Запретная любовь. Жизнь, как аттракцион. Фанфик Ирины Петровой

Запретная любовь. Жизнь, как аттракцион.

Фанфик Ирины Петровой

Часть первая .
Глава четвертая.

...Жизнь покатилась по заданной колее без особых осложнений и препятствий. Бехлюль решил не продолжать учебу в магистратуре, для работы в холдинге вполне хватало его диплома бакалавра и родственных связей. Тем более, что работа занимала очень много времени, не давая ему возможности отвлечься на что-то другое. Дядя и сам погрузился в дела с головой, и от сотрудников требовал такой же отдачи, а Бехлюль был и вовсе на особом положении: помимо самостоятельного проекта, он выполнял многочисленные дядины поручения, но не сетовал на занятость - новый деловой ритм здорово увлек его, придал особенный смысл его существованию, он ощущал свою нужность и это ощущение добавляло ему уверенности, то есть все было не зря и он, одержав такую победу над собой, выбрал правильный путь. Есть, чем гордиться, не правда ли? И он был горд.
Все так старательно забытое или как минимум  накрепко утрамбованное в глубинах памяти прорвалось внезапно. Бехлюль как-то застал дядю в глубокой печали, зайдя к нему в кабинет без стука. Он всполошился, решил, что дядя заболел и ему нужна срочная помощь, но Аднан отмахнулся от его настойчивых расспросов и предположений небрежным движением руки. Бехлюль не остановился и продолжил, ну и нарвался на дядину исповедь, о чем потом очень сожалел, потому что дядины размышления и воспоминания разбудили в нем все надежно запрятанные сомнения.
- Никак не могу прийти в себя, Бехлюль...Прошло столько времени и развод состоялся давно, а я все перебираю и перебираю мысли, - сжав челюсти, Аднан мрачно посмотрел на племянника и продолжил, - Умом понимаю, что все сделал правильно, рационально, а сердце не дает мне покоя. Все думаю, почему все так получилось? Как я мог пропустить тот момент, когда еще было не поздно все исправить? Ведь любовь, случившаяся с нами,  - огромная редкость...Как получилось, что мы не смогли ее сохранить - не понимаю, не могу понять и сердце мое отказывается все это принять. Хотя твердо знаю, назад хода нет...
Он не сводил страдающего взгляда с Бехлюля, который не знал, как себя вести и что сказать в ответ, поэтому  просто кивал головой, не глядя на него и стараясь ничем не выдать охвативших его  противоречивых чувств. Промямлил, не поднимая глаз:
-Даже не знаю, что и сказать, дядя...
-А что ты можешь сказать? Ты молод, женат на  любимой, твои чувства взаимны и впереди тебя ждут долгие годы счастливой семейной жизни. Мы с тобой на разных полюсах...Как ты сможешь понять чувства человека, который потерял любовь, потерял смысл своего существования, который не знает, как собрать разбитую жизнь заново? Когда ни дом, ни работа, ни любовь к детям не могут помочь закрыть огромную пустоту в груди...
Бехлюль тяжело вздохнул, помолчал и, собравшись с духом, сдержанно спросил:
-Но если ты так любишь Бихтер... Зачем тогда ты развелся? Ведь можно было поговорить как-то, уговорить ее попробовать еще раз начать. В вашей жизни были и взлеты, и падения и вы как-то находили в себе силы начать заново ...
Эти слова дались ему с огромным трудом, но он все-таки произнес их. Аднан скорбно покивал головой в ответ.
- Ты знаешь, я надеялся, что она не согласится со мной и попросит дать нам еще один шанс...Но не дождался. Вот так...Вроде бы все правильно сделал, а покоя мне все нет и нет, - он замолчал,помрачнев еще больше,потом продолжил свои откровения, - Я долго думал, вспоминал,  сопоставлял факты и события последнего времени...И теперь мне кажется... нет, я даже уверен, необратимые события начались еще прошлым летом. Ты не знаешь...да и никто не знает, разве что Фердевс-ханым догадывалась, но был момент, когда я не сдержался, позволил себе грубость по отношению к Бихтер...
Бехлюль сжал  руку в кулак, испугавшись, что выдаст себя, так захотелось ему закричать, заткнуть дяде рот, запретить ему вспоминать что бы то ни было о Бихтер, а тем более о том эпизоде...
-Она уехала тогда от меня и  где-то скрывалась, все шло к разводу, это было настолько очевидным, что я места себе не находил. А потом случилась эта авария и мы смогли переступить через случившееся, простить все друг другу...Но меня не оставляет мысль, что необратимый разлад начался именно в те дни...
Бехлюль не выдержал, вскочил и забегал по кабинету.
- Хватит! Перестань, прошу тебя...
Но тут же пришел в себя и попытался исправить ситуацию, смягчив тон и понизив голос:
- Прошу тебя, дядя...не мучь ...не мучь себя, попробуй успокоиться ...В твоих страданиях нет никакого смысла. Некоторые вещи и в самом деле необратимы!
Аднан будто не слышал его и продолжал:
-Если бы она не пропала ...если бы я смог найти ее и попытаться поговорить ...Пусть даже не смог вернуть, но хотя бы знал, где она и мог ей хоть как-то помочь - вот, что мучает меня больше всего, Бехлюль! Она убежала неизвестно куда и я даже не знаю, жива она или нет...
Бехлюль перевел дух и  осторожно спросил, проклиная самого себя за слабость:
 - Нет никаких вестей о ней?
 -Нет. Она дополнительно наказывает меня неизвестностью. А что я могу сказать? Имеет право! Но от этого не легче...
С большим трудом у Бехлюля получилось свернуть этот выматывающий разговор и переключить дядю на безотлагательные рабочие проблемы.  Страдающий Аднан, начав вникать в дела, постепенно успокоился и даже оживился. А в конце беседы он с чувством поблагодарил племянника за то, что тот выслушал его и помог справиться с тяжелыми мыслями.
-Ты единственный человек в этом мире, с которым я могу говорить откровенно на эту тему...Спасибо тебе, Бехлюль ...Ты здорово помог мне...
-Не за что, дядя... - пробормотал измученный всеми этими признаниями Бехлюль, - Я ничего особенного не сделал.
И с этими словами он даже не вышел, а вылетел из дядюшкиного кабинета. Вернувшись к себе, он еще долго не мог успокоиться. Все вдруг вспомнилось так отчетливо, будто произошло вчера. Перед глазами стояла заплаканная Бихтер, которая тряслась от нервного напряжения, рыдала и не могла толком объяснить, что с ней произошло, повторяя снова и снова, что она ни за что не вернется в тот дом и к этому человеку. Бехлюль ясно вспомнил все свои мысли в ту ночь, острое желание закончить все мучения, выкинуть из головы сомнения и наконец набраться сил, чтобы уехать с любимой и попробовать устроить свою жизнь где-нибудь подальше. Эти безумные планы  сменялись отчаянным пониманием своего бессилия и невозможности изменить сложившиеся обстоятельства. Чем все закончилось? Лучше не вспоминать. Бехлюль сейчас точно знал, что не смог бы совершить того, что ждала от него Бихтер, и все пошло так, как пошло.   Любовь к Бихтер и невозможность быть с ней привели его в итоге к этой дурацкой и мучительной для него ситуации: он женат и должен сделать счастливой женщину, которая выбрала его себе в мужья. И никак по-другому. Именно теперь, после выматывающего разговора с дядей Бехлюль осознал свое положение предельно отчетливо, без обмана. Ни о каком очищении речи нет. Он как любил Бихтер, так и продолжает ее любить. Своим решением жениться на Нихаль и сделать ее счастливой он выкопал себе глубокую яму, из которой ему не вылезти до самой своей смерти. Нихаль в этом не виновата и отыгрываться на ней за собственную глупость и малодушие он не имеет права. "Вот так ...все честно и без обмана", -  с горечью признался сам себе поникший и опустошенный от  мрачных размышлений Бехлюль,- " Все остальное - разговоры для бедных..." А уже вечером, за ужином, будто этого  всего  не хватило для полноты его ощущений, Нихаль, расширяя в возбуждении глаза, пересказала ему сплетню, полученную от Пелин:
-  Представляешь? Ее родители вернулись из Италии и рассказали, что видели там Бихтер!
Бехлюль внимательно посмотрел на оживленную жену и задал только один вопрос:
- Давно? - Около месяца назад, еще до развода.Говорят, встретились возле отеля. Они с ней поздоровались, а она странная такая, прошла мимо и сделала вид, что их не знает...То ли пьяная, то ли еще что..., - Нихаль с насмешливой многозначительностью приподняла брови.
-Не говори ерунды...Что значит "то ли еще что"?
-Ну, я не знаю...Это они так сказали. Говорят, прошла мимо них, будто не видит, на вид странная такая...Ну, она всегда была странной! А уж в последнее время! Бедный папа...
И Нихаль углубилась в воспоминания о странностях Бихтер, но Бехлюль ее не слышал. А потом и вовсе прервал на самом волнующем моменте, когда Нихаль все пыталась разобраться в поведении Бихтер накануне их свадьбы.
- Смотри, будь осторожна! При дяде ни слова! Он до сих переживает о том, что случилось.
-Вот, что меня и не перестает удивлять! - возмущенно воскликнула Нихаль , - Ему бы радоваться, что все так спокойно закончилось, без особых проблем...
Хмурый Бехлюль, не дослушав жену, резко встал из-за стола и  буркнул:
-Я выпью кофе в кабинете, если можно.
- Бехлюль... - расстроенно протянула Нихаль, - Ну, зачем ты так? Мы же еще не все обсудили...
Но муж ее не услышал, настолько он был погружен в свои мысли. Нихаль в досаде отбросила вилку с ножом и велела горничной подать себе кофе в гостиную, а господину - в кабинет, куда она принципиально не заходила после шумного, со слезами и истерикой скандала, случившегося пару недель назад. А казалось бы, что плохого в том, что она не хочет расставаться с любимым ни на миг в минуты, когда он не на работе? Она всего лишь принесла ему фрукты в кабинет и села к нему на колени, чтобы было удобно есть вдвоем, но Бехлюль вспылил, наговорил много неприятных слов, довел ее до слез, а потом полночи просил прощения.
Нихаль, конечно, его простила, но с тех пор решила в кабинет не заходить. Обида не прошла, она была сильнее, чем Нихаль захотела это показать, а Бехлюль упорно стоял на своем: хотя бы час в день дать ему возможность заниматься в кабинете своими делами и чтобы его никто не отвлекал. Обидно, но гордость дороже - так решила для себя Нихаль и перестала вообще туда заходить, и  даже в его отсутствие не смотрела в ту сторону.
Выпив свой кофе, Бехлюль открыл ноутбук и уперся ничего не видящим взглядом в картинку на дисплее. В голове был сумбур, мысли обрывались, не успев толком зародиться, он не знал, как оценить все, что услышал от дяди сегодня, не хотел верить сплетням о якобы пьяной Бихтер. Острое чувство вины, от которого он так старался избавиться, нахлынуло на него с новой силой. Дядя страдает, Бихтер где-то бродит то ли пьяная, то ли еще какая, а на нее с любопытством смотрят люди и передают потом сплетни о ней всему свету. Бехлюль еще раз вспомнил выражение лица Нихаль при рассказе об этом и его передернуло.
Он просидел в одиночестве весь вечер. Через стеклянную дверь было видно, как Нихаль то и дело пересекает холл, с озабоченным видом  крейсируя между гостиной и спальней и делая вид, что не обращает на мужа никакого внимания. Тягостное чувство охватило Бехлюля чуть ли не впервые после свадьбы. Как он ни старался, как ни внушал себе необходимость выйти из комнаты, поговорить с Нихаль, успокоить ее, не доводить ситуацию до очередной ее обиды, отлично понимая, что эта обида опять выйдет ему боком, но так и не смог пересилить себя и просидел в кабинете до глубокой ночи, делая вид, что поглощен важной работой на компьютере. Возможность оставаться  без помех наедине с  собой хотя бы в кабинете досталась ему огромной ценой. В какой-то момент его стали тяготить липкие, цепкие, бесконечные объятия Нихаль. Ну, во время круиза - ладно...все-таки медовый месяц, вроде бы так и полагается. А дома зачем? Они переходили из комнаты в комнату, перебирались в спальню или в сад, как сиамские близнецы, не размыкая тесных объятий и Бехлюль постепенно начал чуть ли не буквально задыхаться, ощущая себя бесправным пленником.
 Когда, наконец, послесвадебный отдых закончился и он вышел на работу, он настолько обрадовался возможности не видеть молодую жену хотя бы часть дня, что это его неприятно поразило: семейная жизнь только началась, а он уже мечтает о свободе. Поразмыслив, он решил ограничить тесное общение с женой, чтобы успевать соскучиться по ней.
И вот в один прекрасный день не смог удержаться в привычном для нее ласковом тоне и довольно жестко попросил дать ему возможность хотя бы час в день побыть одному, занимаясь своими делами в кабинете. Ведь для объятий и прочего у них есть спальня,  и сколько можно в конце концов!  Бехлюль тяжело вздохнул, вспомнив жуткую истерику, последовавшую вслед за этим вполне законным требованием. Он тысячу раз проклял себя, успокаивая Нихаль почти до утра и вымаливая у нее прощение. Но завоеванных позиций не сдал и этот час в кабинете использовал обязательно, даже если и не было никакой работы. Побыть наедине с собой, наедине со своими мыслями и воспоминаниями стоило дорогого и Бехлюль упрямо не сдавался...
Вышел из добровольного заточения глубокой ночью, рассчитывая на то, что Нихаль уснула и все неприятные разговоры и извинения можно будет отложить на завтра. Призраки прошлого не оставляли его, как бы он ни старался, и это начинало раздражать. Ситуация усугубилась и стала гораздо сложнее: страдающий дядя, бесприютная Бихтер, обиженная Нихаль - покоя, на который он рассчитывал, не случилось. Все осталось запутанным и как разобраться с этой путаницей, Бехлюль не знал. Уповал на время, которое поможет дяде справиться со своей ностальгией по внезапно закончившейся молодости, а у самого Бехлюля путь один...
А через несколько дней он встретил друга по университету, который вытаращив глаза и извинившись несколько раз, выложил обалдевшему от такой наглости Бехлюлю последние новости о Бихтер: якобы ее видели на побережье ... в группе то ли бродяг, то ли каких-то сектантов, в оранжевом балахоне и с наголо выбритой головой.
- А в цирке ее еще не показывают? Вместе с дрессированными собачками? - окончательно взбесился Бехлюль  - Я понимаю, когда старые бабки со скуки сочиняют подобное, но как можешь ты передавать сплетни и не стыдиться этого? Просто удивительно...Некоторым, видимо, больше нечем заниматься и у них нет других проблем, кроме как разносить сплетни!
Приятель оскорбился:
-Ну, извини, брат... Я ничего не выдумываю и к сплетням не приучен! Ее видела моя кузина, они знакомы по Благотворительному Фонду и как бы Бихтер-ханым ни изменилась, но не узнать ее невозможно. Извини еще раз, конечно, если тебе это неприятно...Но я подумал, вам это нужно знать...
Ну, что тут скажешь? В голове наступил полный раздрай! Не верить приятелю не было оснований, Бехлюль перегнул палку, упрекнув его в сплетнях, но и принять эти отвратительные слухи было невозможно. Что делать? Хотелось бросить все и отправиться на ее поиски, найти, уговорить ее, успокоить, зацеловать до головокружения, чтобы она обо всем позабыла и перестала убивать себя и сводить с ума близких. Зацеловать? С ума уже сошел, подумал он...Но должен же быть способ встряхнуть ее, привести ее в чувство?
Бехлюль метался в размышлениях  от одной крайности к другой. То планировал нанять частного детектива, чтобы выследить ее и получить более точные сведения, то уже почти собрался идти к Фердевс-ханым с открытым разговором, ведь перед ней можно было не стесняться и говорить напрямую. Тут же понимал, что ни первое, ни второе ему недоступно и об этом лучше даже не мечтать. Потом решал подтолкнуть дядю на поиски Бихтер и тут же отступался от этого двусмысленного и подловатого  решения.
Но постепенно разговоры о Бихтер затихли, общество нашло себе других жертв для пересудов, и острота его переживаний тоже сгладилась, хотя мрачные мысли его так и не покинули. Дядю, судя по всему, эти мысли не оставили тоже, но после того памятного разговора тему Бихтер и ее исчезновения в разговорах с Бехлюлем он больше не поднимал.

Часть первая.
Глава пятая.
...Где-то через неделю Аднан вызвал Бехлюля к себе в кабинет для подробного отчета о проекте, который тот увлеченно курировал. Они уже обсудили все тонкости, как вдруг секретарша сообщила, что на линии г-н Оздер. Адан бросил на племянника встревоженный взгляд и поднял трубку. Бехлюль напрягся, ему стало понятно, что они оба подумали об одном и том же -  Бихтер... Но разговор пошел о другом. Четин-бей приглашал к себе на небольшой прием семью Зиягилей, то есть и Бехлюля с Нихаль. Собственно говоря, ради них прием и устраивался, объяснил суть звонка Четин-бей. Они с Фердевс-ханым прибыли из-за границы, где провели последние два месяца и хотят поздравить молодоженов с бракосочетанием, раз уж не довелось сделать это в свое время на свадьбе. Аднан совершенно растерялся. С одной стороны, ему не хотелось  лишний раз пересекаться с Фердевс-ханым, которая совсем недавно была его тещей и этот факт не пробуждал в нем счастливых воспоминаний. С другой стороны отказаться было невозможно, ведь они давно знакомы с Четином и деловые взаимоотношения, подкрепленные дружественными связями, сулили огромные перспективы. Да и объективно у Аднана не было никаких причин для отказа. Как бы он ни хотел уклониться от приглашения, но пришлось изобразить энтузиазм и поблагодарить Четина за оказанную  честь. Обменявшись полагающимися в таких случаях вежливыми и высокопарными фразами они простились. Аднан тяжело вздохнул, растерянно пожал плечами и объяснил уже обо всем догадавшемуся Бехлюлю суть разговора.
-А что делать? Отказать невозможно...Придется идти!Ты же сможешь все правильно объяснить Нихаль?
-Не хотелось бы видеть г-жу Фердевс лишний раз, но...
-Ты думаешь, я этого хочу? Однако, вежливость никто не отменял и я рассчитываю на тактичность Фердевс-ханым. В крайнем случае, если визит пойдет не совсем так, как хотелось бы, никто нам не помешает откланяться...
К удивлению Бехлюля Нихаль от всей души обрадовалась предложению Четин-бея.
- Не поверишь, но я даже соскучилась по Фердевс-ханым!
-Не поверю, ты угадала, - засмеялся пораженный ее словами Бехлюль,- Я бы предпочел вообще ее не знать!
- Нет...ты не прав...Она уникальная женщина, совершенно невероятная! Я многому от нее научилась. В папином разводе мне больше всего жаль, что мы перестали с ней общаться. Хотя она все равно исчезла с нашего горизонта после  замужества. Так что...
- Не пойму, что вас могло связывать,- все удивлялся Бехлюль.
- Ну, прежде всего она чуть ли не единственный человек, который меня поддерживал в моей любви к тебе. Никто не верил! Я молчу про предательство м-ль, но даже папа и тетя смотрели на нас неверящими глазами!  И только Фердевс-ханым с самого начала была уверена в нашем будущем, видела всю силу твоей любви ко мне и смогла правильно мне объяснить твою сдержанность...
Нежная улыбка осветила лицо Нихаль, глаза ее затуманились от нахлынувших воспоминаний.
-Правда, перед свадьбой был период, когда она стала странной, но я думаю, это идиотка Бихтер на нее повлияла! Все равно, несмотря ни на что, я вспоминаю Фердевс-ханым с большой благодарностью...И потом! Как она всегда мне помогала! Во всем! Объясняла мне все тонкости поведения настоящей женщины, учила меня одеваться, пользоваться косметикой и много чему еще, о чем вот так запросто не расскажешь...Очень жаль, что я так поздно ее узнала. Бихтер неблагодарная. Она не ценила мать, - голос Нихаль дрогнул, - она не понимала, какое это счастье, что твоя мама жива и что она беспокоится о тебе, она учит тебя жизни. Я очень рада, что они с Четин-беем смогли подняться над предрассудками и решили поддерживать с нами отношения, не обращая внимания на развод папы с Бихтер и на все эти сплетни!
Бехлюль смотрел на нее во все глаза, не находя слов от удивления. Подумать только! Кому Нихаль благодарна...Знала бы она об истинном лице этой коварной дряни, которая  так тонко  вела свою циничную интригу, так расчетливо использовала наивность Нихаль и безвыходное положение самого Бехлюля, добиваясь своей цели. И ведь не расскажешь ничего, не объяснишь...
- Я бы не стал ее так идеализировать на твоем месте, Нихаль. Тем более теперь, когда дядя развелся с ее дочерью, - осторожно попытался он предостеречь жену.
- У меня нет такой привычки - идеализировать людей, Бехлюль. Ты уже мог бы это понять. Не считай меня такой дурочкой, - изменила тон Нихаль, лицо ее напряглось и глаза построжали.
Бехлюль улыбнулся ей весело, погладил по щеке и согласился с ней, закончив на этом разговор.
-Конечно, дорогая. Я никогда в тебе не сомневался. Ты у меня умница...
До приема оставалось несколько дней и все  свободное от работы время он провел в мучительных и в то же время светлых, приятных мыслях о прошлом. Вспоминал, как впервые увидел Бихтер - насмешливую колкую девчонку, которая на каждое его слово и улыбку отвечала дерзостью или ехидством. Они вечно ругались, огрызались друг с другом, да так сильно порой, что Пейкер с трудом  их успокаивала. Невзлюбила она Бехлюля с первой же минуты их знакомства и он был даже рад, когда она убралась в свой Лос-Анджелес после небольших летних каникул. Сейчас стало понятно, что зацепила она его еще тогда. Волнующий холодок в груди при виде Бихтер возник еще в те далекие времена, но он не придал этому особого  значения.
После разрыва с Пейкер они впервые увиделись на похоронах Мелих-бея и даже там, на кладбище, его глаза нет-нет да и сталкивались со взглядом застывшей,отрешенной  в своем страдании Бихтер. Хотелось подойти, обнять ее, успокоить. Рыдающая рядом с ней Пейкер почему-то не вызывала таких откровенных чувств и сожалений, как окаменевшая от горя Бихтер.
В следующий раз он увидел ее на свадьбе Пейкер. Бихтер была невероятно хороша собой в своем простеньком черном платье и с грустной улыбкой на лице, она так и притягивала к себе взгляд и Бехлюль, расслабившись, уже начал обдумывать возможность легкого и необременительного  романа с красавицей, но сразу же и откинул эту мысль. Бихтер была слишком серьезна и углублена в себя. О каком романе может идти речь? Тем не менее сообщение дяди о намерениях жениться на ней по какой-то причине неприятно поразило его и даже на мгновение  лишило его душевного равновесия. Стало вдруг обидно! Почему дядя? С какой  стати? На мгновение возникло ощущение, будто его обошли, лишили чего-то очень  ценного, того, что было несомненно предназначено именно ему. Бехлюль вспомнил, что с трудом  справился с этим ощущением потери, невероятно удивившись ему.
Ему бы еще тогда задуматься, что все это неспроста! Но откуда было знать, что все так завертится?
А иногда Бехлюль принимался мечтать и воображать, как бы могло все пойти, если бы у него хватило ума разобраться в своих ощущениях и попытаться еще тогда разбить тот невидимый лед в их странных отношениях. Как бы все пошло, если бы не было препятствий для их любви? И в зависимости от настроения эти фантазии расцветали в его мечтах буйным цветом от полного неприятия друг друга ради покоя всех остальных  до невероятной сказочной взаимной любви без проблем и ошибок. После этих мыслей было трудно возвращаться в реальность и Бехлюль старался воздерживаться от  бесплодных мечтаний, но проходило время и он опять погружался в фантастическую перепланировку прошлого...

Прием у супругов Оздер был организован на самом высоком уровне. Кроме Аднана с детьми присутствовали и некоторые общие знакомые -  деловые партнеры Четин-бея с женами. Фердевс-ханым излучала сияние  изысканным нарядом, умопомрачительными драгоценностями и победительным королевским видом. Она вела себя просто безупречно и сразу отмела в сторону все сомнения Зиягилей по поводу неуместности дальнейших взаимоотношений из-за  развода.
-Мы с вами современные люди, Аднан-бей, и хорошо понимаем, что в каждой семье может случиться подобное и на самом деле это не трагедия, это просто изменившиеся обстоятельства, которые не отменят нашу дружбу! Жаль, конечно, что все так нелепо закончилось...Но ведь и начало было, прямо скажем..., - Фердевс замялась, подыскивая более точное и необидное слово для определения брака дочери и Аднан-бея, но  не нашла, и не удержалась от ехидства, изобразив самую милую улыбку из своего богатого арсенала, - Впрочем, мы с вами об этом говорили еще в момент вашего сватовства. Зачем вспоминать о неприятном?
-Совершенно верно, Фердевс-ханым, - сохраняя невозмутимый вид, согласился с ней бывший зять, - Мы не можем прекратить общение из-за развода, тем более, что обиженных этим разводом не осталось, все было сделано мирно и полюбовно. Стамбул большой город, но и он тесен! Наши дороги пересекутся еще не однажды, так что примем новые обстоятельства с достоинством и продолжим свою жизнь радостно и без проблем.
- Это тост, господа! - воскликнул Четин-бей, высоко подняв бокал с вином, - Предлагаю выпить за сказанное!  За дружбу и за новую счастливую жизнь!
Присутствующие гости с удовольствием поддержали его предложение и вечер пошел непринужденно и даже весело в своем роде.
Бехлюль держался уверенно, по его виду ни за что нельзя было предположить, что он скован изнутри страшным напряжением. Он то и дело бросал взгляды на непроницаемую Фердевс-ханым, которая выглядела абсолютно и несокрушимо спокойной, будто и не ее дочь пропадала неизвестно где, будто не о ней гудел сплетнями весь светский Стамбул. Пару раз он уже был готов напрямую спросить ее о Бихтер, но  сдерживался, понимая, что его вопросы будут выглядеть более, чем нелепо. Зато Нихаль встретилась со старой наперсницей, как ни в чем ни бывало. Они расцеловались, одарив друг друга всевозможными комплиментами, и в какой-то момент Бехлюль обнаружил жену, сидящей рядом с Фердевс-ханым и оживленно о чем-то разговаривающей с ней. А если сказать прямо, то они явно сплетничали о чем-то или о ком-то, уж очень разгорелись их лица и сверкали глаза.
Четин-бей подтвердил свой подарок, обещанный на памятном приеме в роскошном музейном ангаре с ретро-автомобилями. Кроме этого Нихаль было подарено совершенно изумительное колье, стоившее немалых денег. Всем своим видом супруги Оздер демонстрировали искреннее желание забыть прошлое и продолжить дружеские отношения с чистого листа. Наконец, когда все обязательные для подобного приема ритуалы были выполнены,  Аднан счел для себя возможным задать бывшей теще вопрос, который интересовал его больше всех пустых светских разговоров:
- Надеюсь, у Бихтер все в порядке? Мы не виделись с тех пор и я хочу быть уверенным, что она не держит на меня обиду и у нее все хорошо.
Бехлюль замер и напрягся. Фердевс тонко и еле заметно, буквально уголками губ, усмехнулась, затем широко и ласково улыбнулась, бросая острые, язвительные взгляды поочередно то на Аднана, то на Бехлюля, на руке которого висела любящая жена, и, смягчив лицо, пропела:
-Ах, Аднан-бей...Вы настоящий джентльмен! Вы настолько благородны, что продолжаете интересоваться жизнью бывшей жены...С Бихтер все в порядке, не беспокойтесь! Да и что с ней может случиться? Я спокойна за нее и не переживаю совершенно. Она молода, красива, свободна...У нее все еще впереди!
-Вы видели ее после развода? - настойчиво продолжил свои расспросы Аднан.
-Нет, к сожалению...но мы разговариваем с ней по телефону... иногда, - Фердевс многозначительно приподняла брови, играя глазами, чувствовалось, что она наслаждается двусмысленной, понятной только ей и, может быть, еще Бехлюлю, ситуацией, - Она путешествует за границей, если вам это и в самом деле интересно. Италия, Греция...Девочка устала. Все-таки развод такая вещь...Ей нужен отдых после всего, что она испытала.
Уже по дороге домой Аднан объяснил детям, почему он задавал все эти вопросы:
- Я места себе не находил все это время. Не хотел портить вам настроение, но до меня доходили самые невероятные слухи о ней. Не хотелось верить и я был прав, что не верил. Очень хорошо. Значит с ней все в порядке, раз она путешествует.
Нихаль возмущенно ответила ему:
-А я вообще о ней не переживала и думать о ней не хочу! Я ей никогда не прощу, что она заставила тебя страдать и довела ситуацию до развода... И ты выбрось все это из головы, папочка. Путешествует? Очень хорошо! Пусть мотается по свету и забудет дорогу в Стамбул. Всем будет спокойнее... - и она еще крепче прижалась к любимому мужу.- Некоторые люди не умеют быть благодарными... - закончила она свой возмущенный монолог вполголоса, чтобы папочка не услышал и не расстроился еще больше.
Бехлюль молчал всю дорогу домой. В голове звучал насмешливый голос Фердевс: "Молодая, красивая, свободная...У нее все еще впереди!"...
А дома на него нахлынуло острое чувство обреченности, которое он уже подзабыл и надеялся больше никогда не испытать. Нихаль примеряла колье, восторгалась переливами самоцветов и тонкостью работы,  требовала от примолкшего мужа комплиментов и восхищения, пересказывала сплетни, услышанные  на приеме. Он утвердительно кивал головой на все ее вопросы, не слыша, не понимая ни одного слова. Молча разглядывал оживленную Нихаль, следил за тем как изменяется ее лицо: она то улыбалась довольно, то хмурилась и глаза ее становились жесткими, маленький ротик сжимался в тонкую злобную линию. Сама с собой шутила, тут же заливалась странным ноющим смехом над своими же шутками. "Какой все-таки неприятный у нее смех", - вдруг подумал Бехлюль, - " Не поймешь, то ли смеется, то ли плачет...".  Больше всего на свете сейчас ему хотелось уехать из дома куда-нибудь на волю, на простор, чтобы вдохнуть полной грудью забытый воздух свободы.
Нихаль заметила его отстраненный вид и  обиделась:
- Ты меня совсем не слушаешь!
- Все в порядке, слушаю ...
- Может ты чего-нибудь хочешь? Сделать тебе кофе? А может ты голоден?
- Ты счастлива, Нихаль? - вдруг заинтересовался Бехлюль.
- Что за вопрос? - изумилась Нихаль, - Неужели по мне не видно? Что-то случилось? - встревожилась она еще больше, обратив, наконец, внимание на его странное, измученное лицо и печальные глаза.
-Нет...все в порядке...пойду я спать, наверное. Что-то от этой суеты в голове пусто, я тебя слышу, но не понимаю...Может, завтра переговорим обо всем? Все обсудим в подробностях, не торопясь...
Нихаль разочарованно вздохнула, но не стала настаивать на своем. А пока она готовилась ко сну, Бехлюль крепко уснул. "Видимо и в самом деле устал", - подумала она, - "Жаль...столько всего хотелось обсудить!". И она устроилась поудобнее, с трудом вытащив из-под спящего мужа одеяло,  которое он  подоткнул под себя со всех сторон, укутавшись с головой...

Глава шестая.

...До следующей новости о Бихтер прошло больше года...
Бехлюль постепенно справился с тоской о свободе, приглушил в себе мечты об иной жизни, как-то приспособившись к реалиям, которые были очень неплохи на самом деле и многие бы позавидовали его возможностям и успехам. Жаловаться в целом было не на что. Главное - не давать себе послабления, не позволять несбыточным надеждам захватывать душу и мысли. Это было трудно, особенно поначалу, но он научился отслеживать в себе первые признаки хандры и недовольства жизнью и предупреждать их заранее, отвлекаясь на работу, на встречи с друзьями или на поездки. Как к примеру, однажды, когда стало совсем невмоготу, он организовал себе командировку на пару недель  довольно далеко - на строительную площадку аж в Азербайджан. Там постоянно срывались сроки сдачи объекта, который должны были закончить давным-давно.
Нихаль, узнав, что он оставляет ее на целых полмесяца, расплакалась вначале, а потом стала собирать чемоданы, чтобы сопровождать мужа. Бехлюль оторопел от ее энергичных сборов и хоть и с трудом, но смог ее отговорить от тяжелой поездки. Пришлось даже обратиться к авторитету дяди, который категорически запретил Нихаль валять дурака: во-первых,  это совершенно не женское дело; во-вторых, тамошняя гостиница для сотрудников - всего лишь сборно-щитовой коттедж, из всех условий в котором был только общий душ и ненадежная система отопления, это не место для женщин - таков был суровый вердикт Аднан-бея. Но наедине с зятем у него состоялся разговор гораздо серьезнее. Аднан внимательно расспросил его обо всех тонкостях предстоящей поездки и получил в ответ вполне толковые ответы.
- Так...понятно...Но одного не пойму...Зачем тебе ехать туда самому? Разве не будет разумным отправить помощников? Или у тебя есть какие-то особенные соображения? - мрачно спросил Аднан, выделив слово "особенные"  многозначительной интонацией и устремив  на  Бехлюля пристальный суровый взгляд. Бехлюль ужасно растерялся и почувствовал себя очень неуютно под его тяжелыми немигающими глазами, отчетливо выражающими недоверие Бехлюлю и сомнение в рациональности его доводов. С трудом собравшись с мыслями, он все-таки смог более-менее достойно обосновать необходимость личного присутствия на объекте. Дядя долго молчал после его сбивчивых оправданий и так же мрачно ответил ему:
- Ну, что ж...Твои доводы кажутся разумными...Ты, наверное, прав и именно присутствие кого-то из руководства улучшит ситуацию...Но все мои мысли о Нихаль! Она очень расстроена, плачет...Мне неприятно, что твой отъезд ее так огорчает и хотелось бы, чтобы  ты учитывал и этот аспект. Здоровье Нихаль и ее настроение для меня гораздо важнее процветания твоего отдела. Впредь ты должен осуществлять руководство таким образом, чтобы на объектах шла работа слаженно и организованно и Нихаль не испытывала ненужных волнений. По большому счету это твое упущение, Бехлюль, имей это в виду...
Бехлюль вскинулся было в попытках оправдаться, ведь его вины во всем этом совершенно не было, но тут и же подавил в себе это желание, опустив голову.
-Хорошо, дядя...Как скажешь - так я и сделаю. Если ты считаешь, что мне не нужно ехать туда, я не поеду. И никаких проблем...
Аднан глубоко вздохнул и задумался, суровя брови.
-Нет. Езжай. Просто учти все, что я сейчас тебе сказал, на будущее...Постарайся не задерживаться и держи нас с Нихаль в курсе всех своих передвижений.
Передышка от счастливой семейной жизни, выбитая с таким трудом, не доставила Бехлюлю особого удовольствия. Приехав в Азербайджан, он поначалу  с головой погрузился в работу, быстро разобравшись в недоделках, носивших скорее формальный характер. Уже через неделю можно было возвращаться домой, но Бехлюль не торопился. На него напала такая тоска, что он пару дней не выходил из гостиничного номера, притворившись больным.
Да он и в самом деле практически заболел, не сумев справиться с воспоминаниями о другой такой же поездке в эту страну чуть более  двух лет назад. Случается порой, что хорошие, счастливые воспоминания  приносят больше боли, чем радости. Вот такой парадокс... На него обрушились такие яркие подробности из той другой, потерянной навсегда жизни, что он был готов бросить все и бежать подальше от постылых будней, от тоскливого существования в мышеловке, которая захлопнулась за ним с оглушающим скрежетом и которую несведущие люди с восторгом называют счастливой семейной жизнью.
Здесь, в отсутствии постоянного и уже надоевшего прямого контроля Нихаль и дяди, его мечты вдруг осмелели и ему даже на мгновение показалось, что еще не все потеряно, и что в его судьбе обязательно наступит день, который он сможет назвать абсолютно и безусловно счастливым. Будоражащие мысли о вполне реальной свободе, которую в общем-то можно добиться, если ко всему подойти разумно и осторожно, казались поначалу немыслимыми, но с каждым днем все более и более реалистическими.
И может быть даже он и рискнул что-то предпринять, если бы не ежедневный телефонный отчет  дяде о рабочих моментах и участившиеся  телефонные разговоры с Нихаль, которая то плакала, жалуясь на то, что скучает без него, то вела себя странно, подозрительно расспрашивая его и выясняя подробности каждой минуты, которую он провел вдали от дома. Она вроде бы шутила, но шутки ее были однообразно неостроумны  и весьма специфичны: о красивых азербайджанских помощницах, которые не отпускают Бехлюля домой...и том, что он, видимо, решил остаться там навсегда, видимо, его так замечательно принимают, что он забыл о родине и о семье. И о жене...
Бехлюль раздражался, но держал себя в руках, уговаривая Нихаль потерпеть и не забивать себе голову глупостями. В конце концов нервы его не выдержали, он стремительно завершил все свои дела  и  собрался домой, понимая, что мечты так и останутся мечтами и перемен в жизни ему пока не видать.
Эта поездка стала своеобразной вехой в его жизни, неким пограничным рубежом. В своих дальнейших размышлениях и воспоминаниях он так и определял эти периоды своей жизни - это было до поездки или это случилось уже после поездки...
Ничего особенного в командировке с ним не произошло, но что-то внутри надломилось. Пришло почти окончательное понимание бессмысленности жизни, ее безысходности, бесцельности что ли. Недоверчивый и контролирующий взгляд дяди, бесконечные ревнивые намеки жены возродили в нем то чувство неуверенности в своем будущем, которое преследовало его с детства, с тех самых пор, когда он так внезапно осиротел и дядя Аднан привел его в свой дом.
Бехлюль собрался с силами в очередной раз и решил сделать свою жизнь максимально комфортной и стабильной в реальных обстоятельствах, не позволяя себе перебирать несбывшиеся мечты и фантастические планы. Ведь от него требовалось совсем немногое - всего лишь угодить дяде и Нихаль. Ничего нового или особенного делать и не надо было.Все знакомо, незатруднительно и происходит совершенно  автоматически. Но почему же это привычное состояние стало таким тягостным вдруг?

