1. Запретная любовь. Исправленному верить. Фанфик Ирины Петровой

Дорогие друзья, начиная с субботы, 16 января, в группе будет публиковаться фанфик нашей Ирины Петровой "Исправленному верить".
Стоит отметить, что в нашей группе будет выложен отредактированный, окончательный и полный вариант фанфика. Ряд интересных и знаковых событий был пропущен при публикации в соседней группе по причинам, не зависящим от автора.
Кроме того, в данный вариант были внесены небольшие коррективы, не меняющие ход основных событий, но где-то уточняющие, где-то более четко выражающие мысль автора.
Поэтому приглашаю всех, даже тех, кто уже был знаком с ним ранее, к чтению и активному обсуждению "Исправленному верить".

Часть третья
Глава третья

Они поднялись в скоростном лифте на свою палубу, согласно билетам, и стюард провел их в двухкомнатный сьют, который скорее напоминал  роскошный номер в гостинице, чем каюту в общепринятом смысле слова: просторный салон и спальня приличных размеров, красивая ванная комната и собственный балкон, представлявший собой огороженный с двух сторон от соседей кусочек палубы с шезлонгами.
Нихаль осмотрелась, пройдясь по комнатам, и вышла на балкон в надежде увидеть близких с палубы, но из этой затеи ничего не получилось - их каюта выходила на противоположную сторону. И она загрустила. Бехлюль, в отличие от Нихаль, находился в хорошем настроении. То, что не видишь перед глазами и сердце не тревожит, с надеждой думал он в предвкушении веселого и беззаботного  круиза. Он вышел на балкон вслед за Нихаль и обнял ее сочувственно.
- Ну, брось, Нихаль... Ничего ведь не случилось! Это всего лишь свадебное путешествие... Ну, то есть, да... Оно закончится разлукой со всеми... Но ты пока не грузи себя. Отнесись к нашей поездке, как к настоящему романтическому путешествию. Посмотри, какая красота!
Он погладил ее по голове с огромной нежностью, мягко улыбаясь, и посмотрел ласково в глаза опечаленной Нихаль, которая тут же улыбнулась, прижалась к нему и обхватила его двумя руками.
- Да... Это будет самое романтическое путешествие в мире! - воскликнула она, сразу же успокоившись.
Путешествие и в самом деле превзошло все ожидания. Целыми днями они гуляли по палубам, нежились у бассейна или наслаждались чудесными морскими видами, сидя в шезлонгах на балконе. Почти весь первый день с ними наперегонки плыли дельфины, то появляясь из морских глубин, то исчезая - как будто провожали их, и это было в высшей степени увлекательное зрелище. Длинные морские закаты поражали воображение, и они, крепко обнявшись, молча стояли на палубе и наблюдали за буйством красок. 



Вечера они проводили в барах, в клубе и на дискотеках, танцуя до изнеможения. Завтрак заказывали в номер, потому что было лень вставать вовремя, одеваться и выходить в ресторан. По дороге лайнер делал остановки в Венеции, на Мальте, в Барселоне. В каждом городе или порту они стояли не менее двух дней и успевали за это время объездить весь город по стандартным туристическим маршрутам. Для Нихаль многое было в новинку и она смотрела на местную экзотику расширенными глазами. Бехлюль в свое время помотался по Европе и поэтому вел себя, как бывалый турист, снисходительно водя восторженную Нихаль по исхоженным тропам. Ночью тоже все как будто наладилось. Во всяком случае, Нихаль была счастлива, а Бехлюль даже научился получать своеобразное удовольствие, демонстрируя  неопытной девушке свои способности все с большим и большим энтузиазмом. Эти простые, привлекающие своей незамысловатостью и не обремененные яркой страстью или излишним надрывом, семейные отношения действовали на него, как лекарство, как бальзам, заживляющий раны. Он успокаивался в объятиях жены и стал потихоньку забывать унижения и страдания последних месяцев. Казалось, вся жизнь так и пройдет под знаком нежности, предсказуемости  и романтической дружбы...
Первое время Бехлюль не мог избавиться от томительных воспоминаний и размышлений о своей жизни, о судьбе, об истоках и причинах случившегося. Он перебирал памятные события и дни, пытаясь найти хоть какую-то логику, хоть какую-то возможность, которую он быть может упустил, а вот если бы заметил, то все пошло бы по-другому - и не находил. Как-то так получалось, что только выдрав с корнем из себя, из своей жизни Бихтер, можно было рассчитать все остальные варианты, которые устроили бы и его, и всех вокруг. Но выдирать ее не хотелось. Ему была невыносима мысль, что он мог не встретить ее, не пережить тех ярких и коротких мгновений своего мимолетного счастья. Он понимал, что должен смириться с судьбой и принять свой выбор, но это по-прежнему никак не получалось. Единственное, в чем преуспел Бехлюль, так это в умении сочетать явь с воспоминаниями так, чтобы это не бросалось в глаза. И чем дальше от Стамбула, тем лучше это у него получалось...
Через три недели лайнер прибыл во Флориду, в Майами-бич, где они тоже задержались на несколько дней и уже оттуда самолетом перебрались в Нью-Йорк. И начались хлопотливые дни. Квартиру Нихаль и мадемуазель присмотрели и зарезервировали за собой еще в Стамбуле, стараясь учесть и расположение Джульярдской школы для Нихаль, и университета для Бехлюля. И к огромной радости нашли удобный вариант для обоих: возле западной окраины Центрального Парка, в двух кварталах от Бродвея, чтобы было удобно добираться Нихаль до пересечения 66-стрит с Бродвеем и Бехлюлю - выше на несколько кварталов и тоже вдоль Бродвея, но он мужчина и ему трудности не страшны, как заявила Нихаль. Уж очень ей понравилась небольшая, но очень уютная квартирка с окнами в парк, на 19 этаже современного многоквартирного дома. Высота  арендной платы поражала! За квартиру с одной спальней, просторной гостиной и столовой, совмещенной с кухней, пришлось выложить очень и очень приличную сумму. Но это Нью-Йорк и тут уж ничего не поделаешь. Найти такую удобную, современную и очень элегантную квартиру да еще и с прекрасно настроенным кабинетным роялем в этом районе само по себе было огромной  удачей. Они еще в Майами созвонились с риэлтором, который их и встретил по прилету, помог добраться и удалился, оставив ключи и все необходимые телефоны.



Свобода - вот главное чувство, которое испытал Бехлюль, оглядываясь по сторонам.
- Давай пойдем в парк! Прямо сейчас! Я здесь каждую тропинку знаю и как же я люблю эти места... - с восторгом предложил он жене. -  А завтра с утра займемся твоей любимой бурной деятельностью!
Нихаль напряженно пожала плечами, у нее были другие планы.
- Нет, Бехлюль... Давай лучше съездим в Джульярд. Я же должна себе представить, где буду учиться, хотя бы осмотрюсь там и потом, мне  нужно готовиться к прослушиванию...
- Ну, что ты там увидишь? Здание? Оно никуда не денется, а мы погуляем... Я отведу тебя в свой любимый перуанский ресторанчик... Там подают такие вкусные жареные бананы, что язык проглотишь!
- Ну вот странный ты человек, Бехлюль! - огорчилась Нихаль. - Ты просто подумай о том, что я почти месяц к инструменту не подходила, а мне еще прослушивание предстоит. А я уже даже гамму не сыграю нормально, до такой степени пальцы отвыкли...
- Ничего не отвыкли, ерунда все это, - притворно возмутился Бехлюль, - пару часов погуляем, поедим и вернемся к твои гаммам, зануда.
Нихаль помолчала, взвешивая предложение Бехлюля, и нехотя согласилась. Ей были неинтересны красоты парка. Она твердо знала, что за оставшуюся неделю она должна повторить всю программу, приготовленную для прослушивания, чтобы не ударить в грязь лицом, чтобы ею заинтересовались в знаменитой Школе Искусств и она попала к самому хорошему преподавателю. Но как это объяснить неугомонному мальчишке, который не повзрослел совершенно, несмотря на то, что уже женился...
- Ну, ладно... - нехотя согласилась она, - давай погуляем и поедим. Но только быстренько. Мы еще нагуляемся с тобой, впереди у нас вся жизнь ...



Начиная со следующего дня они были загружены до предела. Нихаль с утра и до позднего вечера не отходила от рояля, шлифуя программу и доводя ее до совершенства. Бехлюль вставал рано и сразу уходил в парк на пробежку по давней привычке. Завтракали вместе. Поначалу уходили в ближайшее кафе, но потом решили есть дома, чтобы сэкономить время. Готовил завтраки Бехлюль, у него были навыки к самостоятельной жизни, да и сами завтраки были простыми: салат, овощи, сыр, кофе, булочки - словом, нормальный турецкий завтрак. Обедали в ресторанчике поблизости, да и то, если оба были дома к обеденному времени. Но часто разбегались по своим делам и виделись только вечером, делясь впечатлениями за день.
Наконец, прослушивание состоялось, и Нихаль сумела доказать свою профпригодность. Приемная комиссия оценила довольно высоко ее успехи и её кандидатурой заинтересовалась сама госпожа N. - знаменитый профессор, преподавательница из России. Русская школа фортепианной игры по-прежнему считалась лучшей в мире, и попасть к N. стремились многие. На прослушивание ходили вместе, но Бехлюля в Школу не пустила охрана и он терпеливо дожидался ее в сквере у Метрополитен-опера, с которой граничил знаменитый Джульярд. Поступление Нихаль отпраздновали в ресторане и начали неторопливо жить дальше.





У самого Бехлюля особых проблем не было. Он без проволочек сдал документы, выбрал себе обязательные программы и парочку дополнительных курсов по ведению бизнеса и основам экономики для общего развития и спокойно дождался начала учебного года. Дни проходили спокойно, без особых происшествий.
Нихаль приходила с учебы в полном восторге и от преподавателя, и от сокурсников, большую часть которых составляли выходцы из Японии. Они поражали всех вокруг своей целеустремленностью, техничностью игры и сугубой серьезностью. Нихаль впервые столкнулась с необходимостью конкурировать на таком высоком уровне. До сих пор у нее не было возможности сравнивать свою игру, она слышала только одобрительную похвалу и преувеличенные комплименты отовсюду, а тут собрались вундеркинды со всего мира, и чтобы просто сравняться с ними, приходилось очень и очень много работать. Конкуренция поощрялась и на административном уровне. В школе беспрерывно устраивали конкурсы, концерты и победители по итогам туров получали возможность играть с Симфоническим Оркестром - настоящим, профессиональным и это считалось невероятной удачей. Если бы было возможно, Нихаль и ночью оставалась бы на занятиях, но, увы, приходилось идти домой.
Первое время пытались ходить на занятия и возвращаться домой вместе, но потом пришлось отказаться от этой затеи - графики категорически не совпадали. Отдыхать вместе удавалось иногда, в некоторые незанятые воскресные или субботние дни, и уж тогда отрывались на славу, исследуя город если не по всем направлениям, то хотя бы ту часть Манхэттена, в которой жили и учились. Об остальном городе даже и не вспоминали. Одного Бродвея с его театрами, музеями и библиотеками хватило надолго. Можно было всю жизнь провести, не выходя с этого пятачка, если можно так назвать огромную территорию - Бродвей плюс Центральный парк с окрестностями.





В общем, бурная, насыщенная жизнь в Нью-Йорке коренным образом отличалась от спокойной, неторопливой и такой привычной жизни в Стамбуле, и когда Нихаль втянулась в нее, она высоко оценила этот темп. Это именно то, чего не хватало ее энергичной деятельной натуре. Скорость, обязательность и целеустремленность - вот то, что она ценила больше всего и в себе, и в людях. И она нашла все это в ритме города и факультета.
Постепенно появились новые друзья, новые компании...
Почти каждый день звонили из Стамбула. Разница с Нью-Йорком семь часов и родные старались позвонить до десяти вечера. На связь по скайпу выходили все по очереди, но чаще других, конечно, Бюлент и мадемуазель. Бюлент трещал без умолку и рассказывал обо всех новостях и в доме, и в школе. Мадемуазель расспрашивала Нихаль об учебе, восхищалась ее рассказами, пыталась давать советы, которые ее воспитанница выслушивала довольно снисходительно: методы мадемуазель, как выяснилось, давно устарели, и многое в технике игры пришлось переучивать, хотя профессор отметила отличную базу.
Аднан разговаривал реже, он был занят на работе, но порой он вел репортаж напрямую из кабинета в холдинге. Иногда, чтобы сделать папе приятное, Нихаль спрашивала о Бихтер. Так они и узнали, к своему изумлению, о фирме, над созданием которой работает Бихтер. Нихаль вежливо удивилась и недоверчиво усмехнулась, а Бехлюль растерянно расплылся в широкой и, как сказала потом Нихаль,  идиотской улыбке. Почему-то он сразу поверил в способность Бихтер к таким переменам. Каждый вечер он с нетерпением ожидал сеансов связи в надежде услышать хоть что-то связанное с ее именем. И если узнавал что-то новенькое из жизни новоявленной деловой женщины, то считал вечер удавшимся, с улыбкой размышляя о превратностях жизни.
В университете все пошло неплохо, учеба не казалась трудной. Со своей способностью проникать сразу в суть проблемы, умением обходить острые углы и отыскивать удобные для себя, быстрые и эффективные решения, Бехлюль и тут не растерялся. Как-то сразу вокруг него образовалась компания друзей и даже подруг, которые все, как одна, были девицы хоть и не самой привлекательной наружности, но очень самоуверенные и без комплексов.
Обаятельный синеглазый турок, похожий на викинга, бросался в глаза сразу же, и если бы у Бехлюля была цель завести необременительный роман, то проблем в исполнении этого замысла у него не возникло бы точно. На него заглядывались все: и девочки с родного курса, и молодые преподавательницы и даже декан, который сразу же отметил статного красавца, хотя и понял так же незамедлительно, что этот парень не его масти - вот как-то умеют геи вычислять своих. Тем не менее, он очень благоволил к Бехлюлю просто из эстетического чувства, с удовольствием любуясь щедрой, яркой красотой и обаянием парня.
В университете очень приветствовали занятия спортом и создали для желающих все условия. Бехлюль незамедлительно записался на баскетбольные тренировки, вспомнив лицейскую молодость, и был принят на ура. Дни его заполнились под завязку: лекции, семинары, библиотека, тренировки и соревнования. А он был рад. Не оставалось времени для напрасных сожалений, тягостных раздумий и воспоминаний. Чем заниматься бесплодной и бессмысленной перепланировкой своего прошлого, лучше жить сегодняшним днем и получить от жизни максимальное удовольствие, раз уж не получается ее изменить - вот основная тема его рассуждений в это время. И Бехлюль не кривил душой, когда думал таким образом. Постепенно он втянулся в новый режим и начал успокаиваться. Да и не в его характере было долго переживать...
Нихаль потихоньку входила в тонкости общественной жизни факультета. Занятия по исполнительскому мастерству были индивидуальными, но курс музыкальной теории и истории музыки объединял студентов и вот там-то Нихаль познакомилась и сдружилась на долгие годы с прелестной японочкой с нежным именем Норико или, как ее называли в Школе, Нори. Красивая, нежная и просто нереально утонченная и изящная Норико обладала необыкновенным исполнительским талантом и упорством самурая в достижении поставленных целей. Техника ее игры была просто поразительна, хотя и несколько механистична, невыразительна и однообразна, и преподаватели поставили перед ней цель развивать эмоциональность, учиться слушать и слышать, чувствовать музыку, а не только воспроизводить. А вот у Нихаль чувства в игре было хоть отбавляй и зачастую  в ущерб технике. Так и получилось, что две самые красивые девочки курса стали неразлучными и привлекали к себе внимание моментально.
В отличие от Нихаль, воспитанной в строгости и сдержанности, вплоть до зажатости, Норико была открытой, улыбчивой и очень общительной девчонкой без всяких комплексов. Изящность манер и всего облика как-то сочетались в ней с весельем и даже лихостью в поведении. Она знала всех и все знали ее, как на родном факультете, так и на соседских. Вместе они и записались на рекомендованный для скрипачей и пианистов курс специальной корейской гимнастики су-джок, ориентированной на улучшение именно технических навыков игры на фортепиано, для разрабатывания суставов пальцев и кисти. Норико развила свои блестящие навыки в том числе и благодаря этим занятиям в родном городе на Окинаве и клятвенно уверяла Нихаль, что та не узнает саму себя уже после первых занятий, а уж если она будет заниматься стабильно, то равных ей не найдется.
Так и жили молодые супруги - дружно, без эксцессов, поглощенные учебой и личными достижениями. Вечера, проведенные дома, были похожи один на другой, но это их не тяготило. Нихаль, заполучив Бехлюля в личное пользование, успокоилась и как-то даже остыла к интимному общению, Бехлюль от такого поворота в личной жизни тоже не страдал. Его хоть и задела поначалу холодность молодой жены, но спорить и настаивать на своих правах он не стал. Как-то и его устроили вот такие полу-дружеские, полу-родственные и изредка, под хорошее настроение, супружеские отношения.
Зато Нихаль могла часами сидеть за инструментом, отрабатывая сложный пассаж какой-нибудь пьесы с профессорскими рекомендациями в части техники. Бехлюль поначалу прислушивался к ее упражнениям, все-таки фортепиано не чуждый ему инструмент, но постоянные механические повторы одних и тех же музыкальных тем начали раздражать его и он придумал выход из положения: как только упражнения Нихаль начинали надоедать, он цеплял наушники и слушал музыку, которая ему нравилась на тот момент, занимаясь своими делами. Приспособился, одним словом. Мысли о прошлом ему не досаждали и даже наоборот, он довольно часто вспоминал светлые моменты с легким, приятным чувством. Правда, иногда он настолько глубоко погружался в воспоминания, что Нихаль начинала подозрительно выспрашивать, о чем это он там мечтает с таким одухотворенным лицом. В таких случаях он пожимал плечами  и объяснял все своей тоской по родине.
- Странная ты, Нихаль... Неужели ты не вспоминаешь дом, родных, Стамбул? Неужели не скучаешь?
- Почему не скучаю? Скучаю, конечно... Но у меня нет времени на бессмысленные переживания. Толку от них... - отмахивалась от него Нихаль.

Весь налаженный душевный покой и даже ощущение своеобразного семейного счастья испарились за одну минуту. Несколько дней из дому не было никаких вестей, а потом вышел на связь Бюлент, который взахлеб пересказал им все последние домашние события по той степени важности, которую определил сам. Из разговора с ним и выяснилось, что на днях состоялось открытие модного дома "ББ", и этой новостью заполнены все газеты и журналы, и даже в республиканских новостях об этом был сюжет и ждут подробной передачи на каком-то городском канале, и поэтому мамы дома почти не бывает, она приходит поздно вечером, а папа беспокоится о ее здоровье....
Он бы долго еще об этом трещал, но Нихаль, опять задетая тем, что Бюлент назвал Бихтер мамой, к чему она так и не смогла привыкнуть за все это время, перевела разговор на другую тему.
Бехлюль выслушал Бюлента молча, испытывая смешанные  чувства. С одной стороны, его распирала огромная радость за Бихтер и он напряженно следил за тем, чтобы эта радость не была заметна Нихаль. С другой стороны, он вдруг так затосковал, ему так захотелось лично увидеть триумф неукротимой, не поддающейся обстоятельствам Бихтер, что он не стал дожидаться конца разговора брата и сестренки и, сказав, что сходит в ночной супермакет за кое-какими продуктами к завтраку, которые якобы закончились, вылетел из дому на свежий воздух. Ему нужно было собраться с мыслями, как-то взять себя в руки, чтобы не допустить ошибки. Пройдя быстрым шагом пару кварталов, он успокоился и зайдя в ближайший открытый магазин накупил всякой ерунды, чтобы было, чем оправдаться перед удивившейся Нихаль. Дома его не было около двух часов и, когда он вернулся, Нихаль уже ложилась спать, не дождавшись его возвращения. Он спать отказался, объяснив это тем, что ему нужно позаниматься. Нихаль пожала плечами, выключила свет и с удовольствием уснула - день, как и все предыдущие, был очень напряженным...
Бехлюль, убедившись в том, что она спит, зашел в интернет, чтобы в поисках подробностей просмотреть стамбульские газеты и таблоиды и первое, что он увидел - это фото Бихтер. Он рассматривал его, как завороженный, не в состоянии даже подумать и как-то определить испытываемое им сложное чувство. Бихтер не позировала, нет, она просто на кого-то смотрела восхищенными, влюбленными глазами, кому-то улыбалась нежной улыбкой. Ее лицо светилось искренней радостью, любовью, и Бехлюль знал, отлично помнил это ее счастливый, восторженный вид и все те моменты, когда и почему у нее было такое лицо. И кто же этот счастливчик? На кого она настолько интимно и выразительно посмотрела, что именно этот снимок журналисты и папарацци выбрали для своих отчетов? Ползучая неприятная ревность потихоньку окутывала сердце Бехлюля. Он не верил, что этот сияющий взгляд предназначался Аднану или кому-то еще из близких. Он слишком ярко вспомнил минуты, когда Бихтер смотрела именно так и тяжелые, мрачные  мысли стали заполнять его голову при том, что он отлично понимал, что не имел права вообще думать о чем-то подобном. Просмотрев видео, снятое на презентации нового модного дома, он обратил внимание на ее пополневшую фигурку и отчетливо видный животик, уже вполне заметно выпирающий из под складок свободного платья.
И с этого вечера жизнь Бехлюля изменилась. Он еще раз понял, каким хрупким и надуманным был тот относительный мир и покой, который, как он считал, наступил в его душе и жизни, который заменил ему счастье и довольно неплохо заменил, надо признать.
В первую минуту им  овладело нервное возбуждение, захотелось двигаться, что-то предпринять и в какой-то момент он даже решил под вымышленным предлогом бросить все здесь и вернуться в Стамбул, схватить Бихтер в охапку и умчаться с ней на край света, оставив позади все нелепости своей жизни, все нескладные попытки стать счастливым без нее, осознавая при этом, что без Бихтер ему счастья не будет, а единственное, в чем он преуспел, - это умелое лицедейство.
И тут же понимание невозможности задуманного подкосили его и мрачные мысли сменили все эти фантастические планы. Бросить Нихаль и обречь ее на страдания, подвести предательством дядю и стать отщепенцем, изгоем не только в семье, но и во всем привычном мире - это было выше его сил. Опять появилось чувство, что ему не хватает дыхания, что он задыхается и попытки сделать глубокий вдох ни к чему не приводили, и это испугало его. Он открыл окно, но и поток свежего воздуха не принес облегчения. Где-то в кухонных шкафах Бехлюль отыскал бутылку виски и сделал большой глоток прямо из горлышка. От виски, как ни странно, стало легче и он смог хотя бы расслабиться и продышаться, если не успокоиться.
Вот так и началась двойная жизнь Бехлюля - показная, для людей и жены, и личная, для самого себя. Он завел папку в компьютере, запаролил ее самым тщательным образом и стал собирать в нее все, что смог найти в сети о Бихтер: снимки, сделанные  на официальных мероприятиях, неожиданные фото от вездесущих папарацци, статьи из газет, светские новости и видеофайлы  - всему нашлось свое место. Кроме того, Бюлент переслал им тот самый фильм, сделанный в связи с их бракосочетанием, и просмотрев его вместе с Нихаль и утешив  всеми доступными способами расстроенную воспоминаниями о Стамбуле и оставленных близких жену, он вырезал кадры с поздравлением от Бихтер в отдельный файл и тоже забрал его в свою секретную папку. Вечерами или даже днем, когда Нихаль еще не пришла или уходила на репетиции, он, как малолетний мальчишка в отсутствии родителей, открывал тайную папку и уходил в преступную жизнь с головой. И невозможно было понять, какая именно из жизней - реальная или виртуальная - была настоящей для него, то есть такой, в которой он искренне любил, страдал, испытывал яркие эмоции, то есть попросту жил!
В какой-то момент до него дошло, что таким образом он элементарно убивает себя, потому что временами на него стало находить такое раздражение на ни в чем не повинную жену, что он с трудом держал себя в руках, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего и не накричать на нее, срывая это раздражение. Усилием воли  он ограничил время, посвященное общению с Бихтер, но ненависть к роковым обстоятельствам и презрение к самому себе из-за невозможности подняться над ними, продолжали угнетать его с прежней силой...

Часть третья
Глава четвертая

День Бихтер начинался с раннего утра.Прежде всего, она взяла себе за правило ходить вдоль моря не менее трех километров ежедневно. Врач сказал, что лучше ходьбы пешком упражнений для беременных еще не придумали, потому что  при ходьбе развиваются именно те мышцы, которые важны при родах. Плюс при умеренных физических нагрузках и развитие ребенка проходит гармонично, он растет правильно и все процессы проходят естественно. Все, что хорошо для ребенка тут же становилось хорошим и для Бихтер, которая потихоньку превращалась в сумасшедшую мамашу. Идея дать ребенку то, чего была лишена она, завладела ею полностью. После прогулки завтрак. Иногда вместе со всеми, иногда раньше остальных - как получалось по времени. Аднан попытался было приноровиться к этому режиму, но не выдержал ее ритма и махнул рукой.