Однажды, вскоре после приезда из Азербайджана, выходя из душа, он заметил, что Нихаль  деловито копошится в его телефоне. Он даже не понял, что поразило его больше - зрелище азартно шпионящей жены или испытанное по этому поводу  потрясение. Любой другой женщине в этой ситуации был бы немедленно выписан выходной билет, то есть полный и незамедлительный разрыв, как минимум, если бы  не хватило простого предупреждения о недопустимости подобного. А тут он даже не знал, как отреагировать на такое поведение жены. Зачем ей это было нужно? Неужели ревность и недоверие дошли до такой критической степени? А ведь он не подал повода для сомнений ни разу до сих пор и не помнил за собой ни одного ложного шага или поступка! Нихаль испугалась, встретившись глазами с его внимательным и удивленным взглядом, прямо как мелкий воришка, застигнутый на месте преступления. Ей стало неловко, она быстро положила телефон на туалетный столик и начала  оправдываться:
-Мне показалось, телефон зазвонил и я решила просто посмотреть, кто это...
-И кто же это ?
-Нет...я ошиблась...никто не звонил. Не знаю даже, почему я так подумала, - пряча глаза и суетливо перекладывая косметику с места на место, зачастила она, оправдываясь.Но тут же разозлилась на саму себя и свой испуг, поменяв тон на более агрессивный. Лицо ее изменилось, ноздри гневно раздулись, она надменно подняла голову.
- А что в этом такого? Почему ты так строго спрашиваешь? Ты боишься, что я что-нибудь узнаю из того, что мне не следовало бы знать?
- Ты о чем, дорогая? На что ты намекаешь? Нет... Даже не намекаешь, а прямо говоришь!  - еще больше возмутился Бехлюль, не веря своим ушам, - Я отказываюсь обсуждать эту чепуху. Давай договоримся! Ты можешь смотреть мой телефон в любое время: проверять мои звонки - входящие и исходящие, читать смс и так далее. Мне нечего скрывать от тебя, запомни это раз и навсегда, Нихаль, дорогая моя...
- Но мне этого не нужно, Бехлюль. Я и так верю тебе..., - Нихаль растерянно пожала плечами, как бы удивляясь своему необъяснимому поступку, но тут же какое-то странное, противоречивое чувство опять нахлынуло на нее и она упрямо пробормотала себе под нос:
-Тем более, что нет ничего сложного в том, чтобы избавиться от компромата: пальцем шевельнул - и все чистенько...
-Поверить не могу...Так ты и в самом деле  искала компромат? Какой именно? Может ты объяснишь поконкретнее? Смс от любовницы? Или звонки? Что?! Что именно ты искала в телефоне?! - Бехлюль уже разозлился до такой степени, что не мог себя контролировать и начал кричать так, что его было слышно на первом этаже. Нихаль изменилась в лице, губы ее задрожали, глаза наполнились слезами ...
-Прости меня, любимый...Сама не знаю, что на меня нашло...Просто я слишком люблю тебя и мне неприятна даже мысль о том, что в твоей жизни может появиться кто-нибудь кроме меня... Я, наверное, с ума схожу... , - и Нихаль расплакалась. Бехлюлю стало не по себе и он заставил себя подойти к ней. Обнял, прижал к себе покрепче, вытер мокрые щеки  и поцеловал мягким, длинным поцелуем.
-Ты очень дорога мне, Нихаль. Неужели ты так и не поняла до сих пор, что  кроме тебя мне никто нужен? Откуда вдруг такие мысли? Ты хоть понимаешь, что обижаешь меня своим недоверием?
-Обижаю? Может быть...Но и ты меня пойми! Ты целыми днями пропадаешь на работе! И как будто тебе чего-то не хватает, ты придумал себе нелепую причину уехать от меня на целых две недели! Ты хоть представляешь себе, каково мне было жить без тебя эти пятнадцать чертовых дней? Я чуть с ума не сошла... - разрыдалась Нихаль с новыми силами. И покатилось...
Бехлюль с трудом успокоил разбушевавшуюся на ровном месте жену, используя все на свете уловки для того, чтобы из ее головы ушли тревожные мысли и подозрения. Объяснения  и признания в горячей и самой искренней на свете любви закончились в постели, из которой он выполз полностью выпотрошенным и неспособным больше ни на что. Пришлось звонить в офис и перенести назначенное совещание на следующий день. Нихаль пришла в себя, успокоилась, развеселилась. Казалось, прошедший скандал разбудил в ней скрытые жизненные резервы, она расцвела и порхала по дому в приподнятом настроении, в то время как Бехлюль с трудом пришел в себя, размышляя о превратностях жизни и о дальнейшей стратегии своего поведения.
Стало ясно, что этим скандалом дело не закончится. Нихаль, как подтвердилось в очередной раз, ревнива и ревность ее доходит до полного абсурда. Поощрять ее истерики и без конца доказывать свою невиновность вот таким разрушительным способом - значит подтолкнуть ее на выбор именно такого поведения. Значит всего лишь нужно исключить из своей жизни все непонятные ситуации, которые можно толковать как-то двусмысленно! Просто нужно внимательно проверять телефон и очищать его от любых подозрительных звонков и сообщений. Хотя что может быть подозрительного в звонке от секретарши или сотрудницы? Тем не менее, в этой ситуации лучше перестараться в осторожности, чем дать жене повод для очередного безумного выяснения отношений...Нихаль, как выяснилось, все сможет истолковать в неверном свете. Нужно всего лишь не задерживаться на работе, как бы ни хотелось провести лишний часок просто так, наедине с самим собой, чаще принимать у себя и выходить с ней в свет - к друзьям, в клуб, на вечеринки, в кино, чтобы она не чувствовала себя заброшенной или одинокой. А лучше всего придумать ей какое-нибудь интересное дело, чтобы она не скучала дома в ожиданиях. Но какое? И Бехлюль задумался...

Глава седьмая.

...Они начали вести активную светскую жизнь. Но тщательно продуманная стратегия постепенно дала сбой. Если в самом начале Нихаль с восторгом принялась за новые развлечения и дома опять воцарились покой и умиротворенность, то со временем ее приглушенная, умело сдерживаемая неуравновешенность и необоснованная ревность опять подняли голову. На всех вечеринках Бехлюль должен был находиться рядом с ней или как минимум в зоне видимости. Она провожала Бехлюля неотрывным взглядом, внимательно отслеживая все его передвижения. И хорошо, если он общался с мужчиной - в таких случаях она просто нетерпеливо постукивала каблучком, ожидая, когда Бехлюль наговорится и вернется к ней. Но если рядом с ним каким-то образом оказывалась женщина, причем не важно, кто это был - жена или сестра друга, просто случайная гостья или даже официантка, предлагающая напитки и закуски, то Нихаль напрягалась, лицо ее замирало, взгляд холодел и она уже ничего не понимала, не видела и не слышала, если к ней обращались с какими-то репликами.
Все изменения в ее лице и поведении трактовались однозначно и это не могло не вызвать пересуды и насмешки: замужние женщины многозначительно переглядывались с язвительным сочувствием, молоденькие девчонки шушукались с нескрываемым весельем, стараясь ненароком приблизиться к Бехлюлю и перемолвиться с ним парой слов, с удовольствием наблюдая за тем, как бледнеет и меняется в лице его ревнивая жена.
Скандалы после такого зачастую начинались уже в машине по дороге домой и хорошо, если Бехлюль был сам за рулем, потому что даже присутствие шофера не останавливало разгневанную Нихаль. Дома приступы ревности превышали все допустимые нормы. Нихаль иронизировала, передразнивала мужа, оскорбляла его и остановить ее было невозможно.
- Видел бы ты себя со стороны, - гневно раздувая ноздри, она изображала "обезьянью" галантность мужа, кривляясь как балаганная актриса, присюсюкивая, кланяясь и приседая каждую минуту и расточая широкие улыбки по всем сторонам света, - Ах...ох...очень приятно...вы обворожительны...Лучше бы я ослепла прежде, чем увидела такое! - безумствовала она.
Так по ее мнению вел себя Бехлюль. А в изображении женщин, которые, как она считала, так и лезли к нему со всех сторон, она теряла меру и становилась неприятно вульгарной. Первое время Бехлюль терялся и не знал, как реагировать на такое. Пытался как-то оправдываться, объяснять ей ее неправоту и придирки, но смысла в этом не было. Шутки на эту тему или насмешки и попытки перевести все в веселое русло успеха тоже не имели. Каждое его слово искажалось, каждая реплика выворачивалась наизнанку и воспринималась ею совершенно в другом ключе.
Бехлюль поначалу пытался взывать к ее здравому смыслу, но быстро понял, что это совершенно бесполезно и нужно просто дать ей высказаться, излить свои эмоции и дождаться момента, когда она устанет и успокоится сама. Попытки утихомирить жену проверенными методами - через постель - с каждым разом становились все труднее и труднее для него: он не мог найти в себе сил хотя бы просто приблизиться и обнять ее, тем более, что она начинала огрызаться и даже пыталась ударить его, не соображая в порыве ярости, куда бьет и как это выглядит со стороны. Вдобавок и сама близость с ней стала даваться через некоторое внутреннее сопротивление. Приятный, воодушевляющий настрой, который поддерживал в нем вдохновение во время медового месяца, быстро сошел на нет. Все было не то, все было не так и удерживать искусственно вызванный энтузиазм становилось все тяжелее.
Он отгонял запретные мысли, понимая, что о какой-то любви речи как не было, так и не может быть при всем желании, что руководит им по-прежнему чувство долга, а основной целью этого брака было стремление забыть прошлое в объятиях Нихаль, погрузиться полностью в чистоту и благопристойность семейной жизни, как-то убедить себя в правильности сделанного выбора, доказать себе и всему миру, что он осознал роковую ошибку и полон искреннего желания измениться.
Но видимо цена раскаяния оказалась непосильно высокой для него - он не выдержал. Чем больше отдалялся от нее Бехлюль, тем более подозрительной и напряженной становилась Нихаль. И выхода из этого положения не видел никто, это был тупик, замкнутый круг...
Какими-то неведомыми путями отголоски скандалов дошли и до дяди. Он вызвал его к себе в кабинет и Бехлюлю пришлось оправдываться и перед ним, но никакие объяснения в расчет не принимались - вот, что было обидно! Дядя не желал вдаваться в подробности и выслушивать какие бы то ни было оправдания. Он твердил одно:
-Ты сам виноват! Ты слишком однозначно проявлял себя до сих пор и твоя репутация идет впереди тебя!
-Дядя! Но ведь Нихаль знала про меня все, когда выходила за меня замуж! Я ничего не скрывал и поклялся ей и тебе поменять свою жизнь. И я это сделал. Мне не в чем себя упрекнуть!
- Бехлюль...Я знаю одно: дыма без огня не бывает! Ты смеешься, шутишь, заигрываешь с женщинами, может быть, даже автоматически, и не придаешь этому никакого значения, но Нихаль-то все видит в свете твоей репутации. Неужели так трудно держать себя в руках? Неужели мимолетный, ничего не значащий флирт тебе дороже семьи? - сурово вопрошал поникшего племянника строгий дядя, - Подумай, как следует, о своем поведении, пока не стало слишком поздно!
И с этими словами разгневанный Аднан выпроводил Бехлюля прочь, не скрывая своего раздражения.
Пришлось сократить программу развлечений и свести ее к отдыху вдвоем - в ресторане, на концертах, в опере. И если многочисленные друзья и симпатизирующие им семейные пары поначалу удивлялись такой замкнутости молодых супругов, то постепенно все привыкли к их образу жизни и перестали их тревожить.
Новый год встретили по традиции - в кругу семьи на ферме у тети Арсен. Бехлюль предложил было поехать куда-нибудь за границу всем вместе и Бюлент радостно поддержал его, но Аднан отказался, а Нихаль решила не оставлять папу в этот светлый семейный праздник, поэтому делать нечего - поехали на ферму.
Веселья особого не было, что там притворяться, хотя притворялись знатно - кто как смог, конечно! Закончился довольно странный год. Почему странный? Взять, к примеру, Аднан-бея. С одной стороны - тяжелый, неприятный своей иррациональностью, неправильностью развод. Но с другой стороны - успешная свадьба дочери, которая счастлива с любимым мужем под присмотром отца. Зять тоже не подвел ни разу, никаких предосудительных поступков он пока не совершил и этому можно только радоваться, тем более, что работал он старательно и нарабатывал опыт просто на глазах. Но настроения почему-то не было, хотя он держался очень неплохо и улыбался изо всех сил, чтобы порадовать детей,отказавшихся ради него от поездки в Испанию.
Нихаль тоже испытывала двойственные чувства: с одной стороны, исполнилась мечта ее жизни - она вышла замуж за Бехлюля, но беспокойство ее , тщательно скрываемое ото всех, на этом не закончилось. А ведь думала, что после свадьбы жизнь будет сплошным праздником - ошибалась...А посмотреть на Бехлюля, который сидел с натянутой улыбкой на лице и был неприлично молчалив и задумчив, вел себя так, будто его притащили сюда на веревке - так настроение и вовсе портилось.
Бюлент тонко чувствовал настрой всех близких и только шумно вздыхал, сожалея ,что не поехали в Европу.
А Бехлюль...Что тут скажешь? Ему с самого начала претила эта мысль - встречать Новый Год на ферме. Слишком горькие и сладкие одновременно воспоминания у него были связаны с этим местом. Слишком счастливым он был всего лишь каких-то два года назад и все вокруг слишком напоминало ему об утраченном счастье.
Нихаль включила музыку, танцевала по очереди с папой, мужем и братом. Все преувеличенно шумно, как-то натужно-артистично радовались своему выдуманному веселью, а подвыпивший Бехлюль вдруг чуть не заплакал, еле удержался от слез, вспомнив другую мелодию и другую партнершу рядом с собой. Захотелось встряхнуть головой и прогнать морок, тяжелый кошмарный сон, который на него навалился, как ему вдруг показалось спьяну. Захотелось проснуться, наконец, и вернуться в то счастливое время хотя бы на несколько минут, чтобы опять ощутить в своих объятиях прекрасную танцоршу, пройтись с ней в нескольких па зажигательной самбы, увидеть ее горящие от восторга глаза, услышать звонкий смех, почувствовать себя тем Бехлюлем, перед которым был весь мир и который был на пороге самого восхитительного приключения в своей жизни, самой невероятной любви, которая дается наверное одному на миллион и которую он не смог удержать защитить, принять. Чему тут радоваться, как веселиться? Поэтому сославшись на усталость, он быстро ушел спать, всех поздравив еще раз, из последних сил удерживая улыбку на лице. Остальные тоже не задержались. Веселье как-то разом потухло и все разошлись по своим комнатам.
И после Нового года жизнь продолжилась с той же неторопливостью и рутинной предсказуемостью...
Отдохнули часть лета в Бодруме, где собиралась стамбульская элита, другую половину, прихватив и осень - на отдаленном тропическом острове в снятом на двоих бунгало, где Нихаль почувствовала себя в безопасности и расслабилась наконец, превратившись в обычную, хорошо знакомую Бехлюлю Нихаль. Если бы еще снизить градус ее сумасшедшей влюбленности и неукротимой требовательности, настойчивости, которые отталкивали Бехлюля с некоторых пор и внушали что-то вроде легкой неприязни, то можно было сказать, что все в их семейной жизни на отдыхе шло неплохо. Но Бехлюль научился как-то регулировать ее притязания без обид: обниматься целыми днями? - Ох ,Нихаль...жарко...; а ночью - пожалей меня, Нихаль, я устал сегодня... В общем, выкручивался. Но Нихаль принимала эти уловки совершенно естественно, ведь рядом не было ни одной женщины и ее ставки были высоки, как никогда. И ее гордость не цепляли такого рода выкрутасы мужа, она воспринимала их вполне по-дружески. Самое главное - Бехлюль принадлежал ей и только ей.
А Бехлюль отрывался по полной программе! Гонки на скутерах, водные лыжи, подводное плавание и даже серфинг. Загорел, похудел и домой вернулся почти смирившийся с семейной жизнью. Оказывается, можно было очень даже неплохо устроиться - думал он самодовольно первые дни после отпуска. Но увы...Все проблемы с женой постепенно вернулись, будто и не заканчивались. Нихаль опять начала тайком проверять его телефон, рыться в его компьютере, проверять карманы и без конца звонить с вопросами - где ты...с кем ты... Ночные отговорки стали восприниматься совершенно с другой стороны: ей начали мерещиться измены ,она принималась плакать, а то и кричать на мужа, обвиняя его в том, что он ее разлюбил...что он смотрит по сторонам, а она несчастна.
Бехлюль и сам не заметил, в какой момент их дом стал похожим на дом дяди - тихо, спокойно, уныло и никаких посторонних, только свои. Нихаль музицировала по настроению, слуги, вышколенные ею и Сулейманом, были не видны и не слышны и вежливо опускали глаза, стараясь не смотреть хозяевам в лицо, если вдруг встречались на пути. Осталось только заняться вырезанием из дерева или еще чем-то в этом роде, думал с горечью Бехлюль.
Правда, дядин дом оживлял детский смех в былые времена, но Бехлюля коробила мысль о детях, почему-то ему казалось, что с детьми его жизнь станет окончательно беспросветной. Где-то в глубине души продолжала биться запретная надежда на перемены, иногда, в хорошие дни, он даже позволял себе мечтать, а если подвыпьет за ужином, то смелел настолько, что мог и вспоминать, и даже получать странное, горько-сладкое удовольствие от этих болезненных воспоминаний.
Для него стало привычным проводить вечера со стаканом виски в руках под звуки классической музыки - дома был неплохая коллекция дисков - или просто бездумно переключать телевизионные каналы, не вглядываясь и не вслушиваясь в то, что происходит на экране.
Тяжелые, гнетущие мысли отравляли все, к чему он так стремился ранее. Ни работа в холдинге, ни странный, кособокий досуг не приносили радости молодому человеку.
Друзья пожимали плечами при встрече, удивляясь таким разительным переменам. Куда делся веселый жизнерадостный и невероятно обаятельный парень? Немногословный, серьезный, с потухшими глазами Бехлюль не поддерживал разговоры на личные темы, а свое нежелание общаться в прежнем формате оправдывал повышенной нагрузкой в холдинге и нехваткой времени. Друзья понимающе кивали головой, хлопали его по спине и тактично старались не задавать неуместных вопросов, переводя разговор на политику или какие-то нейтральные темы.
Нихаль страдала, видя его в таком состоянии, но ничего не могла с собой поделать: страх потерять любимого полностью перекрывал весь ее здравый смысл. Она пыталась развлечь его самостоятельно, принималась шутить, задирать его, заигрывать с ним или обсуждать какие-то мировые проблемы или попросту сплетничать. Иногда глаза его загорались и он втягивался в шутливые разговоры или в воспоминания о детстве и каких-то проказах, которые они устраивали с друзьями в университете или на соревнованиях еще до того, как он травмировал колено и не завязал с баскетболом окончательно. А после таких воспоминаний он еще больше мрачнел и запирался в кабинете, никак не реагируя на переживания Нихаль и даже на ее слезы. Круг замкнулся и выхода из создавшейся ситуации никто из них не видел. Хотя он был, разумеется. Развод. Но ни говорить об этом, ни думать было невозможно для обоих, хоть и по разным причинам.
За каких-то полтора года семейная жизнь, которая началась так весело и многообещающе, превратилась в унылое, беспросветное, монотонное существование.
В один из таких бессмысленных, тусклых домашних вечеров Бехлюль сидел наверху в гостиной и занимался любимым видом спорта - переключал телеканалы, не задерживаясь ни на одном из них больше минуты. Калейдоскопом мелькала чужая жизнь, чужое искусственное веселье, сериалы с рыдающими над выдуманными проблемами истеричками, спортивные и кулинарные программы, кровожадные истории про животных, рассказы о чьей-то веселой и полной приключений жизни - о путешественниках, экстремалах, исследователях.
Нихаль уединилась в нижней маленькой гостиной с Пелин, которая приходила довольно часто, но даже испытанную временем подругу Нихаль старалась не подпускать близко к мужу, и после обязательных по этикету разговоров уводила ее подальше - посекретничать, как она жизнерадостно объявляла, обманывая этими словами разве что саму себя.
Бехлюль рассеянно прислушивался к голосу ведущего какой-то передачи о путешественниках, покоряющих Тибет на мотоциклах, разглядывал величественные горные пейзажи, но встрепенулся и даже сделал звук погромче, услышав что в составе интернациональной команды покорителей горных вершин есть представители из Турции - какая-то отчаянная девушка не побоялась трудностей и тяжелых испытаний и решила рискнуть, забравшись на крышу мира. О группе не говорили подробно или Бехлюль пропустил эти подробности, хаотически переключая каналы, но он понял, что команда экстремалов была довольно многочисленной, тщательно экипированной. Их сопровождала пара внедорожников с оборудованием и необходимым грузом - продуктами, палатками, питанием и всякими необходимыми мелочами, а передвигались участники похода исключительно на мотоциклах. Экспедиция спонсировалась японской фирмой-изготовителем двухколесных монстров.
Съемку вели с разных позиций и даже откуда-то сверху. Группа молодых людей на надсадно ревущих байках упорно ползла наверх по серпантинной горной дороге, не соблюдая никаких правил, они лихачили, то и дело обгоняя друг друга. Ведущий стал подробно рассказывать об участниках мотопробега, а операторы старались показать тех, о ком он говорит, крупным планом. Пару раз в кадр попала и девушка из Турции в затонированном черном шлеме. Она была одета так же, как и все остальные путешественники, в плотный облегающий комбинезон с наколенниками, тяжелые специальные бутсы с толстой рубчатой подошвой. Стеганая куртка с защитными налокотниками и перчатки довершали ее вид. Но что-то в ее облике, в пластике движений, в очертаниях стройного гибкого тела насторожило Бехлюля, заставило внимательно присмотреться к ней, он даже пересел поближе к экрану и увеличил звук. Оператор перевел камеру на ее товарищей, а потом и вовсе стал показывать окружающие виды, иллюстрируя комментарий ведущего, который взахлеб распинался о дикой красоте горных пейзажей и прочей романтической ерунде. Бехлюль напряженно вглядывался в экран, пытаясь отыскать девичий силуэт на общих планах и удивляясь своему странному интересу.
- Да черт бы их всех побрал! Почему не показывают всю команду по очереди? Где крупные планы? - в бешенстве бормотал он, не отрывая взгляд от экрана, боясь пропустить хотя бы один кадр
И тут опять пустили крупные планы: вот ребята устроили привал, начали осматривать байки, готовиться к отдыху. Загадочная турчанка никак не попадала в кадр, но оператору все-таки удалось поймать момент, когда она сняла шлем и буквально на пару секунд развернулась прямо на камеру и тут Бехлюль настолько поразился, что не поверил своим глазам - на весь экран смеялась, сияя дерзкими веселыми глазами, Бихтер! Она что-то сказала лохматому парню стоящему рядом с ней, видимо что-то очень веселое, потому что тот от души рассмеялся, так и закатился в смехе, что-то сказал ей в ответ, хлопнул ее по плечу, покрутил головой, продолжая заразительно смеяться и черт бы побрал этого придурка-оператора, который перевел камеру на снующих вокруг костра парней, пытающихся раздуть огонь и разводящих в навесных котелках какие-то концентраты...
Бехлюль без сил откинулся на спинку кресла - не может быть...неужели это она? Наступила рекламная пауза, во время которой он попытался хоть как-то прийти в себя, выпив залпом остатки виски из стакана и наполнив его заново. Он никак не мог собраться с мыслями.
Бихтер? Этого не может быть...Да, нет,ему показалось...Просто какая-то девушка, похожая на нее, а него уже галлюцинации начались - неслись наперегонки мысли в воспаленном мозгу. И раньше было такое, он же помнит ! То ему померещится запах духов Бихтер, то он погонится за женщиной, чья походка ему покажется похожей на своеобразную походку любимой, то ему слышится голос или смех Бихтер. Это наваждение не оставляло его все полтора года и похоже, что и сейчас на него накатило то же самое наваждение.
Он попытался взять себя в руки, как-то успокоиться, но не смог. Сердце стучало и было готово выскочить из груди, в голове шумело и он с трудом сдерживался, чтобы не закричать от восторга - это Бихтер! И он ее видит! Пусть на экране, пусть она за тысячу километров от него, но ведь это она - живая, веселая и здоровая!
И тут же восторженные мысли и ликование сменялись более реалистическими успокаивающими рассуждениями, которые, однако, его ничуть не успокаивали.
Еле дождавшись окончания рекламы, Бехлюль досмотрел передачу, чтобы убедиться окончательно - да...это была она ...его запретная, но по-прежнему любимая Бихтер. Без косметики на лице, с короткими, до плеч, растрепанными волосами, которые она попозже заколола на макушке, веселая, вся какая-то взъерошенная, но уверенная в себе. Та же лихость и острота во взгляде, быстрота и ловкость в движениях, гордая голова на высокой, тонкой и гибкой шейке, та же широкая улыбка, губы заветренные, но ее ...ее прекрасные губы! Насмешливые глаза...Она уверенно и крепко держалась в седле мощного байка, но не казалась при этом грубой или неуклюжей. Нет...как-то и тут у нее получалось выглядеть необыкновенно привлекательно и в высшей степени призывно.
Бехлюль начал присматриваться к остальным ее товарищам с каким-то неприятным чувством то ли ревности, то ли зависти, пытаясь вычислить того, кто к ней относился по-особенному, или кому она оказывала особое внимание, но не преуспел в этом, так ни в чем и не разобравшись. Да и что там было видно? Обрывки невнятных разговоров, смех, общие планы - ничего не понять...
Автор передачи задал каждому простенькие стандартные вопросы и они ответили - кто-то серьезно, кто-то отшутился. Дошла очередь и до Бихтер. Она улыбнулась счастливой улыбкой и сказала на прекрасном английском языке, что попасть в Тибет - ее давняя мечта и она рада, что ей удалось воплотить эту мечту в жизнь. Нет, ответила она на вопрос ведущего, на мотоцикле ездить нетрудно, хотя и есть свои особенности и тонкости в управлении...Да, поначалу она уставала, но ведь ко всему можно привыкнуть и теперь она получает от езды огромное удовольствие. И вообще, чувство свободы и полноты жизни - это главное, для чего стоит жить! Этими словами она завершила свой небольшой монолог, весело рассмеялась, помахала рукой, прощаясь, натянула шлем и укатила, взревев мотором. Оператор сделал очень выразительный кадр, найдя оригинальный ракурс: тоненькая фигурка, напряженно вытянувшаяся за рулем мощного байка, на фоне красного закатного солнца и отдаленно синеющих горных вершин.Все. Конец. Дальше пошла обычная говорильня о природе, об экологии, о местных традициях и бла-бла-бла...
Бехлюлю стало невыносимо в душной комнате. Ничего не говоря Нихаль, он вылетел из дома, чтобы пройтись по набережной и продышаться, прийти в себя от внезапных новостей, даже не задумываясь о том, как он оправдается перед подозрительной женой. В голове бились набатом слова плачущей Бихтер, вопрос, заданный ею накануне его свадьбы, когда она узнала о своем разводе с мужем и позвонила ему в последней отчаянной надежде на его смелость: "Подумай, что ты выбираешь? Кандалы с Нихаль или любовь со мной?".
"Кандалы с Нихаль или любовь...кандалы или любовь...Трус...малодушный трус...Думал, что справлюсь, смогу перебороть себя. На что я надеялся? На чудо? На какое-то нелепое очищение? Все закономерно...", - с горечью думал он, несясь в возбуждении огромными шагами вдоль моря, - "Отказался от любви, от свободы - радуйся золотым кандалам...". Радоваться не получалось.
На мгновение в груди потеплело, в его голове промелькнула волнующая мысль: "Интересно, вспоминала ли она обо мне? Ведь это была моя мечта - отправиться с друзьями в Тибет! Да-да, я именно об этом ей говорил, а она мечтала о Шелковом пути на самом деле! Ну, конечно, вспоминала...". Он приободрился, радостно расправил плечи и тут же сник...Да...это была его мечта. И она пошла прахом, как и все остальные его планы и мечты.
Любовь или кандалы? Сейчас, как никогда раньше, он понял истинное значение этих слов, весь горький смысл этого выбора, потому что так и есть. Любовь - это Бихтер, это свобода. Кандалы - это Нихаль, это долг, тяжелая ноша, от которой сгибаются плечи и горбится спина - до того она кажется неподъемной...

Глава восьмая.

...Постепенно он успокоился, остыл. Быстрый шаг, почти бег, перешел в размеренную ходьбу и мысли  его замедлились, стали спокойными, отстраненными, конструктивными. Он выпрямил спину, поднял голову повыше, взгляд из растерянного и жалкого стал уверенным и деловитым. Бехлюль не захотел принять свое поражение! Острое чувство потери, зависть и даже ревность к далекой и недоступной, но по-прежнему тревожащей, желанной Бихтер разбудили в нем непреодолимое стремление доказать самому себе свою состоятельность мужчины и главы семьи. В конце концов, он сделал выбор и должен за свой выбор отвечать, упрямо думал уязвленный Бехлюль. Он слишком занизил свою планку, согласившись играть по навязанным ему правилам. И если эти правила его не устраивают - он их изменит и предъявит свои.
Когда он вернулся домой, Пелин уже давно ушла и в гостиной его поджидала неподвижная, будто окаменевшая Нихаль. Она сидела на диване и даже не шелохнулась, не посмотрела на вошедшего в комнату Бехлюля, делая вид, что внимательно смотрит телевизор. Бехлюль постоял молча, разглядывая жену и отмечая покрасневшие глаза, покрытое яркими пятнами лицо, распухшую верхнюю губу. "Плакала...но держится неплохо, выглядит  спокойной ", - подумал он и тут же и засомневался, потому что догадаться, что последует за ее спокойствием было невозможно. Реакции у нее были хоть и однообразные, но часто непредсказуемые: думаешь, что все в порядке, а получаешь роскошный скандал или наоборот, решишь что скандал неминуем, а она просто отмалчивается. Была у нее и такая манера выражать свой гнев или обиду - наказывать мужа молчанием. Решив не затягивать разговор, он присел рядом с ней на диванчик, приобнял ее за плечи, радуясь уже тому, что она не вырывается из его объятий и молчит.
-Нихаль...Ты не хочешь поговорить? - осторожно, вполголоса спросил он ее. Она продолжала выразительно молчать, но из объятий не вывернулась и Бехлюль, счев это положительным знаком, продолжил:
-Я вышел пройтись по набережной. Что-то скучно мне стало, захотелось подышать свежим воздухом... Жаль, что ты была занята, мы могли бы прогуляться вместе. Как раньше...Помнишь?
Нихаль прерывисто, со всхлипом  вздохнула, но ничего не ответила ему, упорно продолжая смотреть в чертов экран. Бехлюль взял пульт и выключил телевизор.Она не шелохнулась и не отвела взгляд от погасшего экрана.
-Я знаю, ты не веришь мне. Как всегда, впрочем...Но если тебе интересно, то мне никто не звонил и не вызывал - вон телефон лежит на столике. Видишь? Я даже не взял его с собой для твоего удобства...Ведь ты убедилась уже, что никто не звонил? Я угадал?   - он усмехнулся и прижал ее к себе покрепче. Нихаль недовольно повела плечами, но он продолжал ее удерживать в своих объятиях.
-Почему ты не сказал мне, что уходишь?! - не выдержала она, - Тебе не пришло в голову, что прежде всего ты ставишь меня в очень неловкое положение перед Пелин! Она захотела попрощаться, а тебя нет! И никто не знает, где ты, куда ушел! Ты бы мог хоть горничную предупредить о том, что уходишь, раз уж настолько меня не уважаешь, что не соизволил сказать мне... - стала заводиться Нихаль.
-Да, ты права, - Бехлюль миролюбиво прервал поток возмущенных обвинений, - мне нужно было предупредить тебя о своем уходе, но у меня как-то вылетело из головы. Прости, пожалуйста...
-Ну, конечно...ты забыл...А я ломаю голову, где ты...что случилось...А вот представь себе, что я вот так однажды захочу и уйду, не сказав никому, на несколько часов. Что ты тогда подумаешь обо мне? Молчишь? Не смей молчать! Ответь на мой вопрос!
-Ну, ревновать бы я точно не стал. Подумал бы, что ты захотела прогуляться - вот и все! Тем более, ты же не я, ты  умный человек и не стала бы выходить из дому одна на ночь глядя..., - засмеялся Бехлюль.
- Да...Ты смеешься ...тебе весело...А ты не думаешь, что я ревную тебя просто потому, что сильно тебя люблю?
- Нет, не думаю. Наоборот,  считаю, что ты ревнуешь меня, потому что не доверяешь мне. Или разлюбила. Да, да..Если бы ты на самом деле любила меня, как ты утверждаешь, ты не стала бы позорить меня и позориться сама, делая из моей секретарши платную осведомительницу! - Бехлюль усмехнулся невесело и продолжил, - Я все знаю и не нужно изображать из себя невинность ...
Нихаль набрала в грудь побольше воздуха и приготовилась выдать возмущенную тираду, но Бехлюль ловко прикрыл ей рот ладонью.
- Так. Спокойно. Выдохни. Это не Зейнеб-ханым тебя сдала! Я сам слышал вашу беседу и все подробности вербовки могу пересказать прямо сейчас!
Нихаль поджала губы и отвернулась от Бехлюля с обиженным лицом.Да...было и такое в ее попытках установить полный контроль за мужем, будто ей было мало того, что он отчитывался перед ней за каждый шаг.
- Нихаль...родная моя...посмотри, к чему мы пришли за неполных два года совместной жизни. Неужели об этом мы мечтали до свадьбы? Неужели такая семейная жизнь радует тебя? Зачем ты так себя мучаешь, живя со мной - с человеком, которого ты не уважаешь до такой степени, что не доверяешь ему? Может быть прекратим этот ад раз и навсегда?
-Что ты имеешь в виду? Вот что ты сейчас сказал? - растерялась Нихаль, не веря тому, что услышала, - Ты говоришь о ...о разводе?
Губы ее затряслись, воспаленные от пролитых накануне слез глаза наполнились новыми слезами и она судорожно вцепилась в мужа.
- Ты шутишь?
Но Бехлюль молча смотрел на нее, подтверждая сказанное своим серьезным и печальным видом.
- Нет! Я не хочу слышать этих слов! Ты не можешь...ты не должен...Я не смогу жить без тебя...ты убиваешь меня этими словами, неужели ты этого не видишь? - вскинулась, заволновалась, застрадала Нихаль.
- Нет. Это ты убиваешь меня, уничтожаешь мою жизнь на самом деле...Да и свою тоже. Ты никогда об этом не задумывалась? Посмотри, как мы живем! Как два старика...Когда ты успела так постареть, Нихаль? Перед нами вся жизнь в ее разнообразии, а мы уткнулись в телевизор и ничего видеть вокруг себя не хотим...
-Да. Ты прав. Я не хочу ничего видеть вокруг. И никого, кроме своих близких. Не понимаю, что плохого в том, что мы живем уединенно? Разве покой - это плохо?
-Покой - это очень хорошо, дорогая...Но где мы и где тот покой? У нас дома не покой, а затишье перед бурей или тишина после бури - тебе не кажется? Покой это что-то другое, Нихаль. Покой - это когда взаимопонимание, благодарность друг другу, взаимная поддержка, душевность. А у нас что? У нас слежка, допросы, нервы и скандалы. У нас ад, Нихаль. Ад! Ты понимаешь, о чем я?
Бехлюль говорил мягко, стараясь хотя бы своими убедительными интонациями и спокойным голосом добраться до глубин ее сердца, попробовать хоть как-то вразумить ее, но Нихаль не хотела понимать его. Она слушала и не слышала. Как всегда впрочем.
-А ты не хочешь сказать мне, кто виновник этих скандалов? Почему я живу в постоянном напряжении? Почему я не могу быть спокойной и  создать в доме тот покой, о котором ты говоришь, а?
Бехлюль вскочил с дивана и начал возбужденно бегать по гостиной, отбрасывая с дороги  мешающие его стремительным передвижениям стулья
-Ну, как это почему? Что за странный вопрос! Неужели ты не знаешь? Неужели не выяснила до сих пор? Не могу поверить в это... Ведь ты следишь за мной круглые сутки! Я не удивлюсь, если станет известно, что ты и шпиона за мной приставила постоянного! Но мне все равно... А почему все равно, сказать?! Потому что мне нечего скрывать - вот почему! Ты столько сил и энергии тратишь на позорную слежку и где твои результаты? Ну! Давай! Поделись со мной результатами твоих невероятно изощренных исследований? Нету таких? А сказать, почему нету? Да потому что я не такой, как ты думаешь обо мне. Это все твои комплексы, дорогая моя...
- То есть ты хочешь сказать, что так удачно маскируешься, что я не могу тебя поймать? - надменно выпрямилась Нихаль.
Бехлюль остановился, потрясенный ее непробиваемостью.
-Ты не слышишь меня, Нихаль. Ты не хочешь меня понять. Ну, хорошо...Давай придумаем еще что-нибудь, чтобы успокоить твою паранойю...Давай наденем на меня ошейник с датчиком, как на собаку, и устроим круглосуточный мониторинг. Ты этого хочешь? Ты не думаешь, что своим поведением попросту убиваешь мою любовь к тебе? Что в один прекрасный день я плюну на все и уйду? Но не потому что разлюбил тебя, а потому что устал...
Нихаль закрыла лицо руками и расплакалась. Да так горько, что Бехлюлю стало невероятно жалко ее. Он подошел к ней, сел рядом, обнял и прижал к груди, но решимость довести разговор до внятного итога  не оставил все равно...
- Успокойся, прошу тебя...Вот ...выпей немного, - он подал ей стакан с виски, который она, не разобрав, выпила залпом и поперхнулась, закашлялась в ужасе, еле отдышавшись. Это отвлекло ее и даже немного успокоило, как ни странно.
-Давай поговорим и решим, как нам жить дальше. Так продолжаться не должно, дорогая...Давай вспомним, когда мы в последний раз с тобой просто разговаривали.То есть просто так, ни о чем! О кино, о погоде, о музыке. Может, ты не заметила, но наши с тобой беседы сводятся к допросам - Бехлюль, где ты был...почему ты не сразу взял трубку...почему ты опоздал к ужину...Мы с тобой не муж и жена, а судья и подсудимый. Твои бесконечные допросы и мои бесконечные оправдания, которым ты все равно не веришь. Ты считаешь это нормальным? Ты так себе представляла семейную жизнь, собираясь за меня замуж?
-Нет. Я никогда не говорила, что мечтаю о таком, -губы Нихаль затряслись от сдерживаемых слез, но она смогла взять себя в руки и продолжила нехотя, как бы подыскивая слова, - Но ведь это не моя вина, ты сам постоянно уходишь от разговоров и всегда у тебя есть оправдания! То ты устал, то ты занят, то тебе еще что-то нужно! Я, как нищая на базаре, выпрашиваю у тебя милостыню, пытаясь наладить хоть какое-то общение - вот так получается, Бехлюль! В кабинет к тебе я даже не заглядываю, я боюсь тебя обнять лишний раз...
И она все-таки не удержалась и расплакалась от жалости к себе - уж такой несчастной она себя ощутила в эти минуты. Бехлюлю  даже стало стыдно за себя, за свое равнодушие к чувствам жены. Неужели все так обострено и запутано? А может и в самом деле зря он так чрезмерно холодно ведет себя, раз этим только будит в жене  ревность и агрессию? Ему ли не знать неуравновешенный и сложный характер Нихаль? Но он тут же выбросил жалость и сомнения из головы. Если идти по этому пути - по пути жалости - то через пару дней все вернется к старым схемам: он выпросит прощения у жены в постели, потом будет долго приходить в себя от унижения, от омерзения к своему лицемерию и чувства вины перед ней, а потом все закрутится по новой  - ее безумная ревность, слежка, скандалы. Сегодня нужно или ставить точку в затянувшейся нелепой совместной жизни или находить выход из создавшегося положения. Раз и навсегда.
Нихаль вытерла слезы, высморкалась, помолчала немного, а потом задумчиво произнесла:
-Мне иногда кажется, что оживают мои детские страхи... Помнишь, я ходила на сеансы психотерапии?
Бехлюль кивнул головой и внимательно прислушался."А ведь психолог - это неплохое решение" , - его озарила мгновенная мысль, - "Может, и в самом деле проще обратится к психологу?"
-Так вот, - продолжила Нихаль неуверенно, как бы сомневаясь в своих словах, - Я помню, что с помощью психолога я  поняла тогда, в чем причины моих страхов: я боялась потерь! Я всегда хотела, чтобы все мои близкие, любимые люди были рядом со мной. Может быть, все из-за этого? Как ты думаешь?
-Ну, я не знаю даже, что и сказать...Но вот же ты вышла замуж, с удовольствием  уехала из отцовского дома, перестала контролировать брата и отца и никаких проблем с этим у тебя нет. Получается, что ты всю свою неукротимую энергию и странную боязнь потери направила на меня одного? Так, что ли? Я теперь должен заменить тебе и  дядю, и  Бюлента, да еще и за  себя самого успеть ответить, только потому что тебе не хватает ощущения близости со всеми остальными родственниками? Ты меня пугаешь, Нихаль! -  Бехлюль остолбенел от перспективы, открывшейся перед ним, на это он не подписывался, а Нихаль и вовсе растерялась и примолкла.
Какое-то время они молчали, не зная, как продолжить разговор, а потом Бехлюль решительно произнес:
-Мне нравится эта идея с психологом! Как ты думаешь, может тебе стоить записаться на новые сеансы?
-А почему это  мне? - тут же взвилась Нихаль, - Ты считаешь себя образцовым супругом и думаешь, у меня нет к тебе вопросов?
- Ну, хорошо...давай попробуем семейные консультации, - нехотя согласился с ней Бехлюль, страстно мечтающий закончить, наконец, неприятный разговор.
- Когда пойдем? - деловито спросила Нихаль. Она уже пришла в себя, глаза ее заблестели и она была очень рада тому, что разговор, от которого она не ждала ничего хорошего, так удачно повернулся. Они будут ВМЕСТЕ ходить к психологу, она попытается объяснить с помощью постороннего человека всю силу своей любви к мужу и всю неправильность его поведения. Это отличное решение!
- Ну, не сейчас же? Потом, попозже, - так же нехотя откликнулся измученный тяжелым днем Бехлюль.
- Потом - это дорога, которая ведет в страну под названием  Никогда. Так всегда говорила мадемуазель и я с ней согласна, -  Нихаль была непреклонна и беспощадна в своем желании восстановить мир в семье любой ценой, - Знаю я тебя! Потому что  в твоем случае - это и в самом деле никогда. Я не желаю слышать  уклончивый ответ. Или мы делаем так, как  договорились, или ты объясняешь мне, почему не хочешь делать. Никаких потом!
Бехлюль только покрутил головой, усмехнувшись и мысленно отметив, что Нихаль быстро пришла в себя и позиций не сдает, все ее командирские привычки остаются при ней, как бы жизнь не повернулась, видимо , эти привычки неискоренимы в принципе.
Они еще долго препирались по мелочам, но все-таки смогли  договориться о сроках  консультации, как бы Бехлюль ни отпирался от совместного похода. Но если он  все-таки и пошел на уступки в этом сложном вопросе, то по итогам оставил за собой чистую победу. Как правило, до сих пор все выматывающие скандалы, а этот разговор по силе эмоций и напряженности можно было смело приравнять к полноценному скандалу,  заканчивались одинаково - в постели. Но тут Бехлюль решил покончить с  привычной тенденцией раз и навсегда, заявив буквально следующее, удивляясь своему внезапно вспыхнувшему злорадству:
- Так,Нихаль... Пока мы не определимся со своими дальнейшими отношениями - хоть самостоятельно, хоть с помощью психолога, пока ты не перестанешь меня унижать недоверием и оскорбительной ревностью, пока я не не приду в себя от всех этих скандалов и ссор, я буду спать в гостевой комнате на первом этаже. Пойми меня правильно, дорогая. У меня тоже есть нервы и мне хочется хоть немного покоя. Проверим заодно, можешь ли ты уважать мои решения. Это пока не развод, это просто небольшая проверка наших чувств ...
Нихаль была настолько ошеломлена этими словами, что не знала, как и реагировать на подобное неожиданное  свободомыслие. Она буквально остолбенела на несколько мгновений, но, вспомнив о гордости,  высоко подняла голову и холодно ответила ему:
- Ну, что же...Хорошо. Ты так решил, значит пусть так и будет. Не пожалей потом...
И, чеканя по-солдатски шаг, с высоко поднятой  гордой головой  решительно вышла из комнаты. Бехлюль поморщился от смешной и наивной демонстративности ее поведения, ему стало неприятно от собственной  беспринципной расчетливости, но что делать? Оставаться в роли безгласного сироты и мужа-подкаблучника ему не хотелось. Наступил переломный момент: или он будет хозяином в своей семье или на кой черт  ему такая семья вообще нужна. А уже в гостевой спальне, развалившись на огромной кровати, он ощутил такое наслаждение от одержанной победы, такой восторг, что с трудом справился с желанием попрыгать на этой кровати, как бывало в детстве, и за что его постоянно ругала мадемуазель.
"Нет!, -  думал он, самоуверенно улыбаясь, - " Жизнь не заканчивается, когда ты женишься! Все еще можно исправить...".