После открытия фирмы дел прибавилось. Во-первых, одежда от ББ быстро приобрела популярность. Личные эксклюзивные заказы для избранной публики влияли не столько на прибыль, сколько на престиж фирмы и ее  популярность. Одеваться у ББ стало фишкой светского и гламурного Стамбула с легкой руки Фердевс-ханым, законодательницы стиля и моды, и ее подруг, стремящихся не отставать от нее ни в чем. Кроме того, посыпались заказы от клиентов, привлеченных известностью Басар, как стилиста, одевавшего популярных актеров. Сказать в своем кругу, что ты одет от Басар, стало своего рода знаком избранности.
Пиар-агент, которого подкинул им Четин-бей, оказался просто кудесником и Бихтер подписала с ним контракт на постоянной основе. Он свел Бихтер с крупными поставщиками качественных тканей, модной фурнитуры и прочей швейной мелочи, без которой немыслимо современное качество. Торговля готовыми изделиями пошла более, чем успешно. Кроме основного бутика при ателье, открыли несколько в крупных ТЦ и в курортных городах - в Измире, Анталии, Алании. Кроме того, учитывая тенденции развития общества, было решено открыть модный отдел для мусульманской одежды. Раз уж женщины хотели соответствовать исламским канонам  во всем, то пусть это будет ярко, стильно, нарядно.
Басар пригласила к сотрудничеству целую группу молодых креативных дизайнеров, модельеров и художников, которые привнесли в фирму массу идей и конструкторских оригинальных решений - приходилось только отсеивать чересчур уж авангардистские идеи, оставляя их на эксклюзив, для тематических показов. При ателье открыли фотостудию с профессиональным фотографом и моделями для рекламы и для продвижения новых проектов в массы.
Пришлось задуматься о расширении производства, потому что цех при ателье не справлялся с потоком заказов, не хватало ни места, ни персонала. Полученные прибыли позволяли экспериментировать и было бы не рационально не воспользоваться благоприятной ситуацией и не укрупнить производство. Бихтер пришла к выводу, что нужна хорошо оборудованная фабрика для массового пошива. И вновь помог Четин-бей, который дал ценный совет и даже поспособствовал тому, чтобы Бихтер приобрела разорившуюся швейную фабрику, продававшуюся за долги на закрытом аукционе - для своих. Формально о тендере было объявлено в газетах, а фактически фабрику за приличную взятку мог приобрести любой желающий из узкого круга осведомленных предпринимателей буквально за копейки. Даже с учетом солидного отката фабрика обошлась Бихтер очень дешево, тем более, что взнос Четин-бея оставался пока нетронутым и можно было ввести и эти деньги в оборот. Бывший владелец оборудовал ее по последнему слову техники, но воспользоваться результатами модернизации не смог, так как разорился.
Новая фабрика породила новые проблемы. Бухгалтер, которого порекомендовала Арсен-ханым не справлялся с потоком работы, несмотря на помощников, нанятых специально для него. И опять на выручку пришел Четин-бей, посоветовав Бихтер принять на работу настоящего финансиста, человека, который сможет определить экономическую политику компании, выстроить правильные отношения с банками, поставщиками, кредиторами и налоговым управлением.
Это было очень дорого. Но поразмыслив, Бихтер согласилась с доводами опытного бизнесмена и не ошиблась. Прежде всего, новый финансовый директор наладил идеальную отчетность на фирме и взял под свой неусыпный контроль все банковские операции. Кроме того, заручившись авторитетом Четин-бея, он предложил Бихтер такую схему уплаты налогов и взаиморасчетов с партнерами и поставщиками, которая давала потрясающую экономию в целом, по итогам. У Бихтер глаза на лоб вылезли, когда она ознакомилась  с предложенными методами работы финансового отдела поближе.
И вот тут Бихтер засомневалась. С одной стороны, манили перспективы небывалого роста производительности и рентабельности производства. С другой стороны, она побаивалась столкновения с законом. Но Четин-бей уверенно разрушил ее опасения, объяснив, что именно таким способом работают практически все в отечественной экономике. Ничего явно противозаконного в этом нет с формальной точки зрения, потому что доказать нарушения невозможно. То есть, с точки зрения закона их действия были безупречны и оформлены самым надлежайшим образом, а параллельно велась совсем другая отчетность, которая, собственно говоря, и была истинной, но исключительно для внутреннего пользования. При такой постановке дел руководство фирмы вместе с финансовым директором становились фактически соучастниками ювелирно тонкой, хорошо продуманной и неоднократно проверенной в деле махинации, и были повязаны общей тайной, поэтому все должно было строиться на исключительном взаимном доверии. Каждый мог запросто утопить другого, но при этом и утонуть сам. Это можно было назвать сугубым доверием друг другу или неприятной взаимозависимостью, но это работало...
Только теперь Бихтер смогла до конца понять правоту Джерен-ханым, и что такое на самом деле поддержка влиятельных мужчин в ведении бизнеса. Если бы изначально она остановилась на одном лишь ателье и бутике при нем, то работа рано или поздно у нее наладилась и она обзавелась бы солидной клиентурой - в этом не было ни малейшего сомнения. И, может быть, даже она смогла бы зарабатывать чуть больше, чем такие же предприниматели средней руки, как она, но масштаба оборотов, равного достигнутому, самостоятельно она не добилась бы никогда. И ведь это только начало...
Нужно ли говорить, что дни, заполненные такой ответственной и точной работой, летели просто стремительно? Острый ум, умелая организация рабочего процесса и прекрасная команда ассистентов помогали Бихтер справиться с навалившейся работой, хотя ей все равно было нелегко. Но преодоление нарастающих трудностей, поиск нужных решений и вариантов приводили молодую женщину в восторг! Это и был тот самый драйв, ощущение драйва, о котором с таким удовольствием говорила Арсен-ханым, блестя глазами и многозначительно улыбаясь. Бихтер ощущала себя способной на любой подвиг и только беременность и растущий не по дням, а по часам животик удерживали ее от чрезмерно рискованных поступков. Она строго выполняла предписания врача и следила за собой безукоризненно. Никаких отклонений в здоровье не было, слава Аллаху, и это позволяло ей сохранять выбранный темп работы...
Незыблемым остался только ужин в кругу семьи и совместные воскресные обеды. На этом настоял Аднан. Он так и сказал жене:
- Дорогая... Я очень хорошо понимаю твой азарт, твое желание объять необъятное. Но если ты начнешь отодвигать семью на задний план, в душе образуется пустота. Есть моменты, которые невозможно чем-то заменить...
В комнате Бехлюля начались переделки. Она преобразилась совершенно, прежде всего, благодаря светлым тонам, которой ее окрасили. В детскую привезли мебель - кроватку с пологом, нарядный столик, шкафчики для одежды и все, что нужно для ребенка, поставили удобную большую кровать для няни. Бихтер часто заходила в обновленную комнату, осматривалась и пыталась обнаружить в ней воспоминания, вдохнуть былые ароматы, скрывая эти желания от самой себя.
Со временем это стало привычкой - посидеть в комнате, поразмышлять и, что уж там притворяться -  повспоминать. Воспоминания не травили душу, как прежде, а навевали тихую светлую грусть и даже успокаивали Бихтер. Ну, да... Вот так случилось в ее жизни, полюбила не того, кого следует. Ведь и так тоже бывает? Но ведь справилась с собой, не потеряла себя и свое достоинство, хотя уже была готова пойти на любые унижения и даже на то, о чем вспомнить страшно. Айлин в такие минуты тоже затихала, как будто чувствовала мамину печаль, хотя всегда была очень активной и не давала Бихтер покоя.
Посидит вот так Бихтер, погрустит с собой наедине и будто набирается сил опять ходить с высоко поднятой головой, вроде и не было у нее в жизни никаких проблем и забот. А судьба благоволила к ней. Все, что бы она ни задумала, получалось легко, без проблем. И даже если и возникали какие-то проблемы, то они решались иногда сами по себе в рабочем порядке, а иногда после обстоятельного, вдумчивого совещания с сотрудниками, которые тоже подобрались один к одному - энергичные, умные, образованные и талантливые каждый в своей сфере специалисты.
Наступил октябрь и сроки родов приближались. Живот сильно увеличился в размерах и Бихтер уже не могла с прежней легкостью носиться по офису, который перебрался на дополнительно аредованный второй этаж. Первый этаж полностью отдали под магазин, склад тканей и фурнитуры и ателье с небольшим швейным цехом для индивидуальных заказчиков. Наверху расположился кабинет президента фирмы Бихтер Зиягиль, зал для совещаний, ателье фотографа, небольшой буфет для сотрудников и мастерские для модельеров и художников. Басар полностью контролировала творческую часть дела и лично принимала высокопоставленных клиенток из высшего света и артистической среды. Для клиентов попроще наняли грамотную, умелую и ловкую приемщицу-менеджера с хорошо подвешенным языком. Группа модельеров работала в постоянном режиме, генерируя и воплощая идеи, которые осбуждались на ежедневных совещаниях у Басар и утверждались после консультаций с Бихтер и финансовым отделом, который тоже тоже радовал слаженностью и эффективностью работы. Экономист, принятый на работу по рекомендации Четин-бея, взял на себя абсолютно всю финансовую часть работы, согласовывая с Бихтер каждый шаг.
Швейная фабрика работала вполовину мощности, но заказы росли и мощность потихоньку набирала обороты. То есть, почти за пять месяцев настойчивой и последовательной работы можно было сказать, что процесс производства вошел в график, началась устойчивая отдача от вложений и можно было расслабиться и позволить себе отдыхать почаще.
Все труднее и труднее давались Бихтер отношения с мужем. Давил обман, прежде всего. Слишком многое Аднан значил для Бихтер в жизни, чтобы вот так цинично его использовать, какими бы благими намерениями она ни руководствовалась. Вдобавок физически все труднее и труднее было разыгрывать роль любящей жены. Что-то внутри отторгало эти отношения.
Бихтер отдавала себе отчет в том, что до сих пор все нежности, как прилюдно, так и за закрытыми дверями, были продиктованы исключительно стратегической необходимостью, и силы соответствовать этой стратегии она черпала поначалу в противостоянии Бехлюлю и своему чувству к нему, а потом в стремлении приобрести независимость от кого бы то ни было.
И вот материальная независимость почти достигнута, еще немного и она сможет начать выплаты своим добровольным инвесторам, а ее просто выворачивает наизнанку взятая на себя роль любящей жены. Друг, опекун, старший брат, дядя, отец - кто угодно, но не муж! Так иногда в приступе отвращения думала Бихтер.
Все чаще и чаще она стала отказывать Аднану под вымышленными предлогами, будучи довольно не оригинальной - голова болит... Устала... Старалась прийти в спальню позже мужа, сознательно дожидаясь времени, когда он уснет. Или наоборот, уходила из гостиной раньше и быстренько ныряла под одеяло, притворяясь крепко спящей.
А потом нашла универсальный выход, заручившись поддержкой врача. Она пожаловалась на неприятные ощущения после близости и свой страх за ребенка и все тут же разрешилось и устроилось. Аднан с  пониманием отнесся к ее переживаниям и супруги разошлись по разным спальням. Аднан остался в старой, а Бихтер перешла в гостевую, бывшую мамину. Пустующую комнату, в которой раньше жила мадемуазель, буквально за неделю переоборудовали в роскошную ванную, объединив ее дверью с новой спальней молодой хозяйки, и таким образом Бихтер добилась настоящего покоя.
Время шло, и Аднана стало беспокоить поведение жены. Не то, что бы он очень страдал от ее холодности и раздельных спален: возраст брал свое и его потребности значительно снизились, да и состояние Бихтер диктовало свои условия, и с этим нужно было считаться. Гораздо больше его волновало отчуждение, которое он стал замечать в жене.
Вначале все эти перемены можно было объяснить ее поглощенностью делами на новой фирме, ведь организационные процессы требовали и личного присутствия, и постоянной заботы и внимания - с этим не поспоришь, и Аднан, в целом, был готов к таким переменам. Но чем дальше, тем больше Бихтер закрывалась от него и от семейных дел. При разговоре с ней он чувствовал, что ее внимание на самом деле деланное, искусственное, что глаза, изображающие интерес, будто прикрыты неким занавесом, который не позволял определить истинность ее чувств, искренность ее внимания к разговору и к проблемам семьи. Эта искуственность огорчала Аднана, и он не знал, как с этим бороться, как восстановить доверительные отношения, как достучаться до сердца Бихтер.
Она откликалась только на деловые разговоры. Ее волновали исключительно заказы, поставки, договоры с новыми партнерами. И только за ужином вечерами и по воскресеньям, которые остались неизменными по настоянию Аднана, можно было поговорить на нейтральные темы, и Аднан остро чувствовал, как ей тяжело дается внимание, как тяготится она этими разговорами, как ей не терпится поскорее уйти и заняться своими делами.
Он был шокирован ее желанием выкупить швейную фабрику и как-то однажды сразу после ужина сделал попытку поговорить об этом.
- Бихтер... По-моему, когда мы договаривались с тобой о твоем бизнесе, речь шла только об ателье и магазине при нем. Но ты хочешь создать целый холдинг, как я понимаю! Как ты себе это представляешь? Скоро родится ребенок... Неужели ты бросишь ребенка нянькам, чтобы продолжить свое дело? Остановись, Бихтер, пока не стало слишком поздно!
Аднан сказал все спокойным, сдержанным тоном, но чувствовалось, что спокойствие дается ему с трудом. Бихтер скрестила руки на груди, глубоко вздохнула и неторопливо ответила мужу:
- Аднан, во-первых, я не понимаю, что значит слишком поздно. На что ты намекаешь? А, во-вторых, мне неприятна даже мысль о том, что я могу бросить ребенка на нянек, запомни это, пожалуйста. Кто бы на моем месте упустил такую возможность, скажи мне ради Аллаха? Неужели ты думаешь, что готовая фабрика, по самую крышу набитая современнейшим оборудованием, да еще и за такую смехотворную цену - это глупое или необдуманное приобретение? Ты просто не понимаешь, как вовремя мне подвернулась эта возможность! В то время, когда растут заказы и мы готовы подписать договоры с иностранными партнерами, ты обвиняешь меня в легкомыслии?
Бихтер сознательно раздувала скандал, переводя тему с себя на бизнес и Аднан это отлично понял, но возразить ему было нечем. Фабрика и в самом деле была очень выгодным приобретением...
- Пойми меня правильно, дорогая, - сбавил тон Аднан, - я нисколько не умаляю твои способности к бизнесу и умение предвидеть. Я просто не хочу, чтобы ты настолько глубоко уходила в бизнес. Это затягивает, и ты, в конце концов, можешь больше потерять, чем приобрести, -  попытался он пробиться к ее разуму.
- Я не думаю так, - упрямо ответила Бихтер. - Я, наоборот, считаю, что больше приобрету, чем потеряю. Вдобавок, после расширения, если все пойдет так, как я запланировала, я смогу вернуть тебе все твои деньги. Ну... со временем...
- О чем ты говоришь? Как ты можешь вообще вспоминать об этом? - возмутился Аднан, уже не сдерживая себя. - Разве я хоть слово сказал о деньгах, когда говорил о потерях?
- Напрямую не сказал, верно... Но я вполне могу допустить, что тебя это беспокоит. Своими предостережениями и сомнениями ты дал мне эту возможность. Именно поэтому я и  говорю об этом вслух, - жестким тоном ответила ему  Бихтер.
- Ох, Бихтер... Все. Я молчу! И ты тоже успокойся, пожалуйста, вспомни о своем положении, - попытался перевести разговор Аднан, но в Бихтер будто дьявол вселился.
- Поверь мне, я не забываю о своем положении ни на минуту. У меня нет такой возможности ни физически, ни морально. А вот чего ты добиваешься, заводя подобные разговоры, хотела бы я знать? - вежливо поинтересовалась разгневанная Бихтер. - Неужели тебе приятно расстраивать меня? Я многого не прошу! Всего лишь понимания и элементарной поддержки...
Она резко встала, пожелала всем спокойной ночи и ушла в свою комнату. В гостиной воцарилось гнетущее молчание. Бюлент обиженно посмотрел на отца и молча уткнулся в телевизор. На лице мадемуазель отразилось страдание. Ей было очень неловко присутствовать при семейном скандале, и хоть она сочувствовала патрону, но и позиция Бихтер-ханым ей была понятна. Раз уж дело начато - нужно продолжать достойно выполнять его, не опуская планку. Но мадемуазель придержала свое мнение при себе...
Вот именно после этого разговора отношения супругов и стали ровными и прохладными. Бихтер закрылась в себе и не замечала попыток Аднана наладить какой-то мир и взаимопонимание. Посторонний наблюдатель ничего особенного не заметил бы, все с виду оставалось прежним - семейные ужины, обеды, разговоры, обсуждения каких-то подробностей быта, здоровья и воспитания, но Аднан чувствовал изменения в жене очень остро и, недоумевая, никак не мог понять причину такого странного, резкого охлаждения Бихтер. Он не мог допустить мысль, что маленькое разногласие, которое можно было погасить несколькими словами, привело к таким последствиям. В итоге после долгих размышлений он объяснил себе эти перемены ее беременностью, гормонами и особенностями характера в том числе. То есть, к новому делу она отнеслась с той же страстью, как и ко всему в этой жизни. Пришлось смириться, задавить свое недовольство и отложить все серьезные разговоры до рождения ребенка, чтобы не нервировать лишний раз впечатлительную Бихтер...
Аднан все чаще стал проводить вечера и выходные дни в мастерской: на него напало своеобразное вдохновение, и он выплескивал свое раздражение и обиду в новые деревянные шедевры. Однажды, не выдержав внутреннего напряжения, он решил съездить к сестре в поместье, чтобы поговорить с ней, посоветоваться и попытаться с ее помощью как-то осознать перемены в своей семейной жизни. Арсен выслушала его очень внимательно и с огромным участием.
- Я понимаю тебя, дорогой. Но, боюсь, ситуацию на этом этапе изменить невозможно... Бихтер увлеклась и отобрать сейчас у нее источник ее увлечения и вдохновения опасно. Да и как это возможно сделать? Даже если у тебя и получится как-то, ты можешь получить в ответ новый срыв, гораздо сильнее предыдущего. Видимо, тебе просто не нужно было поощрять эти начинания... Или хотя бы отложить их на какое-то время, а потом с рождением ребенка сделать все, чтобы она забыла о них, - с сочувствием произнесла она, выслушав рассказ брата.
- Какой теперь смысл говорить о том, что надо было сделать, а что не надо было... Дело уже сделано! И как теперь со всем этим быть? - сокрушенно ответил ей брат.
- Знаешь, а я и дальше тоже не вижу возможностей убедить Бихтер закрыть фирму или хотя бы передать ее в управление кому-нибудь доверенному, а ей самой заняться семьей и ребенком, - задумчиво прищурила глаза Арсен-ханым, - Бихтер попробовала новое дело, оно у нее великолепно получается и, кроме того, имеет огромный резонанс в обществе с подачи Четин-бея. О новой фирме говорят везде, и я слышала, что даже в правительственных кулуарах с одобрением отозвались о начинании турецкой бизнес-леди, - весело усмехнулась Арсен, увидев, как изумленно вытянулось лицо брата. - Да-да... Представь себе! О тебе и о Бихтер говорят, как о патриотах Турции. Вашу семью превозносят, как образцовую, высоко поднимающую престиж турецкого общества перед лицом европейцев. Как-то вот старый пройдоха Четин смог обычному некрупному бизнесу придать такой общественный  резонанс. Теперь на волне этого успеха закрыть, приостановить дело практически невозможно. Каким образом ты сможешь это объяснить людям? И Бог  с ними, с людьми! Как ты все это объяснишь Бихтер прежде всего? Поздно, дорогой... - резюмировала она. - Придется с этим смириться и надеяться только на то, что однажды Бихтер самой надоест вся эта суета и она захочет остановиться и вернуться к спокойной жизни. В чем я лично очень сомневаюсь...
Как бы ни возмущался Аднан, но не признать правоту сестры он не мог. Все сложилось именно так и с этим фактом нужно было смириться. Единственное, на что он мог надеяться - это на то, что Бихтер надоест ее игрушка под названием бизнес и она вернется в семейные пенаты. Но надежда эта была слабой, призрачной. Скорее всего, нужно было подумать о том, как помочь ей в деле, чем отвлечь от дела, и хотя бы таким способом увеличить свою значимость в ее глазах. Но сама мысль о подобной помощи возмущала Аднана просто невыразимо, и в итоге после длительных размышлений он пришел к огорчительному решению пустить все на самотек и просто следить за всем со стороны, оберегая здоровье будущей матери и уповая на ее здравый смысл...
Последнюю неделю перед родами Бихтер почти не выходила из дома к радости мужа. Руководство фирмой она осуществляла по телефону, скайпу и вообще через интернет. Ежедневно к ней приезжала Басар, к которой все домашние уже привыкли, как к родной. Она часто оставалась то к ужину, то к обеду и очень пришлась ко двору своей мягкой манерой слушать, вести разговор и добродушно шутить. Все шло очень и очень неплохо, а после того, как фабрика вышла на запланированную мощность, финансовый директор умудрился заключить новые договоры с небольшими фирмами из Азербайджана и Казахстана. Суммы оговорились не очень большие, но главное - положено начало на долговременное сотрудничество с перспективой дальнейшего расширения.
Весь день накануне родов Бихтер чувствовала себя неважно. Побаливала поясница, немножко тянуло внизу живота, и настроение было каким-то встревоженным, неспокойным. Чтобы как-то развеяться, отвлечься от неприятных предчувствий, Бихтер поднялась на лифте на третий этаж в детскую. Рассмотрев всю красиво подготовленную и тщательно прибранную комнату, она немного успокоилась и, пройдясь по комнате, заглянула на балкон и даже не заметила, каким образом ее мысли вдруг перебились ясным, отчетливым воспоминанием. Она увидела Бехлюля, сидящим на кресле с ногами, задранными на баллюстраду. Он, как всегда, уходя на балкон, делал вид, что занимается, а сам или спал или просто глазел на море, или торчал в интернете. Теплое, жаркое чувство залило Бихтер, она разулыбалась, на мгновение ощутив себя той безоглядно влюбленной и счастливой Бихтер, которая высматривала Бехлюля по тени с балкона,  как радовалась, заметив его огромные ступни на перилах. Поймав себя на том, что стоит посреди балкона и улыбается, как дурочка тому, о чем запретила себе думать, она быстро вышла из комнаты, закрыв за собой дверь и спустилась в спальню.
Тревога снова охватила ее и боль в пояснице усилилась. Походив по спальне, она собралась с духом, поднялась к мужу и, стараясь сохранять спокойствие, сообщила ему о начинающихся схватках.
Аднан сам отвез ее в больницу, где их уже ждали врачи. Бихтер забрали в родильное отделение, и Аднан в страшной тревоге остался ждать в вестибюле. Его трясло. Он и не ожидал от себя такой реакции, но его основательно тряхануло. Чтобы хоть как-то отвлечься, он позвонил любимой теще и та немедленно примчалась в больницу вместе с мужем и вечной подругой и статс-дамой по совместительству Севиль. Фердевс, в отличие от зятя, держалась превосходно.
- Переживать не о чем! - заявила она самоуверенно. - Бихтер - молодая здоровая женщина. Она в руках опытных врачей, так что нам нужно просто набраться терпения и спокойно ожидать счастливого события.
Ее уверенный вид немного успокоил Аднана и он смог взять себя в руки. Роды и в самом деле прошли без осложнений и к утру 27 октября Бихтер стала счастливой матерью: на свет появилась любовь всей ее жизни, ее маленькая спасительница и лучик света Айлин.
Родным позволили зайти в палату сразу после того, как привели в порядок Бихтер и девочку.

Часть третья
Глава пятая

Бехлюль пришел домой поздно вечером, как раз в тот момент, когда Нихаль наладила связь по скайпу со Стамбулом и восторженный Бюлент  звенел своим голоском о последних семейных событиях. Он выслушал весть о рождении дочери, так и простояв в дверях, чуть не падая от странной слабости в ногах и во всем теле. Бехлюль и сам от себя не ожидал такой реакции. Вроде бы ничего нового не услышал. Ему было известно, что все вот-вот произойдет, что должна родиться девочка, но факт остается фактом  - он растерялся и все внутри него свело от чувства полного и оглушительного счастья. С трудом взяв себя в руки, он подошел к компьютеру и, прокашлявшись, спросил Бюлента о самочувствии Бихтер и все ли в порядке вообще и с... девочкой.
- Все хорошо! Папа в больнице, а мы с мадемуазель собираемся ехать туда, поэтому вы меня тут не задерживайте с разговорами! С ума сойти можно... У меня сестренка родилась... Не слышу поздравлений! Или ревнуете уже? - съехидничал неугомонный Бюлент.
- К кому ревновать? - усмехнулась в ответ уязвленная его радостью Нихаль. - Наоборот мы рады... Правда же, Бехлюль?
Бехлюль ничего не понял, углубившись в свои мысли, но на всякий случай согласился - да, мол, правда...
- Завтра вышлю вам видео, - пообещал им счастливый Бюлент. - Я решил снимать кино про Айлин. Каждый год буду снимать ее в день рождения и потом к восемнадцатилетию сделаю свой фильм ей в подарок... Все! Пока! Нет времени с вами болтать, ждите видеоотчет!
И умчался, забыв отключиться от связи. Нихаль выключила компьютер и повернулась к Бехлюлю.
- Даже и не знаю, рада я или нет. Что-то ничего не испытываю... Нет, ну в принципе я рада, что все в порядке и папа счастлив, наверное... Но мне как-то все равно, - недоуменно пожала плечами она. - Ну, пусть все будет хорошо и все будут здоровы. Надо будет папе позвонить и поздравить его. И Бихтер, конечно, тоже...
И она стала набирать по телефону папу, чтобы поскорее поздравить его и  Бихтер с радостным событием. Бехлюль кивнул ей головой, и ничего не сказав, ушел в ванную комнату. Ему нужно было осознать этот факт, как следует, и попробовать взять себя в руки, как-то успокоиться.
А на следующий день, когда он пришел из университета и Нихаль еще не было дома - она как всегда задерживалась у себя в Школе - он обратил внимание, что видео от Бюлента в нескольких файлах уже благополучно пришло. Бехлюль уселся поудобнее, забыв о том, что собирался поесть, подготовиться к завтрашнему семинару и уйти на тренировку по баскетболу, и стал смотреть...
Бюлент подошел к делу основательно. Он начал с показа детской, в которой Бехлюль с трудом узнал свою бывшую комнату. Это ему польстило, он разулыбался. Как-то сразу потеплело на душе, ведь Бихтер таким образом невольно объединяла его и дочь. Вот вроде бы ничего особенного, и, может быть, это получилось случайно, но факт остается фактом - девочка будет жить в комнате Бехлюля. Полюбовавшись на нарядную уютную детскую, он вместе с восторженным Бюлентом отправился в больницу. Бюлент даже в дороге снимал и комментировал, брал импровизированное интервью у мадемуазель и шутил безостановочно, он был в прекрасном настроении и заразил своим весельем и Бехлюля.
В больнице собрались все: дядя, прежде всего, Фердевс-ханым с мужем, новые подруги Бихтер - ее сотрудники с фирмы, как понял Бехлюль по их репликам и пожеланиям, наговоренным в камеру вездесущему Бюленту. Все смеялись, шутили, позировали перед объективом новоявленного папарацци, а Бехлюль с нетерпением ждал, когда же Бюлент приступит к главному - начнет снимать Бихтер и Айлин. Айлин, Айлин... Бехлюль несколько раз повторил это нежное имя вслух, будто пробуя его на вкус. И оно ему понравилось...
Вот, наконец, родным и близким разрешили пройти в палату: Бихтер и Айлин проснулись после небольшого отдыха, и можно с ними пообщаться. Бюлент и тут не ударил в грязь лицом. Он шел впереди компании, пятясь задом, и снимал всю группу самым тщательным образом. Каждый букет цветов, каждое веселое лицо попали в его камеру крупным планом.
Вот и Бихтер... Бехлюль даже подался вперед, острыми, внимательными глазами рассматривая Бихтер, которая сидела в подушках в нарядной шелковой сорочке с аккуратно причесанной головой и улыбалась с выражением полного, абсолютного счастья на лице. Слегка приподнятые брови придавали ей несколько растерянный вид и казалось, что она вот-вот расплачется от счастья. Но нет, глаза ее продолжали сиять и она просто молчала, улыбалась и благодарно кивала, отвечая таким образом на все поздравления и приветствия.
Медсестра принесла девочку и подала ее молодой маме. Все стали ахать, восхищаться. Бюлент навел камеру на сестренку и снимал ее крупным планом. Ярко-розовое сморщенное личико, опухшие глазки, белесый пушок вместо волос, пухлые щечки  и хорошенький крепко сжатый розовый ротик бантиком - вот и все, что смог разглядеть Бехлюль. Он тут же растерялся, засуетился, даже вскочил со своего места и забегал по гостиной. Потом вернулся к компьютеру и еще раз прокрутил назад видео, чтобы рассмотреть  кадры с Бихтер и Айлин, нажал на стоп и стал внимательно разглядывать нежное личико новорожденной, пытаясь найти сходство с собой, которого одновременно и боялся, и страстно желал. Рассматривал строго, пристально и очень внимательно, но так и не понял, на кого девочка похожа - на Бихтер или на него. Обычный новенький ребенок... А сердце тем временем наполнилось невыразимой нежностью и просто зашлось от умиления, и слезы подступили к глазам и потекли свободно - Айлин сразу и бесповоротно заняла свое место в душе Бехлюля.



Бюлент трещал без остановки, брал интервью у всех по очереди, снимал палату со всех ракурсов - для истории, как он сказал. Все это прошло мимо сознания Бехлюля, который встрепенулся только когда слово дали героине сегодняшнего дня Бихтер. Она обвела всех счастливым взглядом и негромко поблагодарила, нежно поглядывая на доченьку, которой был абсолютно безразличен всеобщий восторг, и она крепко спала на маминых руках. А в какой-то момент девочка вдруг зашевелилась, все притихли и Бюлент опять стал снимать ее личико крупным планом. Она забавно задвигала крошечным ротиком, будто сосала невидимую соску, и на щечках у нее проявились ямочки и тоже очень забавно, по очереди - то на левой, то на правой, как будто перемигивались. Все стали дружно умиляться. А Фердевс-ханым весело объяснила происхождение ямочек на щеках.
- Моя бабушка говорила, что ямочки у детей появляются, когда отец сильно радуется рождению ребенка. Аднан-бей, признавайтесь! Вы, наверное, ужасно обрадовались рождению нашей крошки!
Камера поехала на сияющего, восторженного дядю, который с веселым раскаянием ответил.
- Признаюсь честно - очень! Не могу описать словами, как я рад и счастлив рождению дочери и как благодарен Бихтер за это чудо...

Нихаль вернулась позднее обычного и в прекрасном настроении. Дома никого не было, но она не беспокоилась, зная, что у Бехлюля сегодня тренировка. И у нее день был насыщен событиями до предела. Начать с того, что они с Норико очень удачно отбились от назойливого приставалы с джазового отделения. Он давно уже не давал им обеим прохода. Всякий раз, завидев их в коридоре или в столовой, или просто в школьном дворе, он отпускал какие то шуточки на испанском языке, улыбался или весело подмигивал озорным глазом. Норико, многозначительно приподняв брови, сразу же просветила Нихаль:
- Это Луис, он  из Аргентины, из Буэнос-Айреса... Он джазовый пианист, страшный повеса и хулиган, не пропускает ни одной хорошенькой девчонки - всех цепляет! Но обижаться на него невозможно... Посмотри, какой он красавец! И ужасно обаятельный и добродушный. Сразу видно, что эстет, - иронично поджав губки растолковала Норико его поведение. - Ну, вот такие они, эти латиносы... Любят красоту всей душой, - усмехнулась она с ехидцей.
Нихаль пренебрежительно отмахнулась от ее объяснений, хотя и не могла не согласиться с подружкой. Луис и в самом деле был очень хорош собой. Среднего роста, очень стройный и пластичный, он  ходил, как на пружинках, будто пританцовывая. С прищуренными и постоянно смеющимися черными глазами и длинными волосами, завязанными в хвост, аргентинец выглядел очень эффектно и хорошо это знал, судя по всему. Да и девчонки не давали ему возможности забыть об этом - у него было полно фанаток в Школе. Кроме того, он и в самом деле был блестящим пианистом прежде всего, хотя его можно было назвать универсальным музыкантом. Он играл на ударных инструментах, на саксофоне и на гитаре одинаково хорошо, но предпочитал именно фортепиано и приехал в Джульярд к известным педагогам, чтобы отшлифовать технику, придать североамериканского блеска и отточенности джазовым композициям. Пару раз он заходил в аудиторию, где Нихаль в ожидании преподавателя отрабатывала какой-нибудь пассаж, что-то говорил на испанском и присев за рояль выдавал изумительную импровизацию на тему, которую только что исполняла Нихаль. Звучало это потрясающе и Нихаль просто поражалась технике, экспрессии, мастерству игры и фантазии аргентинца, который только сверкал белозубой улыбкой и подмигивал ей хулиганским глазом. Не отдавая себе отчета, Нихаль уже выискивала глазами его стройный силуэт в коридорах Школы или столовой, ожидая от него каких-то знаков внимания или сюрпризов. Если они встречались взглядами, он широко улыбался и вскидывал руку в радостном приветствии. Нихаль строго поджимала губы, сдержанно кивала головой и отворачивалась, совершенно искренне негодуя при этом, но в то же время, ей льстило внимание парня, за которым бегало столько девчонок.
А сегодня, к своему удивлению, Нихаль и Норико обнаружили Луиса на занятиях по су-джоку. Он пропустил теоретический курс и пришел сразу на практическую часть. Гимнастика требовала особой концентрации, но складывалось впечатление, что парень пришел не ради гимнастики, как таковой, а просто посмеяться, пошутить и пофлиртовать с девчонками. Правда, упражнения выполнять он успевал и выкладывался с полной отдачей, хоть и с видимой небрежностью и без особых усилий.
Во время пятиминутного перерыва он неторопливо подошел свой танцующей походкой к Нихаль и Нори и на очень неплохом английском, поразив этим Нихаль до глубины души, сказал им, широко и нагловато улыбаясь:
- Привет, красотки! По-моему нам давно пора познакомиться. Я чувствую, что у нас с вами очень много общего... Я - Луис, а вас я знаю. Вот эта Снежная Королева - Нихаль из Турции. А ты - маленькая гейша из Японии Норико. Я правильно назвал ваши имена?
Нихаль и Норико переглянулись и Норико не выдержала первой.
- А почему это я гейша?
- А что, не гейша? Ну, тогда самурай. Или ниндзя? Прошу прощения, но это все что я знаю про Японию помимо того, что ты настоящая красотка  и явно Мисс Япония, - послал воздушный поцелуй гейше-самураю Луис. Норико рассмеялась с удовольствием. Нихаль вежливо улыбнулась.
- Вот! Я же говорю - настоящая Снежная Королева: холодные глаза, вежливая улыбка. Ты, наверное, дочка турецкого султана, а, подруга?
В этот момент тренер похлопал в ладоши, призывая всех к порядку, и они приступили к очередному повтору замысловатых движений су-джока. Луис так и остался стоять рядом с Нихаль, не обращая внимания на ее строгий взгляд и то и дело посматривая на нее и улыбаясь. Нихаль буквально оцепенела от смущения и злости  на нахального парня. После тренировки он предложил девочкам посидеть в кафе, выпить по чашечке кофе или даже чего-нибудь покрепче. Но Норико бойко отшила самоуверенного красавчика.
- Нет, спасибо! Меня ждет мой парень, а Нихаль торопится к любимому мужу. Так что не трать свой пыл напрасно, Луис из Аргентины...
Никакого парня, во всяком случае официального, у Норико не было, но нужно было как-то проучить наглеца? А он так явно огорчился, вытаращив в детском изумлении глаза на Нихаль!
- Да ладно, брось... Этого не может быть! Ты же еще ребенок совершенно по виду. Как это ты умудрилась так рано выйти замуж? У вас в Турции так принято? О...
- А вот это тебя совершенно не касается, - холодно прервала его Нихаль, и они с Норико пошли по своим делам, оставив парня в глубокой растерянности.
И сейчас Нихаль с удовольствием вспоминала весь этот разговор и лицо обалдевшего Луиса. Подумаешь! Что это он о себе возомнил? Думает, что если красивый и хорошо играет на рояле, то ему все позволено?
Переделав немногочисленные дела, Нихаль разогрела заказанный в ресторане ужин и озабоченно посмотрела на часы. Уже стемнело, а Бехлюля все не было... Странно. Обычно он предупреждал, если задерживается. Села за рояль и стала играть с листа сложную, замысловатую фугу Баха, продираясь сквозь многоголосое хитросплетение нот с огромным удовольствием, и совсем не заметила, что прошло много времени и наступила ночь. И вот тут она действительно встревожилась - так он еще никогда не задерживался. В панике Нихаль схватилась за телефон, чтобы дозвониться до Бехлюля и в этот же момент телефон зазвонил сам - Бехлюль... Нихаль быстро откликнулась, но голос в трубке был не знаком, и она с ужасом услышала:
- Мэм, мы правильно попали? Мы говорим с миссис Хоуснидор?
- Да-да, говорите! Это миссис Хазнедар, что случилось с моим мужем? - испуганно спросила Нихаль.
- Ничего страшного, мэм... Просто он перепил немножко, и если вы приедете и оплатите стоимость разбитого зеркала, то мы не будем вызывать полицию...
Нихаль разузнала адрес, вызвала такси и немедленно отправилась в бар, в котором, судя по всему, валялся  Бехлюль. Она тряслась от ужаса, рисуя себе картины одну страшнее другой: его избили... он лежит в лужах крови... он умирает, нет, он умер уже! Бар оказался недалеко, в паре кварталов от дома, и ничего особенного не случилось на первый взгляд. За столиком в углу сидел пьяный Бехлюль с перевязанной кистью правой руки, он ужасно обрадовался, увидев Нихаль.
- Вот!... Я же говорил, что она приедет и все оплатит... Это моя собственная золотая рыбка! Голд фиш моя! Все слышали?
Он еле ворочал языком, путая английские и турецкие слова, и с трудом держался, чтобы не рухнуть под стол. Бармен посмотрел на него с сочувствием и обратился к залетевшей в бар Нихаль.
- Мисс, не переживайте, ничего страшного. Он разбил зеркало в холле и перевернул пару столов, когда мы попытались его связать и успокоить. Со столами все в порядке, а за зеркало и выпивку нужно оплатить. Хотите  наличными, хотите кредиткой и если пожелаете  мы поможем донести его до такси. Бедный парень...у него какое-то горе... Он так плакал...У вас кто-то умер? Мы просто пожалели его и не стали вызывать полицию...
- Нет-нет, у нас все в порядке... Вот, возьмите, спасибо вам большое, - Нихаль протянула бармену кредитку и он погасил счет. Какие-то крепкие ребята подхватили Бехлюля с двух сторон и отнесли в такси. "Боже мой, что с ним случилось," - тряслась от ужаса Нихаль. - "Как же я его дотащу до лифта?". И она попросила таксиста за отдельную плату помочь ей довести мужа до квартиры. Тот внимательно и с огромным сочувствием посмотрел на перепуганную девчушку, которая в свои юные годы сталкивается с таким отношением к себе, и молча согласился. По дороге Бехлюль немного пришел в себя, смог как-то собраться с последними силами и Нихаль вместе с таксистом довели его до дивана в гостиной и помогли лечь почти без проблем. Таксист только глубоко вздыхал  и ничего не говорил, за что Нихаль была ему страшно благодарна.
Ее просто колотило от волнения, но она смогла разбинтовать его руку, чтобы оценить масштабы ранения. На вид вроде бы ничего страшного: крупные ссадины и рассеченная кожа, запекшаяся кровь. Нихаль обработала раны перекисью и заклеила их пластырем, спрашивая в отчаянии сквозь слезы:
- Бехлюль, родной... что случилось?! Почему ты так напился... зачем ты разбил зеркало... Ты можешь мне объяснить, что с тобой произошло?!
Бехлюль только широко улыбался, таращил  глаза и заплетающимся языком пытался успокоить бедную Нихаль:
- Женушка моя... дай я тебя поцелую... Рыбка ты моя золотая... любимая моя...
А потом вдруг замолчал, вытаращил бессмысленные пьяные глаза еще больше и почти трезвым голосом произнес.
- Я ему просто врезал по морде...
- Кому? - спросила шокированная Нихаль.
- Тому мудаку... в зеркале... кто-то же должен был дать ему по его мерзкой морде...
- Так. Я сейчас сварю тебе крепкий кофе! Ты выпьешь, придешь в себя и все мне расскажешь подробно! Кому и зачем ты врезал! - с этим словами расстроенная до слез Нихаль ушла на кухню. А Бехлюль многозначительно покивал головой, горько улыбнулся пьяной улыбкой, тяжело вздохнул и уснул мертвецким сном...
На следующий день они не пошли на занятия оба. Нихаль долго не могла уснуть от расстройства и в итоге встать утром вовремя у нее не получилось, а Бехлюль спал, как под наркозом и разбудить его было просто технически невозможно. Проснулся он ближе к полудню от страшной жажды, у него неимоверно болела голова, и ему было очень неловко перед Нихаль, которая хмуро и обиженно молчала. Бехлюль с трудом поднялся, прошел на кухню, держась обеими руками за голову, отыскал в аптечке аспирин и проглотил пару таблеток, с наслаждением запив их холодной водой. Мысли  потихоньку начали проясняться, и его окатило стыдом. Что он вчера вытворял? Обрывки воспоминаний о вечерних похождениях крутились в голове, но целостной картинки он воспроизвести не мог. Вроде бы он пошел на свежий воздух, чтобы развеяться после просмотра видео, забрел в бар - да... точно... остальное смутно. Помнит, что подрался с кем-то мерзким. Или нет! Не подрался... И вот тут Бехлюль вспомнил все и сразу: в какой-то момент ему надоело жалеть себя, сидя за стаканом с виски, и он собрался выходить, а потом увидел свое отражение в зеркале и в нем закипела такая яростная ненависть к самому себе, к этой наглой морде, которая глумилась над ним в зеркале, к этому малодушному трусу, который испортил жизнь и себе, и всем, кто находился рядом с ним, лишил его чести и мужества, что он решил разобраться с подонком раз и навсегда и со всего маху засадил по зеркальному стеклу кулаком... Бехлюль посмотрел на руку, обклеенную пластырями, и крепко сжал челюсти. Разбитое зеркало проблему не уничтожило...
Нужно успокоить Нихаль, это он понимал отчетливо. Вот уж она ни в чем не виновата. Полюбила мерзавца и страдает незаслуженно. Он глубоко вздохнул и пошел просить прощения у несчастной жены, которая выслушала его молча с трясущимися губами и подбородком, вытирая слезы, то и дело закипающие в глазах. Объяснить толком причину своего вчерашнего поведения он не смог, вернее не захотел и утопил недоуменные расспросы Нихаль в потоке извинений, поцелуев и покаянных речей, сваливая на то, что ничего не помнит. Дал торжественную клятву никогда в жизни больше так не поступать. На этом и остановились. Нихаль, если и сердилась, то смогла взять себя в руки и успокоиться. Ей было жалко Бехлюля, который, судя по всему, искренне раскаивался и недоумевал. Случай замяли и больше о нем не вспоминали никогда. Во всяком случае вслух...
Жизнь продолжилась в том же режиме. Нихаль с еще большим рвением взялась за учебу и успехи ее были очевидны для всех. А Бехлюль постепенно пришел в себя, обдумав все происшедшее с ним и еще раз осознав с горечью, что изменить что-то все так же нереально и нужно жить дальше.
Где-то через месяц после памятного случая, состоялся концерт-конкурс, по итогам которого трое победителей должны были готовиться к летнему фестивальному большому конкурсу в Чикаго. Нихаль весь месяц не отрывалась от клавиш и довела бы себя до полного истощения, если бы не Бехлюль, который периодически оттаскивал ее от рояля и заставлял выйти на прогулку или в ресторанчик поблизости.
И вот настал долгожданный день. С утра Нихаль потряхивало, но она держалась стойко. Конкурс проводили в большом концертном зале и вход для финальной его части был свободным для родных и близких студентов, принимающих в нем участие. Бехлюль тоже пришел поддержать Нихаль и уселся ближе к сцене, не дожидаясь, пока ему предложат место. Зал понемногу наполнялся взволнованными родственниками и друзьями.