Глава девятая.

...Жизнь продолжилась в том же неспешном ритме: то ли поход к психологу помог, то ли просто откровенный разговор, но страсти поутихли и оба супруга сделали выводы из последнего скандала. Опытный и очень популярный психолог внимательно выслушал обоих, одобрил поведение Бехлюля в сложившихся обстоятельствах и попросил Нихаль остаться для более детального разговора наедине. О чем они там говорили Бехлюль так и не узнал. Нихаль загадочно помалкивала и отделывалась общими фразами. Результат не замедлил появиться: Нихаль стала гораздо сдержаннее, терпеливее и немногословнее. Бехлюль заметил в ее руках тетрадочку с тайными, понятными только хозяйке записями и цифрами, но не стал проявлять излишнее любопытство. Раз это помогает - пусть будет тайна...
Забыть о Бихтер не получалось, даже если бы он и захотел этого. У бесстрашной путешественницы объявился поклонник в лице Бюлента. В первое же воскресенье после показа знаменитого фильма Бехлюль с женой обедали у дяди в старом особняке по давней укрепившейся традиции. И после обеда Бюлент вдруг оживленно сообщил обалдевшим родственникам новость:
- А я видел Бихтер недавно! И не в городе... А по телевизору!
Нихаль фыркнула и насмешливо спросила:
- Надеюсь, не в криминальных новостях?
Аднан строго посмотрел на дочь и повернулся к Бюленту с молчаливым вопросом на лице. Бехлюль напрягся и стал внимательно слушать оживленного Бюлента.
- Да... по телевизору! И ни в каких не криминальных новостях, это ты загнула, сестра... Показывали фильм о Тибете по Дискавери и вот там рассказали о мотоциклистах - покорителях Тибета. Так вот среди них была Бихтер!
Аднан недоверчиво переспросил:
- Может, тебе показалось?
Нихаль рассмеялась.
- А может это тебе во сне приснилось, малявка? Ты хоть думаешь, что говоришь? Бихтер в Тибете на мотоцикле... Что еще за фантастика? Хотя от нее можно ожидать чего угодно после того, что она начала вытворять, уехав, - поджала губы в презрительной гримаске Нихаль. Бюлент обиделся.
- Я не вру! И это никакая не фантастика! Я видел ее в передаче и я вам это докажу! И не только я видел. Все мои друзья в школе видели и все мне завидуют, ведь моя мама, как настоящий байкер, покоряет Тибет на настоящем Харлей-Дэвидсоне. А может быть на Ямахе, я не разглядел. Ох... видели бы вы ее... Это просто невероятно круто...
- Какая еще мама? - взвилась возмущенная Нихаль, - Ты никак не можешь забыть ее, как я посмотрю. А пора бы уже... Папа с ней развелся и она уже никто для нас, имей это в виду!
-Папа развелся, а я нет! - задрал голову Бюлент и продолжил с негодованием, - Никто меня не спросил, хочу ли я этого развода! Мама уехала обиженная и так быстро, будто ее выгнали! А я точно знаю, если бы мы просто поговорили с ней и попросили прощения, то она бы осталась... Или хотя бы не уехала на край земли от нас... от меня... И сейчас бы я вместе с ней гонял на мотоцикле! Она бы меня научила ездить так же классно...
Аднан удивленно уставился на сына. Ему и в голову не приходило, что у мальчика может быть свое мнение о разводе.
- Я смотрю, ты быстро забыл, как она старалась избавиться от тебя и выгнать на учебу заграницу. Как ты ныл, жаловался и искал у меня защиту от нее, - упрекнула брата Нихаль.
- Не забыл. Я все помню. Но, наверное, у нее была причина так поступить? Мы же ничего не знаем! Никто с ней на эту тему не разговаривал! А я видел и слышал, как она плакала все время, запираясь у себя в комнате. Она была несчастлива, я это точно знаю. А почему? Может, это мы ее обижали? Мы же ничего не знаем! Я - точно ничего не знаю и мне ее очень жалко, несмотря ни на что! - запальчиво кинулся на защиту Бихтер мальчик.
Аднан кинул строгий взгляд на сына.
- Так. Ну-ка, успокойся и прекрати истерику. Я запрещаю разговоры на тему развода. Это никого не касается, во-первых, а во-вторых, прошло достаточно времени, чтобы смириться с этим фактом. В любом случае, я ничего не хочу знать о приключениях Бихтер и запрещаю обсуждать эти темы.
- Ты не можешь мне запретить, папа, - неожиданно взбунтовался Бюлент, - Я любил и люблю Бихтер так же, как и раньше и она была не только твоей женой, но и моей мамой. Я знаю, вам всем это не нравится, но я считал и считаю ее своей мамой! Вы выгнали мадемуазель, вслед за ней ушла Бихтер и я остался один! И меня никто не спрашивал, хотел ли я их ухода! Так вот я вам и говорю: я люблю Бихтер и скучаю по ней и по мадемуазель. Знайте это. Говорить с вами о них я не буду, раз вам так неприятно это слышать. Но вспоминать и думать мне никто запретить не может!
Он вскочил с кресла, обвел всех возмущенными глазами и вылетел из гостиной. Нихаль собралась было бежать вслед за ним, но Бехлюль остановил ее.
- Оставь. Пусть он успокоится, остынет немного. Я сам с ним поговорю попозже...
Потрясенный Аднан сидел молча, не скрывая своей растерянности. Впервые он увидел проявление открытого непослушания со стороны сына. И в связи с чем? Бихтер уже почти два года нет с ними, но ее влияние на семью продолжается! Кто бы мог подумать, что все это время Бюлент не забывал Бихтер и даже тосковал по ней? Сегодняшний срыв можно списать на опасный возраст - почти шестнадцать лет парню. Но все-таки это чересчур и оставлять неприятный инцидент незамеченным нельзя, нужно продумать линию дальнейшего поведения.
Все подавленно молчали, первой пришла в себя Нихаль и стала оживленно пересказывать последние новости и сплетни просто для того, чтобы отвлечь папу от неприятных воспоминаний. Аднан подключился к болтовне с Нихаль с видимым усилием, но потом втянулся в беспечные веселые рассказы Нихаль о скандальной женитьбе их хорошего знакомого, нашедшего себе невесту в далекой России.
Бехлюль молчал. Слова Бюлента о несчастной плачущей Бихтер окончательно испортили ему настроение. Он даже не старался делать вид, что прислушивается к щебету жены, красочно описывавшей шок родителей счастливого жениха. Не дослушав историю до конца, он резко встал, пробормотав, что сходит к Бюленту, и быстрым шагом поднялся наверх. Бюлент после их свадьбы перебрался в бывшую комнату Бехлюля и с большим удобством расположился в просторной спальне с балконом. Он даже не услышал стук Бехлюля в дверь, потому что сидел в наушниках и слушал жесткий рок, подняв звук до самого предела. Да еще и глаза закрыл.
Бехлюль долго стоял и смотрел на него, с удивлением отметив про себя, что Бюлент здоров вырос. Это уже не тот забавный мальчишка, который совал свой любопытный нос во все, что его не касалось и весело высказывался по любому поводу, даже если никто его мнением и не интересовался. Как он жил все это время? Бехлюль был озабочен своей карьерой, нелепой семейной жизнью и желанием доказать дяде свою состоятельность и благородство. Дядя пропадал на работе и в мастерской, окончательно уйдя в себя после развода. Нихаль, которая так внимательно занималась братом до замужества, всю свою энергию после свадьбы переключила на мужа, интересуясь братом скорее формально и просто по привычке, особенно не вникая в подробности. Учится хорошо? Здоров? Спортивные успехи очевидны - на стенах висят грамоты, на специальной полке стоят кубки. Значит все в порядке и можно не тревожиться? Получается так. А у парня опасный возраст и ему не с кем поговорить, раз он так остро воспринимает свое одиночество и тоскует по Бихтер, которая была ему даже не мамой, как он считает, а просто была рядом - веселая, красивая, простая. Он и полюбил ее, и привязался всей душой. Бехлюль глубоко вздохнул. Видимо, ее красота... или нет, даже не красота, а какая-то особая притягательность, обаяние, жизнелюбие вот так действовали на всех окружающих ее мужчин, независимо от возраста. Он встряхнул головой несколько раз, стараясь переключиться от опасных мыслей и похлопал Бюлента по плечу. Тот открыл крепко сжатые глаза и Бехлюль увидел мокрые ресницы - значит были еще и слезы. Да, дела... Сделав вид, что ничего не заметил, Бехлюль спросил у мальчика, что он слушает, но Бюлент выключил музыку и с горячностью спросил у него:
- Ты тоже мне не веришь?
- Почему не верю? Конечно же, верю! Зачем ты будешь врать...
- Вот! Смотри! Я нашел эту передачу в сети, скачал ее и вырезал эпизоды с Бихтер и ее друзьями!
Бюлент стал стремительно щелкать мышкой, вытаскивая из архива папку с фильмом о Тибете. Перед глазами Бехлюля возникли знакомые кадры и опять защемило в душе, опять накрыла тоска, которую не описать словами: то ли это просто сожаление об утерянной свободе, то ли чувство зависти к веселым, беспечным байкерам, у которых не было проблем в жизни. То ли это и в самом деле тоска по Бихтер, по его невозможной запретной любви. Все вместе, скорее всего, потому что свобода, радость и Бихтер с недавних пор перемешались в его голове и стали единым символом недоступного счастья. Все неприятности, ощущение стыда и позора, связанные с этой невероятной, немыслимой любовью к дядиной жене ушли на второй план, в памяти оживали лишь счастливые моменты, вспоминались только минуты, наполненные безумной радостью и ликованием, которых он не испытывал ни до встречи с Бихтер, ни после их разрыва...
Восторженный Бюлент прокручивал фильм, останавливался на самых удачных по его мнению кадрах, возбужденно комментировал каждый эпизод и не замечал мрачный вид Бехлюля, который смотрел на монитор исподлобья тяжелым взглядом и молчал, крепко сжав челюсти.
- А вот этот кадр я распечатаю и увеличу! - поделился своими планами Бюлент, показывая Бехлюлю самый удачный момент - Бихтер, вытянувшаяся стрункой на огромном мотоцикле на фоне заходящего солнца и гор, синеющих вдали. Несведущий человек не смог бы разобраться, кто именно оседлал ревущего монстра, потому что плотный комбинезон и черный шлем скрывали подробности, но Бехлюль смотрел не глазами, он отчетливо видел Бихтер и это зрелище отравляло его, лишало покоя и вносило сумятицу в его расчетливые, продуманные мысли и планы.
Обсудив с парнем подробности фильма, стараясь сохранить при этом хладнокровие и отстраненный вид, Бехлюль спустился в гостиную. Аднан прервал беседу с дочерью и посмотрел на него выжидающими глазами.
- Ну, как? Тебе удалось объяснить ему бессмысленность его фантазий? - спросил он с деланным спокойствием.
- Нет... Я не стал давить на мальчика. И тебе бы не советовал. Это просто увлечение мотоциклами, путешествиями. Это пройдет со временем. А если будем давить и запрещать, то только усилим его интерес, заострим на том, что запретно. Мне кажется, это все временно и пройдет так же, как проходит многое. Несколько месяцев - и он переключится на еще что-нибудь...
Аднан задумался и хоть и не сразу, но согласился с зятем - в его словах был резон. Нихаль насмешливо поинтересовалась:
- Это и в самом деле Бихтер или ему пригрезилось ни с того, ни с сего?
Бехлюль глубоко вздохнул, помолчал немного, взял себя в руки и подтвердил спокойным, насколько это было возможно, тоном:
- Да... Это была Бихтер.
Нихаль вытаращила глаза и повернувшись к отцу пробормотала:
- Ничего себе...
Аднан отмалчивался, но было видно, что и он шокирован новостью о бывшей жене.
- Я вас очень прошу избавить меня от комментариев и разговоров на эту тему. Она жива, здорова и этого вполне достаточно.
Это было единственным, что он счел возможным сказать, обращаясь к детям. Бехлюль и Нихаль не стали засиживаться и, быстро собравшись, уехали домой. По дороге Нихаль пыталась продолжить обсуждение экстравагантности бывшей мачехи, но притихший и немногословный Бехлюль ее не поддержал и тема быстро заглохла.

Все это время они так и спали в разных комнатах и Нихаль изо всех сил старалась не поднимать эту проблему в разговорах. Она похудела, под глазами появились темные круги, с лица исчезла улыбка и оно стало странно напряженным, растерянным, но гордость и какое-то упрямство удерживали ее от откровенных разговоров на задевающую ее достоинство тему.
А на следующий после памятного визита день, Аднан вызвал Бехлюля к себе в кабинет формально для отчета, а фактически для откровенного и весьма щекотливого разговора. Внимательно выслушав толковый доклад зятя по текущим вопросам, Аднан перевел разговор на семейные проблемы.
- Я прошу прощения, что лезу в личные темы, Бехлюль. Но... Как бы тебе сказать, чтобы это не прозвучало бестактно... Нихаль плохо выглядит. Синяки под глазами, подавленное настроение, лицо осунулось. Я не слепой и увидел вчера, что она старалась быть веселой ради меня, в то время, как в глазах ее печаль. Она несчастна, хоть и не показывает виду. Но я не слепой... Как ты мне это объяснишь?
Бехлюль пожал плечами с недоумевающим видом.
- Не знаю, дядя. Мне кажется, ты делаешь слишком глубокие выводы из настроения Нихаль...
- Тогда как ты объяснишь ваши раздельные спальни?
Бехлюль поразился до такой степени, что не сразу нашел слова для внятного ответа.
- Постой... Вы с Нихаль обсуждаете такого рода подробности? Не может этого быть, дядя...
Аднан нахмурился и строго ответил :
- Нет. Разумеется, не обсуждаю. Как бы я мог? Думай, о чем говоришь! Это неважно, как я узнал. Дело не в этом, если правильно подумать. Не уходи в сторону! Ты так и не ответил на мой вопрос!
- Неужели ты думаешь, что я буду отвечать на подобное? Даже тебе? Согласись, есть моменты, которые не могут обсуждаться ни с кем! Это наше личное дело с женой, я считаю! - продолжал возмущаться шокированный Бехлюль.
- Нет. Если ты помнишь, единственным условием моего согласия на ваш брак было счастье и здоровье Нихаль. Я не буду напоминать тебе о твоих обещаниях и моих угрозах. Но я не вижу счастья на лице дочери. Почему? Что случилось? Ты опять взялся за старое? Ты не уделяешь жене должного внимания, потому что завел интерес на стороне? Как понимать твое поведение? - тон Аднана изменился, стал угрожающим, взгляд потяжелел, - Не заставляй меня применять более суровые меры. Ты пожалеешь, если я услышу от Нихаль жалобу на тебя. Мне не нужны твои отчеты и личные подробности, но имей в виду, я не оставлю тебя в покое, если ты не изменишь свое поведение и свое отношение к жене. Я заставлю тебя пожалеть о каждом слове или жесте, можешь в этом не сомневаться. А теперь иди и займись своими делами. Не хочу ни видеть тебя, ни слышать твои оправдания.
С этими словами Аднан углубился в доклад министру, который он внимательно изучал с самого утра, выражая всем свои видом полное пренебрежение к посетителю.
Ошеломленный от услышанного и оскорбленный бесстыдным допросом, Бехлюль медленно встал со своего места и вышел из кабинета. Такого он не ожидал... Он был настолько шокирован выговором, устроенным дядей да еще по такому личному, интимному поводу, что никак не мог взять себя в руки, чтобы как следует обдумать нелепую ситуацию, в которую он попал. Любому другому человеку, посмевшему вторгнуться в личное пространство, он бы дал незамедлительный отпор и словами, и действием. Но тут все было по-другому. Это ДЯДЯ влез в его постельные дела и как на это реагировать Бехлюлю было абсолютно неясно. Стыд и ощущение, что его небрежно ткнули носом, как провинившегося котенка в наделанную лужу, перемешивались с желанием разделаться с запутанной семейной жизнью, плюнуть на всех и расставить все точки незамедлительно. Но как? Даже мечтать об этом было невозможно, не то чтобы планировать!
Не сказав никому ни слова, он вышел из здания холдинга и отправился на автомобиле, куда глаза глядят, чтобы обдумать невероятную ситуацию, в которую он попал. Машинально поворачивал, не выбирая маршрута, куда-то спускался, поднимался, ехал по каким-то улицам и в конце концов обнаружил себя за городом, на рыбацкой пристани, где проводил дни и ночи в те давние благословенные и не раз проклятые времена, когда он был переполнен любовью к Бихтер, а страсть или страдание перехлестывали допустимый уровень.
Именно здесь, помогая рыбакам или даже просто наблюдая за их работой, он находил успокоение для себя, сердечные муки отпускали его и пусть даже он не приходил ни к каким здравым решениям, но жить становилось легче, спокойнее. Иногда в голову закрадывались крамольные мысли бросить все, всю налаженную с виду и вполне предсказуемую жизнь и уйти рыбачить. Посмеиваясь над самим собой и своими нелепыми фантазиями, он представлял себе скромную, такую понятную и ничем не отягощенную рыбацкую жизнь, обычные, незамысловатые отношения с простыми людьми, большую часть своей жизни посвятивших заботам о хлебе насущном и не испытывающих никаких мук по этому поводу. Казалось, чем проще жизнь и чем труднее достается этот хлеб, тем меньше раздирающих душу страданий. На глупости просто времени не останется, если работать дни и ночи.
Бехлюль огляделся по сторонам: пристань была безлюдна. Видимо, рыбацкие лодки еще не вернулись. В ноздри бил йодистый, насыщенный запах водорослей и свежепойманной рыбы, перемешанный со свежим морским воздухом. Бехлюль с усмешкой вспоминал все те мысли и почти планы, которые приходили ему в голову тогда, несколько лет назад. Сейчас они казались ему наивными, простодушными, нелепыми. Он уже отчетливо понимал, что правы мудрецы, утверждавшие, что от себя не уйдешь. Вот загружает он себя работой, даже перегружает и что? Дядя вроде бы доволен его результатами, его отдел хвалят на всех совещаниях, ему начали поручать переговоры, которые он проводит довольно успешно и ни один не запорол. То есть по идее времени на ерунду и на жалость к самому себе не должно оставаться вообще. Но почему же эта внутренняя пытка не прекращается? Почему недовольство своей жизнью растет с каждым днем и хочется остановиться и прервать этот бессмысленный бег за достижениями и просто жить, не обращая внимания ни на одобрение дяди, ни на производственные успехи, ни на так называемые семейные радости? Безнадежность - вот, как можно было описать нахлынувшие на Бехлюля чувства. Тупик.
Собственная жизнь стала казаться каким-то шоу за стеклом. Он женат и вполне удачно женат, если судить по общепринятым меркам, живет в прекрасном доме, у него стабильный и довольно высокий доход, в его годы мало кто мог добиться такого уровня жизни, такого очевидного, бьющего в глаза успеха. Казалось бы, чего еще нужно? Чего ему не хватает? Да всего лишь какой-то малости, всего лишь полностью пропало ощущение жизни, радость от жизни, если даже такие мелочи, как отдельная спальня, воспринимаются им, как огромное достижение, как смелая заявка на самостоятельность.
Да-да... Вот оно! Вот это слово! Самостоятельность. Бехлюль даже оживился, поняв, наконец, что его так мучило в последнее время.
Неусыпный контроль жены, которая хоть и стала вести себя сдержаннее, но не ослабила свои инспекторские привычки: телефон и компьютер по-прежнему просматривались, секретарша так и продолжала докладывать ей о каждом его шаге, да и он сам чисто по привычке отчитывался ежевечерне о прожитом дне. Да и психолог советовал: для снятия напряженности с хронически ревнующей жены вести почаще вот такие доверительные разговоры.
Этого мало - подключился дядя со своими унизительными упреками и угрозами. То есть обложили со всех сторон! И чем больше он рвется к свободе и самостоятельности, тем туже стягивается удавка на его шее. Бехлюль почувствовал себя абсолютно незащищенным! Будто он сидит на ладони то ли дяди, то ли жены, как комар и в ужасе ждет, когда вторая ладонь его прихлопнет! Он не принадлежит самому себе, раз даже его интимная жизнь контролируется со стороны, раз даже тут он не в состоянии проявить самостоятельность и потребовать что-нибудь лично для себя. Практически вся его жизнь - это жизнь бесправной наложницы в султанском гареме.
От этих унизительных, беспощадных в своей откровенности мыслей становилось еще горше, жалость к самому себе и своей беспросветной несчастной судьбе вызвала слезы...
А самое противное, что выхода из сложившейся ситуации он не видит. И дело уже совсем не в том, что он чувствует за собой вину перед дядей или испытывает желание очиститься от греха с помощью Нихаль. Дело в том, что он не в силах изменить ситуацию и подвести семью, которая стала для него смыслом жизни, его спасением от нищеты и одиночества, которая буквально выдернула его из ужаса сиротства и ради которой он, в принципе, готов умереть. Неужели такая мелочь, как честность перед дядей и женой, недоступна ему? Быстро же он забыл свои страшные клятвы и раскаяние, раз позволяет себе вот так распускаться и жалеть себя. Неблагодарность - самый страшный порок и забывать о дядином благодеянии он не имеет права. И если посмотреть с другой стороны, разве мало у Нихаль оснований и в самом деле не доверять ему? Ведь вся его прошлая жизнь послужила основой для этого недоверия. Бедная девочка... Она так боится предательства, что стала сомневаться в муже. И это она еще ничего не знает о самом страшном предательстве, которое только можно представить себе - о его греховной связи с женой дяди, с ее мачехой! И разве не прав дядя, который так переживает за счастье дочери, за ее здоровье? Кому, как не Бехлюлю, должно быть известно обо всем, касающемся Нихаль? Она выросла на его глазах и он отлично знает, как самая маленькая проблема выбивала ее из состояния покоя, какой неуравновешенной она могла быть, если что-то шло не так, как должно было. Чему теперь удивляться? Еще неизвестно, как бы сам Бехлюль отнесся к такому зятю, если бы речь шла о здоровье его дочери!
Так что, как ни крути, но нужно брать себя в руки и менять свое поведение, как дядя и говорил. Пока все это не вышло ему боком...
Такими мыслями Бехлюль пытался привести себя в чувство, как-то разбудить свою совесть и просто встать на позицию жены и дяди. Но совесть молчала, а жалость к себе, к своей странной судьбе по-прежнему вызывала слезы, которые текли по мокрым щекам, как в далеком бесприютном детстве.
Как ни странно, но, проплакавшись, Бехлюль почувствовал облегчение. На душе воцарился хоть и мрачный, но покой, и в голове немного прояснилось. Он отчетливо понял, что не в его силах что-то изменить. Значит нужно в очередной раз покориться судьбе и постараться сделать так, чтобы рано или поздно, но жена и дядя стали бы довольны им и наконец смогли бы оценить его именно по его достоинству, а не за то, что он им обязан по факту их любви к нему или совершенному в свое время благодеянию. Попробовать хотя бы с этой стороны вернуть к себе уважение, сделать так, чтобы они почувствовали его ценность, как личности, его незаменимость, как специалиста. Отнеслись бы к нему, как к человеку. Он обязан был этого добиться любой ценой. А иначе все теряло смысл.
Окончательно придя в себя и выстроив новую, более конструктивную концепцию своей дальнейшей жизни, он завел машину и поехал в город - домой, к жене. По дороге он купил огромный букет роз, бутылку дорогого французского шампанского. Перед тем, как зайти в дом, он постоял немного на пороге, сделал глубокий вдох, как перед прыжком в воду, изобразил на лице самую светлую и обаятельную улыбку из своего репертуара и зашел в дом с твердым решением победить судьбу и поднять себя на достойную своего самолюбия высоту.
Нихаль, увидев его с букетом, засияла, кинулась ему на шею. Бехлюль обнял ее так крепко, как только смог, и закружил по комнате в своих объятиях.
- Беглец вернулся! - пошутил он, - Я люблю тебя, Нихаль. Я очень тебя люблю... Спасибо тебе за терпение, за то, что ты правильно меня поняла и дала мне возможность побыть одному... Помнишь, как раньше? Бехлюль должен был периодически убегать!
Нихаль рассмеялась, а Бехлюль вновь с непонятным, царапающим нервы раздражением отметил ее неприятный, ноющий смех, но продолжил широко улыбаться и смотреть ей в глаза ласковым взглядом.
- О да... Бехлюль качар! Разве это возможно забыть?
- Да, верно... Но убегал я недалеко на этот раз. Не в Париж, и не в Барселону...
- И не в домик на берегу моря в Риве... - лукаво продолжила смеющаяся Нихаль, - помню, помню твои похождения, не забыла...
- Лучше забудь, любимая, - посерьезнел Бехлюль, улыбка сбежала с его лица, а глаза погасли, - и больше не напоминай мне о том домике. Все мои побеги закончились. Разве что иногда я буду уходить на первый этаж. Если очень сильно потянет убежать...
Ниахль напряглась, лицо ее застыло и он подмигнул ей, давая понять, что это была всего лишь шутка. И умница Нихаль поняла его правильно, то есть так, как он хотел.
Вечер закончился в спальне. Все пошло так, как должно было идти. И отныне это единственный правильный путь, с которого он не свернет, пока не добьется своей цели - вернуть себе чувство собственного достоинства, восстановить самоценность, добиться уважения к себе, как к личности.
Ну, что тут скажешь? Вот такой извилистый, своеобразный путь к самому себе выбрал Бехлюль и на этот раз...
Утром, пока Нихаль спала со счастливой улыбкой на лице, Бехлюль спустился вниз, на кухню, где уже вовсю шли приготовления к завтраку. Он попросил Шаесте и новых слуг оставить его наедине с Сулейманом. Между ними состоялся довольно неприятный для обоих разговор. Бехлюль долго молчал, подбирая слова, и, наконец, обратился к уже начавшему переживать повару:
- Сулейман-эффенди... Скажите мне, пожалуйста, может, я вас чем-то обидел? Может, я плачу недостаточно или перегружаю вас работой?
Сулейман вытаращил удивленно глаза и запыхтел недоумевающе:
- Нет... Ну что вы, Бехлюль-бей! Мы с Шаесте просто счастливы работать здесь! Работы гораздо меньше, чем раньше, и оплата нас очень даже устраивает. А что случилось? Почему вы задаете эти вопросы?
- Мне бы не хотелось подозревать вас в неприятном... Но дело в том, что кое-что из того, что не должно выходить за порог этого дома, становится известным тем людям, которые не должны знать ничего, кроме того, что мы с Нихаль считаем нужным сами им сообщать. Вы поняли, о чем я говорю?
- Я понял суть ваших претензий, но вы меня очень обидели, Бехлюль-бей, - старый Сулейман обиженно засопел и даже глаза его увлажнились, - Сулеймана никто не может назвать неблагодарным предателем! Не было такого никогда и не будет, имейте в виду! Я служу вам, вы мой хозяин и я стою на страже ваших интересов! Ни одного лишнего слова не вылетело из моего рта. Никто и никогда не услышит о тайнах семьи, членом которой я имею гордость себя считать. Даже Аднан-бей, которому я безмерно благодарен за доверие и любовь, не в силах заставить меня быть откровенным в этих вопросах. Это дело моей чести прежде всего. Вы должны были это знать, Бехлюль-бей.
И Сулейман обиженно отвернулся от Бехлюля. Бехлюль растерялся, поняв, что его подозрения были напрасны и он только зря обидел старика, который и в самом деле, имел понятия о благородстве и преданности, как мало кто другой.
- Прости меня, дядюшка Сулейман. Я просто немного растерян и мысли мои пошли не туда. Очень прошу тебя, не обижайся на меня! Я не должен был сомневаться в твоей преданности, прости меня... Я очень ошибся, затеяв этот разговор с тобой.
Сулейман не стал обострять ситуацию и закивал головой.
- Ничего, не переживайте, Бехлюль-бей. Я понимаю вас хорошо и уже не обижаюсь. Может быть, вам просто стоит обратить внимание на тех, кто пришел со стороны? - и он выразительно указал глазами на помощника, старательно и суетливо подметавшего двор. Бехлюль подумал и понял, что в словах старого политикана есть смысл. Ведь шофера им прислали по рекомендации дяди и он вполне мог быть его шпионом.
Бехлюль окончательно убедился в том, что дядя совершенно не шутил, когда говорил о том, что уничтожит Бехлюля хотя бы за одну слезинку дочери. За дело Аднан-бей взялся со всей серьезностью...

Глава десятая.