Конкурсанты сбились частью за кулисами, частью бродили по коридорам, стараясь держать себя в руках. Луис крутился за кулисами и поддерживал участников веселыми шуточками и нелепыми советами, которые вызывали нервный смех у окружающих. Джазисты на этот раз участие не принимали, у них были свои сейшны по вечерам на своих тусовках и все твердо знали, кто на что способен на самом деле. Им конкурсы для этого не были нужны. Луис по-прежнему не оставлял надежду сблизиться с Нихаль и старался так или иначе быть с ней поблизости, впрочем вел себя прилично и держал дистанцию.
Он выяснил у Норико, что муж турецкой султанши будет сегодня обязательно и попросил  показать его непременно, уж очень ему было любопытно, что за муж у красотки. Норико показала ему Бехлюля, с которым уже была давно знакома и высоко оценила его обаяние и мягкость манер. Так что Луис нет-нет да и посматривал в сторону Бехлюля, который углубился в телефон, положив ногу на ногу и никого не замечал вокруг. Более того, он и во время выступления участников почти не отрывался от телефона. Когда вышла Нихаль, он поднял голову улыбнулся ей ободряюще, послал воздушный поцелуй и опять занялся телефоном. У Луиса брови медленно поползли вверх... М-да... Вот так муж... После выступления Бехлюль старательно хлопал в ладоши и при объявлении победителей тоже вроде как бы обрадовался за второе призовое место жены. Но торжествующий Луис уже сделал свои немудрящие выводы. Он так и сказал Норико.
- Это разве муж? Он ведь не любит ее. Да! И я скажу тебе, почему я так решил. В то время, как его султанша переживала и выкладывалась на сцене, он даже головой не дернул, так увлекся своим телефоном. Пасьянс раскладывал или с любовницей переписывался?
- Не болтай чепухи! - возмутилась Норико. - Какая еще любовница? Знал бы ты, как они любят друг друга!
- Вот это ты называешь любовью? Не смеши меня... Даже старички любят друг друга выразительнее. А этот хлыщ либо женился по расчету, либо уж такой гад отпетый, что слов нет, либо вообще не по этой части, уж больной сладкий красавчик,- ухмыльнулся пренебрежительно довольный Луис.
С той же довольной ухмылочкой и весело насвистывая, он отошел от Норико, которой нечего было возразить: поведение Бехлюля не укладывалось в общепринятый стандарт. И в самом деле, даже друзья переживают больше за друзей. Но она прикусила язычок и не стала портить настроение любимой подружке.
А Луис с этого момента осмелел и активизировался. Он не наглел, не распускал рук и языка, но стал довольно часто попадаться на пути девочек, не пропускал ни одного занятия по су-джоку. Иногда заходил в аудиторию к репетирующей Нихаль, если поблизости не было профессора, и с самым серьезным видом просил ее помочь разобраться с трудным пассажем или сравнить различные способы аранжировки, которые он придумывал для своих бесконечных импровизаций. Нихаль поначалу посматривала на него с недоверием, но потом привыкла к его стилю общения и даже стала находить его забавным и очень интересным малым. Выяснилось, что Луис очень начитан, знает огромное количество стихов, которые он пытался переводить на английский и страдал, что они не звучат так же красиво, как на испанском, и теряют смысловые тонкости  при  прямом переводе, но Нихаль стихи все равно очень нравились и она успокаивала Луиса изо всех сил и не кривила душой при этом.
Несколько раз он приглашал ее и Норико на свои репетиции. Они с друзьями сколотили группу для классического джаза - рояль, перкуссии, контрабас и труба или тромбон  в зависимости  от исполняемой  композиции. Играли они слаженно и с большим взаимным пониманием в основном проверенный годами репертуар в нью-орлеанском и более современном чикагском стиле. Но иногда он принимался за такие сумасшедшие бибоп-импровизации на рояле, объединявшие в себе латиноамериканские знойные мелодии и классическую чопорную европейскую музыку, что Нихаль поражалась и ей вся эта мешанина ужасно нравилась, потому что сделано все было с отменным вкусом и даже со своеобразным юмором. После этих оригинальных концертов  ребята-музыканты шли в близлежащий бар и приглашали с собой девчонок. Нихаль первое время стеснялась, ей было непривычно и как-то не по себе, но потом незаметно для себя она втянулась в веселые посиделки и даже ждала очередного сейшена жизнерадостных джазменов с нетерпением. А Луис только радовался, глядя на смеющуюся девушку, которая еще больше похорошела, как только отказалась от своего забавного чопорного стиля. Такого в его жизни еще не было и он чувствовал, что его затягивают эти отношения - он влюблялся...
Бехлюль тоже обратил внимание на перемены в Нихаль. Она очень изменилась, стала легкой, веселой, часто шутила, напевала, сильно похудела. Куда-то пропала ее манера постоянно преувеличенно переживать, а то и страдать или исступленно отрабатывать часами на рояле одни и те же пассажи. Даже манера одеваться изменилась! Исчезли вычурные платья и всякого рода дизайнерские дорогущие ансамбли в стиле Фердевс-ханым, привезенные из Турции и закупаемые здесь в немыслимых количествах. Она стала одеваться, как все американские студентки - джинсы, футболки с веселыми принтами, какие-то легкие курточки, кроссовки, то есть, очень демократично и просто. И учеба ей стала даваться легко и друзей прибавилось. Ей постоянно звонили и она могла смеяться и шутить, не расставаясь с телефоном целый вечер. Бехлюль радовался такому преображению и относил все эти перемены к тому, что Нихаль, наконец, привыкла и освоилась в Джульярде и в Нью-Йорке.
А его двойная жизнь только усложнилась, стала более насыщенной, если можно так сказать. В его лэптопе появилась еще одна запароленная папка, куда он собирал все фотографии и видеофайлы, связанные с Айлин. Бюлент, молодец, фиксировал каждый миг, связанный с маленькой сестренкой-игрушечкой. Постепенно личико девочки посветлело, отечность сошла и глазки открылись пошире, приняли осмысленное выражение. Цвет глаз, поначалу младенческий, непонятный, облачный что ли  - то ли серый, то ли голубой, наконец, проявился окончательно. У Айлин оказались чудесные огромные зеленые мамины глаза, длинные темные ресницы и темные бровки тонким шнурочком. Она была, если судить по восторженным рассказам Бюлента, очень спокойной и веселой девчушкой. Бехлюль подолгу рассматривал Айлин с тихой грустью и после очередного просмотра своих сокровищ печально задумывался и надолго замолкал...

Часть третья
Глава шестая

К Рождеству и Новому году студенты Школы решили подготовить небольшой концерт для преподавателей, родственников и друзей. Каждый изощрялся кто во что горазд. Слава Богу, возможностей проявить себя у них было полно. Джульярд был набит талантами - и актеры, и музыканты всех видов, и фольклорные исполнители. Желающих выступить было так много, что пришлось создать специальную комиссию для отбора самых оригинальных номеров. Луис предложил Нихаль совместное выступление: она в костюме маленькой девочки-вундеркинда будет играть классику на одном рояле, а он перебивать ее каноническую игру джазовыми вставками на другом, она на него обижается и переходит к другой пьесе, а он опять ее перебивает импровизацией на предложенную тему и потихоньку они вместе сыграют некий микс, составленный из различных мелодий, которые переплетутся между собой и получится нечто совершенно оригинальное. Нихаль поначалу засомневалась, а потом решила рискнуть.
Легко сказать, а сделать было гораздо труднее. Они оставались чуть ли не каждый день допоздна, чтобы разработать и драматургию номера, и определить характеры своих персонажей  и их костюмы, решить отрывки из каких именно пьес будут играться. Они спорили до хрипоты, смеялись до полного изнеможения и пришли в итоге к такому взаимопониманию, что и слов не нужно было. Иногда прерывали репетиции, чтобы перекусить в школьном буфете, и опять отправлялись шлифовать свой номер до идеального состояния. Порой Луис набивался в провожатые и они шли пешком почти до самого дома Нихаль, не замечая в разговорах ни времени, ни дороги. У Нихаль болели щеки от смеха над его веселыми шутками - она никогда столько не смеялась. Луис и по дороге умудрялся что-то напевать, объясняя Нихаль свой замысел по аранжировке той или иной мелодии. А иногда для полной выразительности он останавливался и показывал танцем суть своих переделок и это было очень забавно! Он в лицах изображал чопорную неприступную Нихаль за роялем, говорил ее реплики писклявым голосом и утрировал ее манеры. А потом перескакивал на себя - на крутого небрежного джазмена, переходил на какой-то немыслимый жаргон - ни смотреть, ни слушать это без смеха было невозможно. И Нихаль смеялась так, что на нее оглядывались прохожие.



И надо было Бехлюлю в один из таких дней наткнуться на веселую парочку? Он ехал на такси домой после занятий и, увидев Нихаль на противоположной стороне улицы, остановил машину, рассчитался, подошел к обочине и стал махать рукой, чтобы привлечь ее внимание к себе. Но какое там! Она не видела и не слышала ничего вокруг себя, и Бехлюль обратил внимание на оживленного парнишку, который крутился вокруг нее юлой и что-то объяснял ей, размахивая руками и пританцовывая. Бехлюль вытаращил глаза в веселом недоумении и решил внимательнее присмотреться к парочке.
В это время на переходе зажегся зеленый свет, он поспешил на другую сторону улицы и какое-то время шел за ними не торопясь и стараясь понять, о чем они так оживленно разговаривали. Парнишка старался, да... Это Бехлюль оценил сразу же! Он из кожи вон лез, чтобы его спутница смеялась и не отрывала от него глаз - высокий класс, профессионал, ничего не скажешь. Глаза парня горели огнем, красивая белозубая улыбка не сходила с лица, временами он шел задом наперед, чтобы видеть лицо Нихаль полностью и только что на руках не стоял и сальто не крутил, чтобы привлечь и удержать ее внимание.
Опытному сердцееду Бехлюлю сразу стало понятно, что парень по уши влюблен и не скрывает этого. Глаза его не то что бы сияли, они источали любовь и восхищение спутницей, уж это состояние Бехлюль мог определить моментально. Так... Это даже интересно... А что Нихаль? Что там с ее глазами? Со спины ничего не видно! Только слышно, как она звонко и безостановочно смеется  и иногда вставляет свои реплики, которые влюбленный парень слушает с благоговейным восторгом, восхищенно кивая головой и незамедлительно соглашаясь с ней. Бехлюль и сам разулыбался, наблюдая за таким заразительным весельем, правда тут же и одернул себя. Ему стало смешно. Как он мог улыбаться? Ведь Нихаль, в конце концов, его жена, а не просто знакомая девчонка! Он попытался сделать строгое лицо, но ничего не получалось - ему по-прежнему было смешно.
Наконец Бехлюлю надоела эта бессмысленная слежка и он решил догнать парочку и официально познакомиться с поклонником жены, а заодно и поймать выражение лица Нихаль. Так и сделал. Парнишка ощутимо напрягся, посерьезнел лицом и слегка выдвинул вперед подбородок, когда Нихаль, ужасно обрадовавшись при виде мужа, расцеловала его и стала весело представлять ему своего провожатого.
- Бехлюль познакомься, это мой однокурсник Луис. Мы готовим номер к Новому году, я тебе рассказывала про концерт, помнишь?
Бехлюль кивнул головой, улыбнувшись Нихаль, и протянул руку Луису.
- Очень приятно, я Бехлюль. Зайдешь к нам? Мы здесь неподалеку живем...
Но Луис, пожав ему руку и неприятно улыбнувшись, вежливо отказался от приглашения, так же вежливо попрощался с новым знакомым, помахал рукой Нихаль, развернулся и ушел прочь. Нихаль удивилась, постояла в недоумении, пожала плечами и ласково сказала мужу:
- Как здорово, что мы встретились! Давай не сразу  пойдем домой, а погуляем, а потом поужинаем где-нибудь. И я тебе расскажу, какой отличный номер мы придумали с Луисом!
Бехлюль согласился, улыбаясь. Нет... Нихаль и не подозревает о чувствах мальчишки и ничего такого к нему не испытывает - это очевидно. Тем более, что она совершенно не умеет врать, вся ее бесхитростная душа, как на ладони, и Бехлюлю даже стало жалко несчастного влюбленного красавца...



Концерт прошел удачно, весело, выступлению Нихаль с Луисом аплодировали долго и заставили сыграть коду на бис. Бехлюль прийти не смог. У него были какие-то дела в университете и отменить их или отложить не было никакой возможности. Нихаль была до слез разочарована и высматривала его до последней минуты в просвет между занавесом, надеясь, что он все-таки сможет вырваться и прибежать. После концерта всей дружной компанией отправились в знакомый бар и Луис с ребятами и там дали концерт, полностью составленный из эффектных чикагских блюзов. Он превзошел себя, играя попеременно то на небольшом рояле, стоящем на маленькой эстраде, то на губной гармонике, то на гитаре. И вершиной импровизированного концерта было его соло на ударной установке. Своей бешеной энергией и неукротимым весельем он смог отвлечь Нихаль от переживаний и даже развеселить. Бехлюль пришел домой, когда Нихаль уже спала...
Новый год отметили скучно. Бехлюль предложил сходить в ресторан, но Нихаль захотелось посидеть дома. И почти весь день она просидела у компьютера, дозваниваясь по скайпу до всех оставленных в Стамбуле родных и друзей. Настроение было слезливым. Поговорила с Бюлентом, восхитилась маленькой куколкой Айлин, чтобы его порадовать, чокнулась шампанским под бой курантов с Бехлюлем и пошла спать. Бехлюль посидел за компом, потерзал себе душу, мысленно поздравил своих любимых девочек с Новым годом и тоже отправился в постель.

Рождественские небольшие каникулы Бехлюль и Нихаль провели в гостях у нового друга Бехлюля Махди. Его родители в свое время эмигрировали из Ирана сразу после так называемой Белой революции и бегства из страны шаха Мохаммеда Пехлеви. Уехали довольно удачно, сумев сохранить и вывезти свои довольно неплохие деньги, и умело вложились в американский бизнес. Махди был младшим сыном и родился уже в США, он вырос истинным американцем, и хотя и придерживался мусульманских основных канонов, но фанатиком не был.С Бехлюлем они сошлись очень быстро и нашли общий язык во многом - и в отношении к спорту, и к учебе, и в целом к жизни. И на зимние каникулы Махди с позволения отца пригласил супругов Хазнедар к себе в загородный дом. Отдохнули очень насыщенно, весело. Отец Махди внимательно присмотрелся к другу сына, подробно расспросил его о жизненных планах, о навыках работы в дядиной фирме и предложил Бехлюлю попробовать поработать вместе с Махди в одной из его многочисленных фирм. Неполный рабочий день, определенные привилегии, довольно неплохая зарплата для начинающего и возможность получить опыт практической работы в США, который пригодится в будущем - все это очень привлекло заинтересовавшегося Бехлюля. Не говоря уже о том, что он может рассчитывать на определенную финансовую независимость от дяди и его денег. Именно этот фактор и оказался решающим в согласии Бехлюля. Он даже приободрился, повеселел. Нихаль пробовала отговорить его, вполне справедливо полагая, что работать и учиться - это слишком большие нагрузки и Бехлюль может не потянуть. Бехлюль обиделся на жену, вот он как раз чувствовал в себе силы на гораздо большее.
- Просто меньше останется времени на семью и на спорт, - объяснил он Нихаль, - а все остальное останется неизменным и учебе ничуть не помешает, поверь! И это отличный шанс для меня доказать самому себе, на что я способен. А способен я на многое, я это точно знаю...
Нихаль пожала плечами и согласилась с его доводами, тем более, что и она особенно не загружала себя семейными обязанностями, проводя целые дни в Школе и часами не вылезая из-за рояля. В ее жизни почти ничего и не изменится, если подумать, а раз Бехлюль считает, что это пойдет ему на пользу - ради Бога, пусть...
Так что после каникул для супругов началась совсем другая жизнь. Бехлюль, воодушевленный открывшимися перспективами, вставал рано и начинал день с пробежки в любую погоду. Потом быстрый совместный завтрак и они разбегались до позднего вечера. Иной раз сил не оставалось для простого разговора перед сном о том, как прошел день, поэтому зачастую общались только по телефону и оставляли друг другу записки на холодильнике в кухне. Этот ритм и новая жизнь очень взбодрили Бехлюля, даже окрылили его. Он как-то быстро вник в дела на фирме господина Фархада, отца Махди, и со временем даже кое-что рационализировал, вспомнив, как поставлено дело у дяди в Стамбуле. Его предложения были высоко оценены руководством фирмы и Бехлюлю поручили самостоятельное дело, которым можно было заниматься не в ущерб учебе. А сыну господин Фархад сделал серьезное внушение, прочитав мораль о том, как нужно относиться к делам и с кого брать пример.
После чудесного отдыха за городом Нихаль с удовольствием продолжила учебу. Впереди был ответственный Чикагский фестиваль, на котором никак нельзя было ударить в грязь лицом, ведь соревнование шло в основном между двумя стилями, между двумя знаменитыми Школами - Джульярдом и Чикагским институтом искусств. Занятия усложнились, шел подбор репертуара, возросли технические требования и  Нихаль играла гаммы и этюды часами, добиваясь безупречной скорости, четкости и уверенности в игре. Ее, как и всегда, привлекала сама идея состязания, конкурса, желание доказать не только себе и близким свои умения, но и подтвердить их формальным признанием.
А вскоре состоялся последний разговор между Луисом и Нихаль, который, с одной стороны, расставил все точки над "i" окончательно, а, с другой стороны, запустил процесс переосмысления ценностей в душе и мыслях Нихаль. Именно после этого разговора она начала задумываться, сравнивать, сопоставлять и приходить к каким-то выводам - поначалу робким, но постепенно все более уверенным и неопровержимым. Все эти перемены  начались не сразу и закончились не скоро, заняв пару лет, но впоследствии, задумываясь о своей судьбе, Нихаль вспоминала Луиса и его страстную речь с благодарностью. Она бы всю жизнь прожила, как слепой котенок, принимая выдумку за реальность, не познав истинной любви и обманывая саму себя иллюзиями, если бы не поток чувств и откровений, которые обрушил на нее влюбленный аргентинец. Многочисленные пазлы из царапающих воспоминаний и несостыковок, накопленные в ее памяти за время отношений с Бехлюлем, потихоньку составлялись в логичную, очень убедительную  мозаику. А пустующие фрагменты потихоньку занимали пазлы из новых фактов и событий, органично дополняя и подтверждая уже имеющуюся почти целостную картину. Правду иной раз гораздо лучше видно со стороны.
Вот как все случилось...

Луис уехал на каникулы домой и  вернулся с опозданием на целую неделю - похудевший, какой-то почерневший даже, с больными измученными глазами. Все поразились его виду. Разговаривал он нехотя, больше вздыхал и отмалчивался. Нихаль тоже удивилась и с насмешливым сочувствием стала расспрашивать о причинах такого состояния. Он молча смотрел на нее с отрешенным видом и как будто не слышал ее расспросов, не чувствовал ее ироничных подколок. Просто стоял и смотрел на девушку страдающим взглядом. А потом сказал, как отрезал:
- Нам надо поговорить. Я так больше не могу, я ведь живой человек,  не деревянный ...
- Что ты не можешь?  - встревожилась Нихаль.
- Ничего не могу. Очень прошу, давай уйдем с последних часов, отпросись у миссис N. Это очень важно для меня, - и он посмотрел на Нихаь умоляющими глазами.
- Ну, хорошо... Если это так важно, я отпрошусь.
- Я буду ждать тебя в гримерке!
Нихаль кивнула головой, соглашаясь, и пошла отпрашиваться под вымышленным предлогом. Ну, как отпрашиваться? Просто уведомила профессора, что не сможет присутствовать на уроке по личным причинам и все. Преподаватели любили старательную и успешную студентку и претензий к ней не возникало.
Луис уже ждал ее в комнатке при сцене, которую использовали как гримерную во время концертов или репетиций, а в учебное время как место для спонтанных быстрых встреч без свидетелей, о чем Нихаль даже и не подозревала. Хотя Луис и не имел в виду ничего такого двусмысленного, приглашая Нихаль именно туда. Просто ему нужно было поговорить с Нихаль наедине, без свидетелей, и гримерная была идеальным местом в этом смысле.
Когда Нихаль пришла, он уже ждал ее с нетерпением и ходил из угла в угол.
- Что случилось? О чем ты хотел поговорить?
- Неужели ты не видишь, не догадываешься ни о чем? - страдальчески воскликнул Луис спонтанно, без подготовки, неожиданно даже для самого себя, - Неужели тебе не понятно, что со мной происходит?
Нихаль растерялась. Она видела, что парень не в себе, но даже не задумывалась о причинах  перемен в его облике и поведении.
- Что-то случилось дома? С тех пор, как ты приехал, я тебя не узнаю... Что-то с родителями?
- Оh, Dios mio... - простонал несчастный, - я умираю от любви, а ты спрашиваешь, что случилось!
- И что из этого? Пойди и признайся своей любимой! Неужели для тебя это проблема? - по-прежнему ничего не понимала наивная девушка.
- Признаться? - нервно усмехнулся Луис, - Ну, вот я... Признаюсь... Я люблю тебя, Нихаль...
- Ты... Что? - не поверила свои ушам Нихаль
- Не притворяйся, что ты меня не слышишь! Jo te amo! Te quero! Я люблю тебя!!! Или ты поймешь меня, когда я скажу эти слова на турецком?
Нихаль потрясенно уставилась на парня, глаза которого наполнились слезами и он готов был упасть перед ней на колени. Такого она не ожидала. Вся сцена напоминала эпизод из дешевой мелодрамы, в которой герой плакал, страдал, целовал руки героине и страстно признавался в любви. Что такое может быть и в жизни - ей и в голову не могло придти. От всего этого несло дурновкусием и пошлостью, на ее взгляд. Или он ее разыгрывает...
- Постой... Погоди... Ты смеешься надо мной? Шутишь? - растерянно спросила она Луиса.
- Неужели я похож на шутника или ты думаешь, такими вещами можно шутить? Я умираю от любви к тебе. Я не могу есть, спать, дышать... Я задыхаюсь от любви к тебе... Я жить не могу!
Нихаль обескуражено молчала. Она не знала, что думать, что говорить. В такой ситуации она еще не была никогда. Она и представить себе не могла, что их веселая  дружба и артистическое сотрудничество могли привести вот к такому. Она и жалела несчастного парня и, в то же время, отказывалась понимать нелепую ситуацию и нужно было думать, как с достоинством выйти из нее.
- Так. Успокойся и возьми себя в руки. А тебе не приходило в голову, что ты унижаешь меня такими признаниями? - выпрямив спину холодно произнесла Нихаль.
- Как можно унизить любовью, девочка?
- Хочу тебе напомнить, что я замужняя женщина и я люблю мужа прежде всего. Кроме того, не припоминаю, что давала тебе повод относиться ко мне по-другому!
- Какой нужен повод для любви? И скажи мне, уверена ли ты, что так уж любишь своего мужа? - горько усмехнулся Луис.
- Уверена? Что ты можешь знать о наших отношениях ? О нашем счастье? - взвилась Нихаль возмущенно, - я люблю мужа, а он любит меня -  вот и все, что ты должен знать! И пропусти меня, дай мне выйти немедленно! Или я заставлю тебя пожалеть о сказанном!
- Нет. Ты не выйдешь отсюда, пока я не выскажу все, что хотел сказать, - твердо произнес возбужденный Луис, перегородив ей путь, - и если ты хотя бы чуть-чуть меня уважаешь - ты меня выслушаешь!
- Нам не о чем говорить, я все сказала. У тебя нет шансов со мной, поэтому не унижайся сам и выпусти меня по-хорошему.
- Я не буду тебя удерживать ни одной минуты. Просто знай. Это я тебя люблю, а не твой бесценный муж. Он тебя не любит и не ценит, и ты просто этого не замечаешь, потому что не уважаешь себя, не знаешь себе цену, - горько произнес несчастный влюбленный.
- Что... Что ты сказал? Откуда вдруг такие выводы? Что ты можешь знать обо мне, о Бехлюле, о нашей любви? - растерялась Нихаль.
- Мне не нужно знать - я все вижу. Красивый молодой альфонс закрутил голову наивной богатенькой девочке, которая кроме своего рояля ничего не знает...
- Замолчи! Не смей так говорить обо мне!
- Если это не так, то почему ты  кричишь? Я наступил на больной мозоль? Попал в самую точку? -  ответил ей Луис, растянув губы в омерзительной ухмылочке, - Скажи, что я прав! Скажи!
- Нет! Ничего подобного!Это неправда!
- А я все удивлялся, как это вдруг в наше время девчонка, которую из-под рояля еле видно, которая вот только-только перышки стала отращивать вместо цыплячьего пушка - и вдруг уже замужем. Да за кем? За здоровенным наглым мужиком с холодными рыбьими расчетливыми глазами! Да у него вместо зрачков - доллары! Знаю я таких... Ничего, кроме красоты за душой не имеют, охотники за богатыми невестами. Расскажи, как он тебя подцепил? Уверен, ты и глазом не успела моргнуть, как оказалась в его постели!
Нихаль вдруг успокоилась и даже улыбнулась... Луис изумленно распахнул глаза и замолчал, растерявшись  от таких перемен.
- А вот и нет. Нигде он меня не подцеплял. Ты можешь не верить, но я чуть ли не с самого рождения знала своего будущего мужа. Мы выросли под одной крышей. И у нас случилась самая лучшая, самая красивая любовь в мире! Вот так-то... Тоже мне... Знаток сердечных отношений... - злорадно рассмеялась Нихаль.
- Не верю. То, что вместе выросли - пусть. Но про любовь не верю. Ты мне просто скажи, от чего этот холеный расчетливый красавчик отказался ради тебя? На какие безумства он пошел, чтобы добиться тебя? Я же вижу и видел собственными глазами, как он к тебе относится!
- Что? Что ты видел? - возмутилась опять Нихаль.
- А я расскажу! Вот послушай. Вспомни свой конкурс. Я был тогда просто твоим другом, всего лишь однокурсником - одним из многих, и еще не понимал, почему не могу оторвать от тебя глаз... Я чуть не умер от волнения, когда ты вышла на сцену, вся такая нежная, красивая, одухотворенная... - Луис зажмурил глаза, на лице его медленно проступила мечтательная улыбка, он помолчал, будто заново ощущая в себе весь тот восторг, который он испытал от выступления девушки. -  У меня сердце останавливалось в самые ответственные моменты, я забывал дышать и мою рубашку можно было выжимать, когда ты взяла финальные аккорды... Что делал твой муж в это время? Сказать?
Нихаль напряженно молчала, внимательно вслушиваясь в слова разгоряченного парня. Что-то останавливало ее, не давало немедленно прекратить этот разговор. Ей по какой-то причине было просто жизненно необходимо доказать Луису, что Бехлюль ее любит и у них счастливая семья. Зачем? Кто такой этот Луис? Какое место он занимает в ее жизни? Это все почему-то было неважно сейчас...
- Скажи! Хотя я и так знаю, что он делал: смотрел на сцену и переживал за меня, как и всегда.
- А вот и нет... Он  спокойненько развалился в кресле и не поднимал голову от телефона. Кстати! Заодно поинтересуйся у него, кому это он строчил сообщения без остановки. Или, может быть, тебе повезло, и он просто гонял пасьянс от скуки, просто потому что страстно тебя любит? - презрительно искривив лицо, произнес Луис беспощадные слова и тут же пожалел об этом, увидев как растерянно взметнулись брови на несчастном личике Нихаль, как она жалобно заморгала.
- Прости меня... Прости меня, девочка моя... Зря я это рассказал тебе...
И вот эти жалостливые слова прощения, которые стал путано бормотать чуть не плачущий от сострадания Луис, почему-то сразу убедили Нихаль в том, что он сказал правду, что все так и было. Слезы закипели в глазах и она с трудом удерживалась, чтобы не расплакаться, чтобы удержать их и как-то успокоиться.
- Нет! Ты все врешь... Это неправда... И если он узнает, что ты себе позволяешь, он порвет тебя на куски!
- На куски порвет? -  тут же взбесился Луис. - Как бы не так! Что же он тогда не порвал меня на куски, когда увидел нас тогда вместе? Помнишь, я провожал тебя домой?
- А что в этом такого? Что вдруг произошло, чтобы устраивать скандал на ровном месте? - насмешливо поинтересовалась тут же успокоившаяся Нихаль.
- Что? Да...Его выдержке можно только позавидовать... Он почти час шел за нами по улице и молча наблюдал. Видел, как я смотрел на тебя, с какой любовью, слышал как ты смеялась... Смотрел спокойными холодными глазами и усмехался в открытую! Ты не видела, а я заметил его практически сразу и сделал все, чтобы разозлить его, заставить вступиться за свою женщину. Я проверял его! И проверил... И знаешь что? Он либо не мужчина, либо расчетливый альфонс! Вот мое мнение! Так не ведет себя любящий hombre... Я бы убил любого, кто подошел бы к моей женщине, а он шел за нами и смеялся над тобой...
- Нет! Ты врешь! Это неправда! - закричала Нихаль и бросилась на него с крепко сжатыми кулачками, не помня себя от ярости. Луис перехватил ее слабые ручки, отвел их ей за спину, стал удерживать их там одной рукой и, стоя практически вплотную к ней, глядя на нее больными, страдающими глазами, произнес:
- Я очень жалею, что заставил тебя расстроиться, но я все равно договорю до конца... Потому что я готов руку дать отрезать, но он не достоин тебя, он тебя не любит... Он пользуется тобой. И мне горько от этой мысли. Мне обидно за тебя... - голос его стал мягким, он заговорил прерывистым возбужденным шепотом, заглядывая в глаза  Нихаль своими воспаленными, безумными глазами. Нежно, еле касаясь, провел кончиками дрожащих пальцев по ее щеке, ласково погладил волосы, -  Дай мне шанс, Нихаль... Умоляю тебя, не прогоняй меня, не отлучай от себя... Я покажу тебе, что такое настоящий мужчина... В моих объятиях ты узнаешь, что такое  любовь на самом деле...
- Уйди, - погасшим, невыразительным голосом негромко сказала Нихаль.
- Что?
- Уйди с дороги. Не смей...Слышишь? Не смей никогда приближаться ко мне. Я видеть тебя не хочу. Я ненавижу тебя...
Луис отпустил ее и молча отошел в сторону  с поникшей головой.
- Я умру без тебя, ты хоть понимаешь это? Я покончу с собой...
- Не умрешь...
И, сказав эти жесткие слова, Нихаль высоко подняла голову, вытерла слезы, которых так и не смогла удержать, и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. В душе было пусто, ничего не хотелось.Она прошла в гардеробную  к шкафчику со своей одеждой, оделась, взяла сумку и вышла из Школы.
Весь день до вечера она бездумно гуляла по Парку, кормила ручных белок и голубей, наблюдала за парочками, наводнившими парк. Погода стояла чудесная, нетипичная для январского Нью-Йорка - яркое и даже теплое солнце, синее небо, тихо, безветренно. Потом, замерзнув и проголодавшись, она пошла домой. И уже переступив порог квартиры, вдруг ощутила такое горе, такой надлом в душе, что расплакалась навзрыд. Что с ней случилось? Почему она так отреагировала на слова Луиса, чем они ее зацепили? Она не знала ответов на эти вопросы. Но видимо зацепили, раз она так плачет. Умылась, сделала себе кофе, который так и остался невыпитым. Села за рояль и стала негромко наигрывать те прелестные безыскусные мелодии, которые оставила ей на память мама. Она неторопливо перебирала клавиши, погружаясь в воспоминания о маме, в свои ощущения от мамы - в безусловную любовь, всепоглощающую ненадрывную нежность, защищенность, чувство уверенности, которое она давала. Постепенно слезы высохли, она успокоилась и на душе утвердилось легкое, грустное и одновременно светлое чувство. Слова Луиса уже не жгли сердце, не терзали ее, но она их запомнила, ведь просто так от них не отделаешься. Что он мог знать про Нихаль и про ее любовь к Бехлюлю? Он рассуждал со своей позиции, а того, что произошло между Бехлюлем и Нихаль, не рассказать так, чтобы было понятно без вопросов, это невозможно - слишком многое пришлось бы объяснять. Она глубоко вздыхала, обдумывая все это и понимая, что уже ничего по-прежнему не будет и раз она так долго размышляет над словами влюбленного парня и так глубоко переживает, то все совсем не так просто.
Утром выяснилось, что она заболела. У нее поднялась температура, болело горло. На занятия она не ходила почти неделю, с удовольствием валяясь в постели и с особым чувством принимая неусыпную, бережную заботу мужа. "Вот... Очевидно же, что он меня любит! И переживает, и бегает вокруг меня, и заботится так нежно... И звонит каждые два часа... " - упрямо продолжала она мысленный спор с Луисом, доказывая ему свою правоту и совершенно не отдавая себе отчета в том, что доказывать никому и ничего не нужно, если ты уверен в себе, если ты знаешь правду.
Покоя не давала угроза Луиса покончить с собой, его отчаянное нежелание жить без ее любви. Нихаль вспомнила вдруг, как почти те же слова она говорила Бехлюлю в тяжелый момент их жизни, когда он, несчастный и оклеветанный, уходил из дома. Она вспомнила свое отчаяние и искреннее нежелание жить без любимого. Неужели Луис испытывает такие же чувства? И Нихаль опять становилось не по себе, опять на нее накатывали противоречивые эмоции и размышления, она начинала искать доказательства и факты, поддерживающие ее правоту, ее уверенность в себе и в любви мужа. Температура только запутывала и обостряла эти полубредовые мысли и видения, в которых она продолжала спорить с Луисом...
А когда она выздоровела и вернулась в Школу, выяснилось, что Луис забрал документы и уехал на родину, никому и ничего не объясняя. Друзья его перестали здороваться с Нихаль и отворачивались, когда ее видели, считая, что она была виновницей всему, что случилось с парнем - довела его кокетством и ложными надеждами до такого состояния. Группа, которую он создал, распалась и все были расстроены этим фактом. Нихаль вкратце пересказала разговор, состоявшийся между ней и Луисом Норико, которая выслушала все молча и очень сочувствовала переживаниям подруги.
- А самое страшное, Нори, он сказал, что умрет, если я его отвергну. Ну, вот подумай сама, в какое ужасное положение он меня поставил?  Я, говорит, не смогу жить без тебя...
- Ты и в самом деле не видела и не понимала, что он в тебя влюбился? - поразилась ошарашенная этим рассказом Норико, - Ну, ничего себе, ты прямо как маленький ребенок. Как ты хоть замуж вышла?.. Да весь курс только об этом и жужжал последний месяц! Я думала, ты все видишь и просто развлекаешься, а тут вот что... - она помолчала сочувственно и успокоила Нихаль. - Не переживай! Он не умрет и ничего с собой не сделает. Просто он решил тебя шантажировать этими словами, решил надавить на твою совесть, чтобы ты его пожалела... Ненавижу шантажистов! - закончила она презрительно свою пламенную речь.
- Шантаж? Ты считаешь, это шантаж? - растерялась Нихаль. - Но, может быть, он и в самом деле именно так ощущал свое состояние! Ведь бывает же и так тоже, что ты любишь и знаешь, что не можешь жить без любимого...
- Нет, дорогая. Это в любом случае шантаж. Сама подумай... Если ты и в самом деле искренне любишь, то ты никогда любимого человека не станешь загонять в угол, чтобы добиться своего. Ни за что и никогда! Посмотри на себя, как тебя этот подлец Луис измучил... Если бы у тебя был характер послабее или ты не любила мужа, то ты бы просто из чувства сострадания повелась на его угрозу умереть! И ценой своей жизни, своего счастья спасала бы этого продуманного гада, пока не надоела бы ему и он не переключился на другую жертву. Я уверена в этом...
Норико с удовольствием рассмеялась и продолжила сквозь смех:
- Ты просто чудо, Нихаль! Самого первого бабника на факультете смогла обломать и на место поставить! Отомстила за всех девчонок, которых он бросил. Я горжусь тобой!

Ближе к апрелю в Вашингтон в составе правительственной делегации приехал Аднан. После официальных мероприятий он заехал на пару дней к детям в Нью-Йорк, и это было настоящим счастьем для Нихаль. Только увидев отца, она поняла, до какой степени по нему соскучилась, как не хватало ей споров с Бюлентом, спокойной мудрости мадемуазель, той атмосферы простоты, покоя, разума и светлой безмятежной жизни дома, в Стамбуле. Обнимая папочку, она не выдержала и расплакалась. Он тоже прослезился...
Два дня они провели в обнимку, можно сказать. Нихаль подробно рассказывала о своих успехах, об учебе и новых друзьях, сыграла ему свою конкурсную программу, и он высоко оценил ее успехи. Игра дочери и в самом деле приобрела новые оттенки, стала уверенной энергичной и это радовало. В свою очередь, Аднан подробно рассказал о домашних. Собственно говоря, все его рассказы были об Айлин, о том, как она улыбается, смеется, с каким восторгом она слушает музыку, пытается что-то лепетать, как она прыгает от счастья, увидев папу, с каким аппетитом она кушает и как крепко спит - не ребенок, а практически идеал, таких больше нет, не было и не будет. В общем, восторженные рассказы любящего папы, ничего нового...
- Я и не думал, что смогу вновь испытать счастье отцовства. В молодости я был то ли слишком занят, то ли еще по каким причинам, но я многого не замечал в детях, пропускал как-то. А сейчас я поражен! Я не устаю благодарить судьбу за это счастье...
Нихаль слушала с улыбкой, хотя  ее задели папины слова. Смешно, но она ощутила какую-то ревность к неведомой сестренке. Аднан заметил это и с улыбкой покачал головой.
- Не ревнуй, Нихаль... В моем сердце есть место для всех и ты с Бюлентом там навеки. Так же и маленькая Айлин... Она на своем месте и твое не займет никогда.
- Знаю, папочка! Но это сильнее меня! Я и к Бюленту тебя ревную и ко всем на свете! Просто вот такая я собственница! - посмеялась Нихаль над собой и стала разглядывать снимки с Айлин, хвалить ее необыкновенный ум и красоту просто для того, чтобы доставить папе удовольствие и снять напряжение. Но и отрицать папину правоту хотя бы в отношении к изображению необыкновенно обаятельной девчушки с фотографий было тоже невозможно. Пышные золотистые кудри, огромные сияющие серо-зеленые глаза с густыми и пушистыми ресницами, темные бровки, круглощекое личико с прелестными ямочками и широкой почти беззубой улыбкой привлекало к себе внимание какой-то неизъяснимой прелестью, жизнерадостностью, обаянием, неуловимым кокетством в облике и не отметить этого было нельзя.
- Смотри, Бехлюль, какая красавица у меня сестренка, - протянула она бесчисленные фотографии вошедшему в комнату Бехлюлю. Тот взял их и быстренько просмотрел, не произнеся ни слова.Так же молча вернул и опустив глаза, подтвердил:
- Да... Красивая девочка...
Нихаль стала расспрашивать про Бихтер:
- А как там молодая мамочка? Успевает бизнесом управлять и ребенком заниматься? Или она забросила свои дела?
- Нет, не забросила... Ее уже ничто и никто не остановит, что ты, - со сдержанным неудовольствием ответил ей Аднан и, помолчав, добавил. - Она уже не так плотно занимается фирмой. В основном из дома, но и в офис тоже ездит почти каждый день. И Айлин с собой таскает вместе с няней. Не расстается с ней! Разве что на совещания с собой не берет и на переговоры...
- Как это? Ничего себе... - поразилась Нихаль, - Бехлюль, ты слышишь?
Бехлюль кивнул головой и заинтересованно прислушался к разговору.
- Как, спрашиваешь? А вот так! Она при своем кабинете в комнате для отдыха оборудовала детскую и когда выезжает на целый день, то все и всех забирает с собой. Сумасшедшая мамаша... Хоть кино про нее снимай...
Нихаль рассмеялась и весело заметила:
- Про ту ли Бихтер ты говоришь, папа, которую я знаю? Чудеса вообще...
- Летом приедете, сами все увидите, - ответил ей Аднан, покачивая головой.
- Даже не знаю, приедем ли мы этим летом. Я Бехлюлю еще не говорила, ну вот сейчас и скажу. В июле фестиваль в Чикаго и я должна выступать, вы это уже знаете. А моя преподавательница использует метод глубокого погружения в подготовке и собирает всех своих студентов на месяц перед конкурсом у себя в загородном доме. И мы там занимаемся своей программой по ее уже проверенной методике. Она утверждает, что сбоя еще не было. В том числе, и нас с Бехлюлем пригласила. Дом, говорит, большой, места много. А потом, если все удачно сложится, лауреаты поедут с гастрольной программой по южным штатам. Так что, если я займу призовое место, то... Сами понимаете... Ну, заодно попутешествуем по стране. Правда же, Бехлюль? А то мы с тобой ничего, кроме Манхэттена и не увидели толком ...
Бехлюль вздохнул глубоко, помолчал, а потом нерешительно произнес:
- Даже не знаю... Господин Фархад предложил нам с Махди поработать этим летом после экзаменов на полную ставку, и если мы справимся с проектом в назначенные сроки и все сделаем так, как требуется, то можем рассчитывать и на дальнейшее сотрудничество и на приличные выплаты...
Аднан удивился.
- Неужели мне нужно было приехать с другого края Земли, чтобы вы  смогли сообщить друг другу о своих планах? Ну... даже не знаю, что и сказать...
Бехлюль встрепенулся.
- Нет-нет, дядя... Я только сегодня узнал об этом предложении и как раз хотел все рассказать Нихаль и тебе!
- А у меня даже мысли не возникло, что может быть как-то по-другому... - расстроенно протянула Нихаль, - я так хорошо все продумала...
- Ну, ничего страшного! - поспешил успокоить ее Бехлюль, - я буду приезжать к тебе каждый уик-энд! Все равно, ну что мне там делать? Слушать, как вы по очереди терзаете рояль и нервы госпожи N ?
Все рассмеялись. А Нихаль огорченно подумала, что Бехлюль свою карьеру поставил выше ее подготовки и совместного отдыха. И ведь знает, как это важно для нее - победить на таком престижном конкурсе и как нужна ей его поддержка в трудные дни. Она обиделась и не стала этого скрывать. Весь оставшийся вечер она молчала и только делала вид, что слушает разговоры папы и Бехлюля, а сама раздумывала над сложившейся ситуацией, пока, наконец, не успокоилась и не приняла ситуацию такой, какая она есть. Ничего ведь страшного не случилось? Тем более, что Бехлюль будет приезжать на выходные...
Прошло какое-то время после отъезда Аднан-бея и Нихаль заметила, что Бехлюль погрустнел. Он небрежно отмахивался от вопросов, улыбался и переводил разговор на другое. А однажды вдруг ни с того, ни с сего, предложил Нихаль:
- А давай родим себе ребенка? Девочку... или мальчика... Как ты считаешь?
Нихаль так и обомлела!
- Ты пошутил сейчас?
- Нет, я вполне серьезно. Вот послушал дядю и так позавидовал! Мне кажется, у нас будет отличная семья - ты, я и наш ребенок...
- О чем ты говоришь? Мы только начали нашу жизнь, у нас учеба, работа, карьера - все еще впереди. О каких детях ты говоришь?
- Ну, вот Бихтер же ребенок не мешает делать карьеру. Дело ведь не в этом на самом деле...
- Еще бы! У Бихтер за спиной Аднан-бей и она может себе позволить многое! Я, конечно, не сомневаюсь, что папа нам поможет, но и ты пойми меня правильно, - увлеклась Нихаль, пытаясь доказать Бехлюлю свою правоту и даже не заметив, как он вдруг окаменел, замер с  изменившимся лицом после этих обидных для него, как для мужчины и главы семьи, слов. - И потом! Бихтер родила ребенка не в 20 лет, как ты знаешь, а значительно позже! А я еще от воспитания Бюлента в себя не пришла! Нет... Я очень люблю его и жизнь за него отдам! Но я слишком хорошо помню, что это такое - постоянная ответственность за ребенка. Может быть, папа и мадемуазель правильно поступили, доверив мне его, но вот честное слово, я не хочу пока себя обременять еще раз подобным... - Нихаль возбужденно забегала по гостиной. - Скажи мне, ради Аллаха, Бехлюль, что ты пошутил...
Бехлюль молча, без улыбки, очень внимательно выслушал Нихаль, потом кивнул головой и ответил неторопливо:
- Я пошутил.
И вышел из комнаты...

Часть третья
Глава седьмая

Аднан не все рассказал детям, утаив некоторые подробности своих новых семейных будней. Самое главное - свою обиду, разочарования и раздумья - он сохранил в тайне, не желая расстраивать Нихаль и понимая, что не в ее силах помочь ему разобраться в семейных сложностях. Начать с того, что супруги так и продолжали спать в раздельных спальнях. Бихтер долго, по ее словам, приходила в себя после родов - то физическое состояние, то, якобы, послеродовая депрессия, хотя в чем она выражалась, Аднан так и не понял, ведь на вид она была вполне энергичной и жизнерадостной, но, наверное, это все было внутри, проходило скрытно и она просто хорошо держалась?
Более того, бывшую комнату Бюлента отдали новой няне, а сама Бихтер, удерживая за собой "каюту-люкс" на первом этаже, фактически перебралась в комнату Айлин, чтобы, как она сказала, быть возле дочери в любую  минуту и девочка, по ее мнению, должна точно знать, кто мама, а кто няня. За милой, добродушной и очень умелой девушкой, которую наняли в качестве няни, остались только технические функции - приготовить детское питание, подогреть отцеженное молоко, постирать, помочь в купании, проследить за порядком в детской и так далее. Первую пару месяцев Бихтер вообще  неотлучно находилась рядом с Айлин, почти не подпуская к ней кого бы то ни было. Может быть, именно так своеобразно и проявилась ее послеродовая депрессия?
Помимо всего этого Аднана напрягал отсутствующий вид жены. Глаза ее смягчались только при виде дочери, откликалась она только на заботу об Айлин и разговоры о делах фирмы. Бихтер изменилась. Необъяснимо, неоправданно изменилась. Временами Аднан не узнавал эту чужую женщину в облике его жены. Разве что с Бюлентом у Бихтер остались прежние веселые и дружеские отношения.
О чем были его разговоры с женой? Не о семье, не о ребенке... Бихтер с удовольствием обращалась к мужу с вопросами о тонкостях бизнеса, делилась с ним своими открытиями и наработками, интересовалась его мнением в двусмысленных ситуациях, консультировалась по поводу чиновников и способах привлечь их на свою сторону или  как-то обойти установленные нормативы. Разговоры эти доставляли ей огромное наслаждение, глаза ее разгорались, вся она становилась необыкновенно привлекательной и живой, жизнерадостной в эти моменты и Аднан не уставал ею любоваться. Но как только он делал попытку перейти с деловых бесед на личные темы, она замыкалась, взгляд потухал и находилась сотня срочных дел, которым требовалось ее немедленное вмешательство и внимание. Аднан только сокрушенно пожимал плечами, понимая, что изменить устанавливающийся стиль их отношений он не в состоянии.
Он ясно видел, что и после рождения ребенка интересы Бихтер к бизнесу не затихли, как надеялся он и рассчитывала Арсен-султан, и с этим нужно смириться. Все попытки поговорить, разобраться в новых столь напрягающих его изменениях в поведении жены наталкивались или на глухую стену непонимания или на откровенное раздражение Бихтер. Не разводиться же из-за того, что жена слишком много времени уделяет ребенку и деловой жизни?
Вот так и получилось, что супруги попросту жили под одной крышей, общаясь между собой во время ужина и воскресного обеда или на посторонние темы, или на темы экономики и финансов. Аднан зачастил на кладбище и почти все свое свободное время проводил в мастерской или в беседах за чашечкой кофе с всегда готовой разделить его одиночество мадемуазель, а Бихтер пропадала или в детской, или в офисе, стараясь не оставлять дочку без своего внимания. В этой привязанности, на взгляд Аднана, было что-то болезненное, а препятствовать подобному общению он не мог, теряя свои главенствующие позиции в семье медленно, но верно...
Дела на фирме не требовали  постоянного присутствия Бихтер и ее неусыпного контроля. Замечательная команда, подобранная ею в период подготовки, работала безупречно. Басар умело держала руку на пульсе событий и информировала патронессу и подругу по совместительству обо всех и творческих, и производственных нюансах и возникающих проблемах. Бихтер приезжала только на объединенные совещания и на заключение крупных, стратегически выгодных контрактов.
Финансовый директор расширил зону деятельности компании и они заключили ряд договоров с туристическими фирмами, отелями, ресторанами и торговыми центрами на пошив спецодежды и фирменной атрибутики, что дало возможность вывести швейную фабрику почти на полную мощность.
Четин-бей продолжил свое покровительство и свел Бихтер с правительственными чиновниками, проводящими тендер на пошив обмундирования  и спецодежды для армии, и Бихтер, проведя больше месяца в невероятном напряжении нервов и ума, потратив огромные деньги на то, чтобы заинтересовать нужных людей, все-таки смогла добиться контракта для себя на долгие годы вперед. Это была неслыханная удача, которая подняла фирму на гораздо более высокий производственный уровень и моментально увеличила доходы, которые покрыли все затраты практически сразу.
Басар продолжала поражать избалованную стамбульскую публику новыми коллекциями, которые шли в ногу с мировыми тенденциями, но при этом отличались специфически турецкими деталями и особенностями. Массовый пошив одежды прет-а-порте приносил устойчивую прибыль, да и индивидуальный пошив не отставал - заказчиков становилось все больше и больше, прежде всего, благодаря  продуманной до мелочей работе с клиентами. Бутики фирмы ББ один за другим открывались в Эмиратах, на Балканах, в Азербайджане. То есть можно было сказать, что бизнес процветал, и Бихтер ни разу не пожалела о том, что однажды рискнула и ввязалась в новое и, на первый взгляд, неподъемное для себя дело...

С первых минут рождения дочери Бихтер твердо знала, кто отныне главный человек в ее жизни. Нельзя сказать, что она бездумно умилялась и сюсюкала с  Айлин, нет, такого не было. Но постоянное осознание счастья при взгляде на нее, поднимающееся откуда-то изнутри и заставляющее сердце биться учащеннее, да так, что порой перехватывало дыхание, вместе с невероятным чувством ответственности и вечной тревоги за дочку перекрывали все остальные эмоции.
Девочка росла, меняясь на глазах. И порой Бихтер замирала, обнаруживая в ней такое явное, откровенное сходство с отцом, что становилось не по себе и она оглядывалась, со скрытым напряжением всматриваясь в лица окружающих, - неужели никто этого не видит? Очаровательная улыбка, и даже не глаза, а лукавый взгляд и сияющие искорки в глазах, прелестные ямочки на круглых щечках, какой-то особый поворот или наклон головы  - все это было таким явным, таким отчетливым напоминанием о Бехлюле, что она иногда с трудом переводила дыхание. Ее любимым занятием стало внимательно рассматривать девочку, приглядываться к каждой гримаске, к каждому движению неокрепшего маленького тельца и выискивать, и со смятенной радостью находить это сходство с Бехлюлем. Она здорово напрягалась, когда Аднан брал дочку на руки и как-то играл с ней и возился, умиляясь. Ей становилось не по себе от своего обмана, который чем дальше, тем больше разъедал ей душу - это дополнительно отдаляло ее от мужа и она старалась не допустить сближения дочери с Аднаном, который уже перестал удивляться такому странному поведению Бихтер, объясняя его материнской ревностью.
Зато Бюлент играл с девочкой без ограничений и полюбили они друг друга просто до смешного. Все свое свободное от уроков, занятий музыкой и спортом время Бюлент проводил рядом с Айлин  и смотреть на их игры и забавы без смеха и умиления было невозможно.

В один из летних дней в середине июля Бихтер задержалась в детской, помогая няне готовить купание для дочери. Бюлент и Айлин гуляли в саду у бассейна: Бюлент пускал кораблики с мотором на пульте, а Айлин сидела в коляске, с восторгом наблюдая за резкими разворотами полицейского катера на водной глади, и визжала, заливаясь смехом, когда Бюлент закладывал чересчур уж рискованный вираж, вызывающий крутые волны и фонтан брызг.
Бихтер уже собралась идти за дочкой, чтобы искупать, накормить и уложить ее спать, когда услышала сигнал вызова по скайпу из комнаты Бюлента. Она зашла из любопытства и обнаружила ,что вызывают из НЙ. И сама не зная зачем или, как она потом объясняла самой себе, - а вдруг что-то важное? - она приняла вызов. Это был Бехлюль...
Они увиделись впервые за все время после его отъезда в Америку и в первую минуту оба здорово растерялись. Ошеломленный Бехлюль спохватился первым, и откашлявшись в волнении, поздоровался и задал стандартные вопросы, на которые получил такие же стандартные ответы от сумевшей взять себя в руки Бихтер. И опять замолчали. Бехлюль напряженно, очень внимательно рассматривал лицо смутившейся и ненавидящей себя за это смущение Бихтер, которая торопливо, чтобы закончить неожиданное общение, сказала ему:
- Подожди, если хочешь. Я позову Бюлента...
- Нет-нет... Не уходи, давай поговорим хоть немного, я уже забыл как твой голос звучит...
Бихтер растерялась еще больше и даже не знала, что ответить. Все хорошие, остроумные и резкие  ответы ей пришли в голову уже вечером, когда она прокручивала в памяти  разговор и проклинала себя за смущение и не могла уснуть, все вспоминая и вспоминая оттенки голоса и интонаций Бехлюля, все его многозначительные слова и не менее многозначительные паузы, его мягкие глаза, которые иногда заволакивало влагой, но он справлялся с собой и пытался шутить, чтобы отвлечь себя и Бихтер от острых моментов в разговоре. Бихтер с удивлением обнаружила, что он в курсе почти всех ее успехов и проблем в бизнесе. Что-то он узнавал из рассказов Бюлента и Аднана, а что-то, как выяснилось, из прессы. Она и не знала, как реагировать на такую осведомленность и только удивленно и растерянно задирала брови, отвечая на расспросы Бехлюля. Более того, он знал точно, сколько зубов у Айлин, что она любит есть, от чего категорически отказывается, как она спит и в какие игры любит играть, когда она начала ползать и какие игрушки предпочитает. А когда в комнату вошел вызванный няней из сада Бюлент с Айлин на руках, случилось вот что...
Бюлент ужасно обрадовался, увидев Бехлюля на экране монитора, и восторженно предложил любимой сестренке познакомиться с дядей Бехлюлем.
- Смотри, смотри, Айлин! Это дядя... Скажи: дя-дя... помаши ему ручкой... Привет, привет, дядя!
Айлин с удовольствием помахала пухлой ладошкой неведомому дяде с экрана и улыбнулась во весь свой рот с восемью белоснежными зубками. А изображение дяди вдруг пропало с экрана и девочка недоуменно покрутила ручками, как бы спрашивая - где? Бюлент тут же перевел ее жест:
- Где дядя? Нет дяди?
И Айлин повторила свой недоуменный жест, сопроводив его забавной растерянной гримаской. Связь восстановилась и на экране возникло лицо Бехлюля, который подозрительно откашливался и высмаркивался в салфетку. Бюлент стал передразнивать Бехлюля и Айлин с удовольствием рассмеялась.
- Как дядя кашляет? Кх... Кх...
И они начали наперегонки кашлять, передразнивая дядю. Бюлент, как настоящий конферансье, продемонстрировал  все фокусы, которым обучил Айлин. Она показала пальчиком, где у дяди носик, ротик, ушки, потянувшись к экрану с деловитой мордашкой. И про свой носик не забыла и носик Бюлента показала с огромным удовольствием. Бехлюль смеялся, как маленький ребенок, периодически откашливаясь и прикрывая лицо салфеткой, от чего Айлин приходила в восторг. Она восприняла это как забавную игру и каждый раз, когда Бехлюль подносил салфетку к лицу, она начинала смеяться так, что ее смехом заражались все вокруг...
И с этого дня Бихтер надолго потеряла весь свой покой. Перед глазами стояло лицо Бехлюля, его восторженные глаза, в ушах звучал его мягкий, ласкающий слух голос. Как будто и не было между ними расстояния и времени, как будто все так и должно было быть и шло по кем-то хорошо продуманному сценарию, и в то же время не оставляло ощущение, что  жизнь может измениться в любой момент - хватило бы для этого желания. Забылись все споры, обиды, препятствия, как искусственные, так и настоящие, и Бихтер пришлось здорово потрудиться над собой, чтобы вернуться в реальность, в которой не было место запретным чувствам, а были только любовь к дочери и  долг - по отношению к себе, к бизнесу и к семье в целом.



А Бехлюль и Нихаль провели лето, как и было запланировано. Нихаль с середины июня и до самого чикагского фестиваля жила на ранчо своей преподавательницы с еще двумя будущими конкурсантами. Целыми днями они разговаривали о музыке, играли на рояле, обсуждали эмоциональную составляющую и заложенный автором сюжет музыкальной композиции, способы передачи чувств игрой. Дни были насыщены полностью и проходили незаметно. Пару раз на выходные приезжал Бехлюль, чаще у него просто не получалось. Они уходили гулять в лесок, росший неподалеку. Нихаль пересказывала Бехлюлю свои успехи, внимательно всматриваясь в его лицо, в глаза, будто старалась найти ответы на вопросы, которые она себе задавала непрерывно после того памятного разговора с Луисом, прислушиваясь к себе, пытаясь определить свое состояние, сравнить его... С чем? С кем? Образца не было, каждая пара переживала свою любовь по-своему, это было очевидно, но в их отношениях Нихаль чего-то не хватало. Но чего? Все было предсказуемо, слишком по-дружески и порой Нихаль даже казалось, что слишком вежливо что ли, дипломатично, без эмоций. Ночью все, как правило,  зависело от ее инициативы, Бехлюль практически никогда не изъявлял желание первым, и это начало как-то тяготить Нихаль. Все было пресным, слишком супружеским что ли, и она уже понимала, что вполне может обойтись без этих вежливых ночных соитий. И даже и лучше себя чувствовала, если между ними ничего не происходило, потому что не возникало ощущения наигранности и обязанности, не нужно было изображать удовольствие. Ласковое дружелюбие мужа и радовало, и одновременно разочаровывало девушку своей неопределенной нейтральностью, которое так и хотелось назвать равнодушием. А по Бехлюлю понять что-то было абсолютно невозможно. Он был одинаков при любых обстоятельствах - улыбчивый, вежливый и непроницаемо спокойный...
После отъезда Нихаль на Бехлюля нахлынуло неописуемое чувство личной свободы, которое он не испытывал очень давно. Он с огромным удовольствием работал и вел доверенный ему проект, выкладываясь полностью. Стиль его жизни внешне не поменялся, но изменилось ощущение жизни. Постоянный самоконтроль и привычка скрывать свои чувства, необходимость вести двойную жизнь довольно сильно напрягали его до сих пор, и он был рад элементарной возможности располагать самим собой без оглядок на кого бы то ни было.
Он расслабился до такой степени, что на одном из обязательных официальных приемов-пати поддался настойчивому флирту и провел несколько незабываемых по интенсивности и накалу страсти ночей с очаровательной и раскованной сотрудницей из родственной фирмы. Как-то они смогли почти без слов и с полным взаимопониманием договориться о строгой конфиденциальности встреч и вовремя остановиться, не переводя обыденное в незаурядное или, что еще хуже, в надоевшее. Расстались очень и очень довольными друг другом без малейших угрызений совести...
Случайный разговор с Бихтер и такое невероятное и  неведомое до сих пор чувство, которое он ощутил, общаясь с Айлин, и благословенные, счастливые слезы, которые он не смог сдержать в момент знакомства с дочерью, перевернули все в его душе. Вечером после разговора ему стало плохо, опять повторилось странное и довольно мучительное ощущение нехватки воздуха и давящей боли в груди, которую, как ему казалось, вызвала тоска по утраченному или несбывшемуся в его душе, уже вроде бы и привычная, но обострившаяся после неожиданного разговора. Бехлюль даже решил записаться на обследование к врачу, но так и не сходил, почувствовав себя лучше на следующий день. Он объяснил свое состояние волнением, испытанным от неожиданного подарка судьбы. Радовало то, что у него  хватило сообразительности записать почти весь разговор, видео-файл с которым был отправлен в его тайную коллекцию, пополняющуюся довольно исправно благодаря Бюленту.
Нихаль выступила вполне достойно, но не смогла занять призовое место, хотя и попала в число дипломантов конкурса и приняла участие в гастрольной поездке, как и планировалось. Вернулась она перед учебным годом, похудевшая, измотанная гастролями и какая-то чужая, незнакомая, будто отстраненная. Она вкратце пересказала мужу подробности поездки, о которых он и так знал все, ведь они разговаривали по телефону каждый вечер перед сном. И начался новый виток в их странной семейной жизни. Учебный год развел их по разным учебным заведениям, разным интересам и друзьям, и это воспринималось обоими, как вполне естественный и обыденный факт. Ну, вот так у них складывается жизнь...
Бехлюль продолжил работу в фирме господина Фархада на укороченной ставке. Летний проект был завершен с блеском и по итогам финансового года ему светила очень неплохая премия, что радовало дополнительно. Заработал он за лето тоже очень и очень неплохо, то есть настолько неплохо, что смог сам оплатить свое обучение в университете и еще кое-что осталось, и не гордиться этим он не мог, хотя и тщательно скрывал эту гордость от всех и даже от Нихаль, совершенно не подозревающую о барьерах, которые ее муж так успешно преодолевал последнее время. Параллельно он писал дипломную работу, объединив в ней теоретические знания, полученные в университете и навыки практической работы на фирме, включив  с позволения господина Фархада подробное описание своей работы над проектом, которой заслуженно гордился. Все чаще приходила мысль о ненужности докторантуры. Привлекала возможность конкретной работы и он склонялся к тому, что после окончания магистратуры примет предложение господина Фархада и перейдет на работу в фирму окончательно и, может быть, даже с повышением, что дополнительно разогревало честолюбивые планы.
Зима так и прошла спокойно и неторопливо, совершенно не оставив какого бы то ни было внятного следа в жизни супружеской пары. Нихаль училась с тем же рвением, участвовала во внутренних конкурсах и однажды даже удостоилась чести сыграть в сопровождении Большого Симфонического оркестра Третий концерт Моцарта для фортепиано с оркестром. Бехлюль с огромным удовольствием сходил и записал выступление Нихаль на видео и они отметили ее маленькую победу в хорошем ресторане вместе с Норико и парнем, который числился на тот момент официальным кавалером хорошенькой японочки.
Ближе к лету Бехлюль успешно защитил диплом, получив звание магистра, Нихаль сдала текущие экзамены, большую часть которых приняли автоматом за несомненные заслуги, и они собрались в долгожданную поездку на родину. Нихаль призналась со слезами на глазах, что невыносимо соскучилась  по дому и по родным и друзьям. Подобное же чувство испытывал и Бехлюль. Еще никогда он не уезжал из Стамбула на такой срок, а мысль о том, что он увидит Бихтер и Айлин воочию, поговорит с глазу на глаз и сможет даже подержать дочку на руках, придавала ему особый настрой, воодушевляла его. Ни на что большее он не рассчитывал и даже не позволял себе думать на такие темы. Просто это факты его жизни:  жена, которую он берег, старался не огорчать и о которой заботился по мере сил и возможностей, с одной стороны, и любимая женщина, которая вопреки всему родила и воспитывает его дочь - отдельно, с другой стороны. Два этих факта автономны, взаимонезависимы и существуют параллельно в его дурацкой судьбе. Изменить это положение или как-то исправить не в его силах и с этим просто нужно жить, принимая все как данность...

Бихтер запереживала, услышав от Бюлента новость о том, что через пару недель приезжают Нихаль и Бехлюль на летние каникулы. Она не чувствовала себя готовой к встрече, слишком хорошо помня свое невероятное волнение и растерянность после того разговора почти годичной давности по скайпу. Такой радости Бехлюлю еще раз она не доставит. Пусть знает, что не все в жизни подчиняется его прихотям и сближения с девочкой она не допустит ни в коем случае. Слишком свежи в ее памяти воспоминания о его размягченном лице и счастливом смехе. Если он решил вот такой легкой ценой реализовать свое отцовство, разговаривая с ней по скайпу и приезжая раз в пять лет с томным видом, изображая при этом, пока никто не видит, отцовские чувства к ребенку, то у него это вряд ли получится.
Тут ей опять повезло: мама с Четин-беем последнее время лето проводили на своей итальянской вилле и она давно звала к себе дочерей погостить. Бихтер все было недосуг до сих пор: дочка, фирма, да и желания особенного она не испытывала. А теперь и Пейкер решила привезти своих мальчишек к бабушке в Европу и причина уехать из Стамбула была более, чем уважительной. Аднан даже не успел на нее обидеться, как она, стремительно собравшись, умотала с дочкой и няней на Итальянскую Ривьеру к маме и Пейкер.
- Лето большое, - сказала она мужу на прощание, - мы вернемся быстро и успеем увидеться с Нихаль и с Бехлюлем. А Пейкер ждать не может, она приехала всего на пару недель.
Встреча с сестрой была бурной, они и плакали, и смеялись, обнимали друг друга, поздравляя и разглядывая детей. Мальчики Пейкер очень подросли и стали шустрыми маленькими американцами, разговаривающими на дикой смеси турецкого и английского. Пейкер сознательно растила их билингвами, они знали и турецкий язык своих родителей и английский, на котором разговаривали их друзья и который им все равно станет родным со временем, потому что возвращаться в Турцию они с Нихатом не собирались вовсе. Нихат отлично зарабатывал в крупной строительной фирме, делал успешную карьеру, а со Стамбулом у них были связаны не самые лучшие воспоминания. Айлин привела тетку в полный восторг.
- Ах, как я хочу девочку, кто бы знал. Вот такую же куколку с длинными кудрявыми волосами и круглыми щечками, - умилялась Пейкер, тиская племянницу и не спуская ее с рук. Фердевс-ханым не смогла отказать себе в язвительной шутке.
- Разве для тебя это проблема, дорогая? Просто удивительно, как ты смогла удержаться и не родить еще пару-тройку сорванцов, - мило улыбнулась она старшей дочери, посылая ей свой самый любезный взгляд.
- Ты права, мама... Захочу - обязательно рожу, могу себе позволить, слава Аллаху, - резковато ответила ей Пейкер, впрочем, ничуть не обидевшись. Ну да, вот такая у них с Бихтер мать. Время не смягчило ни ее сердца, ни ее языка.
Айлин уже было год и восемь месяцев, она вовсю  пыталась говорить и любила весь мир вокруг себя, который ей отвечал тем же. С братьями она подружилась мгновенно, и они тоже были в полном восторге от сестренки. Детский визг, хохот и топот от маленьких ножек прекращался только во время еды и сна - ночного и послеобеденного. Фердевс-ханым мучительно переносила это столпотворение, но держалась изо всех сил, демонстрируя перед мужем и бесконечными гостями свои манеры и материнскую любовь.
Как-то Пейкер поймала племянницу, усадила ее к себе на колени стала играть с ней, разговаривать и даже что-то понимать как будто. Бихтер со смехом ей переводила веселые дочкины рассказы про беленькую кисю, про собачку и самолет, на котором они с мамочкой летели. С большими крыльями...
- Смотрю и не могу понять, на кого она похожа, Бихтер? Глаза вроде бы твои, брови... А все остальное - не разберешь, хотя смутно кого-то мне напоминает наша красавица. Эта ее улыбка солнечная, ямочки... Я просто налюбоваться не могу...
Бихтер улыбнулась и небрежно пожала плечами.
- Не знаю! Даже и не задумывалась никогда. Просто люблю и все. Какая мне разница?
Фердевс с тревожным вниманием оглядела дочерей и решила вмешаться.
- Она просто портрет моей матери! Ну, в самом деле, один в один! Улыбка, жесты, смех... У меня каждый раз сердце замирает, когда я узнаю в своей внученьке мамины черты. Бихтер ее совсем не помнит, а ты, видимо, запомнила, раз чувствуешь, что девочка кого-то тебе напоминает...
- Серьезно что ли? - удивилась Пейкер, - Ну да... Наверное, ты права... Я бабушку почти не помню, но да... Айлин на нее похожа, если присмотреться...
- Ко-пи-я! Поверь мне! Надо будет как-нибудь разыскать ее детские фотографии... - растроганно приложила платочек к сухим глазам бабушка Фердевс. - Я  Аднану так и сказала! Просто обожаю Айлин, ведь она так похожа на мою маму...
- У нас была золотая бабушка, Бихтер, жаль, если ты ее не помнишь совсем, - простодушно  умилилась Пейкер. - Пусть наша малышка заберет от нее все только самое лучшее!
Она расцеловала девочку, которая внимательно прислушивалась к звукам от бассейна и так и норовила сползти с колен тетушки и умчаться туда, где весело.
- Ну, беги к братьям! Или подожди, давай вместе пойдем, хочу посмотреть, что их так развеселило!
И подхватив Айлин на руки, Пейкер ушла к сыновьям.
Фердевс повернулась к Бихтер с многозначительной усмешкой на лице.
- Не думай, что ты умнее всех, дорогая... Глаза есть не только у меня. Сегодня это была Пейкер, а дальше кто? Чем больше Айлин растет, тем очевиднее проявляется то, что ты так нахально скрываешь...
- Даже разбираться не хочу в твоих бреднях, мама... Но просто, чтобы ты знала на будущее, я вот что скажу, в первый и последний раз, - Бихтер встала, надменно подняла голову и произнесла, глядя на нее в упор с пренебрежительной усмешкой в глазах. - Ты даже не представляешь, насколько мне все равно, кто и что может подумать или нафантазировать. Я, наконец, могу себе позволить эту роскошь - жить и поступать так, как хочется мне и нужно моей дочери.
- Не все так просто, дорогая моя, как ты говоришь... - обиделась на неблагодарную дочь Фердевс.
- Ошибаешься. Все просто. И именно так, как я тебе сказала. Уж поверь мне на слово...
Сказав это, Бихтер засмеялась и весело отправилась к дочери, чтобы успокоиться, играя в ее незамысловатые игры и наполнить душу счастьем, которое так щедро излучала вокруг себя Айлин. Если мысли о разоблачении и приходили в ее голову, то она совершенно не переживала об этом. Совесть царапала ее лишь от того, что в этой истории больше всех страдал обманутый Аднан, но Бихтер знала точно, что и эту проблему она решит со временем. Как? Она понятия не имела и поэтому пока не торопилась с решениями. Жизнь сама подскажет способы выхода из сложной ситуации...

Часть третья
Глава восьмая

Нихаль поджала губы, узнав об отъезде Бихтер.
- Я могла бы обидеться, но не обижусь. Почему-то от Бихтер всегда ожидаешь чего-нибудь подобного, - заметила она, пренебрежительно махнув рукой.
- Ну зачем ты так, дорогая? Она поехала на встречу с сестрой. Кто знал, что все так совпадет? А с вами у нее будет возможность увидеться, все лето впереди, - укоризненно ответил ей Аднан.
- Ну да, ну да... Еще наобщаемся, тоже верно, - не стала спорить с ним Нихаль, нисколько не расстроившись от того, что она не повидается с мачехой, хотя на Айлин взглянуть было интересно.
Бехлюль промолчал, изо всех сил скрывая растерянность. Он преодолел столько сложностей, чтобы увидеть Бихтер и Айлин, и сейчас все его усилия оказались напрасными. Господин Фархад, как и ожидалось, предложил ему постоянное место на фирме, да еще и с повышением. Бехлюль  упросил об отсрочке на лето, пообещав приехать в конце августа и приступить к работе со всем энтузиазмом. Эта просьба очень не понравилась господину Фархаду, и он не стал скрывать своего неудовольствия, но все-таки, хоть и нехотя, он пошел навстречу. И что теперь?
Бехлюль не сомневался ни одной минуты в том, что Бихтер  уехала специально, и приезд Пейкер к матери на самом деле ничего не означал. Она все равно нашла бы причину для того, чтобы уехать, в любом случае. Разочарование, которым наполнилось его сердце, не давало ему спокойно насладиться отдыхом и общением с родными, со старыми друзьями. Выполнив за неделю обязательную программу встреч и вечеринок, Бехлюль затосковал просто с непреодолимой силой. Вот уже и Пейкер уехала обратно к себе в Нью-Джерси, а Бихтер не торопилась возвращаться, и ему было понятно, что все ее уловки вроде той, что она простудилась и лежит с температурой и поэтому задерживается, шиты белыми нитками, и Бихтер придумает еще тысячу отговорок, но не вернется в Стамбул, пока они с Нихаль не уедут обратно в Америку. Это и раздражало Бехлюля, и в то же время радовало. Раз Бихтер так остро относится к тому, что он здесь, раз она так боится встречи - значит чувства в ее душе еще живы.
Какой от этого практический результат, Бехлюлю было невдомек, ведь он отлично понимал, что вместе им не быть, независимо ни от каких продолжающихся чувств. И все равно неравнодушие Бихтер льстило ему и наполняло какой-то смутной надеждой на то, что рано или поздно, но что-то вдруг изменится и в его жизни и тогда все может быть...