...После знаменательного разговора с дядей и до встречи с Бихтер прошло полгода, которые Бехлюль провел, неуклонно воплощая в жизнь свою программу по восстановлению самолюбия.
От шпиона, внедренного тестем, избавились практически сразу же. Сулейман правильно понял настроение молодого хозяина и не стал церемониться с увольнением стукача, быстро найдя ему замену из числа своих многочисленных родственников. Так что Аднан-бей остался без информатора, а его зять всякий раз испытывал легкое злорадство, думая об этом.
Как ни крути, возможность располагать собою так, как ему хочется, он потерял практически безвозвратно и отлично это понимал, но тем не менее он нашел способ компенсировать эту потерю тем, что окунулся в работу с головой, отдавая весь свой азарт, все свое жизнелюбие гонке за прибылью, за зримыми успехами, став честолюбивым и весьма амбициозным карьеристом. Именно успехи в работе вызывали в нем недоступное раньше ощущение успешности, независимости и приглушали мысли о недостижимости настоящей свободы, давая хотя бы иллюзию этой свободы.
С дядей сложились своеобразные отношения. Можно сказать, что они оба балансировали на грани. Аднан оценил рвение зятя и его примерное поведение и очень естественно делал вид, что доверяет ему во всем, не спуская с него при этом внимательных и цепких глаз. А Бехлюль прекрасно видел неискренность, двойственность дядиного поведения и не менее искусно притворялся, что в их отношениях ничего не поменялось и они по-прежнему любящие дядя и племянник, хотя в его душе росла волна отрицания этих душных, давящих отношений.
Нихаль же оставалась в неведении о тайных подводных камнях в поведении своих любимых мужчин - папочки и мужа.
Супружеская жизнь после примирения протекала спокойно, буднично, без особых треволнений. Иногда, под настроение, Бехлюль уходил в спальню на первом этаже на пару ночей и Нихаль относилась к его побегам с демонстративным равнодушием. То есть она не одобряла подобную самостоятельность, но старалась не показывать свое неодобрение. Тем более, что и Бехлюль поначалу не злоупотреблял подобным своеволием.
А со временем сам по себе уход в отдельную спальню стал служить ему своего рода кнутом, то есть элементом наказания для воспитания Нихаль и она это не сразу, но все-таки почувствовала и была вынуждена сделать выводы. Просто посидев однажды на досуге в своем любимом домашнем кабинете и как следует все обдумав, Бехлюль хладнокровно и не без цинизма сочинил несложную воспитательную конструкцию для любимой жены: за хорошее - поощрять, за плохое - наказывать.
И простенькая система, а по сути банальная цирковая дрессура, дала отличный результат. Всякий раз, когда она, забыв о рекомендациях психолога и подчинившись своей ревнивой и властной натуре, слишком настойчиво или откровенно принималась инспектировать его ежедневник или телефон, придирчиво допрашивать или просто надоедать своей назойливостью, Бехлюль замолкал и делал вид, что обижен: переставал с ней разговаривать, уединялся в кабинете на долгие вечера и на ночь уходил на первый этаж.
Первое время ему было не по себе от своего расчетливого и бессердечного поведения. Он видел, что Нихаль страдает не на шутку, обижается на него, что она растеряна и не знает, как вести себя. Однако постепенно он втянулся в эту циничную игру, особенно когда увидел результаты примитивной, но действенной политики. Куда-то пропало его привычное сострадание, мягкосердечие и он даже не успел заметить, когда именно он так переменился - так сильно ударил по его нервам последний разговор с дядей. Желание изменить свою жизнь ожесточило его и приняло вот такие формы...
Потихоньку до Нихаль стало доходить, что именно служило причиной демонстративного отчуждения мужа. Вначале ее рассмешили эти демарши и она попыталась высмеять способ Бехлюля ставить ее на место. Но он не поддержал ее смех и наказал ее еще больше: стал общаться подчеркнуто официально, разговаривать с ней сухим и преувеличенно вежливым, равнодушным тоном, перестал смотреть на нее и отвечал на вопросы не сразу, заставляя переспрашивать себя по нескольку раз.
Она не выдержала этого затянувшегося конфликта и попросила у него прощения за насмешки и за любопытство. И за все остальное на всякий случай. Попросила, как полагается - со слезами на глазах, поцелуями и клятвами. Бехлюль сменил гнев на милость и щедро, с фантазией поощрил ее и простил, оговорив с ней новые правила: к ежедневному кабинетному часу он добавляет себе пару-тройку дней в неделю в гостевой спальне. Поспорили, поругались, Бехлюль опять на некоторое время вернулся к отчужденному, оскорбительно вежливому молчанию и Нихаль сдалась и приняла жесткий режим без оговорок.
Стали все эти двусмысленные достижения победой или поражением для Бехлюля, как мужа и главы семьи, было непонятно, но с новым, хладнокровно продуманным режимом он гораздо легче начал переносить счастливую семейную жизнь. При этом он понимал, что сердце его ожесточается, каменеет, что в его семье и не пахнет семьей в ее высоком, истинном понимании, что надежда на спасение души в объятиях чистой невинной девушки оказалась гибельной для него, но другого выхода из сложившейся ситуации он не видел. Или он заставит любимых родственников играть по его правилам, или нужно попросту бежать на край света от них, потому что гнев дяди и отчаяние жены не оставят ему шанса на нормальное существование в этой стране.
Единственное, что осталось незыблемым - это воскресные обеды в старом особняке Зиягилей, от которых Бехлюль с удовольствием бы избавился, но они были украшены общением с Бюлентом, окончательно ставшим фанатом мотоспорта, Тибета и бывшей мачехи. Все свободные стены своей комнаты он увесил яркими плакатами, распечатанными со скринов из фильма. А над столом висел портрет смеющейся, растрепанной и загорелой Бихтер, которая вот только что сняла шлем и не успела привести волосы в порядок. Настроение поднималось при одном только взгляде на ее веселое, переполненное жизнью и счастьем лицо, и Бехлюль ужасно любил прийти после нудного обеда с дядей в свою бывшую комнату, усесться за комп Бюлента и мысленно поздороваться с отчаянной байкершей, чтобы зарядиться ее радостной энергией.
Все разговоры Бюлента вились вокруг мотоциклов, Бихтер, Тибета и новой свободной жизни, в которую Бюлент окунется как только ему исполнится восемнадцать лет.
- Ты думаешь, я задержусь в этом болоте хоть на один день? - делился он своими планами с Бехлюлем, сверкая горячими глазами.
- А как же учеба? Папа? - пытался остудить его Бехлюль, прекрасно понимая его состояние.
- А что папа? - не сдавался Бюлент, - У него своя жизнь... Или ты предлагаешь мне сесть рядом с ним и тоже стругать деревянные картинки до самой старости? Ну уж нет... Против учебы, кстати говоря, я ничего не имею. Но здесь учиться не останусь ни за что! Уеду в Америку, поступлю в тот же университет, где училась Бихтер... А там видно будет.
И каждый их разговор заканчивался мольбами Бюлента, который страстно мечтал о мотоцикле и просил Бехлюля помочь ему уговорить отца купить пока хотя бы самый недорогой, чтобы научиться управлять им так же ловко, как Бихтер.
- Сам посуди, - толковал он с рассудительным видом, - еще немного и мне уже семнадцать! И я смогу получить права на вождение мотоцикла! А если к этому времени я смогу нормально управлять байком, кому от этого будет плохо? Как по мне - так очень даже хорошо! Буду сам ездить на занятия в школу, на тренировки... Как бы еще до папы довести все эти выгоды... Он меня даже слушать не хочет!
Бехлюль смеялся над его планами и категорически отказывался от посредничества, но Бюлент не сдавался:
- Ну, ладно... не мотоцикл... пусть... Но хотя бы скутер для начала!
Выходил Бехлюль из комнаты мальчика посвежевшим, наполненным энергией и весельем, которого хватало почти на неделю и которое помогало скрасить рабочие и семейные будни.
Нихаль, измучившись от безделья, вдруг решила поступать в университет, подготовилась и поступила, с блеском сдав единый госэкзамен, который она завалила в свое время. Выбрала она на удивление всем сугубо практичную специальность, связанную с экономикой и бухгалтерией - по примеру любимой тетушки.
Так и шла жизнь супругов Хазнедар...
Монотонность будней разбавила командировка в Швецию, которая случилась вскоре после оглашения результатов экзамена. Больше всех обрадовалась предстоящей поездке Нихаль.
- Ура! Мы с прошлого года нигде не были! В Швеции, наверное, очень интересно!
- Ты тоже собралась ехать? - равнодушно спросил жену Бехлюль, нисколько не сомневаясь в том, что она непременно уцепится за такую прекрасную возможность лично проконтролировать мужа в далекой северной стране. Нихаль вспыхнула от возмущения и стала запальчиво приводить доводы в пользу своего решения:
- Да, поеду! И еще как поеду! Уверена, что в Стокгольме есть хорошие отели, ведь это не азербайджанская деревушка, от которой вы с папой так трогательно меня спасали когда-то... - усмехнулась она, - У тебя нет ни одной причины отказать мне! Вдобавок это будет отличным опытом для меня. Я имею в виду деловые переговоры и все такое. Пригодится на будущее...
Она помолчала, тяжело вздохнула, прищурилась, надменно задрав голову, и высказалась более определенно:
- И если ты думаешь, что сможешь очередным унижением заставить меня отказаться от поездки, то ты ошибаешься. Я все равно поеду.
Бехлюль удивился:
- О каком унижении ты говоришь, дорогая?
- Не делай вид, что ты не понял меня, дорогой, - насмешливо передразнила его Нихаль, - Я говорю о твоих забастовках в кабинете и обо всем этом...
- Ты это называешь унижением? - невесело усмехнувшись спросил ее Бехлюль, - Ты просто не знаешь, что такое унижение на самом деле...
И он тут же перевел разговор на другую тему, пока Нихаль не стала углубляться в его слова, выискивая в них обидные смыслы и намеки. Он и сам не понял, как эти слова выскочили из его рта, но сказанное обратно не заберешь, поэтому нужно было сгладить ситуацию любыми способами.
- Иди сюда, дай я тебя обниму, моя деловая ведьмочка... Ну, конечно, мы поедем вместе! Как ты могла подумать, что я не возьму тебя с собой?
Он нежно обнял Нихаль, которая буквально расцвела от такого проявления чувств, и так и не начавшийся конфликт был погашен тут же. Она еще долго трещала о внезапной радости - поездке в Швецию, планировала развлекательную программу, сетовала на отсутствие специальных знаний. Бехлюль молча кивал головой, соглашаясь, но на самом деле не слышал ничего. Он обдумывал стратегию переговоров.
Поездка удалась во всех смыслах. Их семейная жизнь оживилась, можно даже сказать, что они пережили определенный ренессанс, возникший в их довольно тоскливом и однообразном существовании. Нихаль, как крупный акционер и практически совладелец холдинга, то есть можно сказать, как вполне официальный представитель, не отходила от мужа ни на шаг, присутствовала на всех переговорах, включая заключительный этап. В процесс переговоров она не вмешивалась, но следила за всем очень внимательно, наполняясь огромным уважением к мужу: вот уж чего она совсем не ожидала от него, так это подобной деловитости и успешности. Бехлюль, конечно же, обратил внимание на исходящий из ее глаз поток восхищения и даже некоторого благоговения и это не могло не польстить ему.
- Просто невероятно! Что ты творишь? Как у тебя это получается? - воскликнула она однажды вечером, не выдержав, - Я не верю свои глазам! Мне казалось, что твои успехи на работе - это просто папина благосклонность к тебе, как к зятю, как к моему мужу. Ну, только не обижайся на меня, любимый, прошу тебя! Я даже тете не верила, когда она тебя хвалила... Думала, она хочет сделать мне приятное - и все... Но ты и в самом деле поразил меня, Бехлюль, - с восторгом завершила она пылкие признания, - Я еще больше полюбила тебя!
Бехлюль ощутил невероятный эмоциональный подъем, выслушивая восторженные слова жены. Чувство собственной значимости распирало душу. Чертовски приятно было ощутить себя, наконец, не бессловесным зятем Великого Зиягиля и расчетливым мужем богатой наследницы, а удачливым бизнесменом Бехлюлем Хазнедаром, который крепко стоит на ногах, сумев подняться над сиротской судьбой и вплотную приблизиться к мечте о независимости. Он крепко обнял ее, ласково улыбнулся и спросил, вглядываясь в глаза сияющей жены:
- Неужели это возможно? Разве можно любить больше, чем мы любим друг друга?
И сам поразился искренности, с которой прозвучали эти слова. Что уж тогда говорить о Нихаль? Она даже прослезилась от избытка чувств...

Вместе с ними в Стамбул поехал один из совладельцев фирмы, с которой Бехлюль подписал такой выгодный контракт о сотрудничестве и последующем слиянии фирм. Со временем шведы собрались открыть постоянный филиал в Стамбуле, а пока направили туда своего полномочного представителя. Самое смешное, что Алекс Свенсон - так звали бизнесмена - был очень похож на Бехлюля. Это сходство бросилось в глаза сразу же, при первом знакомстве. Та же стать, только ростом выше и уже в плечах, светло-русые волосы, ярко-голубые глаза, приятная улыбка на красиво вырезанных губах. Разве что у шведа было более открытое детское выражение лица, простодушнее и мягче взгляд. Бехлюль же за последние пару лет очень изменился: взгляд его приобрел довольно суровое выражение, стал колючим, лицо потеряло юношескую мягкость, ожесточилось что ли. При необходимости он по-прежнему мог включить свое сногсшибательное обаяние и улыбнуться самой нежной в мире улыбкой, но строгое, спокойное, несколько жестковатое выражение лица и крепко сжатые челюсти незаметно стали привычными и для окружающих, и для него самого - он не не расслаблялся, даже когда оставался в одиночестве.
Нихаль просто поразилась, впервые увидев Алекса рядом с мужем, и не удержавшись, простодушно воскликнула:
- Ой... вы так похожи друг на друга! Вас можно запросто перепутать в темноте!
Алекс с удовольствием подхватил забавную, как ему показалось, шутку:
- Отличная мысль... Я не против, кстати! Надо как-нибудь попробовать перепутаться в подходящей темноте... - и рассмеялся раскатистым добродушным смехом, весело подмигнув растерявшейся и даже покрасневшей от смущения Нихаль. Бехлюль усмехнулся и поспешил исправить неловкое положение, представив их друг другу и уточнив:
- Нихаль не просто совладелец компании, но и моя жена. И помощница на данном этапе...
Алекс рассыпался в извинениях, любезно принятые Нихаль, и с тех пор между ними всеми возникли веселые дружественные отношения, которые только окрепли в Стамбуле...
Вскоре после возвращения из Швеции Бехлюль обратил внимание на необычное поведение жены: с ее лица не сходила загадочное выражение и улыбка, она будто прислушивалась к себе, а от мужниных расспросов она уворачивалась, уклончиво пожимая плечами. И вот однажды вечером она, нарушив незыблемое правило, тихонечко, на цыпочках зашла к нему в кабинет, где он напряженно разбирался в отчетах помощника, обняла его за шею, незаметно подкравшись со спины и напугав его этим. Он недовольно обернулся и уже собрался было высказать ей свои претензии, как она неожиданно произнесла с нежной улыбкой на лице:
- Любимый... Я не хотела говорить пока, просто боялась сглазить. Я... беременна...
Бехлюль замер.
-Ты абсолютно уверена? Может это ошибка и будет, как обычно? - спросил он изо всех сил скрывая недовольство тем, что его отвлекли от такой важной работы и в момент вспыхнувшее, и ничем необъяснимое раздражение от услышанного. Уже несколько раз за недолгое супружество она сообщала ему подобные новости о своем состоянии, как правило заканчивающиеся ничем: то ли тест на беременность давал сбой, то ли ничем необъяснимые задержки говорили о неполадках в организме. Она ходила к врачам, которые ее успокаивали на этот счет, на находя никаких отклонений в ее здоровье. И вот опять...
- Ты так странно спрашиваешь! - обиделась Нихаль, отстранившись от мужа, - будто надеешься на ошибку. Так вот разочарую тебя! Это не ошибка. Я уже две недели знаю об этом. Просто не хотела говорить тебе, пока не схожу к врачу, чтобы хоть на этот раз все было нормально! А сегодня я была у гинеколога и он подтвердил мои предположения! Ах... я так счастлива... И мне даже все равно, что эта новость тебя так разочаровала. Никто не сможет испортить мне настроение!
Бехлюль ласково улыбнулся, глядя на ее и в самом деле счастливое лицо.
- Как ты можешь говорить такое, любимая? Ребенок - это счастье в любом случае и я ужасно рад. Просто все это прозвучало слишком неожиданно и я растерялся от радости, поверь мне!
Он крепко обнял Нихаль, поцеловал ее в лобик, прижал к себе, поглаживая по плечам и спине, изо всех сил демонстрируя небывалую радость от услышанного. Но с другой стороны может и в самом деле ребенок - это именно то, чего не хватало им для семейной гармонии, подумал он. Заботы о маленьком украсят их жизнь, добавят смысла в бессмысленный брак и даже укрепят его. Может именно в этом и есть вся суть существования Бехлюля и всего происшедшего с ним - дать жизнь маленькому человеку и позаботиться о том, чтобы он был счастливым, чтобы он вступил в эту жизнь, не зная невзгод и проблем...

Глава одиннадцатая.

...Нихаль категорически запретила говорить кому бы то ни было о беременности, даже папе! Она выдумала какое-то глупое суеверие и боялась сглазить свое счастье, возложив на неродившегося ребенка слишком много ожиданий. Бехлюль смирился с капризом жены и единственное, на чем он смог настоять - это своевременные визиты к врачу. Он смягчился, стал ласковее по отношению к Нихаль, старался лишний раз не раздражаться и не раздражать ее, но изменить своим уже устоявшимся привычкам проводить свободное время в кабинете и ночевать внизу он так и не смог. Да Нихаль и не настаивала, она уже привыкла к такому распорядку и наверняка удивилась бы, если бы Бехлюль вдруг его нарушил.
Зато их постоянным гостем и практически членом семьи стал Алекс, который поначалу чувствовал себя неуютно в чужом городе и Хазнедары приложили все усилия для того, чтобы Стамбул стал для него родным.
В холдинге высоко оценили успехи Бехлюля в продвижении фирмы на Запад и приняли перспективного шведского гостя с большим почетом. Ему выделили кабинет, примыкающий к кабинету Бехлюля, оборудовали его по самым высоким стандартам. Алекс принялся за работу энергично и Бехлюль с удовольствием помогал ему освоиться в сложной сети фабрик, магазинов, складов, принадлежащих холдингу.
Первое время они не расставались почти круглосуточно. Днем - вместе на работе, вечерами - или дома у Хазнедаров, или в клубах и на каких-то мероприятиях и деловых вечеринках. Веселый, остроумный и галантный, Алекс всем пришелся по вкусу, а уж с Бехлюлем они и вовсе совпали во многом. Правда, Бехлюль уже давно не мог себе позволить то, что Алекс позволял себе, не задумываясь, с добродушным задором. Бехлюль наблюдал за приятелем и партнером с легкой завистью и только вспоминал себя молодого, глядя, как беззаботно приятель развлекается в кругу новых веселых друзей и легкомысленных подруг.

Нихаль как-то однажды после оживленного и веселого совместного ужина, предварительно извинившись за бестактность, поинтересовалась, почему Алекс, будучи старше Бехлюля почти на восемь лет, до сих пор неженат.
- Это принципиально или просто так получилось?
- Ну, что ты... какие там принципы... Просто мне не везет! - с шутливым сожалением вздохнул Алекс, - Конечно, если бы мне повезло так же, как Бехлюлю, я бы тоже не стал раздумывать, но увы... такое сокровище, как ты, нечасто можно встретить...
Он поцеловал руку вспыхнувшей от удовольствия Нихаль и продолжил, подмигнув:
- Кто знает, может, в Стамбуле смогу найти женщину своей мечты...
Но видимо вопрос Нихаль чем-то зацепил его и попозже в заповедном кабинете Бехлюля, оставшись с ним наедине, в откровенном мужском разговоре после распития замечательного английского бренди он объяснил свое нежелание жениться другими словами...
- Понимаешь, жениться - это не проблема для меня на самом деле. Но вот как подумаешь, в кого порой превращается женатый мужчина, так... Ну, к тебе это не относится, разумеется! Ты счастлив и тебе можно только позавидовать! Это так... наблюдения из жизни... Почему я не женюсь? Я не насытился - всего лишь поэтому. Любовь, или лучше сказать - секс, по сути единственная область, где человек не врет, не может себе соврать, потому что в этом всем слишком много телесного, не поддающегося разуму. Можно наврать другому, но не себе...
- Ты считаешь, что брак и любовь несовместимы? - спросил напряженно слушающий Бехлюль. Во многих рассуждениях Алекса он узнавал былого себя, свои давнишние жизненные выводы и предпочтения, поэтому ему было невероятно интересно выслушать рассуждения подвыпившего и поэтому несдержанного в своих откровениях приятеля.
- Ну, нет, что ты...Не все так однозначно! Тебе ли об этом не знать? Ведь ты женат и удачно женат, насколько я вижу... Но когда я смотрю на обнаженную спину красивой женщины... слегка изгибающуюся на простынях в лучах вечернего солнца... в номере загородной гостиницы... ммм... - Алекс изобразил соблазнительно изогнутый силуэт женщины легким движением гибкой ладони, прищурился, глаза его затуманились, он улыбнулся тонкой, манящей улыбкой, вспоминая скорее всего какую-то очень конкретную женщину из своей насыщенной приключениями жизни, - Все отступает на второй план, поверь! Я чувствую, как кровь бежит по венам. Я живой, потому что ощущаю себя живым здесь и сейчас. И так каждый раз при встрече с очередной красавицей! Ну, как тут жениться, скажи мне теперь?
Бехлюль от души рассмеялся, покрутив головой, и произнес сквозь смех:
- Нет, разумеется! При таком отношении к жизни жениться категорически нельзя! Это факт...
- Самое обидное, что этого ощущения в себе полноты жизни рядом с красоткой хватает ненадолго... Как правило, со временем начинаешь понимать, что она или простушка, или вообще дура, или просто скучающая стервозная феминистка, черт бы их побрал этих феминисток... И она озабочена теми же проблемами, что и ты, и использует тебя на полную катушку. Разочарование наступает незамедлительно и ты опять один! И опять ищешь подтверждение тому, что ты жив, черт побери! И ведь опять находишь на свою голову это чертово подтверждение - вот, что самое смешное...
Друзья посмеялись над роковой дилеммой Алекса и выпили еще по стаканчику бренди, после чего он загрустил, повздыхал и высказался еще определеннее по поводу своего продуманного и своеобразного целибата:
- Я точно знаю одно. Ты можешь наврать кому-угодно, хоть всему миру и тебе будут верить, если соврешь талантливо. Можешь даже жениться, убедив себя в чем угодно. Что человек она хороший... что интересы общие... что надежная, верная, порядочная, добрая, чистая и все такое в этом роде... Но самому себе - наврать практически невозможно в этом деле. Невозможно возбудиться на то, что не возбуждает. Можно убедить свой мозг, - Алекс постучал по голове, как по тыкве и Бехлюля рассмешил гулкий звук, раздавшийся от стука. Алекс и сам рассмеялся и постучал еще раз, будто хотел надежнее подтвердить свои слова.
- Надо же... чувствую себя таким умным, а голова звенит, как пустая коробка... О чем я говорил? А! О женитьбе... Ты женишься, наврав своей тупой башке, что перед тобой мечта всей твоей жизни и у вас все так замечательно совпадает. И вот тут-то и кроется ловушка, друг! Ты уверен, что все делаешь правильно и отказываешься от своего истинного влечения, которое ты еще не ощутил... а может, не встретил... А если и встретил, то не понял все величие этого факта, всю его уникальность!, - с важным видом пророка поднял указательный палец распалившийся оратор, - Ты поддался рациональному расчету или страху... Да, страху, почему нет? Страху перед неизвестностью! Тревоге перед бессмысленностью! Ты задурил свой мозг о-о-очень убедительно... И вот тут ты и попался! А уже поздно и ничего изменить невозможно. Пока-а-а там еще ты прозреешь, пока поймешь хоть что-то... А вокруг тебя уже сформировался клан! Дети, жена, тесть с тещей и прочие золовки-свекрови... И всем ты обязан! Всем должен! А ты сам, твои интересы никому не нужны... И развод в принципе возможен, все-таки мы не в средние века живем... Но как же дети? Как жена, которая утверждает, что любит тебя? Кстати, вот у них, у женщин то есть, врать себе гораздо лучше получается, качественнее, убедительнее... Да если посмотреть внимательно, то и в самом деле выбранная лично тобой жена так и осталась достойной, чистой, порядочной женщиной! И ты продолжаешь зомбировать себя, погружаться в это болото со всей своей безмозглой головой... И вот ты уже старик! Сидишь и думаешь, а жил ли я? Ради чего и ради кого я отдал свою прекрасную, единственную и неповторимую жизнь? Ради неблагодарных детей и вечно всем недовольной ревнивой развалины - твоей благопристойной до тошноты жены, которая считает тебя своей личной собственностью? Да-а...
Алекс вытаращил глаза в горестном недоумении, видимо, слишком ярко представив себе свою горькую никчемную старость...
Во время этого блестящего монолога, выданного крепко подвыпившим холостяком, Бехлюль просидел почти не двигаясь и мрачнел с каждым услышанным словом все больше и больше. Собрав все свое мужество, он тряхнул головой, улыбнулся веселой улыбкой человека, довольного своей жизнью и выбором пути, и стал подкалывать приятеля:
- Да, друг... Ты и в самом деле никогда не женишься - верю тебе. С такими мыслями гораздо достойнее оставаться в одиночестве. По крайней мере некого будет винить в печальной старости кроме самого себя...
Но Алекс неожиданно возмутился и запротестовал:
- Почему это не женюсь? Еще как женюсь! Как только встречу женщину своей мечты - так сразу же и женюсь!
- Опиши тогда женщину твоей мечты... Мне ужасно интересно, есть ли такая вообще, - продолжал шутить Бехлюль.
- Есть. Должна быть! И уверяю тебя, если я встречу такую - ни за что не отпущу. Сделаю все возможное и невозможное, чтобы удержать ее возле себя! Как только я пойму, что передо мной именно та женщина, которую высоко оценил мой мозг, - он опять постучал по гулко отозвавшейся голове, - а мое сердце зажгется огнем и мой своенравный дружок, - тут он подмигнул дерзким глазом ухмыльнувшемуся с пониманием Бехлюлю и выразительно ткнул пальцем куда-то ниже пояса, - будет согласен с ними обоими... Я тут же женюсь, вот увидишь! Не упущу. Потому что такое совпадение случается редко и уж если тебе повезло - хватай ее в охапку и беги, пока не отобрали завистники...
Вопрос о женитьбе всерьез зацепил Алекса и он все никак не мог успокоиться и даже в прихожей, прощаясь с Бехлюлем и Нихаль, он все продолжал клясться, что непременно женится... Вот как только найдет женщину своей мечты, так тут же незамедлительно и женится. Усадив некрепко держащегося на ногах друга в такси, Бехлюль понял, что у него нет сил идти домой и что-то объяснять ничего не понявшей жене.
- Я пройдусь по набережной... что-то перебрали мы с Алексом сегодня, хочу освежиться...
- И я с тобой! - обрадовалась Нихаль, - Мы так давно не гуляли вдвоем!
Бехлюль обнял ее, поцеловал в висок и мягко отказался от совместной прогулки.
- Поздно уже, душа моя... Ты устала, наверное, за целый день. Ложись спать! Мы обязательно погуляем с тобой в следующий раз...
Нихаль не стала спорить и пошла спать. А Бехлюль еще долго ходил вдоль моря, приходя в себя после пьяных, но таких точных, пронзивших его душу откровений Алекса. И в самом деле, можно обмануть весь мир и построить на этом обмане довольно комфортную жизнь, но самого себя обмануть не получается, как ни старайся. А о будущем даже думать не хочется...
На рассвете его разбудил испуганный крик Нихаль, которая с ужасом разглядывала огромное ярко-красное пятно, расплывшееся под ней на шелковой простыне.
- Бехлюль! Что со мной? Что это? Боже мой... что-то случилось с ребенком... - стала она кричать, вцепившись в волосы, раскачиваясь в громких рыданиях.
Бехлюль невероятно перепугался и с трудом сообразил, что нужно немедленно вызвать Скорую помощь и как-то попытаться успокоить обезумевшую от ужасных предположений жену. Скорая приехала почти сразу же после вызова, в больнице Нихаль быстро осмотрели врачи, но единственное, что они смогли сделать - это остановить кровотечение и с сожалением констатировать выкидыш. Ближе к вечеру Нихаль, накачанную успокоительными, отпустили домой, порекомендовав полежать несколько дней и по возможности избегать стрессовых ситуаций. Она безропотно и молча подчинилась врачам и мужу, не выражая никакого интереса к происходящему. Бехлюль чуть не плакал от жалости к ней, заглядывая в пустые, безжизненные глаза и целуя ее вялые холодные руки. В спальне, упрашивая Нихаль не переживать и подумать о своем здоровье и со смятением прислушиваясь к себе, он отметил странное облегчение от случившегося: ребенок так и не вписался в его жизнь, как бы он себя ни уговаривал с тех пор, как услышал новость о беременности.
Наконец, Нихаль задремала и он вышел в гостиную, в которой собрались все близкие - дядя, тетушка Арсен и перепуганный Бюлент, который с трудом сдерживал слезы. Столкнувшись взглядом со строгими, будто в чем-то обвиняющими глазами Аднан-бея, Бехлюль вдруг опять ощутил себя бесправным сиротой, который не оправдал надежд благодетеля и непременно должен был доказать любыми способами свою любовь и преданность, как-то обелить себя, обезопасить и это ощущение здорово напрягло его. С большим трудом, но все-таки он смог заставить себя успокоиться, как-то взять в руки и выпрямиться под перекрестным обстрелом двух пар немигающих суровых глаз: тетушка смотрела не менее строго и это возмущало и раздражало дополнительно. Молчание затянулось и Аднан-бей не выдержал первым.
- Мы не хотели беспокоить Нихаль расспросами, но, может быть, ты сможешь наконец объяснить нам, что случилось? Почему мы ничего не знали о ее беременности? Что произошло такого, что могло вызвать выкидыш?
Бехлюль, не торопясь, прошел к стойке с напитками, налил себе немножко виски в стакан, так же неторопливо выпил, вздохнул и сдержанно ответил, не забывая о печальных интонациях, ведь он потерял ребенка и должен испытывать соответсвующие чувства:
- Не знаю даже, почему Нихаль не захотела объявить о своей беременности. Она говорила, что боится сглазить... и я не стал с ней спорить...
Аднан слегка смягчился, но по-прежнему не сводил требовательного взгляда с зятя.
- Что случилось накануне? Вы поссорились? Нихаль испытала какой-то стресс или эмоциональный всплеск?
- Да нет... все было спокойно. Пришел Алекс, мы вместе поужинали, много смеялись... Нихаль была веселой и отлично себя чувствовала... Все случилось под утро и почему - понять невозможно.
- Да-да... Шаесте тоже говорила, что вечер прошел спокойно и Нихаль не нервничала, - Арсен-ханым энергично кивнула головой, подтверждая сказанное и успокаивая Аднана своим невозмутимым видом: она по своей давней привычке уже сходила на первый этаж к слугам и расспросила стариков о подробностях предыдущего вечера.
- Спасибо за доверие, тетушка, - не смог удержаться от насмешки Бехлюль.
- Ну, не обижайся, - примиряюще протянула та, - мы же очень переживали и вот пытались хоть как-то выяснить ситуацию...
- Когда Нихаль придет в себя немного, вам нужно будет обязательно показаться врачам. Обоим. В этом есть что-то неправильное и во всем нужно разобраться пока не поздно, - уже спокойнее и сдержаннее проговорил Аднан, - Завтра суббота. Можешь не выходить на работу и на следующей неделе. Если будет необходимо - съездите куда-нибудь, отдохните. Пусть Нихаль успокоится, как следует.
Два выходных дня Нихаль лежала молча, не отзываясь на ласковые увещевания и уговоры мужа, и Бехлюль даже запереживал за ее эмоциональное состояние, но к понедельнику Нихаль пришла в себя настолько, что категорически отказалась лежать в постели. Более того, она отправилась на занятия в университет, как ни в чем ни бывало, поклявшись тут же ехать домой, если вдруг что-то пойдет не так. И жизнь пошла своим чередом, оставив в прошлом трагическое событие, не оставившее практически никаких изменений ни в Нихаль, ни в Бехлюле. Внешне, по крайней мере, они не изменились...

Глава двенадцатая.

....Да. Ничего не изменилось. Разве что Нихаль стала молчаливее и сдержаннее в проявлении чувств. Впрочем привычку контролировать мужа она сохранила почти в прежнем виде. Все так же выслушивала подробные отчеты от его секретарши, поощряя ее небольшими деньгами и подарочками, периодически проверяла телефон и компьютер, отслеживая почту мужа и выискивая запароленные папки - а вдруг Бехлюль все же что-то скрывает? Но Бехлюль был безупречен. То ли в самом деле не замышлял за спиной жены ничего подозрительного и хранил ей верность, то ли слишком умело прятал концы. Нихаль старалась не углубляться в подобные размышления, у нее просто не хватало сил и времени на розыски и многое она пустила на самотек, устав от постоянного напряжения, хотя и не доверяла мужу до конца. Зато начались занятия в университете, учиться было интересно и она даже не ожидала, что учебный процесс так затянет ее. Довольно сложные лекции, связанные с экономикой, финансами и менеджментом оказались захватывающе интересными, а самое главное - они были наполнены убедительной и очень импонирующей ей логикой, рациональностью и продуманным порядком, а все схемы были понятны и обоснованы. Кое в чем помогала разобраться тетушка Арсен, иногда к объяснениям с удовольствием подключался папа.
Дома тоже ничего не изменилось. Разве что стало еще тише. На ночь расходились по своим спальням, тем более, что врачи посоветовали сделать перерыв в супружеских отношениях. Бехлюль не показал виду, но мысленно вздохнул с облегчением. В последнее время он старался избегать близкого общения с женой. Нихаль была спокойна, но ему постоянно чудился упрек в ее холодных глазах, казалось, она молча укоряла его за что-то. Однажды она высказалась довольно прямо. В какой-то момент ему вдруг захотелось успокоить Нихаль, он ведь и в самом деле искренне сочувствовал ей, он приобнял ее, и поглаживая по голове и перебирая гладкие волосы, стал говорить какие-то ничего не значащие, но добродушные, нейтрально ласковые слова, просто чтобы хоть как-то проявить свое неравнодушное отношение к случившемуся, хоть немножко утешить. Нихаль спокойно выслушала его и негромко попросила:
- Не надо, Бехлюль... Не напрягай себя, не ищи слов, чтобы описать чувства, которые ты не испытываешь. Будь честным... признайся, что ты не очень-то и расстроен этой потерей...
Бехлюль растерялся, не зная, что сказать в ответ. Она была права, потеря ребенка мало того что не расстроила его, она его странным образом обрадовала, даже приободрила и разбираться в причинах этой непонятной радости ему не очень-то хотелось - все было и так понятно.
- Ну что ты, дорогая! - воскликнул он, изо всех сил стараясь, чтобы слова прозвучали искренне, - ведь я и в самом деле беспокоюсь о тебе, поверь мне!
- И обо мне не надо беспокоиться. Я пришла в себя, просто хочу побыть одной. Мне так проще, - она мягко отстранилась от него, - Пожалуйста.