Тоска в душе росла с каждым днем и единственный способ пересилить ее - это работа и смена обстановки. И Бехлюль схитрил. Он позвонил Махди, расспросил его о ситуации на фирме и настроении отца. Выяснив, что место, предназначенное Бехлюлю так никем и не занято, и временного управляющего пока не наняли, Бехлюль перезвонил самому господину Фархаду и незамысловато соврав о том, что все дела дома он завершил и готов сотрудничать, получил радостное приглашение вернуться побыстрее и приступить к работе.
- Я просто как чувствовал, что ты не задержишься, - с удовольствием пророкотал в трубку господин Фархад, - и не нанимал постороннего. Ты уже в курсе дел, поэтому быстро наверстаешь упущенное...
А домашним Бехлюль объявил, что его срочно вызывают в Нью-Йорк якобы потому, что работа требует безотлагательного присутствия, и если Бехлюль не хочет ее потерять, то было бы лучше вернуться и, подписав контракт о найме, начать новый проект.
- Я бы мог не ехать... - с виноватым видом оправдывался Бехлюль перед дядей и Нихаль, - но это слишком хорошая возможность для меня в смысле карьеры, да и возможность заработать привлекает очень и вот так запросто отказаться от его предложения не хотелось бы...
- Я, как бизнесмен, и тебя понимаю и твоего шефа, а вот как дядя и отец Нихаль - отказываюсь понимать, - огорченно заявил Аднан, - мы столько не виделись и ты уезжаешь вот так, буквально через пару недель...
Нихаль отнеслась к изменившимся планам Бехлюля с пониманием и даже с одобрением. Так и решили, что Бехлюль уедет сейчас, а Нихаль останется в Стамбуле и вернется ближе к учебному году. Нихаль даже удивилась, с каким спокойствием и даже облегчением она приняла изменение планов на отдых и расставание с мужем. Она даже обрадовалась возможности остаться одной! Из Франции приезжает Пелин - будет, чем заняться на свободе...
Бехлюль похвалил себя за правильное решение, когда, окунувшись в работу, понял, что так гораздо легче - все мысли забиты расчетами, делами, рабочими проблемами и нет времени задумываться о превратностях судьбы.
Лето пролетело незаметно и для Нихаль, которая не имела ни одной свободной минутки. У них образовалась отличная компания - Пелин, ее жених и еще пара подружек по школе со своими бой-френдами. А чуть позже к ним присоединился бывший друг Бехлюля Омер, с которым они случайно пересеклись в одном из клубов и больше не расставались все лето. Всей компанией они и поехали в Бодрум, куда пригласил их Омер в дом своих родителей - огромную пустующую виллу на берегу моря со своим пляжем. Вот тут-то они и узнали, что такое настоящий отдых. Про Бехлюля в этой праздничной оживленной суете Нихаль даже не вспоминала, если бы не его звонки, которыми он, как примерный супруг, отчитывался почти ежедневно. Разговоры раз от разу становились все короче и формальнее и этот факт не беспокоил ни Бехлюля, который просто отбывал долг, ни Нихаль, которая вдруг поняла, что ей и не хочется отвечать на равнодушные вопросы мужа и самой неинтересно расспрашивать и выслушивать новости о его работе и карьерных перспективах. Он здоров? Доволен своей жизнью? Ну и славно... Этого вполне достаточно.
Бихтер же, вернувшись в Стамбул после своего "выздоровления", окунулась в дела фирмы с головой, отгоняя от себя мысли обо всем, что не касалось ее дочери и бизнеса - словом, вошла в свой обычный режим.
Весь год до следующего лета Бехлюль работал, отдавая все силы и время делу, которое ему доверили на фирме, стараясь не подвести ожиданий шефа, и преуспел в этом. Его высоко оценили и как компетентного специалиста, и как прекрасного доброжелательного сотрудника. Образовался устойчивый круг друзей и единомышленников. Впрочем, он никого не подпускал к своей душе, и близких друзей у него как не было никогда, так и не завелось. Двойная жизнь хоть и угнетала, давалась ему легко. Он как был всю жизнь человеком-загадкой, умело скрывающим свою суть, так и остался им, легко нося привычную маску весельчака и не показывая вида о своих истинных чувствах и проблемах.
После еще одного раздельно проведенного лета отношения с Нихаль приобрели своеобразный оттенок дружбы и легкой взаимной насмешки. Нихаль посмеивалась, подшучивала над служебным рвением Бехлюля и отмахивалась от подробных рассказов о трудовых буднях мужа. Бехлюль в свою очередь особо не вникал в ее успехи, хотя и не мог не отметить возросший уровень ее игры на фортепиано. Они не ссорились, не огорчали друг друга проблемами и придирками, и нельзя было точно сказать, это сближало их или еще больше отдаляло. Ни Бехлюль, ни Нихаль не углублялись в выяснение отношений, предпочитая делать вид, что все у них нормально и только так и должно быть.
Нихаль тревожило одно: она никак не могла выкинуть из головы летний отдых в Бодруме и Омера, который так явно демонстрировал свое неравнодушие к ней, а она ничем не пресекала его осторожные и очень волнующие ухаживания. Все тогда это заметили, но сделали вид, что все идет так, как надо, и только Пелин не выдержала и спросила подругу напрямик:
- Ты что, совсем ошалела что ли? Не видишь, что парень от тебя без ума? Чего ты добиваешься? А как же Бехлюль? Да ему в подметки ни один мужчина Турции не годится! А ты вот так запросто отпустила его одного в Америку и сама развлекаешься тут с его другом...
- Не говори глупостей, Пелин! Во-первых, развлекаемся мы все вместе, а не я одна. А во-вторых, и что Бехлюль? Он и не против, если мне хорошо. У нас не такие отношения, как ты думаешь, Пелин. Мы доверяем друг другу и вполне можем прожить пару месяцев раздельно...
- Ты так изменилась... Стала прямо такой современной! Даже чересчур. Не Нихаль, а американская Дженни какая-то... - огорченно и завистливо протянула Пелин.
Но отмахнувшись от Пелин, Нихаль задумалась и в один из вечеров заставила себя взглянуть правде в глаза.
Ей очень и очень понравился Омер. И с этим нужно было что-то делать. Не хотелось думать, что ее семейная жизнь дала трещину и держится неизвестно на чем. Что равнодушное дружелюбие - это единственные эмоции, которые ей суждено испытать до конца жизни. Что ее любовь к Бехлюлю, которая не давала ей спокойно жить долгие детские годы, потихоньку развеивается, как облачко в ясный летний день. Что она так и не смогла получить от этого брака того, о чем мечтала. Почему так? Что она не учла, раздумывая и планируя свою жизнь? Нихаль даже представить не могла... Каждый вечер перед сном она давала себе обещание закончить странные отношения, развивающиеся с Омером, и под любым благовидным предлогом вернуться в Стамбул и даже в Нью-Йорк, но наступал следующий день, и, встречаясь за завтраком с веселым неунывающим насмешником Омером и выслушивая его остроумные комментарии, знакомясь с планами на день и вечер, не отрывая со смятением и почти восторгом завороженного взгляда от его ярких влюбленных глаз, она понимала, что ее вчерашние решения бледнеют и теряют свою привлекательность с каждой минутой.
Омер был совершенно не похож на Бехлюля. Довольно высокий, стройный, мускулистый, смуглый и очень спортивный, он бросался в глаза своим самоуверенным, дерзким видом и довольно жестким выражением черных глаз, которые смягчались только в кругу близких. В нем не было расхлябанности, несобранности, которая так раздражала ее в Бехлюле, его уклончивости и желании подстроиться под собеседника, угодить ему. Наоборот, Омер всегда и на все имел обоснованное и хорошо продуманное мнение. У него были принципы, которым он неуклонно следовал. Он был несколько моложе Бехлюля, но уже занимал ведущие позиции на фирме отца, начав работать чуть ли не со школьной скамьи. Нихаль поражалась его эрудиции во всем. Говорили ли они о спорте, о политике, об искусстве - Омер всегда высказывался дельно, обдуманно и очень здраво. Он не так уж разбирался в классической музыке, но очень любил слушать игру Нихаль. На вилле был неплохой рояль, купленный в свое время для матери Омера, и Нихаль иногда вечерами играла облегченную курортную, как она ее назвала, программу для неприхотливых слушателей: Шопен, Шуберт, Дебюсси - приятную романтическую музыку. Омер садился так, чтобы видеть Нихаль и лицо его становилось по-детски открытым, незащищенным, глаза смягчались. Создавалось впечатление, что при звуках музыки он уносится в мечтах куда-то очень далеко. Такая нежность очень забавно сочеталась с сугубой брутальностью его облика и это сочетание до глубины души смущало и трогало Нихаль...



Из Стамбула она уезжала в полном смятении. Не хотелось думать, анализировать все, что произошло с ней летом. "Да и что, собственно говоря, такого уж произошло", - с насмешкой отмахивалась от тяжелых мыслей Нихаль. - "Подумаешь, маленький летний роман... У всех сплошь и рядом бывает такое. Небольшой флирт. Приятно провела время - вот и все". Так заставляла она себя думать о том, что случилось этими летом и у нее даже получилось уговорить себя и поверить в то, что ничего особенного в ее жизни не случилось...

А ближе к весне, выходя после занятий, она увидела Омера, который поджидал ее возле Школы, сидя в машине. Увидев Нихаль, он открыл дверцу, вышел и улыбаясь молча смотрел на нее до тех пор, пока она не обратила на него внимание. Нихаль и сама поразилась радости, которую вдруг испытала. Можно даже сказать, что не радость, а полный восторг, и даже счастье. Она кинулась навстречу Омеру, который  быстрым шагом пошел, почти побежал ей навстречу.
Домой Нихаль пришла поздно вечером, не в силах расстаться с молодым человеком и испытывая угрызения совести, считая себя чуть ли не преступницей и понятия не имея, как рассказать обо всем Бехлюлю, как объяснить свой поздний приход, как скрыть радость, которой она была переполнена после целого дня общения с так очевидно влюбленным в нее парнем. Усугублялось все дело тем, что Бехлюль не переносил даже простого упоминания его имени в своем присутствии, и Нихаль  не рискнула рассказать ему в подробностях о том, как почти все лето провела рядом с бывшим другом мужа - хоть и в довольно большой компании, но все-таки.
К своему облегчению, она обнаружила, что дома никого нет, а на автоответчике было сообщение от Бехлюля, который не смог дозвониться на ее сотовый и сообщал, что задерживался на каком-то внеплановом совещании. Она быстро поужинала и легла спать, чувствуя огромное облегчение от возможности избежать даже самых обычных и невинных разговоров с Бехлюлем.
А на следующий день выяснилось, что ему нужно уехать на несколько дней, максимум на неделю, в Солтлейк-сити, в тамошний филиал фирмы вместе с шефом. Нихаль ощутила холодок в душе. Эта новость и обрадовала ее и испугала. События принимали опасный оборот и ею овладели очень сложные чувства...
Омер объяснил свой приезд деловой необходимостью, но было очевидно, что это просто формальная отговорка. Целью его приезда была Нихаль, которая уже понимала, что с головой уходит в преступные отношения, но ничего не могла поделать с собой. Омер невероятно притягивал ее к себе своей трогательной любовью, восхищением, желанием угодить, доставить радость и как-то поразить ее воображение. Он не переступал нормы этикета  и не позволял себе ничего лишнего ни в словах , ни в поступках, но его намерения были слишком очевидны и Нихаль непривычно волновали эти странные отношения, которые были на грани запретного, неизведанного и странным образом притягательного для нее.
Вот так и у Нихаль началась таинственная двойная жизнь, которая необычайно волновала ее, будоражила, возбуждала в ней необычные, непривычные чувства и желания. Почти каждый вечер они куда-то ходили вместе - в рестораны, на концерты, просто гуляли. За почти десять дней отсутствия Бехлюля Нихаль узнала и увидела в Нью-Йорке гораздо больше, чем за все годы проживания здесь. И дело не в том, что у нее не было такой возможности или Бехлюль не предлагал ей совместных развлечений. Нет, конечно. Просто всякий раз находились убедительные причины остаться дома или заняться более важными делами. Нихаль поначалу объясняла свое равнодушие к совместному отдыху просто привычкой к общению, сложившейся за долгие годы. Но все было гораздо глубже и она начинала постепенно осознавать это. А когда она поняла, что не испытывает абсолютно никаких угрызений совести перед мужем за то, что ведет предосудительный образ жизни в его отсутствие, ей неожиданно стало понятным многое из того, что с ними происходит все это время.
В вечер перед его отъездом они зашли поужинать в уютный итальянский ресторан, где Омер набрался решимости и высказал Нихаль все, что накопилось в его душе - признался ей в любви.
- Ты еще училась в школе, выпускной класс, и Бехлюль - уж не знаю, какую цель он преследовал - привел тебя в ночной клуб. Ты стояла такая красивая, растерянная, такая невинная! Ты так не вязалась с обстановкой бара - как нежная лилия посреди сорняка. Изо всех сил старалась держаться уверенно и то и дело забывалась и передо мной возникала испуганная наивная девчонка. Все, Нихаль... С тех пор я заболел тобой... - Омер волновался, голос его охрип, но он смог взять себя в руки и продолжил речь, тем более, что Нихаль его не прерывала и смотрела на него странным, одновременно потерянным и, как ему хотелось верить, влюбленным взглядом.
- А потом вас стали видеть вместе то и дело, и поползли разные слухи, которым я не верил и от которых с ума сходил, и вдруг новость - вы жених и невеста. Я не хочу говорить тебе за спиной твоего мужа что-то порочащее его, но я не поверил в чистоту его намерений, зная его, как облупленного. Да и никто не поверил, если хочешь знать..
Нихаль напряглась и подняла ладонь протестующе.
- Нет-нет... Прости меня, если я переступил грань, но... Прошу тебя выслушай! Я не хочу сказать плохого! Просто появились разные мысли... Мы подрались с Бехлюлем, ты не знала? Он не рассказывал тебе? И перед вашей свадьбой, на его дне рождения я с трудом удержался, чтобы не... Не хотел тебя пугать и омрачать твое веселое настроение...
- А... Теперь мне понятен тайный смысл вашего подарка - золотая рыбка, - расстроенно проговорила Нихаль, - и вообще, многое понятно. Но ты ошибаешься, если хочешь упрекнуть Бехлюля в корысти.
- Может быть... И даже скорее всего так, ошибаюсь, прости меня, если я обидел тебя этим преположением! Просто этим летом мне показалось, будто что-то между нами произошло и все было не просто так, от скуки... Я люблю тебя, Нихаль... Все эти годы я пытался забыть твое лицо, старался не думать о тебе, ведь ты была потеряна для меня и мне казалось, что навсегда, но эта летняя встреча - это просто подарок судьбы, это знак того, что мои надежды не напрасны и я могу на что-то рассчитывать, о чем-то мечтать. Не говори ничего, молчи! Не лишай меня надежды! Я уеду завтра рано утром, уеду далеко, и между нами опять будут тысячи километров. Но на самом деле я буду рядом - на расстоянии телефонного звонка, позвони мне и я тут же вернусь к твоим ногам...

Омер уехал до возвращения Бехлюля из поездки, и у Нихаль была возможность все обдумать и прийти к определенным выводам. Сейчас ей было понятно, как никогда, что никакой особенной любви Бехлюль к ней не испытывал, как и она, судя по всему. Однако, в один прекрасный день они оказались женаты - почему все так произошло? Вопрос вопросов, между прочим! Корысть Бехлюля, как причину его брака, она отмела сразу же и никакие намеки в виде обыгранной друзьями и так уязвившей Бехлюля золотой рыбки не имеют никакого смысла - это неправда. Бехлюль делает все, чтобы доказать и подчеркнуть свою материальную независимость.
Страстная любовь? Тоже  мимо. Их отношения нельзя назвать страстными ни разу. Взаимная доброта, забота, может быть даже нежность периодически, дружба - но не страсть. Что тогда? Нихаль углубилась в воспоминания и стала потихоньку вытаскивать из памяти все события тех времен. У Бехлюля очевидно была несчастная любовь, которая тогда же и закончилась его разбитым сердцем. Но закончилась ли на самом деле? Может быть девушка, в которую он был так влюблен, просто не отозвалась на его чувства? Или бросила его?
Он яростно скрывал свою личную жизнь, но все так и кричало об этом, буквально все! И Нихаль знала это еще тогда, видела все отчетливо, чувствовала всем сердцем, но по какой-то причине выкинула из головы все сомнения и подозрения сразу же, как только услышала разговоры о том, что он якобы влюблен в нее.  По какой-то причине госпоже Фердевс захотелось поиграть в чужие судьбы. Может быть ей было скучно? И она вот так развлекалась?
А сейчас Нихаль отчетливо видела искусственность, надуманность всех тех отношений, которые начались между ней и Бехлюлем. Ей так хотелось любви в то время, что она закрывала глаза на очевидное. И Бехлюль не смог устоять перед ее напором! Нихаль чуть не застонала от стыда, вспоминая некоторые эпизоды из истории их так называемой любви. Но почему Бехлюль так легко согласился на эти отношения? И легко ли на самом деле?.. Нихаль задумалась, припоминая. Нет... Ему это было нелегко, совсем нелегко! И он просил Нихаль повременить, разойтись на время и все обдумать, как следует. Бедняжка... Он так рассчитывал на ее здравый смысл... А что она? Неужели права Норико и она загнала совестливого, зависимого парня в эти отношения, шантажируя его своей смертью? Да! Получается именно так! Человек реально принес себя в жертву! Несчастная любовь, разбитое сердце Бехлюля и напор Нихаль сделали свое дело. Ему было все равно на тот момент и он поплыл по течению, жертвуя своей жизнью ради выдуманного счастья...
"Если я все понимаю правильно, то уверена, что и папа с тетей приложили руку к моей судьбе, жестко поговорив с ним и припугнув его расправой, вот просто голову дам на отсечение", - в отчаянии поняла она. С какой неохотой он готовился к свадьбе, каким равнодушным он был, когда речь шла о доме, о будущем - опять и опять припоминала Нихаль все подробности совместной жизни и не могла остановиться, а вся эта нелепая, неправильная семейная жизнь вдруг увиделась в совершенно другом свете! Так многое стало вдруг понятно...
Их брак - это ошибка. Вот главная мысль, которую она осознала четко и уверенно. Он был ошибкой с самого начала. И Нихаль это знала, чувствовала всегда. Просто отгоняла от себя эти мысли то ли от упрямства, то ли принимая свое наивное желание взрослой самостоятельной жизни, желание любить и быть любимой за любовь, за жизнь. Притворялась сама перед собой и заставила хорошего, доброго человека играть по своим правилам.
Сделанные выводы просто уничтожили Нихаль. Она лежала на диване, съежившись в комок, и все сопоставляла, сравнивала, вспоминала, уточняла и снова приходила к одному и тому же выводу - надо что-то менять в этой жизни. Любовь - это взаимное чувство и насильно любить ни у кого не получится, как бы он ни старался. Сейчас ей это было более, чем очевидно. Буйная влюбленность Луиса натолкнула ее на кое-какие размышления, а открытая, чистая любовь Омера и ощущения, которые она испытывала от этой любви, просто-напросто открыли ей глаза на всю искусственность ее отношений с Бехлюлем. Ей уже было с чем сравнивать...
Теперь ей стали понятны многие эпизоды их семейной жизни. К примеру, сидит Бехлюль в кресле, задумался о чем-то и не видит, что Нихаль уже давно с тревогой наблюдает за ним: грустные глаза, печальное лицо... Но вот она окликнула мужа и он так явно, с таким очевидно наигранным оживлением начинает улыбаться и разговаривать с ней - притворяется счастливым изо всех сил. А как часто она заставала его мрачным, просто убитым... А что он болтал в тот день, когда она притащила его из бара? Он ненавидел себя настолько, что разбил зеркало, отражающее его лицо. Что с ним случилось в тот день? А сколько раз она видела, как он с мукой на лице  потирал грудь в области сердца и  отнекивался на ее заботливые расспросы, притворяясь, что все в порядке?
Никогда он не посмотрел на нее так, как этот чудик аргентинский или как Омер - страстно, с желанием, с любовным восторгом. Она уже решила было, что на самом деле такого и не бывает, и все это просто показывают в кино для домохозяек или же пишут в книгах для романтических девушек. Но вот же влюбленный Луис! Любящий сильно, страстно Омер. И она сама... Разве похожи ее чувства к Омеру, жаждущему ее внимания и ласки, на привычное дружелюбие и мягкую нежность и признательность, которую она испытывала к Бехлюлю, принимая это чувство за любовь?
В итоге она решила не торопиться и все продумать, как следует. Никто не сможет на нее влиять теперь. Решения о своей жизни она примет сама и только сама, но только все как следует обдумает.
Бехлюль, вернувшийся из командировки, обратил внимание на перемены в Нихаль, но не придал им никакого значения. Мало ли... Раз говорит, что все в порядке - значит все в порядке.
Как-то они прожили до лета - до каникул и отпуска Бехлюля. Нихаль изо всех сил уклонялась от близости, замечая, что Бехлюль и не протестует, его вполне устраивает дружеская постель на двоих. Ей даже показалось, что у него есть женщина на стороне и эта мысль ее не удивила и не встревожила ничуть, разве что слегка зацепила ее самолюбие, царапнула что ли - все логично, так и должно быть у человека, который никогда не любил и не хотел свою жену. Теперь ей стал понятен смысл и своего равнодушия в интимном плане. Она и сама по сути не любила, не хотела Бехлюля в качестве мужа - это так очевидно теперь. Ей был нужен Бехлюль друг, заботливый брат. И если быть честной до конца, то ей нравилось обладать парнем, по которому вздыхали все ее подружки по школе. Стремление иметь лучшее подвело ее в сердечных делах, вынуждена была с горечью признать Нихаль. И как же ей стало легко на душе, когда она смогла весь сумбур своих тяжелых откровенных размышлений собрать воедино, разобраться в себе и понять, что ей делать дальше и как жить...
В Стамбул вылетели сразу же после экзаменов Нихаль. Бехлюль подрасчитал свой отпуск и договорился с Нихаль сделать сюрприз родным, удивить их, поэтому к их приезду не готовились, зная, что они смогут приехать только к концу лета - никаких встречных сюрпризов от Бихтер он не ожидал.
Сидя в кресле самолета он припоминал все забавные видео про дочку. Вот ей годик и она потешно раздувает щечки, пытаясь задуть единственную свечку на торте и у нее никак не получается. Кое-как с помощью Бюлента свечку задули к ее оглушительному восторгу. Или как она начинала ходить! Без смеха на это смотреть было невозможно. А как она спускалась по лестнице! Садилась на попку и аккуратно отталкиваясь ножкой от ступенек прыгала со ступеньки на ступеньку и ни за что не хотела, чтобы ее несли на руках. Очень самостоятельная девушка растет, с гордостью думал Бехлюль...
Нихаль обратила внимание на его счастливое лицо и затуманенные глаза и даже позавидовала ему. У нее самой в голове был полный мрак. Все время после отъезда Омера они почти каждый день разговаривали по телефону, иногда по скайпу, и Нихаль погрузилась в эти тайные отношения с головой. Она точно знала, зачем и к кому она летит в Турцию. Ей нужно было разобраться с мужем, с отцом, и настоять на разводе, а уже дальше планировать свои отношения с Омером, прежде всего убедившись в истинности  своих и его чувств, хотя в глубине души она уже знала, что ошибки на этот раз нет...
Не заезжая к себе, они сразу же направились к Зиягилям, позвонив им о своем приезде еще в аэропорту, поэтому когда такси подъехало к воротам особняка, они увидели во дворе практически всех - папу, мадемуазель, Бюлента и новых слуг. Отвлекшись от шумных приветствий, объятий и поцелуев, Бехлюль поднял голову и заметил на крыльце Бихтер, которая держала на руках Айлин и смотрела на него со странным выражением на лице. В ушах Бехлюля зашумело, сердце застучало так, будто собралось выскочить из груди. Айлин, увидев, что там внизу все обнимаются и целуются с ее любимым папой, соскользнула с маминых рук, скатилась шариком по ступенькам и пронеслась рядом с Бехлюлем, который только и увидел золотоволосый  вихрь, промчавшийся мимо него с криком:
- Папочка! И меня, и меня целовать...
Жгучая, горячая боль заполнила его грудь, стало нечем дышать, в глазах потемнело, и он упал, потеряв сознание...

Часть третья
Глава девятая

Все это время после разговора с Бехлюлем и до его приезда Бихтер пришлось очень тяжко. С трудом справившись с волнением, всколыхнувшим все, что с таким трудом было налажено, забыто или хотя бы спрятано в самые дальние уголки памяти, она с головой окунулась в работу. Они с Басар стали просто неразлучными, понимая друг друга с полуслова, с одного взгляда. И как-то раз Бихтер вдруг заинтересовалась, предварительно извинившись, почему Басар ни с того ни с сего решила развестись после почти десяти лет брака, не самого плохого, как говорят. Басар помолчала, задумавшись, а потом очень серьезно и неторопливо ответила. Видно было, что говорит она не просто так, каждое слово из ее спокойной вразумительной речи, было продумано, взвешено и постигнуто лично, на собственном опыте.
- Знаешь, я в молодости не верила в любовь. То ли воспитание было таким - сознательно ограниченным что ли, сдержанным. То ли я в силу своей страшной увлеченности работой и учебой не давала себе воли, жалела время на эмоции, на затягивающие чувства. Мне казалось, что если я выйду замуж разумно, или, как говорят, по расчету, то и проживу жизнь так же - разумно, расчетливо, размеренно и рано или поздно поднимусь на вершину благополучия и семейного счастья. Слишком много примеров было перед глазами, которые пугали избыточной страстностью, необузданностью... И все так плохо всегда заканчивалось... - она помолчала, обдумывая свои слова, потом мягко улыбнулась и продолжила все с той же откровенной доверительностью. - Я вышла замуж за очень неплохого человека, который достаточно сильно любил меня, чтобы я могла ощутить комфорт с ним, уверенность в завтрашнем дне. Он не был неприятен мне, да и я в то время не очень обращала внимание на такого рода моменты. Долг, обязанность - меня воспитали в этом, поэтому никаких сомнений в выборе супруга до поры до времени и не возникало...
Басар надолго замолчала. Ее лицо затуманилось, сложилось впечатление, что она смотрит куда-то вглубь себя прищуренными, сосредоточенными глазами. Бихтер слушала с возрастающим интересом.
- А потом? Что вдруг поменялось для тебя потом? Ты полюбила мужа?
- Ну, как тебе сказать... Я знаю, что бывают такие пары, где кто-то один - муж или жена - долгие годы беззаветно любил свою вторую половину, а потом та половинка внезапно прозревала и ей вдруг начинало казаться, что она тоже любит и чуть ли не так же сильно... Но это не так на самом деле и мне в это не верится. Я абсолютно точно знаю, что вторая половина при таком состоянии дел просто начинает испытывать какие-то другие чувства... Может быть, это благодарность за какие-то неосознаваемые, но очевидные выгоды - удобство, определенный комфорт, чувство уверенности в будущем, какую-то защищенность что ли. Может быть даже избавление от одиночества... Но не любовь, нет...
- То есть ты считаешь, если брак не создан по изначальной совместной любви, то он неминуемо распадется?
- Ну нет... Я не рассуждаю так категорично, что ты... Люди живут так годами, порой до самой старости и не подвергают свой брак сомнению. Они банально довольствуются тем, что имеют, и им хорошо... спокойно... Просто в один момент мне стало так невыносимо тоскливо... И я разошлась. Муж был в шоке, вся семья до сих пор в себя придти не может. Но вот так...
- Ты не боишься одиночества? - напряженно спросила у нее Бихтер.
- Нет, не боюсь. Просыпаться в одиночестве не страшно на самом деле... Гораздо хуже и страшнее, это когда ты просыпаешься не с тем в свои тридцать с лишним лет. И это тебя угнетает беспрерывно, мучает тебя.  Я уверена в себе, в своей состоятельности, как в профессиональном, так и просто в человеческом смысле, и я точно знаю, что мужчина в моей жизни появится только по истинной взаимной любви. А там уже все в наших силах. Во всяком случае, я точно знаю, что судьба обязательно даст нам шанс и у нас хватит терпения... и выдержки... что мы поймем, как нам надо поступить, чтобы развить наши отношения до настоящей, до истинной любви. Иначе все просто бессмысленно. Любовь прежде всего. А уж вслед за ней начинаются такие понятия, как долг, преданность. Главное при этом - не врать самой себе...
- Ты так спокойно говоришь об этом...
- Да. Я спокойна. Тот, кто должен быть рядом - обязательно будет... А эрзац мне не нужен! Как-то так...
Этот разговор застрял в голове Бихтер и она вспоминала слова Басар очень часто. Не врать самой себе? Бихтер всегда себя считала откровенной, ей казалось, что вот лично она знает правду про себя, она честна с собой вплоть до полной циничности, но слова подруги зародили в ней сомнение. Не хотелось думать про себя, что она держится за брак с Аднаном из опасения перед одиночеством, потому что ни о какой страстной любви речи нет, а по мнению Басар выходит, будто она и не понимает, что чувство, испытываемое изначально к Аднану  - это и было желание спрятаться, защититься от одиночества, и получается, она отдавала свою жизнь, свою молодость ради того, чтобы взамен получить комфорт и поддержку?
В желании опровергнуть слова Басар хотя бы для самой себя, она изменила свое сдержанное поведение с Аднаном и вернулась к нему в спальню к его несказанной радости, к которой примешивалось какая-то невнятная растерянность. Казалось, Аднан уже привык к отдельной жизни и не претендовал на большее, но, тем не менее, он с энтузиазмом восстановил свои супружеские обязанности и Бихтер с грустью убедилась, что неприязнь к такого рода отношениям с мужем у нее так и осталась, а впереди вся жизнь и может быть права Басар, и лучше просыпаться в одиночестве, чем всякий раз ломать себя, притворяясь довольной и счастливой?
Аднан, остро почувствовав перемены в ее настроении и не увидев отдачу своим усилиям, тоже загрустил и  прежняя жизнь потихоньку вернулась. Спали они в одной спальне, оставаясь при этом совершенно чужими людьми. В конце концов, даже в привычных супружеских отношениях участвуют двое и энтузиазма одного при полном безразличии и даже неприятии другого для полноценной жизни совершенно недостаточно.
Бихтер всячески отгоняла от себя мысли о человеке, который единственный смог разбудить в ней невероятное чувство любви, неутолимую страсть и бросил на полпути, как бросают ненужную поломанную игрушку. Какой смысл вспоминать и думать о том, что, во-первых, недоступно по сложившимся жизненным обстоятельствам, а во-вторых, ведь и гордость, чувство собственного достоинства, о которых она вовремя вспомнила тоже не давали ей послабления. Как это все сочеталось с ее всепоглощающей любовью к его дочери? А вот неизвестно! Уже прошло детское желание мстить, доказывая свое превосходство, и в те моменты, когда она смотрела на Айлин, купала ее, укладывала спать  или пела ей песенки, она попросту испытывала счастье - обычное материнское счастье, которое, к сожалению, не перекрыло полностью желание любить и быть любимой.
Тягостные супружеские обязанности, которых уже сторонился и сам Аднан, комплексующий из-за ее почти нескрываемой неприязни и порой даже отвращения, только усиливали это стремление к любви, к необыкновенным ощущениям легкости, полета, наслаждения от жизни. Постоянное недовольство, затаенные и нереализованные желания приводили к срывам и Бихтер иногда с трудом сдерживала раздражение, выплескивая его на подчиненных или на слуг. Аднан печально констатировал изменения в поведении супруги, понимая, как неглупый мужчина, в чем причины этой раздражительности, но и факт, что не в его силах что-то изменить, для него  было тоже очевидным.
В глазах Бихтер поселился постоянный вопрос. Глядя на сотрудников, компаньонов по бизнесу, более или менее подходящих ей по возрасту, уму и  внешним данным, она как бы примеряла каждого мужчину к себе: а вдруг это и есть тот самый, с которым возможно взаимное чувство? С которым захочется не только спать, но и просыпаться всю оставшуюся жизнь? Неужели в тридцать лет закончилась ее жизнь? Неужели вместе с потерей Бехлюля она потеряла и радость в этой жизни?
Басар заметила грусть подруги, ее постоянно озабоченное и задумчивое лицо и как-то раз предложила ей повеселиться на вечеринке, организованной в честь дня рождения одного из ее друзей из артистической богемной тусовки. Это было ранней весной незадолго до последнего  приезда Бехлюля.
- Будет весело! - уговаривала она Бихтер. - Никаких деловых разговоров, проблем и интриг, сплошное веселье и хохот. Хоть увидишь, как умеют отдыхать хозяева веселья, те, кто его создает нам на радость...
И Бихтер согласилась. Вечеринка и в  самом деле была очень непринужденной, дружелюбной, веселой. Бихтер ощутила себя молоденькой студенткой, она с удовольствием и даже до слез смеялась над порой весьма рискованными, но ужасно остроумными шутками, восхищалась бесподобной игрой на гитаре и пением молодого начинающего и очень перспективного, как сказала Басар, исполнителя. Никто ни на кого не обращал внимания, группы прихотливо собирались и разбредались в хаотичном беспорядке. Кто-то танцевал, кто-то оживленно и весело разговаривал, кто-то перебирал клавиши рояля, наигрывая популярные мелодии в своеобразном стиле с забавно смещенными акцентами. Бихтер со всеми перезнакомилась и тут же забыла половину имен, но это ее не смущало и она чувствовала  себя равной среди равных. Компания была сыгранной, все были хорошо знакомы между собой и не тяготились лишними  комплексами. То и дело какие-то парочки уходили куда-то и появлялись вновь с таинственными, довольными и до смешного многозначительными лицами, и это воспринималось естественно, а вернувшихся встречали даже весело, с насмешками.
Бихтер слегка подвыпила, в голове ее шумело  и она чувствовала себя утомленной, потому что не пропустила ни одного танца, выкладываясь полностью с уже забытым задором. В какой-то момент она решила отдохнуть и немного  освежиться и подошла к приоткрытому окну. Прохладный вечерний воздух, наполненный  томными весенними ароматами не приносил облегчения от распирающего изнутри жара, голова кружилась и было непонятно, чего же хочется на самом деле. Ею овладело какое-то лихорадочное настроение: хотелось и смеяться и плакать одновременно, стремление куда-то бежать сменялось желанием спрятаться, скрыться от чужих глаз. Расширенными глазами Бихтер вглядывалась в ночную мглу, пытаясь придти в себя, как-то успокоиться.
- Красивый вид, правда?
Она повернулась на голос и увидела парня, который весь вечер крутился возле нее: танцевал, рассказывал анекдоты, приносил вино и закуски - словом, очевидно и недвусмысленно ухаживал за Бихтер. Высокий, статный, с красивым нагловатым лицом уверенного в себе бабника. Она тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли.
- Ничего особенного, вид - как вид...
- Тут наверху есть смотровая площадка и вот уж с нее открывается и в самом деле невероятный вид на Босфор, на город. Не хочешь взглянуть?
Бихтер задумалась на мгновение. Намерения парня были шиты белыми нитками и она засомневалась слегка, но тут же отмахнулась от сомнений - ею овладело хулиганское настроение, своеобразный азарт, когда ничего не боишься и хочется действий, движения, острых ощущений. Давно она такого не испытывала...
- Почему бы и нет? Хочу! Показывай...
Они поднялись по винтовой лестнице наверх. Парень предусмотрительно захватил с собой бутылку вина и пару бокалов. Он действовал довольно целеустремленно, практически сразу, с начала вечеринки отметив красивую, элегантно одетую молодую женщину явно не из артистической тусовки. А приглядевшись, опознал очень известную светскую даму, жену влиятельного бизнесмена и успешную бизнес-леди Бихтер Зиягиль. Опытным взглядом сердцееда тут же отметил в ее облике, в выражении лица, во взгляде некоторую печаль и вполне читаемый сигнал женского бедствия, для определения которого у него было наготове откровенное простонародное словцо. Он очень заинтересовался красоткой и решил про себя, что победа будет нетрудной, а итоги упоительными для обоих. И кто его знает, может быть все так сложится, что он сможет вызвать в ней интерес определенного свойства и отношения продлятся к взаимному удовольствию? Иметь любовницу из высшего света - это и удача, и так поднимает самооценку, тем более, что она такая красавица...
С площадки, оборудованной на крыше высотного здания, и в самом деле открывался чудесный вид. Дул легкий ветерок, но он приятно освежал и придавал еще больше остроты волнующей ситуации. Молодой человек, чьего имени Бихтер так и не запомнила, а переспрашивать не хотелось, разлил вино по бокалам и произнес вкрадчивым голосом уверенного в себе дамского угодника:
- Выпьем за прекрасный вечер, за новое знакомство, за взаимопонимание...
Бихтер пригубила слегка из бокала и поставила его на парапет. Парень, ласково заглядывая ей в глаза, приобнял ее за плечи и поцеловал  легким, почти воздушным поцелуем в щеку. Повременил слегка и не увидев отпора или нежелания Бихтер, так же невесомо поцеловал ее в уголок рта, прижав к себе покрепче. Бихтер окатила жаркая волна, затопившая ее снизу доверху, стало трудно дышать и ей захотелось большего и немедленно. И вот он - поцелуй, которого она жаждала с такой страстью! И Боже мой... Какое острое разочарование... До слез... "Неужели вот этого я добивалась? Вот этого хотела все это время?" - чуть не расплакалась Бихтер, с брезгливостью высвобождаясь из довольно крепких объятий разгоряченного ее доступностью парня.
- Что? Что случилось... - забормотал тот в растерянности. - Скажи, что не так, что ты хочешь? Только не уходи вот так, не бросай меня... - и он обнял ее крепче.
- Отпусти меня. Все не так...
Бихтер резким движением оттолкнула его, и найдя выход, спустилась по лестнице, глотая слезы. Ничего не говоря Басар, она ушла по-английски, не прощаясь, и всю дорогу домой боролась с так и норовившими пролиться слезами. И только в детской она смогла успокоиться окончательно. Глядя на разметавшуюся во сне Айлин, она с горечью поняла, что бороться с собой бессмысленно, что сердце ее по-прежнему наполнено несбыточной любовью и как с этим жить дальше - неизвестно. В душе поднялась ненависть к Бехлюлю и на мгновение она невероятно пожалела, что встретилась с ним вообще, что испытала эту любовь, которая отравила ее, лишила ее радости. Взгляд ее упал на дочку и она принялась укорять себя за недостойные мысли. Спать она осталась  в детской, потому что боялась потерять понимание смысла своей жизни, оставшись наедине с собой, со своими сожалениями об утраченной и невозможной любви...