Так и повелось с тех пор: Бехлюль проводил вечера в кабинете, Нихаль готовилась к лекциям и семинарам, обложившись учебниками и словарями - каждый занимался своим делом. Становилось веселее, когда к ним заглядывал на ужин Алекс, неизменно добавлявший оживление и особенную радость своим появлением. После ужина они с Бехлюлем уходили в кабинет, вели нескончаемые деловые разговоры. Нихаль не вмешивалась. Тем более, что она не изменила своим принципам и кабинет так и остался для нее запретной зоной.
Легкое и веселое приятельство Алекса и Бехлюля стало перерастать почти в полноценную дружбу, когда они начали узнавать друг о друге разного рода подробности. К примеру, Бехлюль был изумлен, услышав от Алекса рассказ о его почти профессиональном увлечении восточными единоборствами в юности, что было подтверждено многочисленными видео о его победных схватках и фотографиями кубков, хранившихся дома в Стокгольме. Как-то не вязалось суровое боевое искусство контактного карате-до с легкомысленным видом и мягкими внимательными глазами добродушного шведа. А однажды они сидели на балконе и, расслабившись в удобном кресле и засмотревшись на Босфор, Алекс рассказал о себе подробнее. Собственно говоря начал откровенный разговор Бехлюль. Почему-то в безоблачный теплый день ни с того, ни с сего ему вдруг вспомнилась история гибели родителей и вся его печальная сиротская судьба. Не то чтобы он пустился в подробности или как-то жаловался другу. Просто вкратце упомянул о роли дяди в его жизни и надолго задумался, примолкнув. Видимо, его подавленный вид тронул Алекса и он в свою очередь поделился своей жизненной историей:
- Это не смешно, но и тут мы с тобой чем-то похожи. Я ведь тоже рано осиротел. Мои родители погибли в авиакатастрофе над джунглями экваториальной Африки. Отец бесшабашный был... Авантюрист по натуре. Я на него похож. Так все говорят, кто его знал...
Бехлюль с сомнением посмотрел на Алекса, но промолчал и не стал комментировать удивившие его слова: кто знает, что там скрывается за улыбчивым лицом и добрыми глазами помимо карате, какие еще подробности. Алекс перехватил его недоверчивый взгляд и с удовольствием рассмеялся:
- Да-да... очень похож! Ты просто мало обо мне знаешь! После того, что я тебе расскажу о себе, ты перестанешь удивляться...
- Расскажи! Ты меня заинтриговал, - оживился Бехлюль.
- В общем, они решили лететь с мамой на маленькой авиетке в романтическое путешествие самостоятельно и уж не знаю точно, что именно случилось, сведения о их гибели были самыми противоречивыми... Так до сих пор и неизвестно толком ничего. Один только факт: обломки их самолета, даже не самолета, а самолетика... почти игрушки на самом деле... нашли через несколько лет совершенно случайно, а тела так и не были обнаружены. Я маленький был совсем, пяти лет не было. Они и меня собирались взять с собой, но почему-то в последний момент передумали, оставили с семьей маминой подруги. Спасли меня тем самым, можно сказать... Хотя были минуты, когда я очень сожалел об этом... - Алекс нахмурился и надолго замолчал.
Бехлюль прервал мрачное молчание вопросом:
- Тебя тоже воспитывали родственники?
- Не сразу... Органы опеки меня отдали в приют и первые уроки выживания я получил именно там, - усмехнулся Алекс, - А потом несколько приемных семей, из которых я успешно убегал. Ха-ха... Видимо, познание жизни шло слишком интенсивно и детский организм не справлялся с такими темпами - приходилось спасаться бегством. Но я ни на кого не в обиде. Я вредным мальчишкой был, хулиганистым. Так что к приезду дяди Эрика и тети Микаэлы из камбоджийских долин я был хорошо подготовлен ко всем неприятностям - спасибо всем, кто помог, - и Алекс с удовольствием рассмеялся, откинувшись в кресле.
- Дядя Эрик - твой родной дядя, я так понял? - с огромным интересом поторопил рассказчика Бехлюль. История Алекса увлекла его и сходством, и очевидным различием с собственной.
- Тетин муж. Тетя Микаэла - родная сестра моей мамы. Они с мужем всю жизнь провели в Камбодже, Вьетнаме... в общем в тех местах. Они миссионеры из Армии Спасения, - пренебрежительно скривил губы Алекс, - несли туземцам слово Божье во славу Его... Дядя Эрик взялся учить меня жизни профессионально, если можно так сказать... Вот когда я пожалел, что мама не взяла меня с собой! Ох, и противный был мужик. Его любимая поговорка у меня до сих пор в ушах...
Тут Алекс перекособочил лицо и загнусавил по-шведски противным голосом, видимо изображая ненавистного дядю:
- Ont ska med ont fordrivas... То есть, боль устраняется болью. Не хочу его вспоминать. Все случилось, как случилось, пенять не на что. Судьба. Зато из-за него я и занялся единоборствами: планировал избить его до полусмерти и бросить умирать где-нибудь в лесу - до того ненавидел. Всю злость вымещал на татами, отсюда и награды. Так что det ar inget ont som inte har nagot gott med sig! Нет худа без добра, если можно так перевести. Ха-ха... Это еще одна его любимая поговорка... Тетино опекунство длилось до моих двадцати пяти лет, но ждать, пока получу самостоятельность и смогу воспользоваться родительским наследством - о... это было выше моих сил! Они ведь оставили мне неплохие денежки, знаешь ли, которыми я не мог распоряжаться. Поэтому как только мне стукнуло восемнадцать, я сбежал от благодетелей во французский Иностранный Легион. Туда набирают парней со всего мира и основное требование для рекрутов - это хорошее здоровье и легкое отношение к собственной жизни и смерти. И, само собой, к чужой тоже... Хорошо хоть хватило ума подписать контракт не на полный срок, а на три года. Но и трех лет мне хватило на всю жизнь. Поверь дружище... Это ад. Реальный ад. Обойдемся без подробностей, просто поверь мне на слово...
Алекс опять замолчал. Лицо его изменилось под влиянием неприятных воспоминаний, приобретя почти медальную четкость и суровость. Оно обострилось, будто высохло, губы сжались в узкую жестокую полоску, крепкий подбородок слегка выдвинулся вперед, голубые глаза заледенели. Складывалось ощущение, что он готовится к схватке и настраивает себя на победу в смертельном поединке.
Потрясенный рассказом Бехлюль не шевелился. Увидев преображенное воспоминаниями лицо Алекса, он поверил всем его рассказам до последнего слова. А также всем фильмам и легендам о воинственных викингах-завоевателях, один из которых сидел рядом с ним на его балконе и Бехлюль уже не сомневался, что при необходимости Алекс вполне способен на многое, если не на все. Собственные страдания и проблемы ему стали казаться мелкими, недостойными настоящего мужчины и он даже расстроился слегка, понимая, что ему и в самом деле нечего противопоставить суровой истории нового друга. Не рассказывать же ему о своей борьбе за место под солнцем и всей этой невнятице, связанной с дядей, Бихтер и Нихаль. Как о таком вообще рассказать?
- И что было дальше? Когда ты вернулся в Швецию! Ведь ты же сразу вернулся туда? - продолжил он расспросы с неослабевающим интересом.
- Дальше все было гораздо проще. Легион как следует промыл мне мозги и поставил на путь истинный. Все стало понятно, никаких сложностей в расстановке приоритетов отныне не возникало... Я вернулся живым, почти неискалеченным, если не считать парочки шрамов, и с огромным желанием оседлать эту жизнь любой ценой. Поступил в университет. Много читал. Хорошо учился, закончил неплохо. Тут и наследство подоспело. Ну, а дальше неинтересно. Мне везло почти во всем. Видимо, я выполнил программу заложенных несчастий оптом, за один раз, - расссмеялся Алекс, - А теперь вот я здесь, мы подписали выгодный контракт и нас ждут райские кущи по итогам. Я прав?
- Прав, конечно, - с облегчением поддержал его веселье Бехлюль, - иначе не было смысла и затевать все эти дела...
Взаимопонимание после этой беседы только увеличилось, чему Бехлюль был очень рад. Совместная работа тоже продвигалась ускоренными темпами, обо всем и не расскажешь, но отдел строительства и производства строительных материалов, который курировал Бехлюль, резко вырвался вперед по всем показателям, а главное - по финансовым. К делу Алекс подходил с умом, энергично, решительно, понимал проблему сразу и выход из нее находил незамедлительно и очень точно. Уникальный был человек в своем роде, редкий. Пару раз Бехлюль пытался вывести его на более подробные воспоминания о Легионе и всякого рода приключениях из его богатой биографии, но тот уклонялся, отшучивался и переводил разговор на другие темы, пока до Бехлюля наконец не дошло, что воспоминания эти Алексу неприятны или же он просто не хочет говорить о прошлом в подобном развлекательном ключе. Видимо, все произошедшее с ним и впрямь было слишком уж суровым и может быть даже жестоким и поэтому не вызывало желания лишний раз вспоминать.
Около месяца прошло в интенсивной и весьма результативной работе перед тем, как Бехлюль с удивлением обратил свое внимание на перемены в поведении друга, который внезапно сократил общение с коллегами, стал меньше шутить и беспричинно улыбаться, стал каким-то задумчивым и в задумчивости суровым и очень немногословным, даже рассеянным, что просто поразило окружающих, привыкших к его постоянной собранности и энергичной деловитости. Он начал раньше уезжать с работы, пропускать совещания, забывая о них, подолгу молчать. А то вдруг принимался улыбаться совершенно по-идиотски. Если бы Бехлюль не знал подробностей его непростой биографии и не был знаком с его жизненными принципами, то, недолго думая, решил бы, что тот влюбился. Но Алекс и мальчишеская влюбленность до такой степени не сочетались между собой, что эту мысль он отверг сразу же, признав ее абсолютно неконструктивной.
После совещания, на котором Алекс находился только физически, если судить по его отсутствующему взгляду и расслабленной позе, с которой он развалился в кресле, сохраняя на лице своеобразное выражение, Бехлюль уже открыл было рот, чтобы расспросить друга о причинах такой рассеяности. Но Алекс его опередил.
- Знал бы ты, друг мой, какие у нее глаза... - мягко и мечтательно улыбаясь, произнес он, устремив взгляд куда-то в неведомые дали, за горизонт реальности.
- Так... интересно... - развеселился Бехлюль, - Раз ты говоришь о глазах, то все остальное ты уже внимательно рассмотрел. Я правильно тебя понял?
- И да, и нет, - оживился Алекс, - На самом деле все остальное неважно, хотя да... не буду отрицать и все остальное у нее на высоте, если не сказать больше. Но глаза - это совсем другое. Из тех, что заглядывают прямо в душу. Да, красивые, прекрасные даже, но не это главное. Они живые! Они смотрят и видят тебя. Они слышат тебя, разговаривают с тобой, грустят с тобой, радуются и ненавидят. Знаешь, это как раз те глаза, в которые посмотришь - и сам оживаешь! Поймаешь ее взгляд, заглянешь в них - и радуешься, как мальчишка, а внутри все переворачивается!
- Ого, дружище... да мы тебя теряем! - рассмеялся Бехлюль, - Неужели ты и в самом деле решил влюбиться? До сих пор как-то обходилось без лишних эмоций, а на этот раз что-то тебя слишком разобрало. Даже не думал, что услышу от тебя эдакое... Может не будешь торопиться?
- Может и не буду, - загадочно пробормотал Алекс, - тут такое дело, знаешь ли... поторопишься - и потеряешь мечту всей своей жизни.
- Мечту? А подробнее? - уже всерьез заинтересовался Бехлюль.
- Пока никаких подробностей. Знаю только, что я уже не остановлюсь. Пока не разберусь, что к чему...
И началось... Не было дня, чтобы Бехлюль не узнал какую-то новую подробность о новой возлюбленной Алекса. И дела не было упорному шведу, что сам объект внезапно вспыхнувшего чувства даже и не подозревал об этом. Он твердо знал, что рано или поздно, но добьется взаимности. Не было еще такого, чтобы он не смог добиться того, к чему стремился.
- Нет... она очень непростая, - делился он с Бехлюлем в свободные от работы минуты, - И простая одновременно. Знаешь эту аристократическую простоту? Вот она именно такая - утонченная и обыкновенная одновременно. Или нет - необыкновенная в своей изысканной простоте...
- Да ты поэт, - смеялся Бехлюль, - Ты еще стихи не пишешь?
- Не пишу и очень жалею об этом, - серьезно ответил ему Алекс, не позволяя себе шутливый тон в разговоре о ней.
- Кто она? Неужели турчанка? Чем занимается? Где ты с ней познакомился? - расспрашивал с любопытством Бехлюля, начиная испытывать легкую зависть к чувствам, испытываемым другом.
- Кто она, спрашиваешь? Ну, то, что она богиня, я тебе уже говорил, - улыбнулся Алекс, - Она турчанка, из Стамбула... Может, ты даже слышал о ней. Она из высшего света, очень непростая женщина. Госпожа Аль-Османи. Не слышал?
- Аль-Османи? Звучит по-арабски, ну мне так кажется по крайней мере - удивился Бехлюль, - Нет, не слышал.Ты уверен, что она турчанка?
- Да... Это по мужу она Аль-Османи, муж вроде бы из Катара, но девичью фамилию я не знаю. И имя никак не решаюсь спросить. Каждый раз хочу узнать и боюсь показаться наглым. В жизни со мной такого не было, чтобы я так оробел...
- Друг... Не советую тебе связываться с замужней женщиной, - посерьезнел Бехлюль, - а тем более из арабской семьи, с мусульманкой. У нас в Стамбуле много чего можно и ты уже это знаешь, но кое-что осталось неизменным и замужняя женщина - это табу в любом случае! Поверь мне. Лучше остановись, пока не погрузился с головой...
- Нет. Она не замужем. Она вдова. Такая молодая, а уже овдовела. Там с мужем какой-то несчастный случай произошел или что-то еще, я не осмелился выяснить подробнее...
- А-а-а! Так ты решил помочь вдовушке пережить ее горе? - не удержался от двусмысленного намека Бехлюль, но Алекс не поддержал его развязный тон.
- Не шути. Не надо, - сухо сказал он, - Тут все гораздо сложнее. Я над таким шутить не могу...
Алекс рассказал подробнее о том, как и где познакомился с ней. Его знакомый дизайнер занимался разработкой концепции для фотовыставки, которую устраивала госпожа Аль Османи в Стамбуле, посвятив ее памяти покойного мужа - талантливого фотографа и экстремального путешественника. И как-то случайно они все вместе пересеклись на выставочной площадке, которую предполагали использовать для презентации фотографий и последующего аукциона. Знакомство было просто формальным и ничего не значило по сути ни для кого из присутствующих, но Алекса что-то зацепило в молодой женщине, да так сильно, что потом он целый день прокручивал в голове эпизод знакомства и вспоминал выражение ее лица, ее взгляд, вроде бы внимательный, сосредоточенный, серьезный, однако моментально вспыхнувший задорным веселым огнем, когда Алекс позволил себе пошутить. В новой знакомой не было фальши, она была искренней в каждом слове или жесте. Они поговорили совсем немного, но взаимопонимание возникло невероятно быстро и Алексу стало даже смешно, когда он поймал себя на том, что ощутил гордость из-за того, что новая знакомая внимательно прислушалась к его советам по поводу размещения экспозиции, быстро поняла суть его задумок, приняла к сведению и от души похвалила его вкус и инженерную смекалку. Такого воодушевления от простых и искренних слов благодарности он не испытывал, пожалуй, с ранней молодости. И все... Жизнь с этого дня изменилась. Бехлюль выслушивал Алекса со сложными чувствами, испытывая одновременно и легкую насмешку недоверия и слегка завидуя другу.
- Во-первых, таких женщин на самом деле нет, - пытался растолковать он другу эту простую и хорошо известную всем мужчинам истину, - Не бывает так, чтобы и умная, и красивая, и понятливая, серьезная и веселая одновременно, да еще и молодая при этом. Молодая красотка - это знаешь ли такое создание, что... Да ты и сам знаешь не хуже меня, - рассмеялся Бехлюль, - Такими бывают только страшные крокодилицы или хорошо пожившие старухи с богатым жизненным опытом. А во-вторых, это у тебя скорее всего кризис среднего возраста начался, дружище! Повело тебя на выдуманную романтику, как юнца...
- Ничего не буду тебе доказывать! Однажды я вас познакомлю и ты сам увидишь, что я был прав! Плюс, смотря что именно ты вкладываешь в понятие жизненный опыт. Я смотрю на нее и вижу, что она хорошо знает жизнь и знает не из будуара светской дамочки, а изнутри, из самой гущи. Это чувствуется по глазам и описать это невозможно, это можно только ощутить. Уверенность в себе, рациональность, доброта и жесткость вперемешку. Я не знаю, как это описать. Просто поверь мне на слово, она очень непростая женщина. Уверен, ей есть, о чем рассказать и рассказы эти будут не о моде или погоде, поверь мне, я в таком знаю толк. Я робею, как не робел никогда в своей жизни. Стандартные подходы тут не сработают, я боюсь оттолкнуть ее банальностью. Нужно придумать что-то необычное, чтобы завоевать ее благосклонность. Хотя бы на первых порах... А дальше будет видно.

Глава тринадцатая.

...По настоянию Аднана и тети Нихаль и Бехлюль сходили к врачам провериться. Прошли всевозможные обследования, сдали кучу анализов и выяснилось, что оба здоровы на зависть, репродуктивная функция соответствует абсолютно всем нормам. Но в чем тогда причина многочисленных проблем Нихаль? Лечащий врач дипломатично отводил глаза в сторону и в конце концов посоветовал им обратиться к профессору N., который вот-вот, буквально через неделю начнет прием, а сейчас он на симпозиуме генетиков в Хельсинки. Настойчивые расспросы ни к чему не привели, врач отделывался общими словами и отсылал их к специалисту. На том и остановились. Дома у Нихаль случилась страшная истерика, она рыдала, кричала, выдвигая самые безумные обвинения мужу, который уже не знал, что предпринять, как ее успокоить, одновременно жалея ее и почти ненавидя. Выплакавшись, она успокоилась, притихла, а потом и вовсе замкнулась в себе, загрустила. Тему беременности и детей на какое-то время исключили из разговоров вообще, чтобы не возбуждать в ней неприятных эмоций. Придя в себя, она еще глубже погрузилась в учебу и еще ревностнее продолжила контролировать Бехлюля.
Бехлюль все-таки не оставлял попыток успокоить и отвлечь жену от неприятных мыслей. Он стал чаще звать ее в ресторан, в оперу и на концерты. Нихаль отмахивалась от его не очень-то и настойчивых приглашений, но однажды она все-таки согласилась сходить на концерт Таркана, который тот давал впервые после долгого отсутствия в Турции. Оживленная атмосфера в зале, отлично составленная программа и безусловно талантливое исполнение подняли настроение и Нихаль, и самому Бехлюлю, который уже с трудом выдерживал напряжение в семье, возникшее после обследований. А когда, толпясь, зрители стали выходить из зала, возбужденно обмениваясь впечатлениями, Бехлюль вдруг услышал знакомый голос. Он напрягся, не ответив Нихаль на какую-то незначительную реплику. С высоты своего роста стал осматриваться, чтобы убедиться в том, что ему послышалось и это точно не Бихтер, а просто кто-то говорит и смеется ее голосом. Тем более, что такое уже часто случалось и каждый раз выяснялось, что ему просто показалось. Но сомнения так и не оставили его на этот раз: далеко перед собой он заметил тонкую женскую фигурку, невероятно похожую на Бихтер - те же движения головы, оживленная жестикуляция, знакомый звонкий смех. Неужели и в самом деле Бихтер? Он рванул за ускользающим в толпе знакомым силуэтом, забыв о Нихаль, но женщина села в поданную к порогу концертного зала машину, и он так и не разобрался в своих видениях, оставшись в недоумении. Его догнала возмущенная жена.
- Ты бросил меня в толпе! Как ты мог?
- Прости, дорогая... Мне показалось, что я увидел... эээ... - начал суетливо извиняться Бехлюль, с ужасом понимая, что не может вспомнить ни одного имени, чтобы подтвердить свои слова и оправдаться.
- Кого? Алекса? - невольно помогла ему Нихаль, - мне тоже показалось, что я его увидела. А почему ты вдруг побежал за ним? Тебе что, на работе времени не хватает для общения? Есть же телефон, в конце концов, - недовольно высказывалась Нихаль, искренне возмущаясь дурацким поведением мужа. Бехлюль успокоился, взял себя в руки и уже автоматически начал оправдываться:
- Ты права, дорогая... Сам не понимаю, чего это вдруг я так вскинулся...
А в воскресенье на обеде у тестя он услышал поразившую его новость. Причем сообщила ее Нихаль.
- Говорят, Бихтер приехала в Стамбул. Ты не слышал, папа? - обратилась она к отцу, когда подали кофе и они перешли в гостиную. Бехлюль напрягся и стал внимательно прислушиваться.
- Нет, не слышал. Да мне это и неинтересно, - вполне равнодушно ответил ей Аднан-бей, но тем не менее решил уточнить, - Давно?
- Не знаю... мне рассказали девочки с факультета. Видели ее на концерте и в торговом центре. Ну, я не стала расспрашивать подробности. Мне это неинтересно, как и тебе, папа.
- И правильно сделала, дочка, - одобрительно кивнул ей отец и на этом разговор завершился. Бюлента сегодня не было, а Бехлюль не осмелился расспросить Нихаль подробнее, поэтому тема Бихтер закончилась, не успев начаться.
На следующей неделе должна была состояться консультация у профессора, на которую они заблаговременно записались. Нихаль нервничала, и у Бехлюля не было даже возможности думать о чем-либо, кроме ее капризов и бесконечных переживаний. Она изводила себя и мужа сомнениями и самыми невероятными предположениями.
Действительность оказалась гораздо неприятнее, чем они могли предполагать. Внимательно изучив результаты исследований, расспросив со всей дотошностью супругов о каждом эпизоде, каждой детали их интимной жизни, профессор предположил, что возможно им вообще не суждено иметь детей и отторжение плода может происходить на более глубоком, клеточном уровне:
- Видимо, происходит генетическое несовпадение супругов и организм Нихаль включает генетический контроль, избавляясь от зародыша на ранних сроках, выбраковывая неудачную мутацию, удаляя нежизнеспособных уродцев самостоятельно...
Так и сказал, не выбирая ни слов, ни интонаций. Нихаль беспомощно замерла и Бехлюль взял разговор в свои руки.
- Господин профессор, но ведь исследования показали, что мы абсолютно здоровы! О каких уродцах вы говорите?
- Я, конечно, могу попросить прощения за бестактность. Но правда от этого не станет менее приятной. Уродец в данном случае - это не оскорбление вам и вашему потенциалу. Это просто констатация факта. Наука пока не научилась обходить подобные ловушки и исправлять то, что исправлению не подлежит. Вы вполне можете иметь здоровых детей... но от других партнеров, как бы прискорбно это ни звучало. Такова правда.
- Но ведь существуют новейшие технологии ! ЭКО... суррогатное материнство, наконец, - продолжал допытываться Бехлюль, припоминая все, что услышал за время хождения по врачам.
- Увы... В вашем случае все эти манипуляции бессмысленны. ЭКО вам не нужно, так как зачатие происходит без проблем и вы, как потенциальные родители, абсолютно здоровы. Суррогатное материнство тоже не в состоянии изменить генетическую несовместимость. И даже если мы сможем каким-то чудом сохранить плод, довести его до жизнеспособного состояния и дать ему родиться естественным путем - все равно нет никакой гарантии, что он будет жизнеспособным после рождения. Природу не обманешь. Во всяком случае, пока наука не обладает такими возможностями...
Нихаль окаменела. Бехлюль, с тревогой посматривая на нее и отчетливо представляя себе все последствия сегодняшнего визита и масштабы предстоящей истерики, лихорадочно пытался найти ласковый тон, успокаивающие слова для нее, и в панике не мог ничего придумать. Он молча обнял ее за плечи и, извинившись, повел, как слепую, на выход из кабинета. Истерика началась уже в машине. Вначале Нихаль тяжело дышала, пытаясь справиться со слезами, но постепенно силы оставили ее и она разрыдалась. Водитель испуганно затормозил, услышав звуки страшных рыданий, но Бехлюль нетерпеливо прикрикнул на него и тот дал по газам. Понимая, что в одиночку ему не справиться, Бехлюль быстро набрал номер тестя и тетушки Арсен и немедленно вызвал их к себе. Так что по приезду домой все близкие, кроме вечно занятого Бюлента, были на месте. Это и в самом деле было его лучшим решением. Пока отец и тетя успокаивали безутешную Нихаль, Бехлюль нашел, как ему показалось, подходящие слова:
- Все это ерунда. Это вывод одного, пусть даже и лучшего, специалиста. Мы поедем за границу, проведем новые исследования. И потом! Наука не стоит на месте. Не плачь, дорогая... У нас еще полно времени решить эту проблему!
Аднан-бей и Арсен-султан с энтузиазмом поддержали его слова, а Нихаль бросила на него взгляд, полный отчаяния, и ничего не ответила. Но слезы ее стали потихоньку высыхать, она притихла, да и успокаивающие таблетки помогли. Посидев еще немного, родственники, тщательно скрывавшие беспокойство, разъехались по домам, еще раз напоследок обняв и расцеловав бедняжку. Бехлюль вышел их проводить, походил немного по саду, обдумывая слова утешения, а когда вернулся - увидел уже совершенно спокойную каким-то холодным, отстраненным покоем Нихаль, которая сидела в кресле, выпрямившись и надменно подняв голову, размеренно постукивая ладонью по подлокотнику.
- Нихаль... Хватит, дорогая, успокойся уже... Ничего смертельного не произошло. В конце концов все, это касается и меня тоже! Я ведь тоже не железный!! Прояви сочувствие ко мне хоть чуть-чуть. Сколько можно истерить?! - не сдержал своего раздражения Бехлюль, понявший внезапно, что вечер не закончился и ему предстоит вытерпеть еще одно отделение семейного концерта. Но он недооценил способности жены принимать неожиданные решения.
- Ты прав, - сказала она холодно и очень сдержанно, - Мы еще молоды и ребенок - не самая насущная проблема для нас. Я учусь, ты занят карьерой. Мне тоже не чужды мысли о карьере, почему бы и нет? У нас еще много времени впереди для рождения наследника. И да... Наука не стоит на месте и мы обязательно съездим за границу к другим специалистам. Но потом. Сейчас я не хочу этим заниматься. И говорить на эту тему больше не желаю. Ну, пока, во всяком случае. Более того, я буду тщательно предохраняться от случайностей. Не хочу еще раз пережить то, что пережила с этой беременностью...
Губы ее задрожали, но она справилась и, сухо пожелав мужу спокойной ночи, отправилась к себе. Бехлюль был поражен. Такого поворота событий он не ожидал совершенно и не знал, радоваться ему, огорчаться, и вообще, закрыли они эту тему или нет на самом деле.
Утром Нихаль за завтраком, как ни в чем ни бывало, стала вслух планировать свой день, расспросила мужа о его планах - словом, выглядела вполне миролюбивой и обычной. Бехлюль тут же подстроился под ее тон. В конце концов, пусть все ее поведение смотрелось напускным и неискренним, но все равно это лучше, чем постоянное напряжение и слезы предыдущих дней. Разъехались каждый по своим делам: Нихал в университет, Бехлюль - в офис. Его ждал довольно спокойный, не загруженный делами день и после утреннего совещания он решил съездить на объекты, проконтролировать работу смежников. За ним увязался Алекс. Всю дорогу он задумчиво помалкивал и не откликался на шуточки Бехлюля, которому не давала покоя и даже раздражала романтическая и забавная с точки зрения Бехлюля влюбленность друга. Хотелось чем-то зацепить его, высмеять, вернуть на землю. Бехлюль даже не замечал, что попросту срывает свое плохое настроение на ни в чем не повинном Алексе, который настолько ушел в себя, что и внимания не обращал на все его подколки. А когда они въехали на площадь Таксим и повернули в сторону Истикляль, Алекс вдруг оживился и попросил Бехлюля остановиться минут на десять возле галереи, в которой вечером ожидалось открытие фотовыставки.
- Давай заглянем! Уверен, Бихтер там и в сотый раз все перепроверяет. Вот как раз я вас и познакомлю... Удивительная женщина! Она ничего не упустила в подготовке, каждую мелочь проверила тысячу раз... - завел свою пластинку влюбленный Алекс, а Бехлюль до такой степени поразился, услышав имя Бихтер, что даже сбросил скорость и стал медленно останавливаться посреди плотного уличного движения, не обращая внимание на возмущенных водителей, принявшихся сигналить ему со всех сторон.
- Бихтер? Ты сказал Бихтер или мне послышалось? - не сумев сдержать растерянность, спросил он у Алекса. Тот удивился и закрыл рот на полуслове, потом обрадованно кивнул головой.
- Ну да! Разве я не говорил тебе, что мы уже накоротке и общаемся по именам и на "ты"? Вот, тогда говорю... - довольная улыбка осветила его лицо, - уже неделю, наверное! Все идет по плану, чувак! А почему ты так удивился? Ты знаком с ней? Поэтому остановился? Нам нужно еще проехать. Ты езжай, я скажу тебе, где повернуть и припарковаться...
Бехлюль смог взять себя в руки и они двинулись дальше.
- Вряд ли... - ответил он, деланно невозмутимым тоном, - не думаю, что знаком. Это довольно популярное имя в Турции. Хотя да, не скрою... Знал я одну Бихтер. Бывшую жену моего дяди звали Бихтер...
Алекс кивнул головой и опять углубился в приятные размышления, не обращая внимание на вдруг окаменевшее лицо и сдавленный голос друга.
Но Бехлюль уже пришел в себя и они поехали по направлению, показанному Алексом. Вот и знаменитая галерея...
Красивые огромные окна с витражами, стильно оформленный плакат с портретом веселого взлохмаченного парня с фотокамерой в руках, который показался смутно знакомым Бехлюлю. Видимо, автор фотографий, подумал он. Надпись, сделанная крупными буквами - Хасан Аль-Османи - подтвердила его предположение. Алекс уверенно вел его вдоль огромного зала экспозиции, не давая времени даже задержаться взглядом на фотографиях, развешанных по стенам и стоящих на специальных подставках.
А потом Алекс куда-то пропал и Бехлюль, оставшись в одиночестве, принялся внимательно рассматривать все вокруг себя. Зал был освещен с разных позиций: свет лился с потолка из хитроумно встроенных светильников, стены тоже источали ровное матовое сияние и фотографии, которыми они были увешаны, в этом сиянии приобретали просто фантастический вид. Стенды были собраны, судя по всему, строго по темам: джунгли и дикая природа, горы, роскошные виды то ли с самолета, то ли сделанные в прыжке с парашюта - успевал отметить краем глаза напряженный и растерянный Бехлюль. А возле одного стенда он замер, увидев знакомые по тому фильму сюжеты: байкеры на фоне гор в разнообразных ракурсах. И да... Бихтер... Снятая с разных положений: снизу, сверху, на байке, на фоне горной речки, смеющаяся, растрепанная, недовольная и веселая, хмурая и мечтательно улыбающаяся. Бехлюль задержался у одного фото, сделанного в небе на огромной высоте: группа парашютистов, паривших в воздухе под облаками. Деталей не разглядеть, потому что все в очках, а кое-кто и в масках и видны большей частью смеющиеся рты. На мгновение ему показалось, что он узнал Бихтер в снятой крупным планом фигурке, распластавшейся в потоках воздуха. Бихтер...
В зале суетились рабочие, устранявшие какие-то неполадки, устанавливающие вдоль свободных стен столы, предназначавшиеся скорее всего для фуршета. Во всем чувствовался размах и замечательный вкус устроителей, не пожалевших ничего для того, чтобы выставка прошла успешно. Фоном шла прекрасная, слегка приглушенная и внимательно подобранная джазовая музыка в стиле лаунж. Она придавала всему дорогой, несколько космополитический оттенок, делала вполне реальными фантазии о нездешней яркой и полной приключений жизни. Все вместе создавало особое настроение, которое вскорости и накрыло чувствительного к подобному Бехлюля.
Бехлюль настолько глубоко ушел в себя, пытаясь справиться с лавиной чувств и мыслей, овладевших им, что даже не услышал, что его зовут. Алексу пришлось постучать его по плечу, чтобы вернуть на землю. Он резко обернулся и сердце его остановилось чуть ли не буквально: он увидел рядом с другом свою Бихтер, которую так и не смог забыть за все эти длинные годы. Бихтер растерялась не хуже, чем он, судя по ее виду. А он молчал, пристально разглядывая ее внимательными глазами. Она практически не изменилась на первый взгляд: тоненькая фигурка, затянутая в светлые джинсы; простенькая белая блузка навыпуск; живые блестящие глаза, чистое, почти без косметики лицо, губы, слегка тронутые помадой, легкая недоверчивая усмешка.
Бихтер пришла в себя первой и с удивлением спросила у Алекса:
- Ого... Так ты сотрудничаешь с Зиягиль-групп?
- Да... Разве я не говорил тебе? А почему ты так удивилась?
- Ну, как тебе сказать... Дело в том, что глава компании Аднан Зиягиль - мой бывший муж. Первый муж, разумеется...
- То есть вы знакомы с Бехлюлем? - уточнил развеселившийся Алекс, - Не поверишь, я ему все уши прожужжал, рассказывая о тебе. А выходит так, что он знает тебя гораздо лучше, чем я! Надо же, какой поворот...
- Ну да, получается так... Аднан - мой бывший муж, а Бехлюль - мой бывший... Кто ты бывший? Как тебя назвать, Бехлюль, чтобы было точно? - спросила она насмешливо, с легкой издевочкой. Глаза ее смеялись, видно было, что она от всей души наслаждается ситуацией. Бехлюль еще больше растерялся, стараясь изо всех сил справится с противоречивыми чувствами. Ему показалось вдруг, что Бихтер может то ли ненароком, то ли вполне расчетливо ляпнуть что-нибудь такое, что будет трудно объяснить внимательно наблюдающему за ними Алексу. Бихтер весело рассмеялась и продолжила:
- Ну, можно сказать, что он мой бывший племянник, раз уж я была женой его дяди. Верно? - опять спросила она у оцепеневшего Бехлюля, который невнятно пробормотал:
- Да... что-то вроде этого. Да-да! Можно сказать, что я бывший племянник, - он справился с волнением и облегченно улыбнулся, вытирая вспотевший лоб.
Бихтер с искренним интересом стала расспрашивать его о делах, о жизни, о жене. Он отвечал вежливо, стараясь не замечать скрытого, двойного смысла в ее невинных вопросах, которые звучали совершенно не невинно для него. Для него эти вопросы стали настоящей пыткой. Рассказать о своих деловых успехах? Невозможно, чтобы не попасть в смешное положение. О жене, о семейном счастье? То же самое. Взяв себя в руки, он настроился на ее скрытно-насмешливый лад и стал отвечать на все подробно, с демонстративным удовольствием, будто и в самом деле рад возможности пообщаться в приятном семейном стиле с бывшей тетушкой, которую так удачно встретил после длительной разлуки.
Со стороны их беседа выглядела очень милой и дружелюбной, но они оба знали, что стоит за каждым вопросом и ответом. Выслушав "бывшего племянника" самым внимательным образом, Бихтер помолчала, рассеянно улыбнулась, покивала головой и произнесла загадочную фразу, словно отвечая себе, своим невысказанным мыслям:
- Да... И в самом деле, жизнь - это аттракцион...
К ней подошла девушка с бейджиком на груди и с встревоженным видом стала что-то нашептывать на ухо. Бихтер приподняла брови, слегка нахмурилась и повернувшись к друзьям, извинилась:
- Прошу прощения, я вынуждена оставить вас, появились кое-какие вопросы организационного порядка...
Бехлюль встрепенулся, увидев, что она собралась уходить:
- Погоди! Ты ничего не рассказала о себе! Где ты пропадала? Давно ли ты здесь? Какие у тебя планы?
Она внимательно посмотрела на взволнованного "бывшего племянника", пожала плечами и уклончиво ответила:
- Слишком длинный рассказ... Не здесь и не сейчас.
- А где и когда? - удивляя окружающих своей настойчивостью, продолжал Бехлюль бестактные расспросы.
- Когда-нибудь... где-нибудь... как-нибудь... - равнодушно ответила Бихтер, - Надеюсь увидеть вас с женой сегодня вечером на открытии...
И ушла.

Часть вторая ,
Глава первая.

....Бихтер вместе с помощницей стремительно ушла куда-то в глубину устранять возникшие неполадки, а Бехлюль, дернувшись было идти вслед за ней,  тут же спохватился и  так и остался, не тронувшись с места и растерянно вглядываясь в полутьму зала. Его оцепенение прервал Алекс :
-Друг...знаешь что?  Поезжай один! Ты и без меня справишься там, на объекте, а я помогу девочкам здесь. Чувствую, что они пропадут без лучшего в мире устроителя выставок, то есть без меня, - пошутил Алекс и, хлопнув его по плечу, устремился за  Бихтер. Бехлюль стоял, беспомощно переминаясь с ноги на ногу. Больше всего на свете ему хотелось остаться, догнать Бихтер  и обстоятельно поговорить с ней, и тут же мысль о недопустимости подобного останавливала его решимость. Рабочие, расставляющие столы и барные стойки,  несколько раз довольно грубо задели его, разворачиваясь. Он, уже ничего не соображая, топтался на одном месте, мешая еще больше, пока кто-то не подошел и вежливо не попросил покинуть зал или хотя бы отойти в сторону и не мешать. Так ни на что и не решившись, Бехлюль медленно вышел из здания и еще долго торчал у входа, разглядывая плакат с мужем Бихтер  и  пытаясь вспомнить, куда он собирался ехать и зачем. Из ступора его вывел телефонный звонок - Нихаль...Как всегда, задав несколько нелепых дежурных вопросов типа "где ты, с кем ты", на которые он  привычно и не задумываясь ответил "в дороге, за рулем, один", она попросила его не задерживаться после работы. Бехлюль отреагировал на ее просьбу все так же автоматически, не слыша и не понимая  -  "да, дорогая ...хорошо, дорогая".
Сел в машину и какое-то время сидел просто так, мрачно уставившись перед собой, потом завел мотор, дал по газам и рванул с места на бешеной скорости, но ни на какой объект уже не поехал, просто ехал, не выбирая дороги и направления и не следя за скоростью. В голове стоял туман и он никак не мог сосредоточиться на рабочих вопросах, пока не понял, что думать о работе он не в состоянии. На каком-то повороте за городом съехал к морю и остановился у обрыва возле самой воды. Воспоминания о былом перемешивались с образом новой Бихтер, радостные, даже восторженные  мысли и ликование перебивались смутными ревнивыми всплесками. Ему почему-то было неприятно думать о том, что Бихтер, оказывается, выходила замуж и, судя по всему, брак был удачным и по любви, раз она так трепетно устраивает выставку работ покойного мужа. И Бехлюль с глухой неприязнью вспомнил веселого лохматого парня с плаката.
В голове все перемешалось. Сумбурные воспоминания выплывали откуда-то из глубин памяти и хаотически сменялись другими. Неприятные, ревнивые ощущения перебивались все тем же хорошо знакомым холодком в груди, будто он летел в пропасть и под его ногами нескончаемая бездна. Хотелось крепко зажмуриться и открыть глаза в другом мире - в мире Бихтер, наполненном приключениями, любовью, свободой и яростным ощущением настоящей жизни.
Стало как-то обидно от мысли, что пока он доказывал самому себе и вечно недовольным родственникам свою состоятельность, люди просто жили, как хотели: не отказывали  себе ни в чем, не подчинялись неприятным правилам и жестким требованиям, не отвергали радость, ели жизнь полной ложкой, пили ее полными горстями, дышали полной грудью - безоглядно, радостно, весело. В их жизни не было унылых совещаний, ненужных командировок и гонки за прибылью, их не мучило  ненасытное желание обогнать конкурентов и заработать еще больше. Хотя куда больше? Без денег плохо, но так ли уж много нужно человеку для счастья? И не в деньгах оно, если хорошо подумать...
Что ждет его сегодня, завтра и в ближайшее время? Одно и то же - это стало окончательно ясно. Постоянно обиженная или просто чем-то недовольная Нихаль, которая в последнее время уже и сама не знает, чего именно ей хочется и попробуй угадай. Тягостные воскресные обеды с мрачным и уже привычно недоверчивым тестем, который, казалось, напрочь забыл, что такое жизнь, и занят исключительно статусными проектами, контролем за детьми и резьбой по дереву, отключившись от остального мира и уйдя в себя окончательно. И ведь, что интересно, и в отставку не собирается, подминая всю власть в холдинге под себя! И при этом требует самостоятельности в бизнесе, инициативности и предприимчивости, небрежным кивком головы отмечая успехи, как нечто незначительное и неважное. А ошибаться и вовсе нельзя, ведь Бехлюль должен быть идеалом во всем, потому что ему доверили самое ценное - дочь.
И где тот уровень, до которого нужно дорасти, чтобы наконец сравняться в статусе с Великими Зиягилями? Где-то очень высоко. Бехлюлю порой начинало казаться, что высота эта в принципе недоступна. Ощущение, что ты всегда второй номер,  всегда бежишь вдогонку, да вдобавок по пути,  навязанному тебе роковыми обстоятельствами; что ты обязательно должен ежедневно доказывать свой потенциал, бесконечно выражать благодарность за оказанное доверие и прятать свои настоящие чувства - эти ощущения вообще-то не оставляли Бехлюля никогда, но именно сейчас понимание тягучей безысходности накрыло его полностью.
Он часто задумывался над этим, особенно первое время после брака, но успешно научился отгонять подобные мысли, терпеливо и настойчиво напоминая самому себе постулат о верности своего пути. Чем и занялся сейчас, пытаясь перевести сбивчивые, хаотичные ощущения, метавшиеся в разгоряченном мозгу, в стройные доводы, в привычную разумную систему.
Он напомнил себе уже в который раз, что очевидные, зримые успехи в бизнесе и карьере только подтверждают правильность сделанного выбора. Ну, личная жизнь не складывается, а у кого она складывается вообще? Со стороны всегда кажется, что у людей все прекрасно, но стоит только копнуть глубже и на свет божий такие скелеты выползают...Кому-то везло больше, кому-то меньше. Да, Бехлюль порой задыхался в семейном болоте, но  кто-то несомненно смотрел с завистью на их внешне такую счастливую семейную жизнь. Ведь в целом жаловаться-то было не на что. Все было стабильным? Предсказуемым? А кто говорит, что предсказуемость плоха? Для многих она -  недостижимое счастье и мечта всей жизни!
Так обычно увещевал себя Бехлюль и так же заставлял себя думать и в этот раз.
Может и опять смог бы себя уговорить, если бы не Бихтер. Стоило появиться Бихтер и все перевернулось с ног на голову. Все достижения и привычные доводы стали казаться нелепыми, неважными, суетными, и никому не нужными. Ах, Бихтер...
Хоть и с трудом, но он смог наконец справиться с тяжелыми мыслями, сжал челюсти и принял твердое решение держаться от нее подальше. Пусть устраивает выставки, крутит романы с заезжими викингами, пусть делает все, что придет в ее бесшабашную, отчаянную голову! Ему это не интересно. Уже давным-давно у каждого своя жизнь, свой путь.
Бихтер, которая сводила его с ума любовью, занимала все его мысли, не позволяла держать голову с достоинством, мучила его, издевалась, наказывала его своими упреками, слезами и отчаянием, требовала от него немыслимого, вдруг, как выяснилось только что, прекрасно смогла прожить без него и его любви, вышла себе преспокойно замуж и вместе с мужем исколесила весь мир в погоне за острыми ощущениями. Все ее слезы оказались не стоящими носового платка, которым она их вытирала, а ее клятвы и признания были просто пустыми словами, частью ее неуравновешенной, увлекающейся натуры.
И правильно он сделал, отказавшись от нее и ее эфемерной лживой любви, не  предал семью, которая спасла его жизнь, которая и есть его жизнь на самом деле,  всегда была и всегда будет! Хорош бы он был сейчас, если бы поддался ее интригам и уговорам, когда она так легко смогла все забыть и начать новую жизнь, как ни в чем ни бывало, не вспомнив ни о чем, оставленном за спиной. И ни о ком... Конечно, ведь очень легко все разрушить и перевернуть. Гораздо труднее и достойнее выстроить отношения с людьми так, чтобы тебя все уважали, чтобы ты мог встретить старость рядом с любящей тебя женой и почтительными детьми - старательно взвинчивал себя праведными мыслями Бехлюль, понимая при этом, что немного увлекся, осуждая неверную любимую, что поменял местами причину со следствием то ли в попытке еще раз доказать самому себе правильность своего выбора, то ли в страстном желании заглушить тяжелую обиду, сдавившую горло и затмившую разум -  она смогла обойтись без него ...
Он выпрямил спину, поднял голову повыше, еще крепче сжал челюсти, отгоняя разрушительный образ из головы, развернулся и поехал домой, где его ждала простая, обыкновенная и такая понятная Нихаль, которой никогда в жизни не придет в голову прыгать с парашютом, чтобы доказать себе или своему избраннику свою самодостаточность.