После этой вечеринки Бихтер окончательно замкнулась в себе. Она с головой ушла в работу и не позволяла себе никаких мыслей о любви, о бездарно уходящей молодости. В конце концов, специально полюбить невозможно, а целенаправленно заниматься поисками противно. "Значит, буду просто жить, пока судьба не столкнет меня с тем единственным, если такой вообще существует и если это вообще возможно для меня и мой лимит на счастье не исчерпан," - сурово решила Бихтер и продолжила жить.
Страдания, тяжелые мысли и частые бессонные ночи никак не отразились на ее красоте, которая становилась только ярче, заметнее, тревожнее что ли, выразительнее. Она стала очень сдержанной, немногословной, что в целом принесло только положительный результат: сотрудники ее стали побаиваться и дисциплина на фирме приблизилась к идеальной. Бихтер принялась придирчиво следить за собой: дорогие массажи, фитнесс, бассейн, йога, косметические процедуры - словом, использовались все достижения современной индустрии красоты. Она лишний раз доказала и себе, и всему миру, что она сильная женщина, которая будет шикарно выглядеть и держать голову высоко, и пусть даже все ее планы полетят под откос, но онa при этом улыбается, потому что знaeт, что eсли нe будeт тaк, кaк eй нужно - знaчит будeт eщe лучшe.
Все это время Басар с восторгом создавала коллекции сезонной одежды специально для нее и Бихтер постепенно стала настоящим проводником передовых идей модного дома ББ. На нее равнялись, ей подражали и светские львицы, и молодые девчонки, только начинающие свой жизненный путь. Ее высказывания о моде, жизни, воспитании детей, новинках кинематографии цитировались в прессе и на телевидении. За подробностями ее частной жизни охотились папарацци и желтая пресса, но ничего такого, что хоть как-то могло бы опорочить ее имя, они отыскать не смогли - Бихтер Зиягиль была безупречна во всем, в том числе и в личной жизни.  Дошло до того, что журналисты даже про Аднана стали потихоньку говорить, как о муже госпожи Зиягиль. Так и уточняли всякий раз при упоминании его имени в светских новостях  - "Аднан Зиягиль, муж известной предпринимательницы, владелицы модного дома ББ Бихтер Зиягиль", что послужило благодатной темой для ехидных шуток любимой тещи Фердевс-ханым, пристально и с огромной гордостью следившей за успехами младшенькой...
Бихтер, следуя примеру мужа, открыла инвестиционный фонд на имя Айлин, доверив его активы и ведение менеджерам Четин-бея и уязвив тем самым Аднана до глубины души. Он тоже отложил деньги на образование и на все расходы, связанные с младшей дочерью. Бихтер ценой долгих увещеваний и даже парочки скандалов смогла все-таки убедить Аднана принять те деньги, которые он в свое время вложил в ее начинание, и они тоже легли на счет Айлин. Начались выплаты по кредиту Четин-бея.
Со стороны ее жизнь казалась просто невероятно удачливой и на зависть организованной и успешной, а что творилось у нее в душе не знал никто и догадывалась разве что Басар, но и то приблизительно, по некоторым неоднозначным намекам и собственным домыслам...

Айлин не переставала радовать и наполнять душу ощущением счастья и полноты жизни. Каждый день появлялось что-то новенькое в ее характере и привычках и Бихтер с восторгом отмечала все оттенки  перемен в ее легкой солнечной натуре. У девочки обнаружился отличный музыкальный слух и отчетливо выраженная любовь к музыке. Как только начинались уроки Бюлента и мадемуазель, к которым тот относился с тщательно сдерживаемым отвращением, но мужественно терпел, помня о своем желании во всем походить на Бехлюля и даже превзойти его, Айлин прибегала незамедлительно, где бы она ни была и чем бы ни занималась. Она  забиралась в кресло с ногами  и напряженно слушала и надо было видеть в эти моменты ее личико... Приподнятые бровки, округленные глаза, выражение взгляда описать невозможно - отсутствующее и одновременно мечтательное, мучительно-восторженное.
Иногда она сама подходила к роялю, нажимала маленьким пальчиком на какую-нибудь клавишу, долго удерживала звук и слушала, задумчиво склонив голову набок. А то бывало, Бюлент, чтобы порадовать малышку, приносил огромную подушку из спальни, клал ее на банкетку и усаживал Айлин за инструмент, сидя рядом и придерживая ее за плечики. Она не колотила по клавишам бездумно, а напротив - пыталась перебирать их по какой-то своей системе, и услышав в получающейся мелодии что-то понятное только ей одной, радовалась и поднимала смеющееся личико на братика, как бы приглашая его разделить эту радость, и уж Бюлент ее радость разделял - ого, с каким восторгом он это делал! Бюлент был очень понятливым и благодарным слушателем для маленькой исполнительницы и он первым заметил, что Айлин не просто так воспроизводит звуки, а вот именно пытается сыграть некую мелодию, которую повторяет от раза к разу, делая ее все замысловатее и интереснее. Ему никто не хотел верить! Это показалось невероятным, но и в самом деле Айлин пыталась одним пальчиком наигрывать какие-то простенькие мелодии, которые она то ли сочиняла, то ли просто повторяла, услышав где-то...



Обучать музыке ее было еще очень рано, но все уже понимали, что девочка растет музыкально одаренной и мадемуазель умилялась этому факту больше всех. Бихтер всячески подчеркивала ее компетентность  в области музыкального воспитания и демонстративно радовалась, что у девочки будет такой прекрасный педагог. Этими словами она попросту убивала в зародыше сомнения мадемуазель в своей нужности в доме. Ведь Бюлент подрастал, и гувернантка, как таковая, ему была не нужна по сути. Мальчику скоро шестнадцать лет, о какой гувернантке может идти речь? Только смешить окружающих этим... Но росла маленькая Айлин и Дениз-ханым с волнением готовилась стать и этой куколке любимым педагогом, наставником в сложной науке - музыке.
Они сдружились с Бихтер в последнее время именно на почве любви к девочке. Бихтер где-то интуитивно и не отдавая себе отчета, а где-то и сознательно была сторонницей сближения мужа и его давней поклонницы Дениз-ханым. Ее поведением руководили то ли угрызения совести из-за своего обмана и ничем не оправданной, но, тем не менее, острой нелюбви к мужу, то ли дальние циничные расчеты - это было непонятно даже ей самой, но она с удовольствием и легкой насмешкой наблюдала за нежной дружбой патрона и гувернантки. "Как же они подходят другу другу!" - думала она иногда, заметив их безмолвный разговор глазами, когда они с огромным взаимопониманием переглядывались между собой. Или, к примеру, сидели на балконе в комнате Бюлента и попивали кофе, умиротворенно поглядывая на море и ведя неторопливые беседы к обоюдному удовольствию. В такие минуты даже не хотелось подходить к ним и как-то нарушать их немногословное, дружное уединение.
Иногда Бихтер искренне, от всей души желала удачи мадемуазель в нелегком деле завоевания мужского сердца, уже отчетливо понимая, что ей самой было бы гораздо легче решить свою судьбу, зная при этом, что Аднан счастлив и перспектива развода обозначилась только по его вине. И сам развод, что интересно, ей казался одновременно и идеальным выходом из сложившегося положения, и жизненной катастрофой. Не то что бы она боялась остаться одна или не была уверена в своих силах, просто у Айлин был любящий отец, а разве не это главное? А с другой стороны, как отразится на характере девочки в дальнейшем зрелище несчастной матери, которая с трудом терпит мужа? Но тут же возникали мысли, под каким соусом объявить о своем нежелании совместной жизни? Совестно. А увлечение мужа даже не гувернанткой, а настоящим другом семьи, просто облегчило бы им всем жизнь, оставив саму Бихтер на высоте положения - вот такие циничные и одновременно тягостные мысли овладевали Бихтер периодически и она не знала, что делать, попросту оставляя событиям возможность идти так, как они идут, разве что немного потакая стремлению мадемуазель сблизиться с шефом и, может быть, даже способствуя этому в какой-то мере...
В момент приезда Бехлюля и Нихаль из Нью-Йорка Бихтер как раз сидела с дочерью в музыкальной комнате, тихонечко наигрывая той чудесные мелодии из Детского альбома Чайковского. Айлин расслабленно и уютно пригрелась у нее на коленях и в молчаливом восторге слушала нежную меланхолическую Старинную французскую песенку, которая неизменно вызывала у ее мамы легкие и грустные воспоминания о детстве, о покойном отце и приводила ее в особое расположение духа. Мама с дочкой были едины в такие моменты и, казалось, ничто на свете не могло их отвлечь от любимого дела - слушать музыку и наслаждаться общением друг с другом. Бихтер даже не знала, что домашние ждут Нихаль с мужем, как-то семейные новости прошли мимо нее, поэтому она удивилась шуму, который вдруг начался в доме. Аднан, Бюлент и Дениз-ханым весело переговариваясь, спустились по лестнице и вскоре во дворе раздались одобрительные крики приветствий, шум, смех .
Бихтер стало любопытно, и она, взяв на руки Айлин, вышла на крыльцо посмотреть, что случилось. И сердце ее замерло. Она встретилась взглядом с Бехлюлем и в смятении, которое сдерживала изо всех сил, стала смотреть на него, не отрывая глаз. Она не заметила, как, в какой момент Айлин сползла с ее рук и побежала вниз по ступенькам с криком "Папочка!" Почему-то Бихтер поначалу испугалась, ей на секунду показалось, что дочка побежала именно к Бехлюлю, каким-то неведомым чудом узнав в нем своего отца, но это озарение тут же показалось ей нелепым и она чуть не рассмеялась вслух, но вдруг с ужасом увидела, что у Бехлюля закатились глаза, и он, как в замедленной съемке, хватаясь руками за кусты, сполз на землю, потеряв сознание. Она закричала в ужасе и бросилась к нему бегом, и только услышав ее испуганный крик, остальные обратили внимание на упавшего Бехлюля и подняли страшный шум. Вызвали скорую помощь и до ее приезда суетились, пытаясь привести Бехлюля в чувство. Бихтер быстро взяла себя в руки и стала распоряжаться.
Из кухни принесли воду, положили под голову бедному парню свернутое полотенце, стали совать нашатырь под нос - бесполезно, он лежал, не приходя в себя. Дениз-ханым подхватила Айлин и унесла ее в дом, чтобы девочка не видела то, что ей не подобает видеть в ее возрасте. Нихаль плакала навзрыд и Аднан пытался ее успокоить. Бюлент растерялся больше всех, глядя на мачеху, которая упала на колени рядом с Бехлюлем, пытаясь найти пульс то на его запястье, то на сонной артерии, растирая ему в отчаянии виски и руки, не задумываясь при этом, как она выглядит со стороны и пристойно ли ей вести себя с такой несдержанностью. Наконец, приехала скорая с реанимацией и Бехлюля быстро, со страшным воющим сигналом увезли в больницу. Нихаль поехала с ним, остальные тут же сели в машину и помчались следом...



Пока врачи занимались Бехлюлем, приводя его в чувство всеми способами, близкие ждали в больничном коридоре результатов в страшном напряжении. Нихаль продолжала горько плакать, периодически успокаиваясь,  хлюпая носом и вытирая глаза, а через какое-то время опять принималась лить слезы, почему-то чувствуя именно за собой вину в случившемся. Ведь видела же, как Бехлюль еще в НЙ хватался за сердце, так явно, так очевидно страдая от боли, и она вновь и вновь задавалась вопросом: почему она не настояла на врачебном осмотре? Ведь ясно понимала уже, что на него давят, его мучают какие-то невысказанные мысли и чувства до такой степени, что не выдерживает его бедное сердце, и ни разу не поговорила с ним на эту тему, не попыталась облегчить его состояние, даже уже решившись на такие серьезные перемены в жизни, как развод. Почему? Откуда такое равнодушие? Почему она замкнулась только на своих переживаниях? Ведь он не чужой человек, он, пожалуй, самый близкий после папы и брата, несмотря ни на что. Меньше всего Бехлюль виноват в сложившейся ситуации, да и никто не виноват, если задуматься, но пострадал больше всех почему-то именно он. И слезы опять текли потоком из глаз несчастной Нихаль...
Бихтер сидела молча, словно окаменев, и со стороны казалась безучастной к происходящему. Она плотно сомкнула губы, прикрыла глаза и вся ее поза со скрещенными на груди руками совершенно не располагала к какому-нибудь общению. Бюлент обратился к ней несколько раз с какими-то несущественными вопросами, но она отвечала ему пустым, ничего не понимающим взглядом, просто кивала головой, реагируя на его вопросительные интонации, и снова закрывала глаза. Было видно, что она никого не слышит и ничего не воспринимает, и он оставил ее в покое.
Ею овладели страшные по силе и по интенсивности переживаний чувства. Сжавшись в комок  и полностью оцепенев, она вспоминала ненависть, испытываемую недавно к Бехлюлю и сожаления о том, что когда-то встретилась с ним, все свои обиды и разочарования, связанные с его нерешительностью и склонностью к компромиссам, свое желание отомстить ему, разрушить его покой и самоуверенность и понимала, как все это нелепо и ничтожно, недостойно перед лицом возможной смерти, которая одним махом может исправить все несуразности жизни и лишить недовольных этой жизнью возможности быть недовольными, страдать и обвинять ушедшего в своей личной трагедии. Постепенно в ее голове осталась только одна напряженно пульсирующая мысль. "Пусть он только выживет!" - лихорадочно думала она. - "Пусть будет таким же слабым, уклончивым, малодушным и зависимым, но, ради всего святого, пусть он выживет!"
"Я никогда больше не вспомню его плохим словом, не упрекну его ни в чем, мне ничего не нужно от него, но, ради Бога, пусть он выживет..." - кричала она мысленно, умоляя судьбу сжалиться над ней, не подвергать ее таким испытаниям. Все можно исправить, простить, со всем можно смириться, но только не со смертью и ни о чем другом Бихтер уже думать не могла.
Пусть он выживет, Господи! Пусть только выживет...
-------------------------------------------------------------------------------------------

Часть третья
Глава десятая

Из реанимации вышел дежурный врач и все кинулись к нему с расспросами:
- Доктор, что с ним? Как он?
- Опасность миновала... Мы вывели его из критического состояния и он стабилен. К нему пока нельзя, он под капельницей, ему ввели ряд препаратов... Скорее всего уже завтра можно будет перевести его из реанимации в палату, а пока ему нужен покой...
- А что с ним было? - встревоженно спросил Аднан.
- Острый сердечно-сосудистый спазм... Не исключаем предынфарктное состояние. Сегодня проведем еще ряд обследований и уточним диагноз. Он жаловался на боли в области сердца или на головную боль раньше?
Все повернулись к Нихаль и она растерянно пролепетала:
- Ну... Он не жаловался, но я видела иногда, что он потирает грудь в области сердца, но он ничего не говорил, отшучивался постоянно... - губы ее затряслись и она опять принялась плакать. - Это я виновата...
Аднан отвел доктора в сторону и настойчиво переспросил:
- С ним точно все в порядке? Скажите, с чем связан его обморок? Он молодой, спортивный парень, никогда ничего подобного за ним не наблюдалось...
- Знаете, я не могу точно сказать... Но, видимо, сильные стрессы, глубокие эмоциональные переживания, усталость... Мы живем в такое время, что... Не переживайте! Он выкарабкается!
- К нему можно сейчас? - вытерла слезы Нихаль.
- Нет... Я бы до завтра никого не стал допускать в его палату. А завтра - милости прошу! Если будут изменения в любую сторону - мы вам непременно сообщим...
Бихтер слушала врача, впитывая его слова всем сердцем, и при этом изо всех сил старалась не показывать вида. "Вернулись старые денечки...  терпи, молчи, скрывайся..." - в какой-то момент пронеслась эта горькая мысль в ее голове. Глубоко вздохнув, она подошла к приоткрытым дверям реанимации, чтобы хоть краем глаза увидеть Бехлюля. Он лежал в окружении сложной аппаратуры с закрытыми глазами - бледный, осунувшийся... Сердце Бихтер сжалось. Она повторила про себя слова доктора, будто успокаивая саму себя, - "ничего страшного, это просто стресс". Потом слегка, с еле заметной грустью усмехнулась, -"все пройдет, ты выздоровеешь и опять будешь, как новенький - мучить меня своим существованием, врать, выкручиваться, делать вид, что любишь свою жену, строить карьеру, угождая дяде, и вздыхать, притворяясь несчастным отцом непризнанной дочери. Живи... и постарайся быть счастливым..." Она постояла еще немного, проглотила невысказанные слова, успокоилась и отошла неторопливо от дверей, чтобы присоединиться к внимательно слушающим врача мужу и  Нихаль с Бюлентом, который с несчастным лицом обнимал сестру.



За сутки состояние Бехлюля улучшилось, в клинике провели все необходимые исследования и утвердились в первоначальном диагнозе - предынфарктное состояние, коронарный спазм, приведший к потере сознания, сердечная недостаточность. Семья, приехавшая на следующий день в клинику в полном составе, выслушала новости в гнетущем молчании. Все стояли, приняв самый печальный вид. Нихаль, которая смогла успокоиться за ночь, облегченно вздохнула, услышав слова доктора о том, что при своевременном лечении, правильном образе жизни, исключающем стрессы, такие больные живут долго и даже имеют все шансы стать долгожителями. Бихтер, не сомкнувшая глаз всю ночь, проведя ее в раздумьях и горьких воспоминаниях, ощутимо расслабилась, проклиная себя за избыточную чувствительность и стараясь держаться спокойно, чтобы ничем не обнаружить дикую радость, которую она испытала, услышав врачебный вердикт. В какой-то момент она вдруг заметила, что Айлин, стоявшая скромненько рядом с ней, куда-то подевалась, и она стала обеспокоенно искать ее глазами, но увидела только краешек ее сарафанчика: Айлин осторожно и с огромным любопытством заходила в палату к Бехлюлю, который все еще спал под воздействием успокоительных препаратов. Бихтер, стараясь не шуметь и не привлекать к себе внимания, чуть ли не на цыпочках отошла от общей группы и отправилась на перехват дочери. То, что она увидела, заставило ее замереть от переизбытка чувств, вызвавших в ее душе такую бурю, что она испугалась за саму себя и за свое здоровье. Айлин подтянула к кровати стул, забралась на него, навалилась на подушку спящего Бехлюля и осторожно, легкими движениями  маленьких ладошек гладила и похлопывала его по щекам, заросшим густой рыжей щетиной.
Бехлюль открыл глаза и первое, что он увидел - широко распахнутые, радостные любимые глазенки. Айлин еле удержалась, чтобы не завизжать от неожиданности и от полного восторга! Взрослые переживали, что дядя спит, а он не спит, а притворяется!
Бехлюль улыбнулся и хрипловатым со сна голосом ласково произнес:
- Привет, хулиганка!
- Привет... А почему ты лежишь и не встаешь? У тебя ножка болит? А когда я упала давно... вчера... и у меня ножка болела, я тоже лежала. Но потом все прошло! - защебетала звонким голоском Айлин, распахнув еще больше выразительные мамины зеленые глаза.
- Айлин, что ты делаешь? - мягко, с притворной строгостью в голосе сказала Бихтер, зайдя в палату, - Отойди от дяди! Вечно ты что-нибудь придумаешь... - с этими словами она наклонилась, чтобы подхватить дочку на руки, но Бехлюль схватил ее за руку, да так крепко, как будто и не он вчера валялся во дворе полутрупом.
- Оставь, Бихтер... Ради такого пробуждения стоило приехать и потерять сознание, поверь мне...
Бихтер выпрямилась, осторожно вытянула руку из его горячей ладони, обняла страшно довольную собой Айлин, не отрывающую глаз от дяди, прижала ее к себе и, держась из последних сил, спокойным, ровным голосом позвала остальных из коридора:
- Идемте сюда! Бехлюль уже проснулся! Айлин нашла способ разбудить нашего больного...
Через два дня его выписали, назначив лечение, которое можно было проводить и дома. В основном это лекарственные препараты, моцион в виде непродолжительных прогулок пешком на свежем воздухе, покой, хорошее настроение, положительные эмоции и правильное питание. На семейном совете решили перевезти больного в поместье Арсен-ханым. Нихаль с энтузиазмом вызвалась лично ухаживать за мужем и они переехали из своего так и не обжитого и не ставшего родным особняка к тетушке на природу и на свежий воздух...

Первые несколько дней Нихаль не отходила от постели больного, стараясь заглушить голос совести и понимая, что все разговоры придется отложить на неопределенный срок, и никаких перемен в ее жизни в ближайшее время не предвидится. Она почти не спала, с тревогой прислушиваясь к каждому шороху из спальни Бехлюля, которому становилось лучше день ото дня, и он стал потихоньку тяготиться своим положением и раздражаться от избыточного внимания к своей персоне. В один прекрасный день он так и заявил скучающей добровольной сиделке:
- Все хорошо в меру, Нихаль... Я вполне могу и сам проследить за собой. Сил нет смотреть, как ты страдаешь тут возле меня, будто жизнь остановилась! Съезди домой, отдохни, развлекись с друзьями! Я же не умираю, в конце концов...
- А ты не обидишься? - оживилась Нихаль.
- На кого? На тебя? Это невозможно, ты же знаешь, - улыбнулся ей в ответ Бехлюль с ободряющим видом. Ему и в самом деле надоело быть под постоянным присмотром Нихаль, так явно тяготящейся своей ролью заботливой жены.
Она, не долго думая, быстренько собралась и умчалась в Стамбул, предварительно созвонившись с Пелин и договорившись с тетей, что за Бехлюлем будет организован тщательный присмотр. А сам Бехлюль с уже нескрываемым облегчением перевел дух. Хотелось подумать о своей жизни, не отвлекаясь на бесконечные расспросы о самочувствии и пустые, ничего не значащие для него разговоры...
Что бы Бехлюль ни делал: сидел на веранде, выходил на недолгие прогулки по саду, отдыхал в своей спальне - размышлениям его не было конца. Неторопливо прогуливаясь по тщательно выровненным садовым дорожкам, он перебирал всю свою жизнь по крупицам, собирал все случившиеся  в ней события в единое целое, давая им оценку с позиций человека, который побывал одной ногой там - на границе между жизнью и смертью.
Ему покоя не давали мысли об истинном и ложном в человеческих приоритетах в связи со смертью, которая одним легким движением расставляла все на свои места и то, что раньше казалось необычайно важным начинало выглядеть недостойным внимания и наоборот то, что отодвигалось в сторону, как незначительное, вдруг приобретало решающее значение.
Перед лицом смерти его понимание о жизни, о счастье, о долге стало подвергаться таким серьезным изменениям, что осознать все это сразу, одним махом было очень трудно и он зачастую ужасался тем мыслям, которые вдруг стали выплывать из глубин сознания и было непонятно, возникли они сейчас или же всегда были с ним, и он просто их успешно подавлял, руководствуясь какими-то ложными доводами и установками? К примеру, где предел благодарности и нужно ли жертвовать своим счастьем ради покоя и счастья других людей, и в чем вообще заключается счастье? Это был самый жгучий вопрос.
А еще он потихоньку подходил в своих размышлениях к грани между собственной жертвенностью и ненавистью к объекту этой жертвенности. Почему чувство благодарности так быстро начинает покидать человека, как только начинаются личностные жертвы во имя этой благодарности? И нужны ли эти жертвы кому бы то ни было, если они в итоге не делают счастливым ни того, кто отдает, ни того, кто принимает? Не слишком ли велика цена подобной благодарности - человеческая жизнь и муки, которыми она в итоге наполняется вместо ожидаемой радости и чувства исполненного долга? И в чем на самом деле состоит этот долг?
А когда приезжал Аднан-бей, Бехлюль стал замечать за собой, что не может спокойно смотреть на дядю, не хочет лишний раз разговаривать с ним, отвечать на его  вопросы... Он понимал, что неправ, что не дядина вина в происходящем с ним сейчас, но ничего не мог поделать с собой. Ненависть к своему жизненному выбору он перенес на ни в чем не повинного дядю, который от него никаких жертв не требовал.
Решение жениться на Нихаль, сделать ее счастливой вот таким невероятно глупым способом, показавшимся ему в свое время прекрасным решением для успокоения больной совести, целиком и полностью принадлежало самому Бехлюлю - никто его, по-большому счету, не заставлял счету жертвовать собой и любовью всей его жизни.
Да... его здорово напугали интриги Фердевс и Бешира, он боялся разоблачения - все это Бехлюль отлично помнил, как помнил и свою растерянность, испуг и огромное желание загладить страшную, как он тогда считал,  вину перед обесчещенным дядей. И цена этому судьбоносному решению в то время ему казалась ничтожной в сравнении со скандалом, который мог разразиться и опозорить семью.
Но сейчас все перевернулось в его сознании и крамольные мысли не оставляли его измученную сомнениями душу. А, может быть, и в самом деле нужно было перешагнуть через этот скандал, через позор и общественное порицание просто ради того, чтобы сохранить свою любовь, защитить своего ребенка и любимую женщину, сохранив тем самым себя, выбрать свою истинную семью и жить ради нее, ради своего счастья и счастья Бихтер, у которой только и осталось в жизни, что несломленная гордость, хотя выбор, который он сделал, прошелся катком и по ней тоже. Если бы у него хватило мужества в те отчаянные дни, то все сейчас было бы позади и он не испытывал бы этого жгучего раскаяния и не позволил бы зарождающейся ненависти к близким людям завладеть своей душой.
Может быть, было бы легче отнестись к происходящему, если бы семейная жизнь с Нихаль задалась хоть по каким-нибудь параметрам - это хоть как-то могло оправдать собственную глупую жертвенность. Но нет! У Бехлюля не хватало слов, чтобы оценить то, что у них получилось с Нихаль: содружество, сожительство под одной крышей - да все, что угодно, но не семья в ее истинном, высоком значении. Бехлюль прекрасно видел в глазах жены скуку, обреченность, ему казалось, что она и сама чувствует себя заложницей невероятного решения непременно выйти замуж за Бехлюля.
Если поначалу они еще как-то пытались хотя бы делать вид, что они муж и жена, то чем дальше, тем более нелепой казалась вся их жизнь, которую совместной можно было назвать с огромной натяжкой - каждый жил сам по себе. А в последний год они отдалились друг от друга просто абсолютно! Не осталось общих тем для разговоров, не было желания проводить время вместе, у них были разные друзья, разные интересы и потребности, и никто в этом не был виноват. Нихаль прятала глаза от мужа, часто уединялась, уклончиво отвечала на немногочисленные вопросы Бехлюля, улыбалась ему натянутой, искусственной улыбкой.
Идея очищения потеряла свою ценность просто стремительно! Как выяснилось, никому и не нужна была такая немыслимая жертва, которую принес Бехлюль, наступив себе на горло, лишив себя единственно правильного, как он теперь с большим опозданием понимал, выбора... Как выяснилось, жизнь коротка и смерть может быть внезапной. Ты строишь планы, лелеешь несбыточные мечты, фантазируешь  и вот ты вдруг умер, так и не поняв, для чего ты жил и жил ли ты вообще? Все меркло перед этой необратимостью, перед ледяной вечностью, о которой ему напомнил недавний приступ. Стоит ли тратить свою жизнь на то, чтобы были довольны люди, которым ты так и не смог угодить? В угождении ли вообще заключается смысл жизни?
Бехлюль хмурился, мрачнел и только вздыхал, настолько неразрешимыми казались  вопросы, вдруг вставшие перед ним со всей отчетливостью.
За один день нельзя изменить жизнь, но можно изменить мысли, которые в свою очередь изменят твою жизнь...

В конце недели  вдруг случилось невероятное, неожиданное счастье: Бихтер по давней привычке проводить выходные дни с дочерью в "прелестном домике" на природе приехала в поместье и привезла Айлин. Два дня в неделю в хорошую погоду независимо от времени года она отдыхала с дочерью с тех пор, как та немножко подросла, и никто не осмеливался нарушать их уединение. Даже няня получала на эти дни выходные. Это был настоящий отдых от всего - от работы, от дома и семейных проблем, и от Аднана в том числе. Какое-то время Бихтер сомневалась по поводу уместности своего приезда, раз уж в поместье  поселился Бехлюль, но отказ от привычного отдыха выглядел бы подозрительно, решила она, поэтому все пошло по устоявшемуся порядку.
Нихаль связывалась с мужем по телефону, справляясь о его здоровье, и не торопилась вернуться в поместье. У нее вдруг обнаружилась куча дел в стамбульском доме, выполнение которых нужно было обязательно лично проконтролировать, да и сам Бехлюль не горел желанием отрывать ее от забот - ему было очень даже неплохо в одиночестве.
Арсен-ханым уехала в Стамбул по своим делам, прислуга ушла куда-то в глубину сада на сбор фруктов, так что Бехлюль был один во всем доме. Он сидел, вытянув длинные ноги, в глубоком кресле на веранде и дремал, подставив лицо утреннему солнцу. Да так что-то расслабился, что и не услышал шум подъехавшей машины.
Бихтер и Айлин подошли к веранде почти вплотную и уже поднимались по ступенькам, когда заметили спящего в кресле Бехлюля .
- Смотри, смотри, мамочка! Опять дядя спит! - обрадовалась Айлин.
- Тише, моя золотая... Дядя болеет, не надо его будить. Пойдем лучше к себе. Пусть он отдыхает...
Айлин убежала в сад, а Бихтер остановилась на ступеньках и стала рассматривать уснувшего на ветерке Бехлюля мягкими затуманившимися глазами. Стояла абсолютная тишина, складывалось ощущение, что весь мир притих вместе с Бихтер в этот момент. Осторожными, несмелыми шагами она подошла поближе, постояла рядом, прислушиваясь к его дыханию, подняла руку, приблизила ее к голове Бехлюля, будто желая погладить его по щеке, но замерла, передумала, развернулась и неторопливо отправилась вслед за дочерью. А Бехлюль перевел сбившееся дыхание и распахнул глаза, глядя ей вслед. Все это время он наблюдал за Бихтер из-под ресниц, боясь испортить это чудесное мгновение, которое помогло ему лишний раз убедиться в том, что чувства ее не остыли, что она по-прежнему любит его и нужно постараться не спугнуть  приоткрывшуюся слегка и не заметившую этого Бихтер. Он повеселел, приободрился, будущее уже не казалось ему печальным и мрачным, как накануне. Мечты, которые он старался отогнать от себя, как невыполнимые, вдруг начали обретать вполне зримую реальность. Впереди непочатый край работы, но оно того стоит. В конечном итоге мы сожалеем только о неиспользованных возможностях, об отношениях, которые мы боялись начать и решениях, которые мы слишком долго принимали...
Бехлюль еле дождался обеденного времени, чтобы тактично напросится на обед в гостевой домик. Он набрал номер Бихтер по внутренней связи и поздоровался с ней. Бихтер ответила вежливым, нейтральным голосом, но, насколько Бехлюль ее знал, это еще ни о чем не говорило, и поэтому он продолжил начатое.
- Так скучно мне здесь... Все меня бросили. Может вместе пообедаем? Я бы пришел к вам...
Бихтер помолчала какое-то время и Бехлюлю оно показалось бесконечным, а потом нерешительно ответила ему:
- Ну, не знаю... Ты уверен, что тебе это не повредит?
- Уверен. И даже наоборот, я точно знаю, что это мне только поможет!
- Ну что ж... Приходи... Я распоряжусь, чтобы нам накрыли на террасе...



Когда Бехлюль пришел, они уже сидели за накрытым столом и Бихтер уговаривала дочку съесть хотя бы пару ложек супа.
- Ну мама... - ныла расстроенная Айлин, - ну, не буду я есть суп... он противный...
- Он не противный, а очень вкусный! Ведь ты даже не попробовала, а говоришь... - не сдавалась  Бихтер
- Зачем пробовать? Я и так вижу, что он противный...
Бехлюль чуть не рассмеялся в полный голос, наблюдая за ними. Постоял немножко в стороне, а потом обозначил свое присутствие пожеланием приятного аппетита.
- Ты, наверное, не хочешь вырасти большой, поэтому не ешь суп? Я тебя правильно понял? - весело спросил он у капризно оттопырившей губки Айлин.
- Нет... вырасти я хочу, я суп не хочу, - строго посмотрела она на непонятливого дядю.
- А без супа детки не растут. Не веришь? Спроси у мамы, - взял он в свидетели и заговорщики Бихтер, которая незамедлительно согласилась с дядей.
- Вот, посмотри на меня, - продолжил уверенным тоном Бехлюль, - Видишь, какой я большой?
Айлин молча кивнула головой,  разглядывая и в самом деле очень высокого дядю.
- А все потому, что я ел суп! Я ведь был таким мааааленьким-маленьким, когда не знал про суп. Даже  меньше тебя! А теперь вон как вырос! А все из-за супа, да... Не веришь? - спросил он у Айлин, которая состроила забавную гримаску, прищурив недоверчиво глаза, - А я тебе сейчас докажу! Ну-ка, мама, принеси нам большой лист бумаги и фломастер! Мы сейчас проведем опыт... Давай, давай, - поторопил он насмешливо усмехающуюся Бихтер и подмигнул ей веселым глазом. - Смотри-ка, мама тоже не верит! А я сейчас вам обеим докажу!
Бихтер принесла все необходимое, и Бехлюль  торжественно приложил бумажный лист к голове Айлин и провел большую черточку фломастером, делая вид, что отмеряет и отчеркивает ее рост.
- Видишь? Это твой рост сейчас! А теперь съешь суп и мы измерим твой рост после него! Давай быстрее! Все нужно делать очень быстро!
Айлин по-прежнему недоверчиво глянула на веселого дядю, потом посмотрела на маму, которая с самым серьезным видом кивнула ей головой, и принялась за суп, поглядывая на листик одним глазом. Вот и суп съеден. Что дальше? Бехлюль взял бумажный листок, серьезно и сосредоточенно  приложил его к голове, начертил линию, выше предыдущей на пол-сантиметра, и показал результат эксперимента и маме, и дочери.
- Вуаля! Что и требовалось доказать! Видишь, как ты подросла?
Айлин потрясенно молчала, не веря своим глазам. Потом взяла листок и стала внимательно рассматривать его, Бехлюль наклонился к ней и начал ей подробно объяснять, в чем суть дела.
- Ты только слишком много супа сразу не ешь, а то вырастешь слишком длинной и тебя мальчишки будут дразнить. Хорошо?
Девочка восхищенно кивнула, не отрывая глаз от замечательной бумажки. Бихтер покрутила головой и беззвучно похлопала в ладоши, насмешливо произнеся одними губами - "Браво!".
В общем, контакт состоялся успешно. Дружно съели суп, салат и запеченную на мангале рыбку. Потом отправились мыть руки - маленькая Айлин и большой  Бехлюль. Айлин с восторгом посмотрела на него снизу вверх, когда он взялся ей помогать, и только спросила:
-А вот... Разве ты умеешь маленьким деткам ручки мыть?
-Спрашиваешь! Конечно, умею! Я же тоже был маленьким, пока от супа не вырос. Так что научился, было время...
Все, на этом все сомнения закончились и Бехлюль был милостиво допущен к маленькой принцессе в приближенные...