Ближе к дому он окончательно пришел в себя и вошел в гостиную, уже полностью овладев собой. Нихаль удивилась, увидев его.
-Все в порядке? Ты что-то рановато, я тебя позже ждала ...
-Все нормально. Просто день не такой загруженный, вот и решил пораньше приехать. А у нас что, какие-то планы на вечер? - с надеждой спросил он довольно разулыбавшуюся жену.
-Нет, я ничего  такого не планировала. А почему ты спрашиваешь?
-Да так...Тогда может сходим куда-нибудь? Поужинаем в рыбном ресторане на набережной или еще что-нибудь в этом роде. Давно не выходили вместе...
-Нет, - огорчилась Нихаль, - я запустила учебу из-за этого всего, - она слегка нахмурилась и уточнила, - я имею в виду врачей. Нужно подтянуться, пока хвостами не обросла. Вот... набрала конспектов и вопросы к тестам у девчонок. Буду весь вечер заниматься. Поможешь?
-Чем? Ты лучше меня знаешь теорию. Я уже и не помню ничего, - усмехнулся Бехлюль, - вот когда начнется практика - я к твоим услугам! Ты ахнешь, когда узнаешь, как оно все на самом деле. Хотя не спорю, общих законов никто не отменял...
-Да, знаю...папа с тетей тоже самое говорят. Но, тем не менее, экзамены сдавать нужно!- посмотрела на него внимательно и спросила, - может хочешь чего-нибудь особенного на ужин? Я закажу Сулейману-эффенди...
-Нет-нет, не беспокойся! - торопливо ответил ей Бехлюль и ужасно растерялся, услышав в этой торопливости искательные, подобострастные нотки, будто он спешит загладить вину и не знает, как именно это сделать, хотя не чувствовал за собой никакой вины, - Занимайся тогда, а я посижу в гостиной...
Нихаль пожала плечами, собрала учебники и ушла к себе. С началом учебы, чтобы не захламлять гостиную и спальню книгами, она переоборудовала одну из пустующих комнат рядом со спальней в личный кабинет, и проводила большую часть свободного времени именно там. Кабинет был очень удачно расположен и сквозь его стеклянные двери отлично просматривался холл, часть гостиной и лестница, так что она могла держать под контролем все передвижения мужа и прислуги, не отрываясь от своих занятий. А со временем кабинет стал ее любимой комнатой. Книжные шкафы, постепенно заполняемые  профессиональной литературой, словарями и справочниками, удобный массивный стол с глубокими, запирающимися на ключ ящиками, ноутбук и разного рода офисные приспособления доставляли ей особенное наслаждение, давали ощущение надежности, предсказуемости, уверенности в себе и в своем будущем.
Бехлюль побродил по гостиной в мрачных раздумьях. Потом налил себе в стакан немного виски, которое так и не выпил, бездумно постоял у окна с видом на Босфор, сел в кресло, включил и тут же выключил телевизор. Было скучно, тягостно, угнетало ощущение чего-то недоделанного - то ли невыполненного обещания, то ли недоведенного до конца разговора. Запретив себе вспоминать о том, что случилось сегодня, Бехлюль все никак не мог сосредоточиться и начать уже думать или делать то, что ему и в самом деле было нужно - для жизни, для работы, для семьи. В какой-то момент он вообще перестал соображать что-либо и просто замер в кресле, уставившись в никуда больными, потерянными глазами, уже отчетливо понимая, что встреча с прошлым все-таки выбила его из равновесия. И с этим нужно что-то делать...
Неприятно громкий телефонный звонок заставил его вздрогнуть и отвлечься от своего странного состояния. Звонил Алекс.
- Ну как? Вы собираетесь? - голос из трубки звучал весело и беззаботно и Бехлюля опять укололо неприятное чувство, которое он не смог опознать - ревность? зависть?
- Куда? - спросил он, изо всех сил стараясь скрыть невесть откуда взявшееся волнение и тщательно следя за тем, чтобы интонации оставались равнодушными и небрежными.
- Что значит, куда? Ну, ты даешь, дружище...Выставка вот-вот откроется! Нихаль дома? Дай ей трубку! - возбужденно потребовал Алекс.
- Нет...Нихаль вышла только что, - зачем-то соврал Бехлюль, - скажи мне и я передам ей...
- Ладно. Не тяните тогда. Все готово и ждем только сигнала от Бихтер. Давай, ждем вас... - и отключился.
На звуки разговора вышла из своего кабинета Нихаль, и было бы странно, если бы она не вышла, успел подумать Бехлюль, прежде чем она задала вполне ожидаемый вопрос:
- Кто звонил?
-Алекс..., - нехотя ответил Бехлюль, - я и забыл совсем...Он мне говорил о какой-то выставке фотографий,  что ли...я толком и не понял.
-Что за выставка? - нахмурилась Нихаль.
-Не знаю даже. Какая-то выставка. Нужно съездить, отметиться и с чистой совестью уехать...А можно и не ехать вообще. Правда, Алекс может обидеться. Я обещал его поддержать в этой нудятине. Почему-то ему непременно нужно быть там, а он растерялся...
- Алекс растерялся? - недоверчиво спросила Нихаль и рассмеялась, - Не смеши меня, этого не может быть. Это точно Алекс звонил?
Бехлюль молча протянул ей трубку, чтобы она убедилась, что звонил именно Алекс.
- Не надо, я верю тебе, - поспешно сказала Нихаль, но трубку все-таки просмотрела, быстро найдя привычными, отработанными до автоматизма движениями страницу с входящими звонками.
- И что ты решил? Идешь или нет?
- Как ты скажешь - так и будет ,- ответил ей Бехлюль, - Он ведь нас обоих пригласил.
- Я же сказала, что занята сегодня, ты уже забыл? - возмутилась Нихаль, - мог бы сразу отказаться!
- Он еще вчера просил. Я забыл тебе рассказать...А теперь вот напоминает! Даже не знаю, как теперь быть. Перед Алексом неудобно , - технично гнул свою линию Бехлюль, поражаясь самому себе и остро ощущая давно не испытываемый энтузиазм, хорошо знакомый холодок в груди и откуда-то взявшееся своеобразное предвкушение перед сегодняшним вечером - сродни охотничьему азарту. Его несло.
Нихаль даже расстроилась. Постояла, подумала и нашла именно тот выход из положения, которого и добивался своими недомолвками и намеками Бехлюль.
- Ну, что поделаешь... Придется тебе поехать одному. Извинись за меня...
- Ты останешься одна на весь вечер? Тебе будет скучно, родная, - с фальшивым сожалением проговорил Бехлюль и чуть не прикусил язык, испугавшись вдруг, что Нихаль передумает и отправится вместе с ним.
- Да ладно... не переживай, - смягчилась Нихаль, - все равно я буду заниматься допоздна. Поужинаю сама. Ты только не задерживайся и звони мне почаще, чтобы я не волновалась...
Бехлюль, с трудом удерживая недовольное выражение лица, обнял ее, поцеловал и пообещал придти вовремя и все ей красочно пересказать. Нихаль вернулась к прерванным занятиям, а он, переодевшись, спустился по лестнице, стараясь не бежать и не обнаружить тем самым свое нетерпение под внимательным взглядом жены, которая наблюдала за ним из кабинета.  
Выставка уже открылась, когда он приехал. Он успел к самому концу небольшой речи Бихтер, которая представляла экспозицию и рассказывала об авторе снимков - своем покойном муже.
- Мне хотелось, чтобы люди как можно больше узнали о необычайном таланте художника и мастера своего дела, Хасане Аль Османи, который прожил жизнь, наполненную приключениями и творчеством. На этой экспозиции представлена малая часть его работ - только снимки, сделанные в путешествиях. Огромное количество студийных работ высочайшего художественного уровня ждут своей очереди. Напоминаю, что наша экспозиция работает в режиме вернисажа. Вырученные за продажу фотографий деньги уйдут в фонд НИИ онкологиии, создателем и спонсором которого был мой покойный муж, и с его безвременной смертью  эта благородная традиция не остановилась. Дополнительные взносы только приветствуются. Прошу вас, господа, наслаждайтесь красотой и получите удовольствие от сегодняшнего вечера в полной мере...
Гости, столпившиеся вокруг эстрады и внимательно слушавшие взволнованную речь, захлопали, пошумели одобрительно и постепенно разбрелись по огромному залу экспозиции. Бехлюль осмотрелся вокруг и обратил внимание на журналистов, обступивших Бихтер для интервью. И вообще в зале было полно народу с фотоаппаратами. Он вдруг растерялся, осознав, что не может вот так запросто, как ни в чем ни бывало подойти к Бихтер. Прислушиваясь к странному волнению и к будоражащему холодку в груди, он стал размышлять о ситуации в целом. К примеру, как бы ему этого не хотелось, но придется все-таки Нихаль объяснять на какой именно выставке он был на самом деле. Пусть уж лучше от него узнает, чем из новостей, куда он обязательно попадет, журналисты непременно уцепятся за скандальный сюжет: племянник и зять бывшего мужа Бихтер Зиягиль присутствовал на выставке, организованной Бихтер Аль-Османи. Как ни странно, расчетливые мысли о насущном и привычном  успокоили Бехлюля. Он стал обдумывать слова, которыми сможет рассказать о неожиданной встрече с Бихтер жене, чтобы не растревожить ее...
- Привет! Молодец, что пришел! Ты один, без Нихаль?
Он услышал взбудораженный голос Алекса за спиной и, обернувшись, увидел его довольную физиономию.
-Не ожидал такого размаха. Телевидение, пресса...Не слишком ли раздуто? - спросил Бехлюль .
-Все правильно. Это же не просто выставка, а вернисаж. Чем больше народу узнает - тем больше будет взнос в фонд...
-Да-да...я слышал, - со смутным раздражением прервал его Бехлюль, разглядывая Алекса, который, как ему показалось, был неуместно весел и доволен, - А ты чему радуешься?
- Это так заметно? - рассмеялся Алекс, - Ну, как бы тебе сказать... Я  всех обставил! Купил все фотографии и панно, на которых есть Бихтер.
-А что? Есть спрос? - усмехнулся Бехлюль, - И большая очередь?
- Ну, есть очередь или нет - мне уже все равно. Все фотографии в моем альбоме. Обрати внимание, на всех ее фото приклеены ярлыки "Куплено"...Это я купил. Я молодец. Похвали меня!
-Ты молодец... - с кислой улыбкой похвалил предусмотрительного друга Бехлюль. Спохватившись, он поймал убегающего от него Алекса за рукав, - Подожди! Хочу тебя кое о чем попросить...
-Да? Слушаю тебя! Если ты хочешь пару фотографий, то имей в виду...
-Нет, оставь их себе, мне не нужно...Дело в Нихаль. Она не знает, что устроитель экспозиции Бихтер. Как бы тебе объяснить...У них не сложились отношения в свое время и я бы не стал даже просить тебя, но ...
-Да. Хорошо, конечно, - подмигнул ему Алекс с понимающей улыбкой, - Если бы не журналисты, можно было об этом промолчать, а теперь придется доложить ей в подробностях. Я правильно понял? Да ты мог бы и не приходить сюда, раз это может вызвать напряжение в семье. Мы с Бихтер это поняли бы без объяснений...
Бехлюля покоробило, с какой легкостью Алекс произнес это "мы с Бихтер", но он не показал виду.
- Я и не собирался приходить...Просто у меня в этом районе было одно дело и я решил заглянуть .., - он принялся поспешно оправдываться. Но Алекс засмеялся и   похлопал его по плечу, успокаивая:
- Не волнуйся...Я могила! Я ничего не знал, ты ничего не знал - мы ничего не знали оба. Не будем зря расстраивать нашу дорогую Нихаль, - и ушел быстрым деловым шагом .
Бехлюль нашел самое выигрышное для обзора место - возле дальней стены в полумраке, взял у проходящего мимо официанта бокал с белым вином, облокотился с удобством на высокий столик и, не упуская из виду Бихтер, принялся разглядывать  разношерстную публику, заполнившую галерею. В зале было полно селебритис, мелькали смутно знакомые по телевизионным репортажам и первым страницам газет лица  - актеры, журналисты, спортсмены, бизнесмены. Бихтер не оставалась в одиночестве ни на минутку и Бехлюль стал потихоньку заводиться. Хотелось всего лишь поговорить с ней без свидетелей, задать несколько вопросов, узнать о ее планах. В конце концов, он имеет на это право, распалялся Бехлюль. Наконец, окончательно разозлившись на себя и на весь мир, он решил пойти вслед за неуловимой хозяйкой вечера, которая с широкой улыбкой сказала что-то очередным страждущим ее внимания и, подхватив край длинного платья, энергично пошла куда-то в глубину галереи с озабоченным лицом. Бехлюль, не глядя, поставил бокал с нетронутым вином на столик, возле которого коротал вечер, и устремился за ней. По дороге она еще пару раз останавливалась и мило разговаривала с посетителями, но по-прежнему целеустремленно двигалась в выбранном  направлении - куда-то в боковой коридорчик с дверями в служебные помещения. Бехлюль сосредоточенно шел за ней и, держась в безопасном отдалении, не забывал контролировать ситуацию вокруг себя, периодически осматриваясь и убеждаясь, что его передвижения никому неинтересны и каждый занимается своим делом: кто-то внимательно разглядывает фотографии, кто-то весело общается, смеется и флиртует, пользуясь ситуацией, а кто-то просто смакует напитки с видом знатока. Он уже перестал фиксировать свои реакции, удивляться им и просто старался сохранять видимое спокойствие при том, что у него отчаянно колотилось сердце. Охота на ускользающую Бихтер полностью поглотила его мысли.
Бихтер быстрым шагом углубилась в коридор и Бехлюль, предварительно оглянувшись и убедившись еще раз, что никто не обращает  на него внимания, последовал за ней. Она уверенно подошла к какой-то двери, открыла ее и вошла внутрь. Бехлюль внимательно рассмотрел дверь  и, не обнаружив на ней никаких опознавательных надписей типа "Туалет" или "Дамская комната", успокоился: видимо это был служебный кабинет или просто подсобное помещение. Он прислушался к звукам из-за двери и ничего не услышал, кроме неторопливых шагов Бихтер. Постучал для порядка согнутым пальцем, вошел, не дожидаясь приглашения, и тут же прикрыл за собой дверь. Бихтер стояла спиной к нему и копошилась в сумочке, пытаясь что-то отыскать в ней. Услышав скрип двери, она резко обернулась и Бехлюль мог поклясться, что увидел, как в ее глазах и в уголках  рта на долю секунды промелькнуло насмешливое, несколько торжествующее  выражение, которое тут же сменилось удивлением и даже строгостью.
-О! А ты как здесь оказался? Мне, конечно, приятно, что ты пришел на выставку...Но здесь тебе делать нечего. Выйди, пожалуйста. Иди в зал...там есть на что посмотреть и чем заняться.
Он молчал, мягко улыбаясь, и просто внимательно рассматривал ее ласковыми глазами. Налюбовавшись, спросил:
-Это и в самом деле ты, Бихтер? Ты мне не снишься?
Бихтер вздохнула и терпеливо повторила:
-Выйди. Я позову охрану.
-Я уйду сейчас, не беспокойся. Я не хочу неприятностей. Просто дай мне насмотреться на тебя.
Бихтер слегка усмехнулась:
-Ты совсем не изменился! Один, наверное, пришел...без Нихаль. То-то смелый такой...
Бехлюль будто и не услышал язвительных ноток в ее словах, продолжая внимательно смотреть ей в глаза.
-И ты не изменилась ничуточки. Разве что красивее стала...Скажи, как ты смогла вот так уехать, скрыться от всех?  Какие только слухи до нас не доходили! Я чуть с ума не сошел! Поверь, хотелось все бросить и кинуться на твои поиски!
Бихтер кивнула головой,соглашаясь, и насмешливо ответила:
-Верю. А почему бы и не поверить? Конечно, с ума сходил и собирался меня искать. Не сомневаюсь, что все так и было... И даже знаю, почему ты этого не сделал. Так что можешь не продолжать...Все. Давай закроем пресс-конференцию. У меня дела, а у тебя репутация на кону, не забывай ...
-Подожди, не торопись! - взмолился Бехлюль. - Ну когда у нас еще будет возможность поговорить без свидетелей! Что случилось после того, как ты уехала? Расскажи мне...Я знаю только про Тибет, видел фильм о вашей группе. Расскажи мне, прошу тебя...Как ты решилась на такие перемены? Как ты осмелилась так перевернуть свою жизнь... , - он буквально засыпал ее вопросами, не отрывая от нее жадных глаз и с трудом удерживаясь от желания обнять ее, прижать к себе и прекратить уже пустые разговоры. И будь, что будет...
-Ничего особенного со мной не произошло,- сухо и без выражения ответила Бихтер, - путешествовала по Европе, потом вот на Тибете оказалась...
-Замуж вышла..., - ревниво продолжил Бехлюль.
-Да...Замуж вышла, - эхом прозвучал ответ. Они помолчали и Бихтер, смягчившись немного, стала спрашивать сама:
-А ты как? Я так поняла, у тебя все хорошо и в жизни, и на работе..., - помолчала и с легкой, почти неуловимой  грустью спросила, - Ребенка еще нет? Или решили не торопиться?
Чувствуя, что вопрос был задан не из праздного любопытства, так искренне он прозвучал, Бехлюль растерялся, и, не отдавая себе отчета, вдруг так же искренне поделился проблемой, рассказав вкратце об итогах обследования. Бихтер внимательно его выслушала, потом приподняла брови, будто раздумывая над ситуацией, помолчала немного и рассудительно ответила:
- Ну, что я могу сказать...По-человечески мне вас жалко, конечно. Но ведь это справедливо...Ты не находишь?
Бехлюль оторопел, услышав ее спокойные негромкие слова. Она так же рассудительно объяснила:
- В свое время ты заставил меня убить нашего ребенка. Помнишь? А теперь у тебя не будет детей от Нихаль. По-моему, все справедливо...
Бехлюль застыл, не зная что и сказать. Она продолжила, будто разговаривая сама с собой, размышляя вслух:
- Как интересно жизнь поворачивается... И знаешь что? Судя по тому, как ловко ты меня выследил и стоишь тут, забыв о приличиях и о репутации, не так уж ты и счастлив с Нихаль, как пытался рассказать сегодня днем...
Бехлюль вскинулся было сказать что-нибудь такое в ответ, что могло бы заставить ее замолчать, но не нашел слов, растерявшись.
- Что-то мне даже жалко стало вас обоих, - удивилась своим умозаключениям Бихтер, - Вы теперь скованы одной цепью еще похлеще, чем если бы у вас был ребенок! И ведь не сбежишь. Заключенный не сможет убежать из тюрьмы, которую выстроил сам и сам стережет...
Он прищурился надменно, откинул голову и уже собрался сказать какую-нибудь резкость, лишь бы прекратить это холодное и отстраненное препарирование его жизни, как из коридора донесся звук тяжелых мужских шагов и они услышали голос Алекса:
- Бихтер? Ты где?
Бехлюль, оцепенев буквально на мгновение, тут же начал действовать: выключил свет в кабинете и увлек за собой Бихтер, прижав к стене и прикрыв ее своим телом так, чтобы оказаться за дверью, если Алексу придет в голову открыть ее и заглянуть в кабинет. Они оказались в полной темноте и первое время Бехлюль даже не видел ее лица, просто чувствовал тепло, исходящее от нее, и слышал взволнованное дыхание. Он с острым наслаждением вдохнул знакомый запах ее волос и тела, тут же всколыхнувший запретные воспоминания, да так, что закружилась голова и сердце застучало гулко, убыстряясь с каждой секундой. В какой-то момент он настолько потерял чувство реальности, что прикоснулся невесомым поцелуем к ее волосам и поднял дрожащие руки, чтобы погладить ее лицо, но услышав, как поворачивается дверная ручка, тут же спохватился и стремительно обнял ее, крепко прижимая к себе, потому что Алекс и в самом деле слегка приоткрыл дверь, всмотрелся в темноту и, так ничего и не увидев, закрыл ее. Постоял немного и, судя по удаляющимся шагам, вернулся в галерею.
Бихтер завозилась под руками Бехлюля, пытаясь вырваться из невольного плена, но он не тронулся с места и еще плотнее прижал ее к себе.
- Отпусти меня... Не смей пользоваться ситуацией, - сквозь зубы пробормотала она, яростно выдираясь из его сильных рук. Бехлюль уже забыл о недавней так внезапно вспыхнувшей злости на нее и попросту наслаждался пикантными и довольно рискованными обстоятельствами, в которых они так удачно оказались.
- Вот только не ври, что тебе все равно... Я слышал, как стучало твое сердце! Ты ничего не забыла! И по-прежнему хочешь меня, - сказал он самодовольно, не сумев  сдержать уверенную, торжествующую улыбку, и прижал ее к себе еще крепче, дав волю рукам. Она перестала бороться с ним, резко выпрямилась, надменно задрала голову и холодно ответила:
- Я с некоторых пор не вру. Да. Скрывать не буду, да и зачем? Мне не все равно и я тебя не забыла. К моему большому сожалению. Но хочешь услышать правду до конца? Слушай внимательно и постарайся сделать правильные выводы из услышанного. Сейчас ты отпустишь меня и больше не подойдешь ко мне ни на шаг. Никогда.
Сильным, уверенным движением рук она освободилась из его объятий и отошла в сторонку. Он молчал.
- Дальше по коридору есть служебный выход. Вторая или третья дверь налево. Ты выйдешь отсюда и поедешь домой. Я выйду позже. Мне не нужны сплетни... Прощай.
Она открыла дверь, быстрым взглядом осмотрела коридор и жестом показала помрачневшему Бехлюлю направление. Он постоял еще немного, помолчал, потом резко вышел, даже не бросив взгляд на взбешенную, но сохранявшую невозмутимость Бихтер. Она убедилась, что он нашел выход правильно, дождалась, когда за ним захлопнется дверь и, усмехнувшись, пробормотала:
-Да, дорогой мой Конфуций... Ты был прав. Жизнь - это настоящий аттракцион и у каждого есть свобода выбора.
Поправила прическу и платье, сделала несколько глубоких вздохов, чтобы окончательно успокоиться, изобразила на лице сияющую улыбку и пошла к гостям...

Часть вторая.
Глава вторая.

...-Хочешь совет от опытного человека? Смотри на все проще! Жизнь - всего лишь аттракцион, - весело сказал ей Хасан. Бихтер бросила на него пустой, ничего не выражающий взгляд, и молча пожала плечами. Но он не потерял веселого расположения духа и продолжил:
- Вот ты была в луна-парке когда-нибудь? - спросил он и сам же ответил, - Ну, конечно, была, да и кто там не был! Так вот там полно разных веселых штуковин - карусели, американские горки, тир, комната смеха и комната страха. И посетители выбирают себе забаву по своим предпочтениям. Кто-то, например, садится на карусель и так и крутится на ней, пока его не вынесут на руках близкие и друзья. Он переходит от одной игрушечной лошадки к другой, а иногда даже - о, боги! - он меняет свою жизнь гораздо масштабнее! Он бросает вызов судьбе и пересаживается на зебру или в сани! И страшно гордится собой, считает себя хозяином своей жизни! Но ему невдомек, что он по-прежнему крутится все на той же карусели. А вот кто-то поумнее и порискованнее спрыгивает с этой чертовой занудной вертушки и начинает пробовать все подряд - смеяться в комнате смеха, бояться в зале с ужасами и с ума сходить от адреналина на американских горках...
- Ну, ты, понятное дело, считаешь себя именно тем, кто поумнее или посмелее... - не выдержала и съязвила Бихтер. Парень рассмеялся и  весело подтвердил ее предположение:
- Молодец, угадала... А что, не похож?
- Просто сравнение не корректное. Тебе в голову не приходило, что все посетители в любом случае ограничены в выборе, и внезапно может прийти электрик или даже хозяин всей этой канители и отключить все разом? Тоже мне умник...прямо настоящий Конфуций! Не меньше..., - ехидно усмехнулась она, прикрыла воспаленные от слез глаза, устало прислонилась спиной к мотоциклу, возле которого они сидели, и отвернулась, чувствуя, что на нее опять наваливается  тягучая тоска и нужно найти в себе силы пережить этот день, эту ночь,  постараться не сделать с собой что-нибудь и найти хоть какой-то смысл в дальнейшей жизни. Помимо всех остальных передряг,случившихся сегодня, будто этого всего ей не хватило для полноты ощущений, она получила документы от адвоката - свидетельство о разводе и разные бумаги, подтверждающие ее право на собственность - на квартиру в Стамбуле и какие-то акции. Все это радости не прибавило, а только дополнительно разбередило душу, напомнив то, что она так стремилась забыть. Парень внимательно посмотрел на нее, тяжело вздохнул, улыбнулся с легкой печалью, но продолжил тем же веселым голосом:
- Ну и заноза же ты... Хорошо, согласен, я умник и можешь даже называть меня  Конфуцием. Но давай не будем  углубляться в философские дебри, заноза! Давай договоримся, что мы не знаем своего конца, то есть момента, когда хозяин луна-парка придет и нажмет на кнопку. Притворимся, будто мы  хозяева своей судьбы и выберем себе подходящую забаву. Что бы ты предпочла? Рискнуть жизнью, прожить ее ярко, весело, меняя аттракционы, и насладиться  этим риском или же благонравно крутиться на карусели до полного отупения? Ты верно говоришь: кнопка одна для всех...Но лично мне  хочется повеселиться, пока никто на эту кнопку не нажал. Можно ведь, в конце концов,  сделать вид, что ты и есть владелец  всего этого долбаного луна-парка и все кнопки в нем принадлежат тебе! Пусть это выглядит иллюзией свободы и самостоятельность выбора кажется мнимой, но ведь это лучше, чем вообще никакого выбора! Тем более, что весь этот мир - одна сплошная иллюзия...А? Как тебе моя идея?
Бихтер тоскливо молчала. Ей ничего не хотелось. Не хотелось думать, делать какой-то выбор, принимать решение, а тем более не хотелось вспоминать и планировать. Ей было все равно...
-Я отлично тебя понимаю,- продолжил Хасан, но уже уже совсем другим тоном. Куда-то исчезли веселые интонации, погасли и стали серьезными  глаза, он начал говорить спокойно, сдержанно и даже немного грустно, будто рассуждая о ее проблемах, он говорил о себе, делился с ней своим горем - так искренне звучали его слова.
- Ты собрала последние силы и соскочила со своей бессмысленной карусели. Сейчас тебе плохо, тебе тошно, и может ты даже грустишь по нарядной разноцветной вертушке, на которой было очень весело и комфортно первое время, пока тебя не укачало и ты не сбежала. Но поверь мне, опытному беглецу от действительности...Все наладится! Ты привыкнешь стоять на крепкой земле и поймешь, что весь луна-парк перед тобой, как на ладони и у тебя только одна проблема - выбрать самый лучший аттракцион, насладиться им, как следует, и поменять его на другой, еще более классный, как можно быстрее. Пока не нажмут на кнопку...
Бихтер неторопливо подняла голову, посмотрела долгим внимательным взглядом в черные выразительные глаза Хасана и медленно спросила:
-Ты предлагаешь что-то конкретное, Конфуций? Что именно? Смех, страх или адреналин?
Хасан оживился и обрадованно ответил:
-Все! Все, что захочешь, Заноза... И по отдельности и вместе. Как ты захочешь - так и будет!



Бихтер встретила Хасана чуть больше месяца назад, когда она только что приехала в N. из Стамбула. После странного разговора с мужем и неожиданного для нее предложения о разводе, она поначалу растерялась, а потом ужасно обрадовалась так запросто, так обыденно дарованной свободе и в телефонном разговоре с Бехлюлем даже попыталась помечтать о совместном будущем, но ничего из ее отчаянных попыток не получилось: Бехлюль был неумолим и она напрасно выискивала в его словах скрытые смыслы, никакого совместного будущего он не видел и категорически отказывался ее слушать - он сделал для себя окончательный и непоколебимый выбор.
Она провела бессонную ночь, а рано утром, собрав какие-то вещи и документы, перебралась в гостиницу, оставив Аднану  короткую записку, в которой сообщила о своем видении развода. Нашла адвоката  из давних папиных знакомых, обговорила с ним все детали, мрачно обдумала все еще раз и  решила вообще уехать из страны - подальше от мест, раздражающих ее своим безразличным покоем и  от людей, которые разочаровали. Маршрут не выбирала. Просто купила билет на ближайший рейс  "Стамбул-Кудаугодно" и через пару часов была в Италии, в городе N., в гостинице на побережье - растерянная, оглушенная скоростью жизненных перемен и без каких-либо планов на будущее.
Первое время она не выходила из гостиничного номера, даже не пытаясь думать о чем-то и как-то планировать дальнейшую жизнь. Не могла уснуть, а еда была отвратительна, кусок застревал в горле в буквальном смысле слова. Пробовала плакать, но из этого ничего не выходило: слезы куда-то подевались, закончились, иссякли, наверное, оставив после себя пересохшую пустыню и черные угли. Лежала, не двигаясь, два дня подряд, чем страшно разозлила горничных, которые не могли прибраться в номере.
К вечеру второго дня вспомнила вдруг, что в гостиницах подобного класса в номерах бывают неплохие мини-бары. Собрала все бутылочки, аккуратно разложенные в холодильнике, и сосредоточенно выпила одну за другой, не разбирая ни вкуса, ни крепости напитка. Как ни странно, но выпитое помогло на какое-то время. Во всяком случае, у нее получилось крепко уснуть, когда она чуть ли не ползком добралась до кровати. После пробуждения к душевным мукам добавились и физические страдания. Невероятно болела голова, все тело ныло, а желудок скрутили голодные спазмы. И не удивительно, ведь она не ела уже третий день...
Кое-как привела себя в порядок, задвинула пустые бутылки под кровать и решила заказать  себе еду в номер. А когда набрала номер сервисной службы, то испугалась, потому что не могла выжать из пересохшего, сжатого в болезненной судороге горла ни звука и даже подумала на мгновение, что потеряла дар речи. Но потом смогла сконцентрироваться и с трудом вспомнила и прохрипела несколько слов, которых, впрочем, хватило для того, чтобы заказать пиццу и колу. С жадностью съела почти все, что принесли, и тут же  уснула среди крошек и остатков еды - не было сил даже снять с себя одежду.
Проснулась к вечеру и поняла, что если не выпьет еще, то что-нибудь сделает с собой просто для того, чтобы избавиться от воспоминаний, которые вдруг хлынули бурным потоком, перебивая друг друга - развод, отчаяние последних месяцев, ложные надежды и шальные планы. И вот итог всему безумию: она лежит и заживо умирает, а Бехлюль наслаждается медовым месяцем в объятиях молодой жены в круизе, который она подарила им собственными руками; Аднан, не в силах терпеть ее безумств, с легкость отказался от нее, как от ненужной вещи, выкинул ее из своей безупречной жизни, не поморщившись, и тоже торжествует; мама, выжавшая из ее нелепого брака все по максимуму, с блеском устраивает себе новую жизнь; сестра, ни разу не оглянувшись, уехала за своим счастьем и ей горя нет.
Думать об этом было невыносимо, искать виновных в своем крахе не было смысла, отчетливое понимание собственного безрассудства угнетало ее и хотелось лечь и в самом деле умереть, покончить уже наконец с адом, в который незаметно превратилась ее жизнь
Решила выйти из гостиницы,  купить чего-нибудь покрепче и напиться опять, чтобы заморозить душу, выключить проклятую память, которая никак не успокаивалась и изводила ее картинками из  прошлого. Вначале спустилась в бар, но там было слишком  шумно и весело - ей не понравилось. Она вышла в город и пошла вдоль ярко освещенной  улицы. Яркий свет вызвал приступ раздражения и она свернула в первый попавшийся темный переулок. Зашла в какой-то магазинчик, купила бутылку дорогущего виски и побрела куда-то, не разбирая дороги. В какой-то момент, услышав шум прибоя и ощутив запах моря, испугалась, что ей приснился перелет в Италию, а на самом деле она по-прежнему в Стамбуле и вот идет домой, где ее ждет очередная пытка - зрелище счастливых новобрачных, вернувшихся из свадебного путешествия. Все перепуталось в бедной голове. С облегчением разобравшись в полубредовых видениях, она обрадовалась, что у нее хватило ума уехать. Хотя бы от подробностей избавлена, раз уж не смогла ничего изменить. Глаза не видят - сердце не болит. Не болит...Постояла, подумала и решила выпить прямо тут, на берегу. Открыла бутылку и сделала пару обжигающих глотков из горлышка. Легче не стало.
Стремительно развернувшись, она решила вернуться в гостиницу, вышла к какой-то дороге, стала переходить ее, не обращая внимания на движение, и так и не поняла, что случилось, просто вдруг рядом с ней с оглушающим  визгом покрышек по асфальту резко, с сильным заносом и разворотом  остановился мотоцикл. Она инстинктивно шарахнулась в сторону, неловко подвернула ногу и упала, выронив бутылку, которая отлетела в сторону и разбилась об камень. Лихач, сумевший остановиться буквально в нескольких сантиметрах от нее, бросил байк и кинулся к сбитой, как ему сгоряча показалось, женщине, лежавшей рядом с лужей остро пахнущего виски. К его огромной радости женщина была жива и просто смотрела испуганными глазами на него.
- Синьора, с вами все в порядке? Я вызову скорую помощь! Не двигайтесь, ради Бога, вдруг вы что-нибудь повредили! Вы понимаете меня? - спросил он и, не услышав ответа, повторил то же самое на английском.
-Не надо скорую...со мной все в порядке, - хриплым голосом ответила ему перепуганная синьора и сделала попытку встать, но наткнулась рукой на бутылочное стекло, разозлилась и как следует выругалась на турецком, чем поразила и обрадовала байкера, который тут же перешел на турецкий язык
-Слушай, мне очень жаль, что так получилось, но я не виноват! Ты так внезапно появилась! Это чудо, что я тебя вообще заметил...Ты пьяная что ли? Такой запах сильный...
У Бихтер все-таки получилось встать на ноги и она со злостью принялась отряхивать грязь и снимать мелкие осколки от бутылки с джинсов.
-Давай помогу! - с энтузиазмом предложил благодетель, который никак не хотел понять, что Бихтер не до него сейчас.
-Слушай, придурок, ехал бы ты отсюда к чертовой матери, а...Сама справлюсь! - налетела на него с руганью Бихтер и вдруг поняла, что не помнит, где ее гостиница, - Хотя нет...подожди! Тут неподалеку отель, в котором я остановилась, а я что-то в темноте не пойму, куда идти ...
- Ого! Сильно ты меня приложила...Теперь я вижу, что с тобой точно все в порядке! - развеселился парень, - Только скажи, как он называется, и я тебя отвезу.
-Как называется? Не помню... забыла...А! Нет, погоди...Вот, возьми, - и она, порывшись в карманах, вытащила фирменную упаковку со спичками из бара с названием отеля, - не надо меня везти. Просто покажи направление и я сама дойду.
-Ни в коем случае...Я провожу, мало ли что. Если боишься на байке - пойдем пешком. Сейчас поставлю свою машинку поудобнее и  можно будет идти...
Бихтер безучастно пожала плечами, дождалась, пока он переставит свой огромный мотоцикл, или как он сказал - машинку, и они неторопливо пошли в сторону гостиницы, которая оказалась на удивление далеко. Видимо в поисках выпивки она шла, не задумываясь о дороге, вот и забрела в городские дебри. Спутник ей попался довольно молчаливый, чему она была рада, так как грубить не хотелось и ей было даже неловко за свой недавний срыв...
Он довел ее почти до самой гостиницы, остановился, повернулся к ней и внимательно посмотрел в глаза.
-Скажи, у тебя точно все в порядке? Мне показалось, что ты сознательно вышла на дорогу и я просто чудом тебя не убил...
Бихтер стояла молча, ее начало потряхивать и она  обхватила себя руками, будто хотела согреться, хотя вечер был довольно теплым, даже жарковатым. Молчание затянулось и парень уже собрался повторить вопрос, решив, что она не расслышала. Но Бихтер ответила безразлично, спокойным и отрешенным голосом:
-Нет. Тебе неправильно показалось. Но если бы вдруг и случилось то, о чем ты говоришь, то я была бы только рада. Спокойной ночи.
Развернулась и ушла. Парень постоял, подождал, пока она скроется за дверями отеля, который был слишком дорогим для простенькой одежды молодой женщины и ее странного вида: грязные джинсы, всклокоченные волосы, запавшие и покрасневшие то ли от бессонной ночи, то ли от неумеренного питья глаза с темными подглазьями и густой запах виски, которым она была буквально пропитана. Красивая ...Очень красивая и невероятно трогательная в своем горе. Страшно горе, раз ей хочется умереть. Он тяжело задумался...
Бихтер под недоумевающими взглядами  постояльцев гостиницы поднялась в свой номер и уже в лифте вдруг с удивлением поняла, что ей стало чуть-чуть легче. Испуг, пережитый ею только что, как-то отвлек от страданий другого плана и натолкнул на мысль о том, что она в любой момент сможет положить конец всему этому одним махом. То есть ужас от осознания, что ей ничего не осталось, кроме мучений и пустых сожалений, как-то сгладился,  перестал быть полным, всеобъемлющим. С горькой усмешкой она стала раздумывать о способах уйти из жизни как можно более безболезненно, перебирать их по степени надежности и доступности. И это отвлекло ее от проблем, как ни странно, и даже позабавило." С ума схожу," - с усмешкой подумала она, - " вот и выход...правильно говорят, что не бывает безвыходных ситуаций...". Походила по номеру, который в ее отсутствие вылизали до блеска, порылась в сумке и шкафах и обнаружила в баре новую коллекцию замечательных бутылочек. На этот раз решила совместить обильную выпивку с ужином из ресторана...
Так и покатились дни, наполненные пустотой и бессмыслицей. Она бродила по городу, выбирая самые глухие безлюдные места, стараясь не смотреть на проходящих мимо нее веселых, шумных и жизнерадостных людей, приехавших в популярный туристический город для отдыха. Иногда ее путь пересекала группа байкеров на огромных мотоциклах без глушителей, которые невероятно раздражали Бихтер своим шумом. Пару раз к ней подкатывал на своем  байке давешний знакомец и пытался как-то поговорить с ней, но Бихтер отворачивалась от него, всячески уклоняясь от  общения с нахальным весельчаком. Вечерами она выходила на набережную и долго сидела на скамейке, наблюдая за морскими закатами и прислушиваясь к прибою. Море успокаивало, освобождало голову от тяжких размышлений о жизни, и она  порой засиживалась до утра и только утренняя свежесть прогоняла ее обратно в отель, в мягкую постель. Постепенно острота переживаний сгладилась и она, сидя на скамейке у моря, стала приглядываться к окружающей жизни. Хотелось отвлечься от самой себя, забыть о себе хоть на минутку.
В один из таких печальных дней рядом с ней, вежливо попросив разрешение, присела молодая женщина в просторном одеянии то ли в стиле бохо, то ли какого-то народного костюма. На ветру развевался её свободный светлый балахон, а маленький звонкий колокольчик на бусах-четках в её руках тихонько мелодично позванивал.
Она выглядела странновато, но не только из-за одежды. Весь ее облик не соответствовал яркой, шумной, праздничной толпе и самому городскому пейзажу: очень короткие волосы, состриженные почти под корень, полное отсутствие косметики, а главное - мягкие, добрые глаза и какая-то задумчивость, углубленность в себя. Она сидела молча, перебирая красивые четки и ее колокольчик периодически издавал нежный, хрустальный звон. Бихтер слегка вздрогнула, когда еле слышный звук вдруг зазвучал резко и тревожно, а женщина ойкнула и смущенно извинилась перед ней:
- Ох, простите ради добра... Я не хотела вам мешать. Вы о чем-то так глубоко задумались, а я раззвонилась.
-Ничего страшного, вы мне не помешали, - равнодушно ответила Бихтер и прикрыла глаза.
- Извините, пожалуйста, еще раз, если я вам кажусь назойливой... Я вас часто вижу здесь в последнее время  и не скрою, подошла к вам специально. Мне кажется, вы переживаете сильное горе. Что-то случилось? У вас кто-то умер? Может быть я смогу вам чем-то помочь?
-Ничего не случилось..., - пробормотала Бихтер  и уже собралась было отшить навязчивую незнакомку, но вдруг встретилась с ней взглядом и, увидев самое настоящее, искреннее сострадание в ее глазах, вдруг призналась ей, удивляясь самой себе и своей необъяснимой откровенности перед чужим человеком:
-Ничего не случилось..., - тоскливо повторила она. - Никто не умер. Мне самой не хочется жить - вот и все. Вот такая со мной ерунда приключилась...
-Бедная девочка...,- прошептала женщина и глаза ее налились слезами. - Я смотрю на тебя, а вижу себя. Вот также и я несколько лет назад сидела на скамейке посреди ликующей толпы и мечтала о смерти... Я  несколько дней все ходила мимо тебя и не осмеливалась подойти. А сейчас рискнула и как же я была права...Ты - это я до встречи с Димитрионом. Где бы я сейчас была, если бы не он? Меня зовут Сида, что значит "мудрая". Так назвал меня Димитрион. Он мне польстил, конечно, но скрывать не буду, имя мне очень понравилось...
Женщина рассмеялась мягким, добрым смехом. Бихтер отстраненно молчала и было непонятно, слышит ли она вообще хоть что-нибудь. Женщина тоже примолкла и продолжила молча перебирать свои четки и что-то шептать себе под нос. Где-то через полчаса она встала и, ласково улыбнувшись, попрощалась с Бихтер, которая даже не шевельнулась и не посмотрела ей вслед.
А в последующие дни все повторилось: она подсаживалась к молча сидящей Бихтер, говорила несколько ласковых, простых и ни к чему не обязывающих фраз и уходила. На третий или четвертый день Бихтер, уже привыкшая к ее добродушному, незатейливому разговору, стала отвечать и даже разговаривать на нейтральные темы - о погоде, о море, о проходящей мимо них публике, о кино и музыке. Собеседница откликалась на любые темы и, как правило, мнение у нее было продуманным, обоснованным, с интересной и порой забавной точкой зрения. Очень привлекала ее добродушная манера высказываться и даже шутила она мягко и беззлобно.
Бихтер втянулась в эти короткие, ни к чему не обязывающие разговоры ни о чем, и когда однажды Сида не пришла, она даже расстроилась и весь вечер думала о ней, вспоминала ее шутки и рассказы об их дружбе с загадочным Димитрионом, о котором Сида говорила с восторгом и смешным благоговением. Якобы он объяснил ей и таким как она - потерявшим жизненный стержень - смысл жизни, исцелил страдающую душу и наполнил ее любовью к миру. Так-то было понятно, что Сида пересказывает обычные сектантские байки о душе, смысле жизни и божественном свете, который открывается приобщенным к истинному знанию, и так далее и тому подобное, но сама Сида, ее мягкая, неназойливая манера общения и добродушный юмор, успокаивали Бихтер, отвлекали от мрачных раздумий и воспоминаний. Кто его знает, может быть и стоит познакомиться поближе с этим Димитрионом, если он хотя бы вполовину так замечателен, как рассказывает о нем Сида, просто чтобы хоть как-то отвлечься от собственной никчемной жизни и попробовать ее качественно изменить. Умереть и не чувствовать ничего - вполне радикальное и надежное решение, но смерть после долгих размышлений стала казаться слишком необратимым поступком и как бы ни было тяжко, но  в глубине души еще тлела крохотная искорка надежды, удерживающая Бихтер от последнего шага...

Глава третья.

...Сида появилась на следующий день и, выслушав Бихтер, явно обрадовалась ее решению познакомиться с Димитрионом и с остальными членами их "большой и дружной семьи", как растроганно назвала она сообщество под покровительством обожаемого и почти святого патрона.
- Ах, какая жалость...Я не могу отвести тебя к нему прямо сейчас, - расстроилась чуть ли не до слез Сида, - Димитрион в отъезде! Заболела наша сестра, она при смерти, бедняжка, и он помогает ей достойно перенести все тяготы ухода в Вечный Свет ...Ничего! Ты не расстраивайся! Я познакомлю тебя с подругами и ты просто посмотришь, как мы живем, чем занимаемся, как поддерживаем друг друга в этом жестоком мире...
И Бихтер согласилась с ее планами безоговорочно. Впоследствии, вспоминая свою невероятную уступчивость, она поражалась самой себе, не переставая крутить головой и удивляться. Куда в тот момент делся ее знаменитый упрямый и несговорчивый характер? О чем она думала и на что надеялась?
Неизвестно, что было причиной ее небывалой податливости - то ли несокрушимое обаяние Сиды и несомненное владение ею суггестивными техниками, а это так и было, скорее всего, то ли полный упадок сил, эмоциональное выгорание Бихтер и усталость от жизни, но она не смогла противостоять напору Сиды и ее подруг и согласилась абсолютно со всеми их предложениями по изменению ее внешности.
Уже на следующий день она была обстрижена под машинку в какой-то странной забегаловке, в которой курились ароматические свечи и играла заунывная ритуальная музыка. На нее надели светлые развевающиеся балахоны шафранового оттенка, какие-то амулеты и привели в какое-то загадочное помещение, в котором царил полумрак. Обстановка была диковинной, если не сказать больше: стены, увешанные жуткими масками, пучками диких трав, надписями на загадочном языке. В специальных приспособлениях - треножниках, похожих на языческие жертвенники, - курились благовония, от которых начала кружиться голова, а сама Бихтер стала наполняться легким, светлым чувством отрешенности от житейских проблем. Куда-то испарились тяжелые мысли о прошлом, не стало вдруг тоски на сердце. На нее ласково смотрели сестры, одетые в такие же балахоны разных оттенков оранжевого - от желтого и светло-шафранового до густого, почти красного цвета.
После небольшой экскурсии по залу она стала участницей странного молитвенного ритуала, во время которого все сели в круг, посадив Бихтер в центр, и стали петь на непонятном языке мелодичные песни, а может это были мантры? Бихтер была, как во сне, и ничего не понимала, но ей понравилось такое внимание к себе. Она стала ощущать себя важной, нужной именно этим людям, которые так ласково, так по-доброму отнеслись к ней. Ей захотелось сделать для них что-нибудь такое же доброе, как-то возместить их радушие - так велико было чувство благодарности к ним.
После ритуала был совместный ужин и Бихтер ела, не разбирая, чем именно ее кормят, но еда была вкусной и понравилась ей, и она впервые поела с аппетитом, которого не испытывала уже очень давно. Потом Сида предложила ей остаться и переночевать в их убежище. Бихтер с радостью согласилась и ей показали белоснежную удобную кровать, и она тут же уснула, просто провалилась в глубокий сон без сновидений.
На следующий день моление в кругу повторилось и после такого же вкусного совместного завтрака и ряда непонятных процедур Сида с подругами, взяв с собой Бихтер, вышли в город. Чувство единения переполняло Бихтер, и она с непонятным для себя восторгом шла рядом с ними, пытаясь повторять за ними странные слова, которые они с упоением выпевали во весь голос. На них оборачивались, кто-то пристраивался к ним и шел рядом, кто-то фотографировал странную процессию, а были и такие, кто крестился и сплевывал через левое плечо. Все это невероятно смешило Бихтер и она звонко смеялась, перебивая смехом экстатический речитатив подруг. В какой-то момент у нее закружилась голова и она отстала от процессии, которая без задержки ушла вперед, не заметив потерю в своих рядах. Почувствовав на себе чей-то взгляд, она обернулась и увидела все того же лохматого парня, который чуть не задавил ее давным-давно когда-то, а может этого и не было никогда на самом деле и ей все приснилось? Он смотрел на Бихтер с нескрываемой насмешкой и поняв, что она тоже его увидела, пробрался к ней через толпу и громко крикнул ей прямо в ухо:
-Ты с ума сошла что ли? Я тебя с трудом узнал! Что с тобой сделали эти идиоты?! Чем они тебя опоили, что ты идешь и смеешься, как дурочка? А ну-ка давай руку и бежим отсюда!
Так же блаженно улыбаясь, Бихтер послушно подала ему руку и он потащил ее прочь, буквально продираясь через толпу зевак и прохожих. Он взял слишком быстрый темп и Бихтер не успевала за ним. В какой-то момент она в изнеможении повалилась на землю. Парень подхватил ее на руки и, подбадривая энергичными возгласами, потащил к стоящему на парковке мотоциклу. Усадив ее перед собой, он выжал сцепление и второпях завел байк чуть ли не с толкача, разгоняясь ногами по небольшому склону парковки. Мотор взревел и они умчались, оставив за собой клубы сизого дыма.
Бихтер мотало из стороны в сторону, и она с трудом удерживалась в неудобной позе, но бессмысленная улыбка не сходила с ее лица, и все эти невероятные кульбиты, которые выписывал байкер,чтобы удержать равновесие и не грохнуться вместе с пассажиркой в кювет, ее изрядно веселили. Они приехали куда-то на заброшенный пляж у рыбацкой пристани, и она, не удержавшись на ногах, свалилась прямо у мотоцикла, что ее развеселило еще больше. Парень сокрушенно посмотрел на нее и пробормотал себе под нос в полном обалдении:
-Ну, ничего себе...Да ты реально обдолбанная! Знать бы еще, чем эти твари тебя накачали!
Бихтер лежала на песке, раскинув руки, и восторженно любовалась прекрасным синим небом, белыми облаками, похожими на паруса, она летела вместе с ними там, в вышине и ей не было дела ни до чего. Парень присел рядом с ней и попытался расспросить ее, но успеха не добился. На все вопросы она отвечала счастливым смехом и передразнивала его, корча уморительные рожицы. Оставив попытки разговорить ее, он махнул на все рукой и просто присел рядышком. Вскоре эйфория Бихтер немножко притихла, она повозилась, устраиваясь поудобнее под боком у несчастного байкера и уснула крепким сном уставшего ребенка. Он соорудил что-то вроде навеса над ее головой: привязал к мотоциклу и к каким-то веткам кусок ткани, довольно бесцеремонно оторвав его от многослойного балахона безмятежно спящей Бихтер, и растянул его над ней, чтобы солнцем не напекло. Она мирно сопела носом, подложив под щеку сложенные руки, и со своей стриженой головой была похожа на хулиганистого мальчишку, который уснул чуть ли не на бегу, устав от своего хулиганства.
Парень терпеливо сидел возле нее, охраняя ее сон и отгоняя с ее лица назойливых мошек. Где-то через час она открыла глаза и удивленно спросила:
-Где я? Ты кто? А-а.... , - протянула, узнав. - Как я здесь оказалась? А где Сида и остальные?
-Ты действительно ничего не понимаешь или тебе просто так удобно и ты делаешь вид? - не выдержал парень.
-Я понимаю только то, что у меня страшно болит голова, я хочу в туалет и ты мне немедленно объяснишь, как я здесь оказалась, - разозлилась Бихтер.
-Ты лучше скажи, какой дурью тебя накачали, что ты вдруг с ума сошла? - усмехнулся парень.
- Не болтай чепухи, - поморщилась Бихтер, - какая еще дурь? Я познакомилась с чудесными людьми, а ты меня утащил от них и вот я валяюсь черт его знает где и ничего не понимаю! Кто тебе дал такое право?
-Идиотка! Скажи мне спасибо, что утащил! Жаль, не догадался снять тебя на телефон. Сейчас полюбовалась бы на себя и своих прекрасных подруг. Хотя вот они как раз-таки были очень даже нормальными и хорошо понимали, что делают, в отличие от тебя...
Они еще долго препирались друг с другом, но постепенно до Бихтер стал доходить ужас ее положения, хотя она никак не хотела верить тому, что ее пытались для чего-то использовать. Она замолчала, стараясь сосредоточиться и обдумать случившееся. Нет. Не может быть! Этому не хотелось верить, но похоже, что парень не врал и Бихтер на самом деле чуть не влипла в какую-то аферу.
-Отвези меня в отель, если тебе нетрудно, - попросила она охрипшим от жажды и споров голосом, - или нет..подожди...Где я могу привести себя в порядок? Пить хочется ужасно...и есть тоже...
- В таком виде тебя в отель не пустят, ты что...Тут неподалеку есть кафе. Там тебе будет и вода, и еда, и все остальное. А потом что-нибудь придумаем...
Так и сделали. Хозяин крошечного кафе если и обалдел при виде лысой оборванки в желтом балахоне, то вида не подал и с самым невозмутимым лицом выполнил заказ, и к моменту, когда освежившаяся Бихтер вернулась из туалета, стол был накрыт. Аппетит был сумасшедшим и больше всего хотелось сладкого. Бихтер даже стало стыдно за то, что на никак не могла остановиться и ела одну конфету за другой. Она виновато посмотрела на спасителя, а он ободряюще похлопал ее по руке.
-Не парься! Классический отходняк после дури - ешь, как сумоист, и сладкого хочется ужасно...
-Ты специалист, как я посмотрю..., - не смогла удержаться от ехидства Бихтер, - наверное, на своем опыте знаешь...
-Ну, как тебе сказать...- уклончиво ответил он, - скорее была возможность понаблюдать.
-Извини, - с неловкостью пробормотала она.
-Да, ничего...это все ерунда. Доедай и поедем оденем тебя во что-нибудь приличное, чтобы ты могла попасть к себе в номер. Там и отдохнешь по-человечески.
Бихтер молча кивнула головой, он расплатился и они вышли из кафе.
-Давай знакомиться что ли? Я к тебе, как к родной привык, а имени не знаю, - белозубо улыбнулся парень. - Я Хасан.
-Меня зовут Бихтер...
-Очень приятно, Бихтер. Вот, надень шлем, садись сзади и держись крепче, но постарайся не задушить меня...
В первом же магазине они купили для нее легкие джинсы, балетки, футболку и белую пляжную панаму с полями, которая надежно прикрыла новую экстравагантную стрижку Бихтер...
Пару дней Бихтер не выходила из номера - отмывалась, отсыпалась и отъедалась. А когда пришла в себя, все пережитое показалось ей одной огромной ошибкой. Нет, не может быть, чтобы такая добрая ласковая женщина с чудесной улыбкой и искренними глазами оказалась мошенницей. Хасан что-то перепутал! Привык иметь дело с разным сбродом, поэтому не может поверить, что есть на свете бескорыстные люди! Она от всей души хотела вновь оказаться в той странной комнате в окружении хороших добрых людей, которые смогут ей помочь, которые знают, как избавиться от страдания. Нет-нет...не может быть, чтобы ее накачали наркотиками так, что она даже не заметила этого! Просто она не привыкла к благовониям, вот голова и закружилась...
Бихтер очень хотела поверить в то, что ей повезло встретить в тяжелую минуту таких чудесных людей - и она поверила в это вновь. А теперь она даже не знает, как их найти, потому что не может вспомнить, где именно расположен их чудесный дом. Не хотелось думать, что ее лишили покоя и ласки, опять вернули в смрадное болото, которое ее засасывает и скоро засосет полностью ровно в ту минуту, когда желание умереть перекроет все остальные желания. В голове все перемешалось, но Бихтер точно знала, что не хочет возвращаться в свою жизнь, которая ничего кроме горя и тоски ей не принесла. А тут и портье принес ей пакет, полученный из Стамбула, в котором лежало новенькое свидетельство о разводе, и это ее подкосило дополнительно, хотя причин расстраиваться вроде бы не было.Просто усилилось ощущение собственной ненужности, и одиночество с такой силой навалилось на нее, что вечером она с трудом смогла выйти на прогулку, отчаянно надеясь, что ей опять повезет и она увидит Сиду там же, на той же скамейке. И ей повезло! Сида сидела, устремив отрешенный взгляд на море и перебирая свои четки.
-Добрый вечер, Сида! - неловко, виновато улыбаясь, поздоровалась Бихтер и сразу растерялась из-за странной реакции Сиды, которая вдруг подобралась всем телом и хищная радость промелькнула в ее глазах, один из которых был прищурен, как у снайпера. Это длилось какую-то долю секунды, и лицо Сиды тут же расцвело ее обычной добродушной улыбкой, но Бихтер уже стала сомневаться, вспомнив уверенный тон Хасана и свое непонятное состояние. Неужели все-таки это правда и Сида с подругами и их обожаемым Димитрионом - мошенники? А Сида ласково запела:
-Ах, дорогая ...Как ты нас напугала! Ты так внезапно пропала, я уже не знала, что и думать...какие только мысли в голову не пришли...Дай я тебя обниму!
И она встала со скамейки, шагнув в сторону Бихтер, которая, как заговоренная, подошла к ней, обняла, и опять в груди возникло чувство покоя, умиротворения. Они постояли, обнявшись какое-то время, потом сели рядышком, и Сида заговорила практически без остановки, не давая Бихтер вставить ни словечка.
-У нас такая радость! Сегодня приезжает наш Димитрион! Я рассказала ему о тебе и он хочет лично встретиться с тобой. Ты же не передумала?- настороженно спросила она у Бихтер. - Ну, нет ,конечно же ты не передумала! От такого разве можно отказаться? Может поедем сразу к нам и там подготовимся к встрече?
Остатками воли Бихтер смогла отказаться, хоть и не напрямую.
- Конечно, Сида...Я ужасно рада и очень хочу увидеть его! Но давай сделаем так... Я жду звонка от адвоката, и это очень важный звонок для меня, - соврала она, повинуясь подозрительности, от которой так и не смогла избавиться, - Он не знает номер моего сотового, я поменяла телефон, поэтому будет звонить в гостиницу. Ты напиши мне адрес, а то я забыла, где это, и я подъеду к назначенному времени! Там и познакомимся. Мне кажется никаких приготовлений не нужно. Я и так готова всем сердцем! - успокоила она напрягшуюся Сиду. Та внимательно всмотрелась в глаза Бихтер острым взглядом и что-то там такое увидела, потому что тут же успокоилась и согласилась с ее планом. Расстались очень довольные друг другом.
Бихтер торопливо вернулась в номер, уже не понимая толком, что ей делать, верить или не верить Сиде, которая очень странно себя вела. И опять желание вернуть то прекрасное чувство покоя накрыло ее. Да и поведение Сиды можно было объяснить вполне резонными причинами! Она просто переживала за Бихтер - вот и все. Отгоняя от себя неприятные мысли и предчувствия, Бихтер собралась и выехала на такси даже раньше, чем планировала, чтобы успокоиться и не думать о плохом. Добрались неожиданно быстро, дом, в котором располагалась резиденция Димитриона и его "семьи", был расположен не так уж и далеко, как казалось поначалу Бихтер. Она вошла внутрь через незапертые двери и, чувствуя себя несколько неловко, пошла вдоль длинного коридора, ориентируясь на чьи-то голоса. В коридоре пахло знакомыми благовониями и ее начало слегка подташнивать, но она сдержалась. Возле двери, из-за которой она услышала Сиду и еще кого-то с низким хрипловатым голосом, она приостановилась, чтобы перевести дух и собраться с мыслями, и вдруг услышала, что в разговоре упомянули ее имя. Она замерла и прислушалась. Обладатель низкого голоса спросил у Сиды:
-Ты не сомневаешься в достоверности сведений о мадам Зиягиль?
Сида засмеялась нагловатым смехом и уверенно ответила :
-Можешь быть спокойным, Димитрион. Я все проверила, все совпадает: она - жена миллионера и она на нашем крючке. Откуда вдруг такие сомнения?
- Ты не спугнула ее? Мне не нравится, что она убежала от вас ...
-Не спугнула, даже не думай! Она меня сама нашла. А что может быть надежнее, чем желание клиента самому быть съеденным ...
И опять засмеялась своим гнусным смехом. Бихтер попятилась от двери, распахнув испуганные глаза, быстро развернулась и побежала сломя голову из ужасного дома, пока ее не схватили и не накормили еще какой-нибудь дрянью. Вылетела из дома и тут же попала в чьи-то крепкие объятия. Она в ужасе закричала:
-Пустите меня! Я вызову полицию! Помогите!
И сразу обмякла, услышав знакомый насмешливый голос. Хасан...
-Тихо, не ори так громко! А то и впрямь полиция услышит...Не расслабляйся, мне не очень хочется опять таскать тебя на руках!
Он помог ей надеть шлем, быстро вскочил в седло, ничего не соображающая Бихтер взгромоздилась сзади, вцепилась мертвой хваткой в своего спасителя, мотор рявкнул так оглушительно, что с деревьев взлетели перепуганные вороны, и они умчались подальше от Сиды, Димитриона и всей этой мерзкой компании...
Приехали на тот же самый пустынный пляж, облюбованный хиппующими маргиналами, местными бомжами и всяким сбродом. Хасан припарковал свой байк у живописно обвалившейся изгороди, повесил на руль оба шлема, осмотрелся вокруг и, повернувшись к Бихтер, стал задумчиво разглядывать ее. Все это время они молчали.
Бихтер чувствовала себя очень странно, все произошедшее с ней только что казалось ей дурным сном, мучительным кошмаром. Мошенники, сектанты, наркотики...До сих пор о таком она могла только прочесть в книгах или увидеть в криминальной хронике, совершенно не отождествляя это с собой, это все было в другом мире,который совершенно не касался ее. И вот она оказалась в самом центре головокружительной детективной истории, стоит на каком-то диком пляжу рядом со странным байкером, который внезапно ворвался в ее жизнь и то и дело вытаскивает ее из непонятных историй, оказываясь всегда рядом в нужный момент. Подозрительно все это...
Она недоверчиво спросила у Хасана:
-Как ты оказался там да еще так вовремя? Откуда ты узнал, что я поеду туда?
-Правильно...молодец! Больше никому никогда не верь, не будь доверчивой овцой... - с удовольствием рассмеялся Хасан и вкратце рассказал вполне убедительную историю спасения Бихтер.
-Я уже понял, что ты человек непредсказуемый и от тебя можно ожидать всего, что угодно, вот и решил проследить немного за тобой. И оказался прав в своих предположениях. Когда я увидел тебя с той ласковой гиеной на набережной, все остальное было делом техники...
-Но почему ты так заинтересовался моей судьбой? - продолжала не верить ему Бихтер. - Кто ты такой? Ты не похож на турка, говоришь с акцентом.Кто тебя послал следить за мной?
Хасан вначале здорово растерялся и это было видно по нему. А потом вдруг развеселился и воскликнул с шутливым негодованием:
-Ну, ты даешь подруга...Я спас тебя три раза и вправе требовать награду, чтобы все было как полагается. Герой трижды спас принцессу, и она должна его хотя бы поцеловать в ответ!А ты мне тут устроила допрос...
-Перебьешься, - сухо оборвала его веселье Бихтер, - Ты так и не сказал мне, кто ты и откуда.
-Не будь параноиком, - сменил тон Хасан и продолжил говорить со сдержанной строгостью, - просто остановись в своих подозрениях и подумай своей лысой головой. Я не турок, тут ты права. Я родом из Саудовской Аравии, но у меня мама турчанка. Что еще? Никто меня не посылал. Я сам по себе, хожу там, где хочу и делаю то, что мне нравится. После того, как ты сама полезла под колеса моего байка, ты еще можешь в чем-то меня подозревать? По-моему это я должен задавать тебе вопросы!
Бихтер стало неловко.
-Ты прав, извини...Я немножко перегнула палку...
И они опять надолго замолчали. Было жарко, солнце светило с беспощадной яркостью, а Бихтер вдруг почувствовала себя такой ненужной в этом мире, который отторгал ее так неумолимо и безжалостно, что ее пробил озноб и она попыталась сдержать внутреннюю дрожь, обхватив себя руками, и столько отчаяния было в этом ее жесте, что Хасан не выдержал, приобнял ее за плечи одной рукой, а другой осторожно приподнял ее лицо, взявшись за подбородок, и спросил, требовательно глядя ей прямо в зрачки:
-Расскажи, что с тобой происходит...Я же вижу, ты сама не своя. Я после нашей первой встречи в тот вечер покоя себе не нахожу. Все думаю, почему тебе, такой молодой и красивой девушке, настолько опротивела жизнь, что ты готова расстаться с ней? Ты с такой легкостью доверилась мошенникам, этим то ли фанатикам,то ли сектантам.Ну, так-то понятно...Всевышний один для всех и только провайдеры разные.Ну, хотя бы выбрать кого-то поприличнее можно? Не с аферистами же связываться, раз уж тебе невмоготу отдаться религиозным фанатикам... Ты даже не задумалась об опасности. Кто ты? Почему ты такая? Что с тобой происходит? Доверься мне без боязни, Бихтер! Может быть я смогу тебе помочь. Хотя бы попытаюсь...
Что вдруг случилось с ней, Бихтер так и не поняла, но так мягок и убедителен был его голос, такими крепкими и надежными ей показались его руки, что напряжение, сковывавшее ее все последнее время, внезапно отпустило ее, и она впервые за долгое время отчаянно расплакалась, как не плакала даже в детстве. Слезы полились сплошным потоком, плач перешел в рыдания, от которых она захлебнулась почти буквально - стала задыхаться и безумно испугалась своего состояния. Хасан схватил ее за плечи и несколько раз сильно встряхнул. Получилось грубовато, но действенно : Бихтер, наконец, смогла сделать вдох, истерические рыдания затихли, и она стала просто плакать, вытирая мокрые щеки ладонями и даже не пытаясь остановить слезы , потому что это было не в ее силах. Как только слезы замедлялись, она делала попытку что-то объяснить Хасану, который крепко обнимал ее, но от сказанных слов становилось еще горше и поток слез усиливался, перебивая ее невнятную речь. Постепенно она стала успокаиваться и только прерывисто всхлипывала, судорожно вцепившись в Хасана, который весь промок от ее слез, да и от своих тоже. В какой-то момент он не выдержал напора отчаяния, исходившего от Бихтер и тоже заплакал, а может ее слезы всколыхнули в нем свои воспоминания и проблемы - кто знает... Так и сидели, плача и обнимаясь, на песке у мотоцикла в стороне от равнодушных обитателей пляжа, привыкших ко всему и не такое видевших в своей жизни.
Потихоньку как-то успокоились, притихли, вытерли слезы и сопли и немного разговорились. Хасан перестал ее расспрашивать, понимая, что любое неосторожное слово или вопрос может опять вызвать взрыв отчаяния, поэтому отвлекал ее рассказами о себе, о своей жизни и предпочтениях, то есть о любимом мотоцикле.
- Я всегда любил скорость, полет, движение. Сколько машин поменял - не счесть! И все не то, все чего-то не хватало. А потом пересел на байк и проникся...Разница между ездой на мотоцикле и на машине — это как гулять самому или смотреть по телевизору, как другие гуляют. Едешь на машине — то же самое, будто смотришь телевизор. А вот когда я езжу на мотоцикле по маленьким городкам в горах, я чувствую запахи цветов и хорошей еды, вкус ветра, вкус воздуха. Я ощущаю себя частью этого мира,а не его случайным и временным гостем. Это полный кайф!
Бихтер прислушивалась к нему со слабым интересом, чувствуя полное опустошение. Горело воспаленное лицо, глаза слипались от пролитых слез, но она смогла расслабиться и ни о чем не думать и просто слушала спокойный голос Хасана, который, наверное, и сам не понимал, как он помогал Бихтер своей незамысловатой болтовней. А он продолжал спокойно, будто с самим собой, рассуждать:
- Только свобода дает радость, и только в ней есть смысл. Все остальное - это цена свободы...
Бихтер повернула голову к нему и негромко произнесла:
- А я ничего не хочу...Нет, вру. Хочу уснуть и не просыпаться лет десять. А потом открыть глаза - о...как хорошо! Прекрасно даже...Все другое и я другая, и люди вокруг другие, и жизнь другая, а я ничего не помню из прошлой жизни.Вот абсолютно ничего! Будто и не было ее. И будет так хорошо, что и жить захочется заново...
И вот тут Хасан и объяснил ей свою любимую теорию о жизни, которая на самом деле иллюзорна и по сути - всего лишь аттракцион.

С этого дня началась дружба между Хасаном и Бихтер. Между Конфуцием, как насмешливо она его обозвала, и Занозой, по ласковому определению Хасана...

Глава четвертая.

...Бехлюль ушел, не только потому что не смог не повиноваться жесткому приказу Бихтер, он и сам внезапно отрезвел, пришел в себя от наваждения, в которое его привело прикосновение к ней. Больше всего поразило то, как стремительно, с какой готовностью откликнулось его тело на запах Бихтер, на ее тепло. Руки, обожженные ее раскаленной, как ему показалось, кожей, до сих пор горели, а сердце продолжало стучать от остроты ситуации, от пережитого волнения, как бы он ни старался разозлиться на свою слабость и на неожиданную надменность Бихтер.
Не нужно было идти на выставку, а тем более выслеживать Бихтер и оставаться с ней наедине. Ах, как хорошо он это понял сейчас, сидя в машине и обдумывая происшедшее с ним только что ... Конечно, это замечательно, что у нее все в порядке, он никогда не желал ей плохого, пытался успокоить себя взбудораженный парень. И дальше пусть будет все хорошо и даже отлично, но, пожалуйста, только подальше от него.
Вспоминать счастливые мгновения, оказывается, гораздо проще, чем их испытывать наяву. Огонь, сжигавший дотла в те тревожные времена, постепенно обернулся приятным, согревающим душу теплом, а фотографии на стене в комнате Бюлента - всего лишь повод для легкой грусти, для приятной и необременительной ностальгии. Это просто несбывшаяся мечта, о которой так славно вспоминать в печальные минуты, когда перебираешь фантастические, неосуществленные, но такие реальные, такие возможные при определенных обстоятельствах планы. Эти грезы никому не мешают и наоборот, даже помогают справляться с жизнью. Это своего рода терапия, аутотренинг.
И вдруг в эти легкие, полувоздушные мечты и фантазии вихрем врывается жизнь, наполненная страстью, страданием, жесткостью, насмешкой и правдой! Открытой правдой, без флера недомолвок, недосказанностей, без туманных намеков, предположений и подтекстов...
Это все из-за Алекса, постепенно пришел к выводу Бехлюль. Если бы он заранее рассказал, что за дама вскружила ему голову, Бехлюль смог бы обдумать свое поведение и не пойти на поводу у сумасшествия, которое вдруг им овладело после неожиданной встречи с той, от которой он сознательно отказался.