После обеда Бихтер извинилась, стараясь не смотреть Бехлюлю в глаза, и отправилась укладывать дочку спать. Бехлюль не стал настаивать на продолжении общения, справедливо считая, что за один день добился многого, да и сил у него было маловато на подвиги. Но вечером, прямо перед ужином он позвонил опять и напросился к ним на ужин. Причин отказывать не было, да и Айлин после того, как проснулась, весь день носилась с листком и никак не могла забыть веселого дядю. Бихтер помялась для приличия и согласилась на совместный ужин почти с радостью. Ели весело. Весь вечер до сна Бехлюль упорно не обращал внимания на Бихтер, играя с дочкой. Откуда-то из глубины памяти выплыли сказки и стишки, слышанные им в детстве от мамы, и он пересказывал их Айлин, которая слушала его и так выразительно сопереживала, что Бехлюль с трудом удерживался, чтобы не бросить все и не расцеловать ее как следует, потискать от души... А перед сном Айлин заартачилась, закапризничала. Видимо, слишком весело проведенный вечер перевозбудил ее, и теперь она, забавно оттопыривая обиженную нижнюю губку вперед и горестно подняв бровки, готовилась к длительному штурму строгой мамы, пытаясь как-то отодвинуть ночной сон. Бихтер не поддавалась на ее уловки совершенно. А Бехлюль просто молча и с ощущением абсолютного счастья наблюдал за этой невероятно домашней, простой, как хлеб с молоком, сценой - мама пытается отправить дочку спать. Возникло ощущение, что он приехал из долгого путешествия в родной дом, к любимым, близким людям - настолько все происходящее в этой комнате было узнаваемым, родным, привычным и естественным для него. Он внимательно наблюдал за Бихтер и сердце его переполнялось нежным чувством, он будто заново знакомился с той, про которую, как ему казалось, знает все...
- Ну, не хочешь спать - не спи! - вдруг вмешался он в их разговор. Айлин сразу же оживилась, подтянула капризный ротик, разулыбалась, в глазках зажглись хитрые искорки и она, деловито оглянувшись на маму, шустро перебралась по дивану поближе к дяде.
- Что значит не спи? - нахмурилась Бихтер, оглядев бестактного дядю холодным взглядом. Но не на того напали! Развеселившегося Бехлюля холодным взглядом не проймешь. Он скорчил невинную гримасу, подмигнул суровой Бихтер и объяснил свое предложение поподробнее.
- Давай мама наденет на тебя пижамку, а ты ложись в кроватку,  закрой глазки и я спою тебе песенку.
- Какую песенку? - с энтузиазмом спросила Айлин.
- Специальную песенку, которую нужно слушать с закрытыми глазками и с выключенным светом. Но только смотри! Следи за собой внимательно и ни за что не засыпай! - с притворной строгостью погрозил Бехлюль пальцем слушавшей его с открытым ртом девчушку.
- Мамочка, мамочка! Давай быстрее переоденемся! Я хочу послушать специальную песенку! - стала прыгать довольная Айлин. Надо же, как повезло - и спать не заставляют, и песенку споют...
Переоделись стремительно, без капризов и вот она уже лежит в кроватке, а Бехлюль сидит рядом с ней на маленьком стульчике и поет незамысловатую народную колыбельную, при звуках которой у Бихтер подступили слезы к глазам - эту песенку ей пел папа в раннем детстве, когда она капризничала и не могла уснуть. Простенькие слова про теленочка, который заблудился и попал на чужой огород, вызвали в ее душе такой шквал эмоций, что она с трудом держала себя в руках. Прислонившись к дверному косяку она смотрела, как Бехлюль поет ее доченьке песенку, как Айлин из всех сил старается не заснуть, задирая брови и пытаясь держать глаза и закрытыми, как дядя сказал, и в то же время с огромным любопытством скашивая их к носу в желании  приоткрыть их хотя бы чуть-чуть.
Колыбельная у Бехлюля оказалась гораздо длиннее, чем у папы, и Бихтер в конце концов  развеселилась от фантастических приключений несчастного теленка, которые на ходу в рифму придумывал Бехлюль, чтобы Айлин уснула. Песенка не успела закончиться, как Айлин,  засопев носиком, крепко уснула, утомленная насыщенным на впечатления и открытия днем, и Бехлюль с Бихтер вышли в гостиную. Бехлюль постоял с размягченным видом, молча, засунув руки в карманы. Несколько раз он пытался что-то сказать, вскидывался, открывал рот и тут же замолкал, передумав. Потом ласково улыбнувшись задумчивой Бихтер, пожелал ей спокойной ночи и ушел к себе...

https://vk.com/video-53754011_165055406

А Бихтер провела еще одну бессонную ночь. "Приехала отдохнуть называется," - в отчаянии думала она, со смятением вспоминая странные чувства, охватившие ее этим вечером, когда она внимательно следила за общением отца и дочери и не могла оторваться от в высшей степени гармоничного зрелища. Ее бросало из одной крайности в другую, когда она пыталась хоть как-то собрать мысли и чувства воедино. Никак не получилось ни определить свое состояние, ни понять, чего добивается Бехлюль своим поведением, ни хоть как-то продумать стратегию своего поведения дальше.
Да... Он пришел в себя, это видно и по его жизнерадостному виду, и по блеску в глазах. Все страдания, через которые он прошел за последнюю неделю, скатились с него, как с гуся вода, практически не оставив следа. Он, как ни в чем ни бывало, развлекается в свое удовольствие с ребенком, а Бихтер не может ни слова сказать, чтобы остановить эти игры. Он придет в себя окончательно, уедет в свою Америку, а она опять останется с разбитым сердцем? С тяжелыми мыслями, одиночеством? А ведь давала себе клятвы не позволять  двусмысленному сближению девочки с так называемым отцом, чтобы не усугублять своего состояния, чтобы не разочароваться в очередной раз...
Как бы она ни задирала нос перед Фердевс-ханым, но на самом деле ее довольно часто охватывало волнение, пробегал холодок тяжелых предчувствий, тревожное опасение позорного скандала. Бихтер порой ловила внимательный взгляд мадемуазель, направленный на Айлин. Эта женщина, если не знала напрямую, то догадывалась о многом все эти годы, практически с самого начала отношений Бехлюля и Бихтер, но по какой-то причине помалкивала, держала все в себе, будучи очень и очень неглупой женщиной. То ли она и в самом деле так оберегала покой любимого шефа, что скрывала от него свои небеспочвенные подозрения, то ли боялась омрачить счастье своей воспитанницы, то ли ей не нужен был скандал на пустом месте, без убедительных доказательств. А ведь вскоре убедительные основания для скандала появятся и сами. Айлин растет и все больше и больше становится похожей на отца и достаточно просто посмотреть на них, когда они рядом - дочка и отец, чтобы о многом начать подозревать и догадываться.
Расслабилась, потеряла самоконтроль, испугалась внезапной возможной смерти Бехлюля - вот и результат! Так сокрушалась Бихтер в отчаянии, которое накрыло ее этой ночью. К утру она приняла твердое решение уехать в Стамбул сразу же после завтрака, постаравшись не встретиться с Бехлюлем, чтобы не утратить самоконтроль. А потом нужно устроить свою жизнь так, чтобы как можно меньше пересекаться с ним до тех пор, пока они с Нихаль не вернутся к себе в Нью-Йорк...
Бехлюль тоже не мог уснуть почти до самого утра, воодушевленный таким близким, таким желанным общением с девочкой, которая заполнила его сердце без остатка. Он боялся смотреть на Бихтер, чтобы не выдать своих чувств, чтобы не вспугнуть ее словами признаний в своих ошибках, рассказами о своей непрекращающейся ни на минуту любви к ней, о своей слабости и малодушии, приведшим к таким печальным последствиям и не сделавшим счастливым ни одного человека, включая и самого Бехлюля, о внезапном прозрении, которое он испытал на пороге смерти. Как это все описать словами? Как эти слова воспримет Бихтер, женщина, которой он причинил столько боли? Она вправе поступить так, как сочтет нужным и никого об этом не спросит. Она заслужила это право своим отчаянным мужеством, своей независимостью. Ею нельзя не гордится, ее нельзя не любить, не восхищаться.
Бехлюль понимал только одно: нужно вернуть даже не ее любовь к себе, которая не прошла со временем, а только усилилась и это было очевидно для него, нужно вернуть, добиться доверия к себе, ее уверенности в том, что он не бросит ее на полпути, что он готов как никогда отвечать любой ценой за ее судьбу, за их с дочкой жизнь и счастье. Решение это было окончательным и сомнениям отныне не подлежало.
Прежде всего, как только он окончательно окрепнет, он поговорит с Нихаль, объяснит ей невозможность совместной жизни и попросит ее о разводе. Он был уверен, что найдет правильные слова, чтобы убедить жену в необходимости этого. Никто не отменит их дружбы, их своеобразного родства, но брак продолжать не имеет никакого смысла. Нихаль заслуживает счастья, которое Бехлюль так и не смог ей дать, и это очевидно настолько, что даже лишний раз упоминать об этом не придется...
А уже потом, освободившись от тягостного супружества, он попробует вернуть Бихтер. Мысль о том, что своими действиями он оскорбит и восстановит против себя прежде всего дядю и всю семью, не останавливала его. Все равно, это лучше, чем продолжать всех обманывать, испытывая при этом непрерывно возрастающее чувство ненависти к человеку, к которому до сих пор питал одну только любовь и неизбывную благодарность. Пусть эта благодарность сохранится хотя бы в душе Бехлюля. Выбор, к которому опять подвела его судьба, был по-прежнему тяжел. На одной чаше весов был дядя, общественное мнение, традиции общества, в котором они жили. На другой чаше любовь всей его жизни, сама его жизнь - его женщина и ребенок.
Только смерть смогла бы разрешить это невероятное противоречие, но такую цену за мнимое благополучие и лицемерный покой Бехлюль платить не готов. Он выбирает жизнь рядом с теми, без которых эта жизнь напоминала медленную тягучую смерть. Надо будет пережить все скандалы, которые наверняка поднимутся вокруг их имен - и Бехлюль чувствовал в себе готовность к этому. Готова ли к этому Бихтер? Он не мог предполагать. Но, в любом случае, брак с Нихаль был бессмыслен и продолжать его не было никаких сил, независимо от того, вернется к нему Бихтер или нет. Это первое, что он сделает...

Часть третья
Глава одиннадцатая

На следующее утро решимость Бихтер поколебалась. Во время завтрака Айлин говорила только о вчерашних впечатлениях: о сказках, которые ей дядя рассказывал, рисунках, которые он ей рисовал и его обещании научить Айлин рисовать так же красиво собачку и цветочки. А сразу после еды она сбегала в спальню и притащила на террасу альбомы, карандаши, фломастеры и приготовилась к сегодняшнему дню, с нетерпением высматривая между деревьями дядю, который все не торопился. Пришлось остаться. И Бихтер, упрекая себя за малодушие, пыталась оправдаться тем, что не может наказывать дочку своими проблемами. В конце концов, ничего страшного не случится, если они проведут здесь, как и планировали, еще один день. "Тем более, что это будет выглядеть подозрительным, если мы вдруг ни с того ни с сего вернемся в город. И как я смогу объяснить свое внезапное возвращение?", - так обманывала себя Бихтер, понимая, что все ее ухищрения быть объективной и рассудительной выглядят очень беспомощными и  очевидно натянутыми. Перед кем там ей придется оправдываться? Кому это надо? Кто рискнет предъявлять ей претензии? Решила вернуться и вернулась, никого спрашивать и оправдываться ни перед кем она не будет, как не делала этого до сих пор.
Бехлюль проснулся поздно в прекрасном настроении и первые мысли его были о дочери и о Бихтер. Принятые накануне решения в свете солнечного дня показались ему еще более восхитительными и многообещающими. Захотелось жить, радоваться жизни, двигаться  - петь, танцевать, да просто завтракать, черт побери! Такого энтузиазма он не испытывал давно. Ощущение того, что он спал долгие годы во мраке и вот наконец проснулся и увидел, что жизнь прекрасна, солнце светит ярко, трава зеленая и небо голубое - все так, как должно быть, и все это на самом деле происходит именно с ним здесь и сейчас, накрыло его с головой. Исчезли сомнения, все стало простым и понятным. И за эту простоту он готов был драться, это счастье жить он был готов защитить даже ценой смерти - тут хотя бы было понятно, за что умирать...
Вчера еще, поздно вечером из города вернулась Арсен-ханым с новостями из светской жизни и за завтраком они весело поболтали с племянником. Бехлюль слушал ее остроумные рассказы, отвечал на ее вопросы и шутил в ответ и даже удачно -  тетушка смеялась добродушным и довольным смехом. Но все это происходило как-то рядом с ним, как во сне, настолько неинтересными ему казались подробности чужой жизни. К обеду приехали какие-то гости  - друзья Арсен и соседи по поместью. После еды начались хозяйственные разговоры и Бехлюль, чувствуя себя очень далеким от всех этих милых деталей сельского быта, извинился и ушел на прогулку - прямиком в гостевой домик, где и и провел остаток дня.
Когда он пришел, Айлин как раз пила какао с печеньем после дневного сна и выглядела совершенно очаровательной в своей легкой пижамке со слониками и со спутанными кудрями на голове. Весь день до вечера он учил ее рисовать несколькими движениями собачку, которая так поразила ее впечатление вчера вечером и преуспел! Айлин подошла  к рисованию творчески, добавив ярких красок, и собачка у нее получилась разноцветная - зеленое туловище, красные уши. Как сказала Бихтер, смеясь до слез и целуя дочку - смерть здравому смыслу.
Потом они гуляли по саду, углубились в прогулке даже в отдаленные поля. Бихтер зорко следила за дочерью и в основном помалкивала. Бехлюль говорил на нейтральные темы и общался в основном только с Айлин, обращая ее внимание на цветы, названия которых Бихтер не знала, а Бехлюль наоборот оказался чуть ли не ботаником, чему Бихтер поразилась до глубины души. Айлин собрала букет полевых цветов, который они решили нарисовать вместе. Весь вечер провели за уроками рисования и когда настало время для сна, Айлин стала торговаться с Бехлюлем и мамой за каждую минутку отсрочки, но сошлись на том, что Бехлюль споет ей продолжение приключений вчерашнего теленка. Как выяснилось, песенка была длинной... И опять, как и вчера, Айлин заснула на середине баллады об огороде и Бехлюль попрощался с молчаливой Бихтер, которая старалась не поднимать на него глаза и вела себя очень сдержанно, и ушел.
Нужно было все продумать и не торопиться, чтобы не испортить налаживающиеся отношения. А в том, что они налаживаются, Бехлюль был уверен абсолютно или его имя не Бехлюль. Мимо него не прошло ни очевидное волнение Бихтер, ни ее растерянность и немногословие, ни ее задумчивость и мягкий взгляд, которым она смотрела на веселые игры дочки и Бехлюля. Все было им отмечено и припрятано в самые укромные уголки души...
Вечером в понедельник, уже по после возвращения в Стамбул, случилась история, которая заставила Бихтер глубоко задуматься, не напрасно ли она позволила сдружиться дочке с Бехлюлем. Завоевание маленького сердечка прошло слишком стремительно и необъяснимо глубоко и как выходить из этой ситуации ей было неизвестно.
Начать с того, что у Айлин с языка не сходило имя веселого дяди, которого она уже называла запросто - Бехлюль, опуская уважительное  "дядя" за ненадобностью. Бехлюль за каких-то два дня приучил ее вот к такой фамильярности. Мало этого, вечером перед сном Айлин стала сильно капризничать, требуя специальную песенку про глупого теленка, которую ей пел Бехлюль. Бихтер попыталась было спеть самостоятельно, но импровизация не получилась и Айлин расплакалась не на шутку. Бюлент прибежал на шум и тоже попробовал что-то придумать, но был гневно отвергнут. Бихтер была вынуждена позвонить в поместье и позвать к телефону Бехлюля, который и спел девочке чудесную песенку с новыми веселыми подробностями. Айлин быстро успокоилась и уснула без проблем.
Этот ритуал - петь колыбельную по телефону - закрепился и каждый вечер перед сном Бехлюль звонил уже сам, пел, пока дочка не уснет, а потом шутливо и непринужденно, как ни в чем ни бывало, несколько минут разговаривал с Бихтер на всякие дурацкие по ее мнению темы. Бихтер злилась, понимая, что незаметно начинает подчиняться ему, идти на поводу его непонятных решений, но не могла отказаться от вечерних бесед по телефону не хуже Айлин. Ночью, ворочаясь в постели и пытаясь уснуть, она давала себе клятвы не поддаваться на его игры, но наступал следующий день и все повторялось по-прежнему...

Бехлюль прожил неделю в раздумьях, тщательно планируя стратегию своего поведения. Нужно было все учесть максимально тщательно, чтобы не потерпеть поражение ни в чем, чтобы все было сделано раз и навсегда. Он продумывал варианты в переговорах с Нихаль, чтобы не расстроить ее и постараться убедить в правильности принятого решения, понимая, что разговор будет очень непростым, и чувствуя себя виноватым в какой-то степени в том, что не смог переступить через себя и дать девочке счастья, которого она заслуживала.
Внезапно посреди недели Нихаль приехала сама в сопровождении Пелин и еще пары девчонок - новых подружек, по-видимому. Бехлюль даже не пытался улучить момент для разговора - ситуация была совершенно не подходящей.
Нихаль была непривычно оживлена, взбудоражена, выглядела счастливой, резко похорошевшей, посвежевшей. Бехлюль иногда замечал на себе ее внимательный и будто чем-то озабоченный, странный взгляд, который она тут же отводила, если встречалась с ним глазами, но отнес эти странности к ее беспокойству о его здоровье. Пелин тоже нет-нет, да и бросала на него какой-то то ли виноватый, то ли осуждающий взгляд, но Бехлюль не стал углубляться в ситуацию и пытаться расшифровать все оттенки загадочного девичьего поведения, решив отложить все разговоры на более удобное время. Девчонки покрутились, пошумели, посмеялись и быстро уехали. Зачем приезжали? Непонятно... Все можно было выяснить и по телефону. И Бехлюль тут же выкинул из головы странный визит, даже обрадовавшись его непродолжительности в предвкушении вечернего концерта по заявкам для Айлин и хоть и короткого и ни о чем, но такого важного телефонного разговора с Бихтер.
Наступили очередные выходные, и Бихтер с Айлин собрались на отдых за город. И невозможно было понять, кто с большим нетерпением ожидает встречи с Бехлюлем - мать или дочь. Разве что Айлин шумно радовалась поездке и прыгала на одной ножке от радости, а Бихтер молчала с каменным лицом и только злилась на саму себя и на обстоятельства, которые опять оказывались сильнее ее воли.
Арсен-ханым уехала в Стамбул с самого утра. Приезжали ее друзья-артисты и у нее начался культурный марафон - концерты, выставки, театральные премьеры. Уехала она на два дня, взяв с Бехлюля честное слово не нарушать режим и не пропускать время приема лекарств. Бехлюль наслаждался покоем в обезлюдевшем доме в то время, как в голове крутилась только одна мысль - приедут ли его любимые девочки на этот раз? Не придумает ли Бихтер какой-нибудь предлог, чтобы избежать встречи и не дать окрепнуть новым, слегка обозначившимся чувствам, которые будоражили их обоих? Он знал это точно - обоих...
Он услышал шум мотора задолго, как увидел машину - так напряжены были нервы. Приехали. Можно перевести дыхание...
День прошел непонятно. Бихтер выглядела отстраненной, была напряженной и рассеянной. Бехлюль тоже вдруг растерялся и чуть ли не впервые в жизни утратил свою способность шутить и говорить ни о чем, разряжая обстановку: то ли состояние Бихтер передалось и ему, то ли принятые решения не давали перейти на шутливый тон. Распирало желание поговорить, признаться в своих мыслях и чувствах, и он несколько раз даже открывал рот, чтобы начать разговор, но что-то мешало ему, откуда-то появилась робость, непривычное косноязычие связало обычно ловкий язык. Одна Айлин радовалась жизни и была веселой, энергичной и очень активной, поэтому взрослые, не долго думая, переключились на ребенка и равновесие постепенно нормализовалось. Бехлюль и обедал с ними, и остался до ужина. Айлин не отходила от него, требуя сказок, рисунков, рассказов о цветочках, которые она опять насобирала во время прогулки. После сравнительно спокойного и даже веселого ужина Бехлюль уже привычно отправился в ее маленькую спальню, переделанную из комнаты для горничной, чтобы продолжить песенку о приключениях маленького теленка. Хорошо, что текст песни он продумал накануне, потому что голова была пустой и он с трудом мог сконцентрироваться. Порадовало и то, что Айлин уснула быстро и Бехлюлю не пришлось сильно напрягаться, чтобы вспоминать сочиненные куплеты. Он полюбовался спящей девочкой, поправил одеяльце, поцеловал ее в щечку и вышел из спальни, аккуратно прикрыв за собой дверь. Гостиная была пустой, видимо Бихтер вышла куда-то. Напряжение, слегка отпустившее Бехлюля, начало заново сковывать его изнутри. Он постоял задумчиво, вздохнул и решил подождать Бихтер, чтобы попытаться все-таки поговорить и как-то высказаться, нарушить искусственное замалчивание темы, о которой они оба не забывали ни на минуту - Бехлюль был уверен в этом, как никогда. Захотелось избавиться от двусмысленности в отношениях, когда каждый знает подоплеку событий и делает вид, что ничего не произошло и тщательно маскирует свои истинные чувства под маской благопристойности и показного безразличия. Вошла Бихтер, села в удобное кресло, взяла какой-то журнал в руки стала бездумно перелистывать страницы, и он, не зная, с чего начать разговор, пошел издалека.
- Как странно прошел день, правда?
- Да... Странно... Такое впечатление, что он прошел прямо по мне, - искренне сказала Бихтер, но спохватилась  и изобразила на лице вежливую улыбку за которой, как за ширмой можно было спрятать все, что угодно.
Бехлюль не поверил ее деланной прохладности.
- Наблюдаю за тобой и думаю, как сильно ты изменилась.
- Я не изменилась... Просто ты никогда не знал меня - вот и все.
- Да... Может быть и так тоже. Так все было стремительно, непредсказуемо в те дни... Жаль, что у нас не было вот такой возможности остановиться, поговорить... Просто ради того, чтобы узнать получше друг друга.
Бихтер усмехнулась.
- Хм... Вот так тебе все это видится из сегодняшнего дня? Ну, что ж... Спорить не буду, потому что это не имеет смысла и я не вижу необходимости в разговорах и сейчас тоже. Ты выздоравливаешь и слава Богу. А потом соберешься и уедешь к себе, чтобы жить дальше, радоваться жизни и радовать тех, кого любишь... - она пожала плечами с безразличным видом, всем свои видом демонстрируя нежелание каких-либо разговоров. Она даже зевнула слегка, но тут же отругала себя мысленно за излишнюю суету. Спокойнее, Бихтер, спокойнее... Видно же, что он неспроста затеял эти лирические разговоры. Интересно же, куда он ведет, чего хочет добиться...
Бехлюль притих, собираясь с мыслями.
- Я знаю, тебе трудно простить меня и все же я... Не знаю, как сказать, чтобы ты поверила моей искренности, но просто выслушай меня, Бихтер. Почему-то тогда, четыре года назад, происходящее с нами показалось мне грехом... Ну, да... Если подумать со стороны, то все так и есть - грех! Ты не просто чужая жена, ты жена дяди, а я люблю тебя, да так, что земля уходит из-под ног...
- Замолчи. Не хочу ничего знать. Ничего не помню и не буду вспоминать, - напряженным от бешенства, полностью завладевшим ею, даже не сказала, а процедила сквозь плотно сжатые зубы Бихтер.
- Неправда. Ты все помнишь, ничего не забыла. Может и хотела бы забыть, но Айлин не даст тебе такой возможности, - мягкой улыбкой Бехлюль попытался сгладить впечатление от своих жестких словах.
- Айлин - это единственная причина, почему я тебя не выгнала до сих пор. Айлин и твое больное сердце. Спокойной ночи, Бехлюль. Иди к себе. Не нужно ворошить прошлое. Ничего обратно не вернешь и не исправишь, - смогла взять себя в руки Бихтер, устало вздохнув.
- Забудь о моем больном сердце, не нужно меня щадить, Бихтер. Так, как я себя проклинаю... Тебе таких слов не найти, если хочешь знать. Ты не представляешь, как я жил эти четыре года без тебя, тебе не вообразить цену, которую я заплатил за свой выбор...
- Не знаю и не хочу знать. К сожалению, за твой выбор пришлось расплачиваться и мне тоже и об этом я говорить абсолютно не хочу. Уходи. Я жалею, что не изменила своим привычкам приезжать сюда на выходные. Лучше бы я опять уехала к маме ...
- Тебе не все равно, ты ненавидишь меня и меня должно это огорчать, но меня это радует, Бихтер. Ты хотя бы ко мне неравнодушна и меня это невероятно  радует... Я бы перенес все, что угодно, но не безразличие, не отстраненность...
Бихтер резко встала со своего места, подошла к дверям, распахнула их и молчаливым жестом указала ему на выход.
- Не надо... Лучше просто замолчи. Я все равно тебе не поверю. Спокойной ночи...
Бехлюль не двигался с места и просто смотрел на Бихтер ласковым любующимся взглядом. Она стояла возле раскрытых дверей, тяжело дышала и не отрывала от него разъяренных глаз.
- Не верь. А я все равно скажу. Я верну все, что потерял, Бихтер, и прежде всего - уважение к самому себе. Я знаю, любовь никуда не делась и что бы ты ни говорила, как бы ни злилась на меня, я скажу тебе главное - я люблю тебя, как любил всегда и ты любишь меня по-прежнему. И это единственное, что на самом деле имеет значение в жизни. А все остальное я решу, вот увидишь...
Бихтер усмехнулась пренебрежительно и пробормотала сквозь зубы:
- Слова... Опять слова... Это тебе так кажется... Завтрашний день тоже наступит и мы увидим, что к чему...
Бехлюль постоял еще немного, будто раздумывая, потом сунул руки в карманы и вышел из дома, задрав голову. Спустившись со ступенек, он остановился у террасы, а потом, решительно развернувшись, поднялся наверх и стремительно вошел в комнату. Бихтер стояла в той же позе, обхватив себя руками, и с отчаянием, сменившимся растерянностью, посмотрела на него яркими, страдающими от невысказанного горя глазами. Ничего не сказав, он так же стремительно подошел к ней и, крепко обхватив любимое лицо горячими руками, поцеловал ее - страстно, жадно, взахлеб, будто погибающий от жажды странник, который вдруг дорвался до кружки со свежей прохладной водой и не может напиться вдоволь, не может утолить эту жажду. Бихтер потеряла чувство реальности. Она вновь ощутила себя влюбленной, умирающей от восторга девчонкой, которой она была рядом с Бехлюлем в то безумное по накалу эмоций и страсти время. Она ответила ему на поцелуй, даже не вспомнив о своих суровых решениях и жестоких обидах. И понеслось...




Оторвавшись от губ и осыпая беспорядочными поцелуями ее лицо, шею, плечи, Бехлюль срывающимся от возбуждения шепотом бормотал в исступлении:
- Я люблю тебя... Ккак же я люблю тебя... Теперь и умереть не жалко... Бихтер... Любимая...
Бихтер изумленно прислушивалась к себе, теряя голову от наслаждения, в которое ее приводили его слова, руки, губы и отвечая ему такими же отчаянными поцелуями. Она решила для себя, что это в последний раз, поначалу еще как-то понимая, зная точно, что останется с разбитым от разочарования сердцем, но все-таки позволила себе уйти на самое дно темной страсти, поглотившей ее и завладевшей ею полностью, и вскоре перестала думать о последствиях и исступленно, бездумно отдалась его воле...
Они провели бессонную ночь. Долгожданные, выстраданные, мучительные поцелуи доводили обоих до безумия, которое они пытались утолить в новых поцелуях и неистовых ласках, не приносящих успокоения. Ими овладело какое-то первозданное бесстыдство, порождающее бесконечный и яростный огонь желания. Утопая от любви к друг другу, они шептали самые ласковые, сокровенные слова, и вновь страсть захлестывала их разгоряченные тела. Нежный шепот сменялся стонами и вскриками и в жарком сплетении  этих тел нельзя было разобрать, где заканчивается Бехлюль и начинается Бихтер - они были едины в желаниях, в дерзости, страсти, и когда последний пьянящий стон, слетевший с усталых губ, освободил их, наконец, от агонии желаний, они не сразу разомкнули объятия, даже не пытаясь расслабиться и как-то успокоиться...
Потихоньку дыхание восстановилось, возбуждение остыло и осталась только невыносимая нежность, восхищение друг другом, легкая, какая-то почти космическая по ощущениям пустота и тихое, невыразимое словами счастье. Это была не просто близость...или обычное физическое утоление страсти. Нет. Казалось, что за эти несколько минут родилось новое, не определяемое словами чувство полного, абсолютного родства, и даже не родства, а единства, предназначенности друг другу кем-то свыше.
Наверное, так рождается истинная любовь. Когда желание быть вместе превращается в желание не расставаться никогда...



Лежали в обнимку, разговаривали. Вернее, говорил Бехлюль, а Бихтер молчала. Бехлюль рассказывал ей о своей тоске, о том, как он ловил каждую новость из Турции, о счастье, испытанном им при новости о рождения дочери. О том, к каким выводам он пришел после приступа и как новые решения изменят их жизнь, о планах на дальнейшее. Бихтер упорно молчала и наконец до Бехлюля дошло, что она молчит. Спит? Нет... Слушает и глаза при этом не веселые, но какие тогда? Грустные и недоверчивые? Он замолчал, обидевшись, но потом согласился с ее реакцией.
- Я знаю все, и я понимаю тебя, - сказал он после длительного раздумья. - Ты мне не веришь... Или боишься. И это понятно. Но все, что я говорю - я сделаю, и ты увидишь, что я уже не тот Бехлюль, которого ты знала раньше... Как нам жить друг без друга? Ты можешь себе это представить? Я не могу... И разве это жизнь?
- Не так все просто, Бехлюль... Это раньше казалось, что достаточно уехать, убежать и все наладится само собой и плевать на всех. На самом деле, все слишком запутано. Аднан... Нихаль... Айлин... Как ты все это представляешь себе?
- Ты боишься скандала? Но скандал рано или поздно случился бы и закрывать глаза на реальность в какой-то момент не получится. В любом случае!
- Я не боюсь скандала. Я не хочу его просто...
- Мы переживем все проблемы вместе и я максимально отгорожу тебя от шума, от разговоров. Нам нужно развестись и уехать - вот и все! Мир большой и мы найдем себе место для счастья.
- Аднан не отдаст Айлин...
- Айлин моя дочь и у него не будет формальных оснований не отдавать ее. Это тяжелое признание, но я готов пойти на любое обострение ради того, чтобы мы были вместе.
- Айлин любит его... Очень любит... Я уже не говорю, какой удар для Аднана узнать о предательстве...
- Видишь... Мы опять в том же положении, опять перед выбором. Но я готов к этому выбору, Бихтер! Видимо, невозможно сделать так, чтобы все одинаково были счастливы. Вот посмотри, Нихаль несчастна - это очевидно, я не смог стать ей мужем, полюбить ее так, как она этого достойна. Обо мне речи нет вообще, со мной и так все ясно. Счастлив ли дядя от твоей лжи? Получил ли он от тебя то, что хотел? Уверен, что нет... Долго притворяться невозможно...
Бихтер только вздыхала и молча кивала головой, соглашаясь с ним. Все эти мысли ей были знакомы. Она перебирала их бессонными ночами, понимая, что так жить невозможно и нужно разводиться, но мысль о дочери останавливала все ее дерзновенные мечты.
- Не буду много рассуждать и планировать, любимая... Жизнь, как выяснилось недавно, может быть очень короткой. Настало время действовать. Судьба дала нам такой шанс все понять и исправить, что не воспользоваться им будет глупо.
- Я боюсь...
- Не бойся! Знай, я с тобой и что бы ни случилось - ты под моей защитой...
Что убедило Бихтер больше -  слова любимого, или его пылкие поцелуи, которыми он сопровождал не менее пылкие речи, но она постепенно успокоилась и решила положиться на удачу. Решила  поверить в возможность счастья последний раз, потому что очень хотелось в это  верить...



Бехлюль не стал откладывать разговор с Нихаль. Сразу после завтрака, которым он насладился в одиночестве, уйдя от Бихтер до рассвета, чтобы не возбуждать преждевременных разговоров и сплетен среди прислуги, он собрался, вызвал такси и уехал в Стамбул. В пустом особняке его встретил старенький, даже дряхлый, но по-прежнему энергичный и суетливый в присутствии хозяина Сулейман-эффенди, который объяснил ему, уклончиво отводя глаза в сторону, что Нихаль нет дома со вчерашнего дня - она как уехала с друзьями на яхту, так и не возвращалась еще. Бехлюль не удивился, погода стояла великолепная - как раз для морских прогулок. Он позвонил Нихаль, но номер не отвечал, телефон то ли был отключен, то ли зарядка села. Тогда он позвонил в марину, узнать не вернулась ли яхта и там ли хозяйка. Охрана пристани уверила его, что яхта и не выходила в море, а госпожа Нихаль скорее всего там, потому что никто не видел, чтобы она уезжала. Капитан и подручные были отпущены со вчерашнего вечера. Бехлюль пожал плечами недоуменно и отправился в марину, надеясь застать Нихаль на яхте и обговорить все проблемы там.
Палуба была пуста, из салона доносилась музыка и Бехлюль прошел прямиком в салон, но и в салоне никого не было, хотя чувствовалось, что на яхте явно кто-то был: накрытый стол с вином и фруктами, одежда, разбросанная повсюду, невыключенный магнитофон... Бехлюль поначалу растерялся, уж слишком все напоминало бурное свидание, которое вдобавок  еще не закончено, потому что из-за закрытых в спальню дверей доносились веселые голоса и женский смех. "Женский? Какой еще женский?" - растерялся он еще больше. "Это же Нихаль смеется! Да не может этого быть!" - вот первая мысль, которая забилась в его голове. Нихаль? Ну все, что угодно, только не это! Хотя... И Бехлюль задумался, потом прошелся по салону, внимательно разглядывая следы, оставленные счастливыми любовниками, не подозревающими о том, что их уединение может быть так внезапно нарушено.
И что по закону жанра нужно делать? Ворваться в спальню с грозным ревом обманутого рогоносца? Подождать в салоне и не мешать, не портить людям настроение? Бехлюль в полном недоумении покрутил головой. Такое ему даже в кошмарном сне не могло присниться. Ну, не от того, что он такой выдающийся человек, которому невозможно изменить или он уж такой  ценный экземпляр, что ему замену невозможно было бы найти. Нет, дело в том, что ведь это Нихаль! Нихаль!!! Глупо поморгав глазами и растерянно пожав плечами, Бехлюль пришел к закономерному выводу - он виноват во всем сам и удивительно, что Нихаль изменила ему только сейчас. "Хотя, кто его знает... Да нет... Не может быть!" - поразился он сам себе и своим мыслям, - "Так можно слишком далеко зайти!"
И тут же не мог не отметить, что мало того, что его особенно не зацепила эта ситуация, хотя по логике вещей должна была зацепить, так он еще и ощутил какое-то облегчение от того, что разговор будет гораздо проще и развод фактически состоялся, и осталось только закончить его с формальной точки зрения. Можно сказать, повезло!
Пока он размышлял таким образом, потихоньку приходя в себя от испытанного шока, в спальне продолжалось бурное веселье и он услышал голос Нихаль, которая со смехом произнесла:
- Пить хочу! Умираю просто... Нет-нет, я сама принесу, ты не знаешь, где холодильник и лед, - дверь открылась и в салон вылетела разрумянившаяся веселая Нихаль в мужской рубашке. Продолжая смеяться, она открыла холодильник, набрала полную чашку льда из морозилки и прихватила пару бутылок минеральной воды. И только повернувшись к бару в поисках чистых стаканов, она увидела Бехлюля, который с интересом смотрел на нее, сидя на кресле у противоположной стены. Нихаль замерла, поставила бутылки и чашку со льдом на барную стойку, запахнула на себе рубашку поплотнее, выпрямилась и, гордо подняв голову, с вызовом посмотрела в глаза мужа...

Часть третья
Глава двенадцатая

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза молча, ничего не говоря, и когда Нихаль, справившись с волнением, собралась что-то сказать и уже открыла рот, Бехлюль выставил перед собой ладони в предупреждающем жесте.
- Не хочу ничего слышать. Я еду домой и буду ждать тебя до шести часов вечера. Если сможешь освободиться раньше - приезжай. Там поговорим и все обсудим...
Сказав все это спокойным, невозмутимым тоном, он встал с кресла и вышел, прикрыв за собой дверь салона. Нихаль растерялась, прошла к  окну, из которого был виден причал и внимательно посмотрела вслед  Бехлюлю, чья реакция на все ее вначале поразила, а потом как следует разозлила! Спокойные, слегка насмешливые слова мужа звучали оскорбительно: что значит, когда освободишься? За кого он ее принимает? То есть равнодушие, нелюбовь зашли до такой степени глубоко, что его даже не зацепило увиденное! Но почему?
С одной стороны, все для нее складывалось достаточно удачно, ведь она оттягивала неприятный разговор о разводе изо всех сил, боясь потревожить больного Бехлюля и жалея его. А бояться было нечего, как выяснилось только что. Он и глазом не моргнул и ничего кроме холодной насмешки на его лице она не увидела. Губы Нихаль задрожали и ей почему-то стало обидно. Не то что бы она была разочарована поведением Бехлюля и ей хотелось скандала, но она предпочла бы более яркую реакцию: обиду, возмущение - хоть каких-то эмоций! Но не холод и насмешку. Ну, что ж... Значит она все правильно поняла по поводу своей семейной жизни, и развод - это и в самом деле лучший выход из создавшегося положения...
Бехлюлю не пришлось долго ожидать Нихаль. Он успел собрать сумку со своими вещами и выпить травяной чай, который ему заварила Шаесте и подала, не скрывая своего сочувствия к нему: то ли переживала за его болезнь, то ли слуги как всегда первыми догадались, что в молодой семье нелады и проблемы - уж больно подозрительно прятал глаза старый Сулейман и слишком выразительно смотрела на Бехлюля Шаесте.
Бехлюль выпил чай и отправил стариков к себе во флигель - свидетели семейной сцены ему были не нужны, хотя мысленно он готовился к конструктивному разговору без сцен и истерик.
Приехала Нихаль и поднялась в гостиную к мужу с тем же заносчивым видом. Бехлюль не стал заострять внимание на ее заносчивости, понимая, что это всего лишь маска и ей проще держать себя в руках таким способом, тем более, что он и не собирался выдвигать никаких обвинений. Он просто молча сидел и смотрел на Нихаль, которая села напротив него в такое же кресло. 



Нихаль первой прервала тягостное молчание.
- Не думай, что я буду извиняться перед тобой. Я не считаю себя виноватой в том, что ты увидел.
- Я не жду от тебя извинений, - невозмутимо ответил ей Бехлюль.
- И почему я не удивляюсь этому... - усмехнувшись, пробормотала самой себе Нихаль.
- Я только одно хочу знать... - начал Бехлюль неторопливо, помолчал немного и продолжил, - я очень надеюсь, что я был свидетелем не банального развлечения скучающей дамочки... Я не хочу потерять уважение к тебе.
Нихаль нервно засмеялась.
- Ну надо же... Как благородно это звучит... Хотелось бы верить, что ты искренне это сказал.
- Можешь не сомневаться. Это сказано от души. Я осознаю свою вину - я не смог сделать тебя счастливой. Может быть не старался, может быть не  понимал, в чем твое счастье, но поверь, я очень хочу, чтобы ты была счастлива...
-Ну, тогда я тебя обрадую. Я счастлива! Ты даже представить не можешь, насколько я счастлива! Мне жаль, что я так много времени потеряла, гоняясь за химерами... - Нихаль улыбнулась  и замолчала, ожидая реакции Бехлюля. Он молча и спокойно посмотрел на нее и она продолжила:
- Я чувствую за собой только одну вину: мне нужно было рассказать тебе все еще прошлым летом.
- То есть ты хочешь сказать, что твои отношения длятся уже год? Да ладно... Быть этого не может! Не могу поверить, что Нихаль, которую я знаю, способна на такой длительный обман, - все-таки не сдержался пораженный Бехлюль.
- Нет. Разумеется, нет. Просто еще прошлым летом я поняла, что наш брак - это ошибка... А почувствовала это еще раньше, но не смогла оценить масштабы этой ошибки. Мне нужно было все тебе сказать еще весной, до того, как мы приехали сюда. Я виновата только в этом...
- Вот даже как... Ну, что же. Пусть будет так, как ты хочешь - без лишних подробностей. Так даже проще...
Бехлюль разговаривал как будто сам с собой, и Нихаль ничего не поняла из его слов кроме того, что он согласен с ее доводами и это опять слегка обидело молодую женщину - равнодушие мужа зацепило ее чем-то. Но она сдержала свои чувства и продолжила:
- Это хорошо, что ты спокойно отнесся ко всему. Признаться, я боялась, что ты расстроишься... будешь переживать... Но ты, как я поняла, даже рад возможности обрести свободу. Я права?
- Как тебе сказать... Ну, давай просто допустим, что я не расстроен и остановимся на этом, - Бехлюль слегка усмехнулся и продолжил оживленно,- вот поверь, в самом деле, очень радует мысль, что ты счастлива! Ведь это главное, на самом деле...
- То есть, ты и в самом деле рад моему счастью? - недоверчиво переспросила Нихаль.
- Да. Хотелось бы, чтобы и ты так же обрадовалась, узнав, что я тоже счастлив... - улыбнулся Бехлюль открытой и светлой улыбкой. Нихаль не выдержала и съязвила:
- Поверить не могу... Неужели ты помирился с той,  из-за которой так страдал до нашей помолвки? Или это уже кто-то другой? И ты прям настолько счастлив с ней?
Бехлюль напрягся, помолчал и решил не углубляться в детали.
- Я имею в виду, ты так же обрадуешься, когда узнаешь о моем счастье...
- Ну, разумеется, милый! - с легкой иронией воскликнула Нихаль, - Я тебе не враг... Жаль только, что у тебя не хватило смелости признать с самого начала свою ошибку. Уж не знаю, что именно тебя заставило решиться на брак со мной, но это точно не было любовью...
Бехлюль слушал молча, опустив глаза и никак не реагируя на ее точные, язвительные слова. Воцарилось молчание и опять Нихаль не выдержала первой.
- Я летела в Стамбул для того, чтобы объясниться с отцом и с тобой и развестись, и только твоя болезнь меня остановила. Но если теперь нет препятствий, то я готова к разводу... Разговор с папой я возьму на себя, чтобы не создавать лишних проблем.
- Нет. Поедем вместе. Я не собираюсь прятаться за твоей спиной. В конце концов, и я в этом разводе виноват...
- В разводе виноват тот, кто виноват в свадьбе, - жестко ответила Нихаль, - то есть виноваты все или никто не виноват. Не думаю, что папа найдет хоть какие-то слова, которые смогут заставить меня передумать...

Аднан воспринял новость о разводе вполне ожидаемо. Не поверив услышанному, он повернулся к Бехлюлю и уставился на того гневным взглядом.
- Я так понимаю, ты опять взялся за старое? Странно было бы ожидать, что ты изменишься...
Нихаль прервала его, вмешавшись:
- Нет, папа... Бехлюль не виноват ни в чем. Это моя инициатива. Просто он не стал ее оспаривать и согласился со мной.
Аднан помолчал, глаза его налились гневом, он покраснел, выдвинул челюсть вперед, и с трудом справляясь с желанием высказаться покрепче, произнес:
- Так... Нихаль, оставь нас, пожалуйста... Нам нужно поговорить наедине.
- Хм... Так я и думала, - усмехнулась Нихаль. - Все самое интересное будет говориться за моей спиной. Нет, папа. Я никуда не выйду! Я не позволю давить ни на себя, ни на Бехлюля и создавать ситуацию, при которой кто-то из нас будет вынужден сделать то, чего он не хочет или в чем сомневается. Просто прими этот факт - мы разводимся...
Она села поудобнее, положила ногу на ногу и стала  демонстративно наблюдать за своими мужчинами - отцом и уже бывшим мужем. Бехлюль внимательно посмотрел на нее и в очередной раз за сегодняшний день понял, что, оказывается, не знал Нихаль по-настоящему. Перед ним сидела уверенная в себе молодая, красивая женщина, в глазах которой не было робости, растерянности, капризного или упрямого выражения избалованной маленькой девочки. Она точно знала, что собирается делать и говорить. Ни оправдываться в чем-то, ни доказывать чего-то Бехлюль не собирался, и все это время он просто слушал препирательства отца и дочери.
После слов Нихаль воцарилось молчание, и в какой-то момент она поняла, что должна все взять в свои руки, потому что это очевидно - папа шокирован, а Бехлюль опять в трудном положении, и она сказала непринужденно и даже как-будто весело:
- Бехлюль, оставь, пожалуйста, нас с папой наедине, а обсудить условия развода можно будет и завтра. Созвонимся...
Бехлюль встал, подошел к Аднану, произнес слова извинений покаянным тоном. Аднан сурово молчал, отвернувшись. Бехлюль постоял немного в ожидании ответа. Не дождавшись даже взгляда в свою сторону, он попрощался и вышел. На душе было мерзко, он чувствовал себя преступником, а ведь это только начало пути. Что же будет дальше? Чтобы отвлечь себя от тяжелых мыслей и как-то успокоиться, он уже в такси набрал номер Бихтер. Услышав любимый голос, он приободрился и начал говорить ни о чем - о погоде, о планах на вечер и прочей чепухе. Трубку у мамы потребовала Айлин и ее звонкий голосок развеял в Бехлюле остатки тревоги. Айлин что-то рассказывала, о чем-то спрашивала и Бехлюль подробно отвечал на все ее очень важные вопросы и потихоньку тяжесть ушла из его души, он успокоился окончательно и даже развеселился - все идет правильно, то есть так, как надо...
Заехал в бывший дом, забрал свои сумки и с чувством свободы и счастливого нетерпения отправился в отель, где снял номер, устроившись с удобствами. С легкой душой и в приподнятом настроении он вернулся в поместье и сразу же отправился в гостевой домик.
Бихтер недоверчиво подняла брови, услышав о почти состоявшемся разводе.
- Не веришь? - засмеялся довольный Бехлюль. - И тем не менее, завтра мы встречаемся с Нихаль, чтобы обговорить развод во всех тонкостях. Я думаю, затруднений не будет. Я ни на что не претендую. Не знаю, какие претензии выдвинет Нихаль, но уверен, что и она не станет выдумывать ничего особенного. Так что развод - дело завершенное, можно считать...
- Ты хочешь сказать, что Нихаль легко согласилась на развод и не было никаких сцен и угроз? Не верится что-то...
- Представь себе... Наш брак не удался с самого начала и Нихаль это тоже понимала...
Бехлюль утаил от Бихтер  открытия, которые он совершил сегодня, и которые были связаны с Нихаль. Ему было неприятно говорить о Нихаль в подобном тоне. По-прежнему в душе были живы братские, родственные чувства, желание защитить Нихаль от неприятных разговоров и сплетен. Да и сам он тоже выглядел довольно неприглядно в этой истории. Может быть когда-нибудь попозже, если возникнет необходимость, он расскажет Бихтер все перипетии сегодняшнего дня подробнее. А пока... Все идет неплохо, и главная цель - развод  - достигнута. А какой ценой - пусть все останется между ним и Нихаль.
И с этого дня события закрутились стремительно. Адвокаты сторон пришли к соглашению, исключающему длительные многократные заседания суда и пару развели быстро, через какой-то месяц после подачи заявления. Все это время Бехлюль жил в отеле, встречаясь с Бихтер и Айлин на нейтральной территории - в основном у Басар, которая приняла активное участие в судьбе влюбленных. Посмотрев внимательным, зорким взглядом художника на Айлин и Бехлюля, она догадалась обо всем просто моментально, но не стала демонстрировать свои догадки подруге - той и так приходилось нелегко.
Бехлюль настаивал на разговоре с дядей - Бихтер боялась скандала, который был бы неминуем в случае отказа Аднана отдать ребенка. Турецкое право в подобных ситуациях было на стороне отца. То есть для того, чтобы забрать Айлин, пришлось бы открыть правду о ее рождении, а к этому Бихтер не была готова, хотя и понимала, что рано или поздно все тайное станет явным, но пусть уж попозже, и чем дальше они будут от Стамбула, тем будет проще. Не хотела Бихтер идти на баррикады с открытым забралом, жалея и даже стыдясь Аднана, и Бехлюль не стал настаивать на своем.
Лето подходило к концу и все допустимые сроки пребывания в Стамбуле заканчивались, шеф Бехлюля господин Фархад настоятельно требовал приступить к делам, требующим присутствия Бехлюля на месте, или увольняться. Делать было нечего, работа на фирме была невероятно выгодной и сулила в перспективе отличную карьеру - таким не пренебрегают и поэтому пришлось готовиться к отъезду. Прощание было драматичным. Бихтер успокаивала любимого изо всех сил, а он в тысячный раз брал с нее клятвы завершить дело с разводом как можно быстрее и при малейшем осложнении звонить ему и он приедет незамедлительно, чтобы взять на себя все проблемы.



Проводив Бехлюля, Бихтер перестала бодриться и уговаривать себя, закрывая глаза на очевидное - разговор с Аднаном неминуем. Отношений с мужем не было практически никаких в последнее время, они даже за столом не пересекались, а если и виделись, то обменивались холодными, сдержанными приветствиями и простыми светскими разговорами, как посторонние люди, просто живущие по каким-то причинам под одной крышей.
Аднан тяжело перенес развод дочери. Он винил себя в попустительстве, в том, что не смог предусмотреть всех осложнений, хотя вроде бы и побеспокоился о будущем дочери, поговорив жестко с Бехлюлем перед свадьбой. Нихаль не дает слова плохого сказать о бывшем муже, но что-то плохо верится в его порядочность и она просто его выгораживает, не желая скандала. А может это ее задетое самолюбие не дает ей рассказать об изменах Бехлюля? И ей проще развестись по надуманной причине, чем открыть истинное положение вещей?
Все-таки нужно было задержать официальную помолвку и тем более не торопиться с бракосочетанием, вновь и вновь сокрушался Аднан. Глядишь, глаза дочери открылись бы раньше и она бы согласилась с доводами взрослых. Как права была Дениз-ханым! Почему никто не прислушался к опасениям, которые она высказывала в открытую и не один раз! Аднан, мучаясь сомнениями, как-то вечером поделился с ней своим горем. Дениз-ханым с огромным сочувствием выслушала патрона и с присущей ей мудростью заметила:
- Не стоит так терзаться, Аднан-бей... Не всегда в наших силах заставить детей выслушать более опытных взрослых. Бывают такие моменты, когда лучше всего работает только личный опыт. Нихаль умная девочка, она смогла во всем разобраться, и они с Бехлюлем поняли, что поспешили, погорячились. Пусть вас утешает мысль о том, что Нихаль счастлива, весела, развод ей пошел только на пользу. Разве не это главное? Вдобавок, она решила доучиваться в Стамбуле и мы будем жить рядом с ней. Все, что ни делается - все к лучшему...
И разговоры, подобные этому, они вели чуть ли не каждый день, находя все больше и больше положительного в случившемся.
Только-только Аднан начал приходить в себя после развода дочери, как однажды вечером Бихтер, уложив дочку спать, совершенно неожиданно попросила о личной беседе без свидетелей, чем очень напрягла Аднан-бея. Они прошли в кабинет и Бихтер без предисловий, опустив глаза и страшно нервничая, попросила у мужа развод. Он обессиленно откинулся на спинку кресла.
- Бихтер... Что вдруг случилось? Почему именно сейчас? Это жестоко по отношению ко мне, тебе не кажется? Я так переживаю по поводу развода дочери, не могу придти в себя уже сколько времени и тут ты еще заявляешь о разводе!
- Я не хочу говорить о Нихаль и ее положении, Аднан, мне трудно судить об этом... Но согласись, мы давно с тобой чужие люди и нас абсолютно ничего не связывает. Продолжать совместную жизнь невыносимо! Я уверена, и тебе, и мне станет гораздо легче, если мы разойдемся.
Аднан какое-то время молчал, обиженно сопел и никак не реагировал на слова Бихтер. Потом, наконец, он ответил ей:
- Почему ты говоришь, что нас ничего не связывает? Ты забыла о нашей дочери. Судьба Айлин тебя не волнует?
- Ты думаешь, девочка вырастет счастливой, зная, что ее родители - чужие друг другу люди и несчастливы от того, что вынуждены сохранять брак ради мнимого благополучия?
- Вот так ты называешь наше семейное положение? Мнимое благополучие?
Аднан замолчал надолго, тяжело задумавшись. Потом видимо принял какое-то решение, откашлялся и ответил Бихтер довольно жестким, сухим тоном.
- Я не могу и не хочу удерживать тебя в несчастливом  браке. Я буду неискренним, если начну утверждать, что я со своей стороны счастлив в браке с тобой. Да... мы давно чужие друг другу люди, к сожалению. Я так и не смог достучаться до твоего сердца, и порой я сомневаюсь, есть ли оно вообще у тебя. Но я не хочу углубляться в бесплодные упреки и поиски виновных. Ты вольна поступать с собой так, как считаешь нужным, повторяю - насильно удерживать тебя я не стану... Но Айлин останется со мной и на этом мы закроем тему. Я все сказал...
Он встал и вышел из кабинета, оставив за собой Бихтер, которая окаменела, борясь со слезами и с желанием вцепиться мужу в горло и придушить его на месте за его тупую чванливую манеру говорить и не слышать никого, кроме себя. Она кинулась за ним вдогонку.
- Это невозможно! Ты знаешь, что для меня означает моя дочка и ты не посмеешь так поступить с нами!
- Ошибаешься, еще как посмею. Айлин - это и моя дочка тоже и я несу ответственность за ее судьбу.
Бихтер стояла в бессильном гневе, понимая, что на этом этапе она ничем не проймет мужа, а слезы для него никогда не были аргументом и взывать к его милосердию бесполезно. У Аднана справедливое и доброе сердце по большому счету, но есть моменты, когда он несгибаем, особенно если это касалось детей и, видимо, это как раз тот случай. Но что же делать? Бихтер стала носиться из угла в угол, начиная понимать, что скандал, связанный  с разоблачением тайны, неминуем...



Поздним вечером она решилась на последнюю попытку повлиять на мужа, продиктованную ей горьким отчаянием. Она позвонила мадемуазель и попросила ту о немедленной встрече. Дениз-ханым испугалась, заволновалась и Бихтер успокоила ее тем, что все в порядке и все живы и здоровы, просто нужен совет и помощь умного человека в тонком вопросе и не будет ли мадемуазель против, если Бихтер прямо сейчас подъедет к ней. Деваться перед таким энергичным напором было некуда, и Дениз-ханым растерянно пригласила Бихтер к себе...
Мадемуазель здорово испугалась, увидев госпожу Бихтер в таком неприглядном виде: заплаканное лице, опухшие и покрасневшие от слез глаза, растрепанные волосы.Она предложила ей кофе ,но Бихтер отказалась от формальностей  и начала говорить - страстно, со слезами, с надрывом, изо всех сил пытаясь донести до женщины весь ужас момента.
- Дениз-ханым, вы умная наблюдательная женщина! - воскликнула она с глазами полными слез. -  Вся наша семейная жизнь для вас, как на ладони, и нет ни одной тайны, о которой вы бы не знали или не смогли бы догадаться!
Мадемуазель молчала, напряженно вглядываясь в измученное, несчастное лицо Бихтер-ханым. К чему она ведет, что случилось, в конце концов? Бихтер продолжила, не отрывая глаз от Дениз-ханым.
- Вы видели, что наш брак с Аднаном трещит по швам... Между нами не осталось ничего общего. Сейчас я очень жалею, что вернулась тогда, почти четыре года назад, когда решила попытаться спасти то, что спасению не подлежало... Все эти годы я мучилась сама, мучила прекрасного человека - своего мужа... Что нас связывало? Только общая крыша... и в какой-то степени Айлин, - голос Бихтер дрогнул, но она, собрав все свое мужество, продолжила, - помогите мне, пожалуйста!
- Я не понимаю, Бихтер-ханым... Я вам очень сочувствую, но если вы объясните толком, что случилось, может бы тогда...
- Я попросила развода у Аднана, - не раздумывая, воскликнула Бихтер, - и он с облегчением согласился! Он не хуже меня понимает бессмысленность нашего брака. Но... - она залилась слезами и сквозь рыдания произнесла то, из-за чего, собственно говоря, и пришла сюда, - он хочет отобрать у меня дочку...
Бихтер плакала так горько, что у мадемуазель волей-неволей тоже подступили слезы к глазам. Зрелище  бурного материнского горя растопило бы любое сердце, а сердце мадемуазель было очень чувствительным к такого рода переживаниям. Она взволнованно перевела дыхание и спросила голосом полным сострадания:
- Но чем же я могу вам помочь, Бихтер-ханым?
- Вы лучше меня знаете, что значит остаться без матери... На ваших глазах выросли сироты, которые потеряли мать в таком юном возрасте, и вам ли не знать об их страданиях? Вспомните постоянное, безутешное горе Нихаль! Ведь она так и не смогла смириться с потерей мамы, как бы вы ни пытались заменить ей эту потерю... Помогите мне, умоляю вас! Аднан всегда прислушивался к вам, он не откажется и в этот раз вас выслушать. Напомните ему о его детях-сиротах... Вы знаете... все знают, как Айлин привязана ко мне... А я... Я умру без нее! Просто лягу и умру от горя!
И новые рыдания заглушили ее последние слова. Дениз-ханым всплакнула, вспомнив свое сиротство, маленькую Нихаль, которая бродила потерянно по дому после смерти матери, все проблемы, связанные с ее дальнейшим ростом - неврозы, истерики, обмороки... Она подошла к Бихтер и обняла ее, крепко прижав к себе.
- Успокойтесь, прошу вас, Бихтер-ханым... Я понимаю ваше горе! Я очень, просто очень сочувствую вам! Я попробую поговорить с Аднан-беем, попробую убедить его... Я уверена, он принял поспешное и непродуманное решение и он сможет изменить его так, чтобы никто не страдал. Я верю в благородство его души, - твердым голосом закончила она свою взволнованную речь.
Они еще поговорили, вспоминая Айлин, ее музыкальную одаренность, ее солнечный характер, любознательность и совершенно гениальный ум, в оценке которого они сошлись обе. Бихтер немного успокоилась и, блестя сухими, яркими глазами, наконец смогла спокойно сказать то, ради чего,собственно говоря, и приехала сюда:
- Знаете что, мадемуазель? Я дошла до крайности и на все готова. На любой скандал. На любые откровения. Я переверну весь налаженный покой Зиягилей, но добьюсь своего. В итоге может быть пострадаю и я, но из этой ситуации никто не выйдет невредимым... Если вам дорога эта семья, покой вашего любимого хозяина, вы сможете убедить его. Иначе я за себя не ручаюсь.Я уверена ,что вы правильно поняли меня...
Перед сном Бихтер, лежа на кровати в детской, вспоминала разговор с мадемуазель. "Ну, что ж," - думала она, стараясь держаться хладнокровно и расчетливо, - "если это не поможет, то остается только одно - открытое признание и последующий скандал. Готова ли я к действиям?"
До сих пор ее поддерживало на плаву воспоминание о разговоре с Бехлюлем перед его отъездом. Они лежали на кровати в квартире Басар, которую та уступила им для их свиданий и ничем не беспокоила их, понимая всю сложность сложившейся ситуации и даже радуясь за откровенное, нескрываемое счастье подруги. Бехлюль мечтал о будущем: о доме, который они купят себе в Штатах, о том, как он будет работать, чтобы его девочки ни в чем не нуждались, о том, как будет расти Айлин, купаясь в любви и заботе родителей - счастливая, умная, красивая... А потом, когда она чуть-чуть повзрослеет и окрепнет настолько, чтобы с легкостью перенести дорогу, они отправятся в автомобильное путешествие по Шелковому Пути. Бихтер подскочила, просто вскинулась на месте, как подброшенная!
- Ты помнишь? Неужели ты помнишь о моей мечте?
- Я все помню... Ты это не поняла до сих пор? Каждое твое слово, каждый взгляд...
И как же они потом любили друг друга...
Это воспоминание давало ей сил не упасть духом и смотреть в будущее с надеждой.



К утру она была готова ко всему, к любому повороту событий - сдержанная, сосредоточенная, немногословная. Она научилась собираться перед важным делом, как-то концентрироваться, просчитывать последствия, обдумывать варианты. Годы, потраченные на ведение бизнеса, развили и  укрепили в ней эти способности, и она была хладнокровна и готова к бою, как никогда. Ей было за что бороться и она была готова на любые подвиги ради будущего, ради своего собственного Шелкового Пути...

С утра, покормив Айлин в детской и поев вместе с ней и няней, она, стараясь не повстречаться с Аднаном, собралась и уехала с девочкой к маме, которая на днях вернулась из Италии. Они как раз позавтракали с Четином и пили кофе. Фердевс-ханым стала восторгаться внучкой, которую не видела пару месяцев, утверждая ,что она очень подросла.
- Бабушка, это я выросла из-за супа , - заявила ей Айлин, - вот ты тоже ешь суп каждый день и ты подрастешь! Или старушки уже не растут?
Фередвс поспешила перевести разговор на тему привезенных подарков, сделав вид,что не услышала внучку. Бихтер и Четин обменялись веселыми взглядами, но тоже сделали вид, что ничего такого никто не услышал. Айлин с восторгом стала разбирать  многочисленные пакеты и коробки с игрушками и вещами, которые привезла ей бабушка и Бихтер, воспользовавшись этим, рассказала кратко о своих планах развестись.
- То есть как развестись? Ты в своем уме? - возмутилась Фердевс, беспомощно оглядываясь на мужа, - Ты слышал, Четин, что она выдумала?
- Слышал... И не скажу, что удивлен. Надеюсь, я не шокировал тебя, дорогая, - обратился он к удивленной Бихтер.
- Ну... как сказать... Я не думала, что все так очевидно в моей семейной жизни для окружающих... - растерялась она, поразившись наблюдательности Четин-бея.
- Удивляет, что ты так долго продержалась. Насколько я понимаю, ты хочешь развестись и переехать в Америку? - в лукавых глазах опытного знатока женских сердец блеснула улыбка.
Фердевс при этих словах так и замерла!
- О чем ты говоришь, Четин? Какая Америка? - возмутилась она и глаза ее тревожно забегали от дочери к мужу, - Какая еще Америка? Что ты хочешь этим сказать?
- Ничего особенного, дорогая! Скажу лишь, что я всегда был за любовь, за влюбленных. Разве не любовь нас объединила и мы с тобой так счастливы вместе не благодаря любви? - и он, склонившись, поцеловал руку любимой жены, которая потеряла дар речи.
Бихтер смутилась. Оказывается, от Четин-бея невозможно что-либо утаить и его проницательность работает явно выше среднего. Она помолчала и потом, немного придя в себя, ответила:
-Да. Вы все правильно поняли. Но у меня проблема... Аднан не против развода, но он не хочет отдавать Айлин. И я не знаю, что делать.
Четин-бей посмотрел на нее внимательно и очень серьезно. Фердевс находилась чуть ли в обморочном состоянии, но присутствие мужа сковывало ее, она не могла себе позволить то, о чем говорили ее гневные глаза.
- Это очень сложная проблема. Я даже не знаю, смогу ли тебе помочь добиться своего без скандала. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю, - он пристально посмотрел в глаза Бихтер и та кивнула ему головой, не смущаясь ни капельки, да и какой смысл смущаться теперь?
- Я кое-что предприняла, но если не поможет, то я готова к любому повороту событий. Айлин - это моя жизнь.
- Не торопись. Вначале дай ему время придти в себя, помолчи несколько дней и только потом возобнови переговоры, - посоветовал ей Четин, - я знаю Аднана, он всегда был тяжелым на подъем... А потом, если твои убеждения не помогут - попробую вмешаться я. Хотя и не гарантирую удачи. Это такое дело, сама понимаешь... А уж скандал устроить никогда не поздно. В случае чего, мои адвокаты всегда придут тебе на помощь...
- Спасибо вам за понимание и поддержку, Четин-бей, - со слезами в голосе произнесла тронутая его участием Бихтер, которая и в самом деле не рассчитывала на понимание в семье матери и приехала просто уведомить их, чтобы случившееся не было для них неприятным сюрпризом.
Они пробыли в гостях весь день до вечера. Бихтер была напряжена и сидела, как на иголках. Все мысли ее были дома, она не знала, на что может рассчитывать и смогла ли мадемуазель выполнить обещанное и попытаться как-то поговорить с Аднаном, как-то воздействовать на него своим здравым смыслом и даром убеждения.
Выезжая от матери домой, Бихтер позвонила мадемуазель, которая сухо проинформировала ее, что поговорила с Аднан-беем, и тот выслушал ее благосклонно. Но она советует не торопиться и дать ему время на обдумывание ситуации, то есть сказала практически то же самое, что и Четин. Бихтер усмехнулась довольно язвительно, подумав, что привычки мужа действовать неторопливо известны всему миру, и этим обязательно пользуются его конкуренты. Арсен-ханым гораздо изобретательнее и оперативнее в своих действиях, но глава фирмы все равно спокойный неповоротливый Аднан...
А через три дня Аднан официальным и несколько надменным тоном сказал ей буквально следующее:
- Я долго думал над ситуацией, в которую мы попали. Ребенок не должен быть заложником наших проблем. В память об Инжи, зная, каково это - детям расти без матери, я решил не настаивать на том, чтобы девочка осталась после развода со мной. Надеюсь, ты не будешь препятствовать нашему общению. В любом случае, эти пункты будут оговорены адвокатами в процессе развода. Я выплачу отчисления, полагающиеся тебе в связи с разводом, об этом можешь не беспокоиться. Девочка тоже будет получать определенную сумму ежемесячно, и я приму участие во всех расходах, связанных с ее ростом и воспитанием...
"Девочка... вот даже как...", - усмехнулась мысленно Бихтер, - "Интересно, что ему там наплела мадемуазель... Ну, неважно.". А вслух она сказала:
- Нет-нет... не нужно, Аднан! Ты поражаешь меня своим благородством, как всегда, впрочем... И я очень тебе благодарна за все, но деньги... отчисления - это все лишнее. Не в деньгах ведь счастье, да и я вполне самостоятельна в этом смысле. Но все равно, спасибо за то, что ты не смог не позаботиться об этом. Ты прав. В любом случае, адвокаты проследят за тем, чтобы не пострадали ничьи интересы...
Прощание было недолгим, и Бихтер собралась и переехала вместе с Айлин и няней к маме. Фердевс-ханым первое время никак не могла успокоиться и все пыталась внушить Бихтер чувство вины
- Ты эгоистка! Ты думаешь только о себе! Ты уедешь, а я останусь здесь... И какими глазами я буду смотреть на людей? Ты представляешь, какие сплетни поднимутся вокруг нас? - причитала она до тех пор, пока Бихтер не надоело ее выслушивать и она не высказалась, закрыв матери рот сразу и навсегда:
- Мама, ты рассуждаешь, как глупая провинциалка из горного села. Ты - жена богатейшего человека Турции, за твоим столом обедают особы королевских домов Европы! И ты боишься злых языков таких ничтожеств, как твоя любимая Севиль и ей подобных? Ты хотя бы при муже не веди таких разговоров, не позорь ни себя, ни меня...
И Фердевс замолчала, посмотрев на ситуацию совсем с другой стороны. Да, Бихтер права... Ведь она королева Фердевс!
Судебный процесс был длительным, но негласным. Все решалось на уровне адвокатов - дотошных знатоков своего дела. Бихтер отказалась от раздела имущества и выплаты алиментов вопреки маминым советам.
Во время раздельной жизни Аднан не докучал им своими визитами. Складывалось впечатление, что он сознательно отсекает себя от Айлин и Бихтер. То ли обида не давала ему возможности подняться над собой, то ли иные соображения - Бихтер не знала, что и думать, и в итоге  решила не мучиться догадками и просто поблагодарить за это мадемуазель и свою находчивость.
Она отлично осознавала, что все будет не просто и впереди еще много проблем, которые нужно как-то пережить. К примеру, вчера перед сном она читала сказку Айлин и обмолвилась, что они скоро поедут в Америку к Бехлюлю. Айлин обрадовалась и тут же спросила, поедет ли папочка с ними. Сердце Бихтер сжалось - да... папочка... Ведь Аднан для ее девочки так и остался папочкой! И расставание будет болезненным для нее.
А Бюлент? После того, как он узнал о разводе он же места себе не находит! Не было дня, чтобы он не приехал к Айлин, а в глазах его застыл недоуменный и растерянный вопрос - почему? И как ему объяснить ситуацию? А как переживет Айлин расставание с братиком, которого она просто обожает?
Вдобавок рано или поздно, но новости о том, что они с Бехлюлем вместе, дойдут  до Зиягилей и до всего Стамбула и что тогда начнется? Трудно себе вообразить! Усилием воли Бихтер отбрасывала тяжелые мысли, как неконструктивные. Какой смысл переживать о том, что еще не случилось? И разве трудно было понять еще четыре года назад, до рождения Айлин, что все пойдет именно так - развод и скандал в любой последовательности. Ну что же... значит и это тоже нужно пережить.
Силы давала любовь. Бехлюль звонил ежедневно: рассказывал о своих успехах и проблемах, расспрашивал о ходе развода, успокаивал, подбадривал. Он весь светился энергией и жизнерадостностью и заражал этим чувством и саму Бихтер, которая невероятно соскучилась по любимому. В тяжелые минуты, она сжимала в руке ставший амулетом, залогом ее счастья кулон, заново подаренный ей Бехлюлем. Она не поверила свои глазам, когда он, таинственно улыбаясь, в один из вечеров одел ей на шею цепочку со сдвоенными колечками - бережно хранимый им скромный подарок, который навеял столько воспоминаний...



Пока шла подготовка к разводу она не теряла времени и устраивала дела на фирме. Очень помог Четин-бей. Он предложил ей несколько вариантов ведения дел: продать фирму за очень приличные деньги - эту идею Бихтер отвергла тут же; оставить доверенное лицо с правом подписи и получать спокойно свои дивиденды, не грузясь проблемами; вести руководство из-за океана - это был самый сомнительный способ ведения дел; и наиболее интересное и сулящее заманчивые перспективы предложение - влиться в холдинг Четина на правах самостоятельной единицы с отчислением определенного процента от прибыли за ведение дел, которыми займутся представители холдинга и совет директоров, искренне заинтересованный в самом лучшем сценарии развития фирмы. Именно с этим вариантом и согласилась Бихтер, полностью доверяя умному предпринимателю, которому было выгодно раскручивать фирму и дальше.
Закипела работа по слиянии фирмы с холдингом, полным ходом шла инвентаризация, аудит и Бихтер было не до переживаний. Она носилась по всему городу, проводила совещание за совещанием в желании все проконтролировать, ничего не упустить, понимая, что только от ее внимания и добросовестности здесь, в Стамбуле, будет зависеть ее покой там, в Нью-Йорке.
И вот свидетельство о разводе получено - она свободна! Наступил тот день, когда все формальности закончились, наконец.
Оставив за собой проблемы, страдания, слезы, отчаяние, борьбу за жизнь Бихтер вместе с дочкой улетела навстречу будущему.
Каким оно будет?
Все в ее руках...

------------------------------------------------------------КОНЕЦ.----------------------------------------------------------------