Он приехал домой как раз к ужину, и Нихаль очень обрадовалась этому. А услышав его рассказ о причинах раннего возвращения, с удовлетворением одобрила его быстрый уход.
- Правильно сделал, что ушел... Нам еще скандала не хватает, связанного с ее именем! - возмущенно поджала губы она.
- Ну, может я и попал к кому-нибудь в объектив. Хотя вряд ли... Я старался не светиться и быстро ушел. Завтра объясню Алексу, почему не остался. Думаю, он правильно поймет.
- Но какова Бихтер! За каких-то два года умудрилась и развестись, и замуж выйти, и вдовой остаться! Интересно, что она сейчас планирует, на кого когти точит...
- В самом деле интересно? - усмехнулся Бехлюль. - Не знаю о ее планах, но Алекс упорно подбивает к ней клинья. Я тебе рассказывал, что он влюблен?
- Нет, - глаза Нихаль загорелись любопытством, - Не может быть... Неужели?
- Вот именно..., - помрачнел Бехлюль и двинул подбородком в тяжелой презрительной ухмылке. - Вовсю ухаживает за мадам Аль-Османи, все уши мне прожужжал о ее необыкновенной красоте и уме, весь в любовном угаре... А оказывается, это наша Бихтер...
- Не говори "наша"! Не наша! Папа ее выгнал, пусть теперь делает, что хочет! - рассвирепела Нихаль. - И знаешь что? Нужно предупредить Алекса о том, что она из себя представляет! Чтобы не попал в ее лапы! - продолжала она кипятиться.
- Вот как? И что же она из себя представляет? - насмешливо протянул Бехлюль, сощурив глаза - Ну-ка, ну-ка... просвети меня, даже интересно стало! Ты хочешь сказать, что она охотница за богатыми мужчинами? Но твой папа вроде бы не пострадал от ее алчности и даже наоборот, она ушла от него налегке, оставила все драгоценности и отказалась от алиментов. И, насколько я знаю, она и к деньгам, полученным при разводе не притронулась. Или ты что-то другое имеешь в виду? Ты что-то знаешь наверняка?
Нихаль растерялась и пожала плечами.
- Она разбила папе сердце...
- Ну, кто и кому разбил сердце, мы не узнаем никогда. Если я правильно помню, они женились по обоюдной любви, - хмыкнул Бехлюль. - Никто их жениться не заставлял, и разошлись они добровольно и довольно цивилизованно. Так что оставь все эти разоблачения и не вздумай хоть что-то сказать Алексу. Просто сделай вид, что ты ничего не знаешь. Если он захочет - сам тебе расскажет. Не лезь не в свое дело.
Нихаль не стала спорить, хотя ее и зацепил жесткий тон, который позволил себе Бехлюль, говоря с ней о Бихтер. Подумать только, ее собственный муж защищает ее бывшую мачеху, да еще так горячо... Но, согласившись с тем, что формально он прав, она решила не портить так славно начавшийся вечер разговорами о женщине, которую она терпеть не могла и в те времена, а уж сейчас, когда та стала совершенно чужой, о ней и вовсе нет смысла вспоминать лишний раз.
Ужин получился скомканным, невеселым. Бехлюль в основном молчал, отделывался мычанием и односложными "да" и "нет". Нихаль тоже примолкла, расстроившись. После выпитого в гостиной кофе Бехлюль так же молча ушел к себе в кабинет, а Нихаль вернулась к своим занятиям.
В кабинете он с самым деловым видом открыл ноутбук и принялся изучать сводную таблицу данных, полученную из финансово-аналитического отдела. Долго притворяться перед самим собой большим и ответственным начальником не получилось, через некоторое время он поймал себя на том, что сидит, уставившись в монитор ничего не понимающими глазами, с глупой улыбкой, вспоминая Бихтер, чей образ стоял перед его глазами во всей красе.
Ах, как же эффектно она выглядела сегодня в галерее! Волосы, уложенные в высокую прическу, открывали полностью ее шею - длинную, тонкую, с легким волнующим изгибом, украшенную сверкающей золотой цепочкой, оттеняющей нежность кожи, с кулоном, который затерялся где-то в глубине декольте, вырезанного довольно откровенно. Длинное платье, сшитое из легкой светлой ткани приятного палевого, телесного цвета с золотистым переливом, облегало и подчеркивало ее изящную фигурку совершенно естественным образом, как вторая кожа практически. А ее улыбка? Легкая, слегка насмешливая, лукавая и такая личная, такая интимная... А глаза, с мягким одобрительным вниманием смотрящие на собеседника, как бы поощряя того на откровенность, на задушевный разговор? И Бехлюль с ревнивым удовольствием вспомнил, как становились в стойку мужчины, которым повезло с ней переброситься парой фраз, как расцветали улыбками женщины, которых коснулось мягкое внимание Бихтер, как возбужденно гомонили собравшиеся вокруг нее журналисты, и каждому она нашла, что сказать, как улыбнуться и пошутить. Бихтер всегда была уверенной в себе и умела подобрать нужные слова в общении с посторонними, но если раньше ее улыбка была просто красивой улыбкой - безадресной, порой дежурной, а реплики иногда предсказуемыми и несколько необдуманными, резковатыми, то теперь он увидел незнакомку, которую он понял и почувствовал всем сердцем, и которая оставила ему только вопросы, на которые страстно захотелось получить ответы или хотя бы попытаться их получить.
Время от времени Бехлюль спохватывался и энергично отгонял от себя тревожные видения и ненужные фантазии, но это не очень-то получалось. Короткая, яркая встреча с прошлым взорвала изнутри устоявшиеся привычки, наработки и размышления. Все вокруг - рутинное, знакомое, обыденное - вдруг поменяло ракурс и стало видеться совсем в другом, измененном свете, будто разом исказилось и потеряло свою ценность. Он тяжело вздыхал, мрачнел, старался взять себя в руки, но все его правильные мысли опять перебивались воспоминаниями о ней, и в какой-то момент он махнул рукой на все и отпустил себя, дал себе волю. Долго выдержать свое состояние он не смог. В один прекрасный момент ему захотелось все бросить и помчаться к ней, чтобы довести до конца разговор и расставить все отсутствующие детали загадочной мозаики - ее жизни - на места и уже прийти к какому-то решению. Пометавшись в отчаянии по кабинету, он собрал последние силы и в попытках вернуть себя в реальный мир перебрался в гостиную поближе к стойке с напитками. Выпив подряд несколько порций виски, он смог расслабиться и как-то успокоиться. Сел в кресло и застыл, не думая ни о чем. Так и просидел почти до утра, то проваливаясь в тревожную дрему, то взбадриваясь и опять подливая себе виски. Сил и желания встать, перебраться в спальню так и не появилось. Одно было ясно: жизнь его перевернулась, и как теперь выживать в новых реалиях, он не понимал и даже не пытался понять.
На рассвете вышел в сад, потом прошелся по набережной - бездумно, с поникшей пустой головой, механически отмечая детали: вот проехала машина, обдав его теплым вонючим отработанным газом, вот по проливу пропыхтел паром, где-то в ветвях деревьев, шумно каркая, начали выяснять отношения чем-то недовольные вороны - все шло мимо него, рядом с ним, никак его не задевая и не отвлекая от томительного, печального чувства жалости к себе, к своей судьбе.
За завтраком кое-как удержался, чтобы не нагрубить жене, которая предложила съездить к врачу, так встревожил ее его больной вид. Из последних сил собрался на работу. С тяжелым чувством переступил порог собственного кабинета. Впереди рабочий день, а это значит, что нужно будет встречаться с Алексом и никуда не деться от обсуждения вчерашнего вернисажа. Ни слышать его, ни видеть его самодовольную морду Бехлюль не мог. А ведь тот начнет обязательно пересказывать в подробностях, как все прошло и, самое главное, чем все завершилось. На какой фазе их отношения, Бехлюлю даже думать не хотелось, потому что фантазия разыгрывалась, в голове начинало шуметь и хотелось что-нибудь разбить или поломать - так напрягалось все тело и сжимались руки.
При виде входящего Бехлюля у любимой секретарши Нихаль Зейнеп-ханым взметнулись изумленно брови. Шеф выглядел так, что хотелось принести соболезнования его близким: бледное измученное лицо, красные больные глаза с отекшими подглазьями, мрачный взгляд. Она вскочила и бросилась к нему с расписанием дел на сегодня. Он отмахнулся досадливо:
- Позже, Зейнеп-ханым, позже... А сейчас кофе мне, пожалуйста... Большую чашку. Пусть никто меня не беспокоит.
- Хорошо, Бехлюль-бей... Да! Господин Свенсон просил, чтобы вы зашли к нему!
Бехлюль кивнул головой и разъяренно захлопнул за собой дверь, да с таким грохотом, что секретарша вздрогнула и испуганно заморгала. Да, Бехлюль-бей... вот так теперь будет... А как ты хотел? И ведь не денешься никуда! Господин Свенсон ждет с нетерпением разбитого наголову друга, чтобы в подробностях рассказать ему о своих победах на любовном фронте...
Бехлюль с раздражением позвонил секретарше:
- Ни с кем меня не соединяйте и кофе быстрее, если можно. Есть у вас что-нибудь от головной боли?
Вспышка гнева даже помогла ему прийти в себя. Выпил кофе без удовольствия, но после таблетки постепенно полегчало и мир перестал казаться таким уж отвратительным. Задрал ноги на стол, прикрыл глаза и отключился от реальности, погрузившись в дрему, из которой его вывел веселый голос Алекса... господина Свенсона...
- Спим на рабочем месте? А тем временем жизнь продолжается, работа кипит, наш проект подходит к завершению... Тебе это о чем-нибудь говорит?
Бехлюль растянул губы в искусственной улыбке, спустил ноги со стола и пробормотал сонным голосом:
- Это должно мне о чем-то говорить? Напомни, пожалуйста, о чем ты ...
- Ну, ты даешь... Ты уже забыл обо всех наших планах? Перебрал вчера что ли? Был повод?
- Ну, для того, чтобы выпить хороший виски повод не нужен... - попытался отшутиться Бехлюль. - Нет, я не пил. Просто бессонница накрыла, всю ночь не спал - думал о проекте, перебирал перспективы, изучал отчеты наших финансистов. Ну, ты понимаешь... О чем ты хотел поговорить?
- Даже не знаю... У тебя точно все в порядке? Как Нихаль? Ты ей все объяснил? Моих подтверждений не нужно? Ты так быстро вчера сбежал, я не успел оглянуться, а тебя уже нет.
- Все в порядке, не волнуйся. Давай лучше о делах...
Алекс внимательно посмотрел на него, кивнул головой, соглашаясь, и принялся в подробностях обсуждать проект. Бехлюль слушал и не слышал его. Он принялся сосредоточенно разглядывать энергично говорящего друга, испытывая при этом необъяснимое чувство раздражения, которое росло с каждой минутой, превращаясь в болезненный ком в груди, мешающий нормально дышать. "А ведь и в самом деле мы чем-то похожи. А уж в темноте-то...", - неприязненно подумал он, вспомнив, как неловко пошутила Нихаль при знакомстве и как развеселился при этом Алекс. Захотелось расспросить его подробнее о Бихтер. Например, о чем они разговаривают, когда остаются наедине. И остаются ли они наедине вообще, в принципе? Или до личных отношений дело пока не дошло и все пока в чисто дружеских рамках? Есть ли у них какие-то совместные планы на будущее, ну, хотя бы на сегодняшний вечер?
- Погоди, - возмутился Алекс, - Ты же меня совсем не слушаешь!
- Извини, что-то я не в форме сегодня, - спохватился Бехлюль, - Какие у тебя планы на сегодняшний вечер?
- Ты хочешь что-то предложить? - улыбнулся Алекс, - Нет, у нас с тобой ничего не получится, даже не планируй. Я сегодня занят... - он многозначительно приподнял брови, будто намекая на что-то очень личное, о котором вслух говорить не принято. Бехлюль прикрыл глаза, чтобы скрыть напряжение, охватившее его при этих словах, и спросил с деланным равнодушием:
- Чем занят, если не секрет?
- Не секрет, конечно... Мы с Бихтер должны обсудить смету, которую предложил архитектор. А! Я тебе не рассказывал? Бихтер занимается реконструкцией отцовского дома. Там какая-то история с домом была, его продали, она его выкупила у нового владельца... я подробностей не знаю... Мне показалось, что смета завышена, что-то они с расценками намудрили. Вот попробуем разобраться...
Бехлюль с хмурым вниманием выслушал Алекса, молча кивая головой, и опять в изнеможении прикрыл глаза. "История с домом... не знаю подробностей..." - мысленно передразнил он его, - "...еще бы! Что ты вообще знаешь, идиот? Что ты можешь знать о ней, чтобы считать себя таким незаменимым? Как тебе, самоуверенному придурку, растолковать, объяснить, что именно случилось с домом, почему его вдруг пришлось продать? Разве ты поймешь это? Разве твоя холодная северная душа поймет, что случилось с девочкой после того, как умер ее отец и дом был продан? Идиот... Мы с Бихтер... надо же, за сметой он проследит... нашелся, наконец, незаменимый человек, понимающий в сметах... " - накрыло его внезапно вспыхнувшее чувство то ли ненависти, то ли ревности к ничего не подозревающему Алексу. С трудом удержавшись от немотивированной грубости, он опять улыбнулся фальшивой улыбкой и со смехом попросил прощения:
- Что-то я никак в себя не приду... Ты уж прости меня, пожалуйста... Давай попозже обговорим все, что нужно. Время же терпит?
- Как хочешь... времени полно, успеем, - пожал плечами Алекс, недоумевая. Бехлюль выглядел странно и вел себя не очень понятно: отводил взгляд в сторону, пряча глаза, не слушал или делал вид, что не слушает. Чем-то озабочен и это явно не рабочие проблемы, дома, видимо, не все гладко, решил наблюдательный Алекс, уже многое понявший о неуравновешенном и ревнивом нраве очаровательной Нихаль.
Бехлюль с облегчением вздохнул после того, как за Алексом закрылась дверь. Походив бесцельно по кабинету, он постоял бездумно у окна, потом вдруг оживился, сел за стол, пододвинул к себе ноутбук и принялся искать в сети информацию о Хасане Аль-Османи, возбужденно перелистывая турецкие источники в поисках личных сведений о фотографе. На турецком языке фактов о покойном муже Бихтер было ничтожно мало, журналисты в основном делали упор на устроительнице выставки и ее красоте, а также припоминали давние подробности ее личной жизни, иллюстрируя все целой кучей хорошо известных Бехлюлю фотографий из ее такой насыщенной светской жизни. Арабский язык был ему недоступен и он поискал англоязычные газеты из Саудовской Аравии и вскоре его поиски увенчались успехом: он наткнулся на статью полугодовой давности, подробно описывающую историю его трагической гибели. Якобы он разбился в затяжном прыжке с самолета: у него не раскрылся парашют. Некоторые источники осторожно предполагали, что смерть не была случайной и, скорее всего, это было самоубийством. Во всяком случае, следствие, проведенное после трагедии, не нашло никаких неисправностей в парашютной системе. Высказывались различные версии, но ни одна из них не была подкреплена официальными данными, поэтому многочисленные эксперты пришли к выводу, что произошла трагическая случайность и что-то помешало Хасану Аль-Османи раскрыть парашют вовремя, не исключено, что он просто потерял сознание во время прыжка и не смог выполнить простую операцию - дернуть за кольцо. Вопрос о том, почему не сработал парашютный страхующий прибор, остался открытым, и проблема в целом повисла в воздухе, как нерешенная. Окончательно вынесенный вердикт - несчастный случай.
Бехлюль задумался... Значит, прошло уже полгода, как Бихтер овдовела, то есть, несчастный случай произошел почти сразу после Тибета. Странно все, непонятно. И спросить не у кого. Впрочем, зачем это ему?
День прошел под аккомпанемент мучительных размышлений о себе, о Бихтер и об Алексе. Почему-то о них думалось только в паре. Стоило только представить себе Бихтер, как тут же рядом с ней тут как тут оказывался незаменимый Алекс, мужественно бравший на себя неразрешимые проблемы, испытываемые беспомощной Бихтер. А мысли об Алексе прерывались лукавой улыбкой Бихтер, которая изо всех сил делала вид, что она тут просто так... мимо проходила.
Домой Бехлюль вернулся совершенно измученный полубредовыми видениями и мрачными размышлениями. Видимо, все-таки на нем сказалась бессонная ночь и тяжелое похмелье, залитое огромным количеством кофе и минеральной воды и отпустившее его только к вечеру, решил он по итогам дня. Было неловко перед Нихаль, которая не понимала, что с ним происходит и только моргала встревоженно глазами, раздражая его дополнительно, и он стыдился этого раздражения и ничего не мог с ним поделать. За ужином он смог взять себя в руки и был хоть и напряжен, но очень мил и любезен с женой, не спускавшей с него внимательного взгляда. Вкусный ужин смягчил его настроение и к моменту, когда они перебрались в гостиную, чтобы выпить там свой кофе, он же почти успокоился и начал раздумывать, то ли сразу отправиться спать, то ли все-таки пообщаться с Нихаль, чтобы успокоить ее и не провоцировать долгого разбирательства, которое она вполне могла устроить впоследствии, собрав в одну кучу все накопившиеся претензии.
Выдумывать тему для разговора не пришлось: Нихаль включила телевизор и сразу же попала на программу новостей за неделю, в которых с шумом и треском освещали открытие новой фотовыставки. Журналисты взахлеб рассказывали об устроительнице выставки - о бывшей жене известного бизнесмена и бла-бла-бла... показывали кадры хроники столетней давности с участием Аднана или Бихтер. Вскользь упомянули о покойном муже Бихтер, авторские фотографии которого, собственно говоря, и были причиной выставки. Словом, ничего нового Бехлюль не услышал. Нихаль же сидела молча, строго поджав губы и неестественно выпрямившись. Она внимательно вглядывалась в экран и встрепенулась, только увидев показанного сбоку и со спины Бехлюля среди других гостей. Повернулась оживленно к мужу, чтобы убедиться, увидел ли он себя, и поразилась его тяжелому, мрачному взгляду, устремленному, как ей показалось, сквозь телевизор, будто он смотрел на экран, но видел нечто совершенно другое. А в следующий момент Бехлюля показали крупным планом и диктор игриво произнес:
- На выставке присутствовал зять Аднана Зиягиля, небезызвестный светский лев и предприниматель Бехлюль Хазнедар. Нам интересно, куда он смотрит так увлеченно?
На экране появилось изображение Бехлюля в полный рост с фужером в руках. В глаза бросилось странное выражение его лица: он улыбался какой-то жалкой улыбкой и мечтательно смотрел куда-то вдаль, приподняв голову и совершенно не обращая внимания на оператора. Нихаль засмеялась.
- Куда ты смотришь ? Да еще с такой идиотской улыбкой...
Бехлюль растерялся, не сообразив сразу, что ответить. Ну, ясное дело, куда он смотрит, куда же еще ему смотреть? Но неужели он так по-дурацки расслабился и смог позволить себе вот так улыбаться?
- И не говори, дорогая... совершенно идиотская улыбка... Даже не знаю! Не помню ничего абсолютно. Может, в этот момент соображал, как бы мне смыться по-тихому?
- Хорошо, что ты не подошел к Бихтер и вообще не задержался там. Представляю, как бы это раздули журналисты! - подвела итоги Нихаль.
- Ты права, дорогая. Да и вообще, нужно забыть об этой выставке, мне кажется. Подумаешь, какое событие... Выставка века, ни много, ни мало...
И они мирно разошлись по кабинетам. Бехлюль отправился к себе для того, чтобы скоротать время до сна и наконец расслабиться без посторонних взглядов: он уже устал за весь день постоянно контролировать себя. Нихаль усиленно занималась, не сбавляя темпов. В общем, им было, чем заняться этим вечером...
Тема выставки и Бихтер всплыла снова во время традиционного воскресного обеда в старом особняке. Разумеется, ее поднял взбудораженный новостями Бюлент. Он еле дождался окончания обеда и сразу после кофе, глядя умоляющими глазами на родных, произнес с замиранием сердца:
- Почему мы все делаем вид, что ничего не произошло?
- А что произошло? - равнодушно спросила у брата Нихаль, в общем-то догадываясь, от чего именно он так взвинчен.
- Ну, как же? А выставка Аль-Османи? Неужели мы не сходим туда и я не увижу Бихтер? - он повернулся к Бехлюлю и запальчиво проговорил, - Как ты мог пойти туда без меня?
Бехлюль рассмеялся, обняв мальчика за голову и прижав его к себе.
- Да я и сам не знал, что это за выставка такая. Это Алекс меня туда затащил! Знал бы - ни за что не сунулся...
- Почему? Ну почему ? Что в этом плохого, объясните мне! - сдавленным от волнения голосом спросил у всех Бюлент.
Нихаль возмущенно всплеснула руками.
-Как ты не понимаешь? Да все вокруг только и делали бы, что склоняли наши имена, мы бы стали героями сплетен всего города! Не говоря уже о том, что лично я не горю желанием встречаться с Бихтер и мне неинтересна выставка фотографий ее мужа... И вообще, лучше прекрати задавать тупые вопросы. Не всем в этом доме приятна тема Бихтер, я по-моему уже не раз тебе об этом говорила!
Было смешно наблюдать, как Бюлент возмущался и пыхтел молча, видимо, пытаясь найти правильные слова, чтобы убедить родственников в их неправоте, но потом просто махнул на всех рукой, развернулся и выскочил из гостиной. Нихаль повернулась к отцу и Бехлюлю и воскликнула в сердцах:
- Меня одно не перестает поражать, папа! Бихтер здесь нет больше двух лет, но она по-прежнему является источником семейных ссор и постоянных скандалов! Почему ты не запретишь Бюленту вспоминать ее к месту и не к месту? Сколько можно, в конце концов? Бихтер, Бихтер, Бихтер... Нет ее здесь! И не будет, пусть уже запомнит это раз и навсегда!
- Успокойся, дочка... Зачем так нервничать? С чего ты вдруг решила, что Бихтер является источником ссор? Лично мне не мешает то, что Бюлент ее иногда вспоминает. По-моему, ты слишком болезненно воспринимаешь тему Бихтер... Это всего лишь факт нашей семейной хроники, и иногда мы о нем вспоминаем. Что в этом противоестественного? Неужели ты по-прежнему ревнуешь к ней? Раньше меня, а теперь, получается, Бюлента? Перестань... не раздувай на ровном месте то, чего не может быть, - ответил ей Аднан успокаивающим тоном.
Нихаль растерялась и в поисках поддержки повернулась к Бехлюлю, который равнодушно пожал плечами и поддержал дядю:
- Согласен. Ты порой склонна видеть проблему там, где ее нет...
- Хорошо. Раз так, я вообще буду молчать в таком случае. И если Бюлент выкинет какой-нибудь номер, то потом не говорите мне, что я была неправа!
Нихаль демонстративно отвернулась и обиженно замолчала. Аднан с мягкой укоризной посмотрел на нее и поспешил переменить тему беседы.
- Лучше послушайте, что я вам скажу... Бехлюль, это тебя касается в первую очередь!
- Да, дядя... слушаю тебя внимательно, - Бехлюль с интересом повернулся к Аднану. Нихаль тоже стала прислушиваться, забыв о своей вспышке, уж очень интригующим тоном начал говорить папа.
- Я посоветовался с тетей Арсен и она меня поддержала, - Аднан многозначительно откашлялся, помолчал немного и неторопливо продолжил тем же солидным, веским тоном, - Я решил частично отойти от дел. И устал... и возраст уже такой, что мне стали неинтересны соревнования в сфере бизнеса. Останавливаться нельзя, чтобы тебя не съели с костями конкуренты, но и современные темпы мне уже не по силам. Я оставлю за собой общее руководство и буду изредка посещать холдинг - приходить на итоговые совещания, например. Да и Арсен-султан не оставит фирму без контроля, но, в основном, мне кажется, что ты справишься с обязанностями президента. Мы с Арсен просмотрели графики и диаграммы роста доходов и рентабельности и пришли к выводу, что ты более, чем справляешься с делами. Уж не знаю, как ты этого смог добиться, каким волшебным словом ты пользуешься, но холдинг явно взлетел за эти два года и не в последнюю очередь благодаря современным подходам и личным связям, которые ты смог использовать в своей работе. Ну? Как ты относишься к такому решению?
Бехлюль ушам своим не поверил, так его потрясли слова дяди... Этого не может быть! Неужели такое вообще возможно? От волнения у него не было слов и он просто стоял, с молчаливым восторгом смотря то на обрадованную и гордую его неожиданным вознесением Нихаль, то на добродушно улыбающегося дядю...

Глава пятая.

...Когда еще три месяца назад Бихтер собиралась в Стамбул, то меньше всего в ее планы входила встреча с прошлым. И даже не важно, с кем именно из прошлой жизни она избегала встречи. Одно неизбежно тянуло за собой другое - по ассоциации, по воспоминаниям, по взаимозависимости между событиями и людьми, приведшими ее в свое время к жизненному краху. Все было переплетено и скреплено между собой вполне зримыми, нерасторжимыми и устойчивыми связями.
Именно по этой причине, собственно говоря, ее совсем не тянуло в Стамбул - в город своего грустного детства и тревожной, печальной юности. И если бы не случайно полученное известие о том, что отцовский дом собираются выставить на продажу, то тема Стамбула еще очень долго не возникла в ее планах.
Через подставных лиц, чтобы наверняка, она смогла выкупить особняк семьи Йореоглу у окончательно обанкротившегося Хильми Онала. Как бы она ни оттягивала этот день, но он наступил: она приехала в Стамбул и в ее жизни начался очередной малопредсказуемый этап. И хотя тайну из своего приезда она не делала, но и восстанавливать утраченные знакомства не собиралась, так же, как и задерживаться в городе дольше, чем требовалось.
До отъезда в Стамбул она приводила в порядок архивы, оставшиеся от незабвенного Конфуция - негативы, готовые фотографии, коллажи и тематические записки. Объем сделанных фоторепортажей был огромным. Не все фото были равноталантливы или оригинальны, но все они были отмечены личностью их автора и его своеобразной манерой находить ракурс и подавать тему. Часть снимков она отложила в особый конверт - для себя, для собственной памяти - такое нельзя было показывать широкой публике.
В какой-то момент ей пришла в голову отличная, как ей тогда показалось, идея - устроить в Стамбуле выставку работ Хасана. И не просто экспозицию для узкого круга ценителей художественной фотографии, а резонансную выставку - открытую, с привлечением телевидения, газет и рекламных агентств. Чем больше шума, казалось ей, тем больше внимания она сможет привлечь к детищу Хасана - Онкоцентру, созданному на его средства. Вернисаж был устроен не для того, чтобы собрать деньги на покрытие материальных потребностей центра. Финансовых проблем на самом деле не было. Научно-исследовательский институт и небольшой госпиталь при нем субсидировались более, чем щедро, из специального фонда имени Мерием Аль-Османи, матери Хасана. Фонд был создан любящим сыном во время тяжелой болезни матери, а после ее смерти за фондом были закреплены огромные средства, идущие на научные исследования и лечение онкологических больных. Целью Бихтер было создание общественного резонанса вокруг проблемы излечения рака в целом и деятельности фонда и онкоцентра в частности. Ей хотелось, чтобы имя Хасана помнили. И лучшего способа для возбуждения интереса к фонду и его создателю она придумать не смогла бы: фотографии и личность их создателя были по своему уникальны и стоили того, чтобы ими заинтересовались и восхитились.
К моменту открытия выставки Бихтер уже не способна была вообще думать о чем-то постороннем, настолько ее поглотили подготовительные работы. Если бы не бесценная помощь Алекса, который не отходил от нее с самого момента их случайного знакомства, то вряд ли она смогла бы справиться со всем объемом работ к сроку.
А ведь был еще и дом, который тоже требовал вдумчивого внимания и постоянного контроля. Первым делом после приезда в Стамбул Бихтер приехала в свой любимый старый дом, который все время после продажи стоял пустым, неухоженным и здорово обветшал. Она с грустью ходила по пустым огромным комнатам, пропитанным сыростью и запахами тлена и вспоминала о временах, когда он был наполнен кипящей жизнью. Мама не любила проводить вечера в одиночестве и если сама никуда не выезжала, то наполняла дом гостями, шумом, грохотом и весельем, в котором не было места двум маленьким дочкам, тихонечко сидящим у себя наверху. После банкротства и смерти отца дом затих, будто готовился к своей участи быть проданным, забытым и разрушенным.
Недолго думая, Бихтер решила кардинально реконструировать особняк, оставив в неизменном виде только папин кабинет в память о нем. Обо всех остальных потерях, связанных с домом и семьей, сожалеть не получалось...
Что-то из мебели должно было сохраниться на складе, куда свезли непроданные остатки, что-то она решила заказать у реставраторов и продавцов старинной мебели в Стамбуле. При наличии денег и желания можно было добиться почти идентичного сходства с первоначальным обликом кабинета. А весь остальной дом она решила переделать полностью. Нужно было заново оштукатурить стены и потолки, поменять лестницу на второй этаж, заменить паркет, переделать системы водоснабжения, канализации и отопления на современный лад. Кроме того, необходимо было восстановить запущенный и заросший сад с одичавшими без нужного ухода розами и потерявшими свою красоту клумбами.
Поиски дизайнера, толкового архитектора и энергичных подрядчиков, которые смогли бы воплотить замыслы Бихтер, и вся эта шумная, грязная работа по реконструкции занимала все ее свободное от устройства выставки время и ей было не до проблем, связанных с воспоминаниями, какими бы они ни были - мрачными и печальными или же яркими и бурными.
Задерживаться в Стамбуле Бихтер не планировала. Реставрационные работы в доме подходили к концу и через пару недель после закрытия выставки она собиралась уезжать. У нее были грандиозные планы на дальнейшую жизнь и их осуществление требовало внимательности, осмотрительности и в то же время умения рисковать. Всему этому она в избытке научилась от Хасана, так что в своей удаче она совершенно не сомневалась.
Все шло по графику - четко, ладно и продуманно. Но в день открытия выставки случилась неожиданная, ошеломившая ее встреча с Бехлюлем, которая чуть не сбила ее с ног - она не ожидала от себя такой реакции. Горькое чувство потери и боль от того, что он смог ней обойтись, как с ненужной, использованной вещью и перешагнуть через нее, устраивая свою жизнь, затупились, потеряли со временем свою остроту. Она смогла не без помощи Хасана приглушить силу переживаний, заполнить память новыми счастливыми историями, задвинув прежние страхи и обиды далеко и глубоко, не позволяя себе вспоминать и отравлять себя этими воспоминаниями. И вдруг эта встреча...
Повезло, что она его узнала практически сразу же, как только вошла в зал, еще со спины. Не глазами узнала, а всем своим существом. Она внимательно слушала Алекса, объяснявшего суть предложенных им креплений для стендов, и только многолетняя выдержка помогла ей справиться с шоком, который она испытала, увидев Бехлюля, внимательно разглядывающего фотографии. Его самоуверенную осанку, манеру стоять в нагловатой позе американского солдата с широко расставленными ногами, привычку складывать руки на груди и склонять голову набок не перепутаешь ни с кем. Хорошо, что Алекс увлекся объяснениями и не заметил, как изменилось лицо у Бихтер на мгновение и как она приостановилась, будто запнулась о невидимую преграду. Но все-таки она сумела взять себя в руки и к Бехлюлю подошла уже совсем другая Бихтер - Бихтер, закованная в непроницаемую броню насмешки и здравого смысла. Она, конечно же, заметила то, как оторопел от неожиданности Бехлюль, и смогла оценить всю степень его потрясения. Куда пропала вся его самоуверенность? Он то бледнел, то краснел, мялся, путался в словах, заикался, но тоже довольно быстро сумел взять себя в руки и продержаться те несколько минут, которые занял их разговор до прихода спасительницы - помощницы Бихтер по организационным вопросам.
Дела отвлекли ее, но она сделала выводы из случившегося, и они были однозначны: ничто никем не забыто, и события прошлого имеют власть как над ней, так и над Бехлюлем. Хотя в случае с Бехлюлем все неоднозначно. Зная все его слабости, она могла предполагать, что он просто растерялся и даже испугался неизвестности и возможных действий или неосторожных слов Бихтер. Судя по его рассказам, жизнь у него была вполне благополучной и может быть даже счастливой и ему было, что терять - почему бы и нет? То есть, испугался он внезапной и вполне реальной возможности проститься с устойчивостью и благополучием в одну секунду. Судя по его суетливому виду и потерянным глазам, он не предполагал, чем может закончится внезапная встреча, и Бихтер с удовольствием подлила керосинчику в разгорающуюся панику бывшего любовника своей репликой о бывшем племяннике, и последующим эффектом от нее она насладилась в полной мере...
До самого открытия выставки ее мысли то и дело возвращались к этой дурацкой, ненужной встрече. Ожили вдруг все обиды, страхи и сомнения. Вся созидательная радость от подотовки была отравлена острыми, вроде бы давними, забытыми но по ощущениям свежими, будто только что пережитыми воспоминаниями, которые вдруг полезли изо всех внутренних тайников, и не было сил загнать все это обратно.
В какой-то момент даже появилась трусливая мыслишка уехать из Стамбула сразу после завершения официальной части. Руководить переделкой и ремонтом особняка можно было и со стороны, оставив все дела на усмотрение компетентного архитектора, с которым был согласован каждый штрих, каждая деталь реконструкции. Но постепенно Бихтер смогла успокоиться и сосредоточиться над внешними проблемами, отложив тайные переживания на потом, в надежде разобраться в себе, не торопясь, успокоиться и продолжить жизнь дальше в заданном режиме, не покоряясь обстоятельствам. Для постороннего взгляда она оставалась такой же невозмутимой и деловитой Бихтер, которая знала, чего хочет и как этого добиться. Разве что Конфуций смог бы моментально понять, что с ней происходит на самом деле...
Вечером, во время официального открытия выставки она увидела Бехлюля сразу, как только он вошел в зал - один, без жены, напряженный, с сурово сжатыми губами и хмурыми глазами, будто недовольный своим решением и всем своим видом показывающий вынужденность своего прихода. "Для Алекса старается...", - мелькнула мысль у развеселившейся Бихтер, как ни в чем ни бывало продолжающей говорить вступительную речь. Она, конечно же, обратила внимание на все его маневры. Поиск удобного для обозрения места и нежелание встретиться со знакомыми или попасть под объективы журналистов подсказали ему выбор столика, идеального со всех точек зрения - в полумраке, на небольшом возвышении у самой стены. Краем глаза, не поворачивая головы, она следила за ним, отметив, что он не спускает с нее глаз, умудряясь отслеживать все ее передвижения по залу, и в какой-то момент ею завладела шальная мысль проверить свои сегодняшние догадки, выяснить для себя, что именно испытывает Бехлюль от их неожиданной встречи и для чего он явился сюда снова. То, что спокойным он остаться не смог, было понятно: не пришел бы он на выставку, если бы его не взбудоражила эта встреча. Но в каком именно направлении развивался ход его мыслей? Может быть, он просто пришел, чтобы убедиться: Бихтер не опасна и не собирается вредить его трепетному счастью ненужными откровениями и признаниями?
Все было предсказуемо: Бехлюль, как заговоренный, проследовал за ней именно туда, куда она запланировала его привести, и она с трудом сдержала язвительный смех, когда обернулась и увидела его дерзкую ухмылочку на лице и самодовольный взгляд охотника, загнавшего глупую дичь в ловушку.
А все, что произошло потом, доказало еще раз, что взаимное притяжение по-прежнему сильно и скрыть свою реакцию невозможно ни от себя, ни от Бехлюля, все понявшего и с удовольствием от двусмысленной ситуации, в которую они попали, попытавшегося распалить полноценный пожар из вспыхнувшей между ними искорки. Вот этого Бихтер не планировала и не ожидала никак. Испытанные яркие ощущения от случайных или намеренных прикосновений и объятий взволнованного тем же волнением Бехлюля, моментально вернули ее в те печальные времена, которые она боялась вспоминать и загнала память о них настолько глубоко, что уже почти поверила в то, что излечилась от своей одержимости, от психической болезни, которую люди называют любовью, и с которой она больше не желала сталкиваться никогда больше в своей жизни, настолько жестоко та прошлась по ней, перепахав, вывернув ее наизнанку, заставив ее желать смерти, как избавления от страданий.
Она нашла в себе силы удержаться и выгнать Бехлюля, предварительно вернув его, да и себя тоже, что там скрывать, на землю...
Выставка прошла более, чем успешно: многие фото были выкуплены, кроме этого ряд благотворителей перевели вполне приличные деньги на счета Центра. Можно было сказать совершенно точно, что резонанс был создан, и к наследию Хасана было привлечено должное внимание. Помимо специального выпуска в новостях культуры Бихтер заказала ряд статей в республиканских газетах и специализированных журналах, и после шумного успеха выставки они не должны были пройти незамеченными.
Вечер можно было бы считать удавшимся во всех смыслах, если бы не томительное чувство, которое охватило ее после разговора с Бехлюлем в темном кабинете, и которое она не могла определить одним словом. Это чувство сдавливало грудь, затрудняя дыхание, туманило голову, мешало сосредоточиться на текущих делах. Время от времени она глубоко вздыхала, стараясь подавить его и как-то прийти в себя, но это мало помогало. С большим трудом она вытерпела все протокольные мероприятия и закрытие вернисажа, а когда Алекс предложил ей свои услуги - с удовольствием согласилась ехать домой на его машине.
По дороге домой Алекс, помимо обычных разговоров, задал несколько вопросов, на которые ей пришлось ответить очень осторожно, чтобы не возбудить к себе подозрения.
- Я и не знал, что вы знакомы с Бехлюлем, - сказал он прежде всего, - Я прошу прощения, если эта встреча напомнила тебе неприятные эпизоды из твоей прошлой жизни. Весь день из головы не выходит эта мысль...
-Нет-нет...ничего страшного, не беспокойся! - стараясь не выбиться из усталого и равнодушного тона, ответила ему Бихтер. - Никаких неприятных воспоминаний Бехлюль у меня не вызвал. Я была женой его дальнего родственника, которого он называл дядей, - вот и все. А его жена - моя бывшая падчерица...Я уже и забыла все, так давно это было...
Алекс успокоился и весело воскликнул:
-Ну, вот и славно! А то я уже стал переживать. Нихаль и Бехлюль мои здешние друзья. Прекрасная пара! Так гармонично смотрятся... Я любуюсь их семейной жизнью, прямо скажу. Редкое взаимопонимание...
-Согласна с тобой, - широко улыбнулась Бихтер, - я рада за них. Тем более, что вся история их любви произошла на моих глазах...
-О! Наверное, это очень романтичная история!
- Очень! Они ведь чуть ли не с рождения знали друг друга и жили в одном доме, росли, как брат и сестра. И вдруг такая неожиданность! Любовь! Мы все ахнули...Никто не хотел верить, но, помнится, моя мама им очень помогла сблизиться, - с легкой улыбкой на лице вспоминала Бихтер те
невыносимые дни, которые рада была забыть, но вот пришлось вспомнить, - Всем пришлось смириться и вот вам пожалуйста - прекрасная семья! Ну, очень романтичная история, трогает просто до слез, если припомнить в подробностях...Можно кино снимать, готовый сценарий! Жаль, Нихаль не пришла на выставку. Нам есть, о чем поговорить, что рассказать друг другу..., - насмешливо кривя губы продолжала Бихтер врать на голубом глазу, но что-то такое в ее интонациях насторожило Алекса и он тут же перевел разговор на более нейтральные темы - на успех выставки, на строительные тонкости в процессе реконструкции, за что Бихтер была ему благодарна. Разговор о важных делах продолжился до самого отеля, в котором остановилась Бихтер, дожидаясь дня, когда можно будет въехать в отцовский дом на правах его хозяйки и единоличной владелицы.
Бихтер провела бессонную ночь, чего с ней не было уже очень давно. Это странное чувство, с которым она не могла справиться весь вечер, продолжало томить ее и в гостинице. Она налила себе бокал красного вина и стала бродить по огромному номеру, бессмысленно улыбаясь и напевая какую-то незатейливую мелодию, запавшую ей в память, потом вдруг увидела себя в зеркале, в котором отразилась женщина, которую она не узнала, чье странное выражение лица ее напугало: расширенные блестящие глаза, загадочная улыбка, трепещущие от томительного предвкушения ноздри, разрумянившиеся щеки - лицо женщины, которая готова к чуду, как маленькая наивная девчушка перед первым в ее жизни балом. Она нахмурилась, напряглась и резко отвернулась от зеркала. Постояла пару минут, тряхнула головой и стала приводить себя в порядок. Минут через двадцать, освежившись под прохладным душем, она переоделась в легкие льняные шорты и свободную футболку и засела за неотложную работу. С озабоченным видом перебрала документы, которые необходимо было срочно оформить, подписать и часть из них отослать в Фонд, а часть отложить на перепроверку с Алексом и архитектором на совместной встрече завтра вечером, как они договорились по дороге сюда. Деловито просмотрела почту в ноутбуке, ответила на пару писем и кучу поздравлений по поводу выставки. Затем посидела минут пять, постукивая пальцами по столу, резко встала с места, вытащила огромный чемодан из шкафа, отыскала в нем сделанный из плотной специальной бумаги большой пакет с фотографиями, которые оставила для себя и спрятала, не желая, чтобы их видели посторонние, и стала внимательно их разглядывать. Решила все вспомнить, как следует, напомнить себе в деталях кое-что из прошлой жизни, чтобы раз и навсегда стереть с лица глупую улыбку, справиться с томлением и вернуть голову на место.
В руки сразу же попалась фотография, которую Хасан сделал чуть ли не в первый день их совместного путешествия по Италии верхом на мотоциклах. Бихтер с легкой грустью рассматривала себя на черно-белом снимке, который был сделан беспощадно, без желания приукрасить действительность. Они тогда проехали почти полдня, останавливаясь только на заправках. Бихтер еще не привыкла к таким нагрузкам, поэтому смертельно устала и вымоталась настолько, что у нее не было сил даже умыться. Она обессиленно сидела прямо на земле, оперевшись спиной на какой-то валун, когда Хасан поймал ее в объектив. Худое несчастное лицо с запавшими щеками и резко обозначенными скулами смотрело в фокус фотоаппарата и возникало полное ощущение, что она смотрит прямо на зрителя блестящими глазами, кажущимися очень светлыми на фоне очень загорелого и запыленного, в потеках пота и грязи, лица. Причесываться и следить за волосами было не нужно, солдатская стрижка под машинку во многом упростила уход за собой и Бихтер не могла не оценить новое удобство в условиях безумного ралли. Яркое солнце светило почти в упор и Бихтер слегка прищурилась, не в силах выдержать его прямых лучей, из-за чего резко обозначились морщинки в уголках глаз. Грязные, затертые джинсы, грубые ботинки и пропыленная насквозь черная футболка завершали образ очень гармонично. Она была похожа на мальчишку-беспризорника или бродягу, живущего на подаяниях. Ничего в ее облике не напоминало прежнюю Бихтер, признанную всем Стамбулом светскую красавицу, и это ее нисколько не огорчало в те времена. И даже наоборот, она с каким-то злорадным удовольствием подчеркивала свою новую бесполость, с презрением отнесясь к привычному женскому желанию выглядеть красиво, как-то принарядиться или подкраситься. Джинсы, однотонные футболки, кроссовки или ботинки - это весь ее гардероб. А вместо привычного яркого макияжа - чисто умытое, да и то не всегда, а по обстоятельствам, лицо с проступившими на носу веснушками...
В тот знаменательный день, согласившись с Конфуцием, что жизнь - это иллюзия и нужно отнестись к ней соответственно, Бихтер никак не могла предположить, чем закончится эта авантюра. Хасан таинственно помалкивал и только успокаивающе похлопывал ее по спине, мол, не бойся...доверься мне ...Она и доверилась, терять-то уже было нечего! Они вернулись в гостиницу, Бихер рассчиталась за номер, забрала сумку с вещами и документами и они отправились закупать экипировку для длительной поездки, которую запланировал уверенный в себе и своих талантах Хасан. Финансовые вопросы он решил тут же, предложив Бихтер убрать подальше кредитную карту.
- О деньгах можешь вообще не париться, Заноза. У меня подписан договор с одним журналом в Дубае. Нужно периодически высылать фоторепортажи о тех странах, по которым я катаюсь на байке: виды, природа, жанровые сценки и так далее. Мне по договору был нужен ассистент. Так вот я тебя принял в штат, - он с удовольствием растянул губы в насмешливой улыбке, - будешь таскать мне тапочки в зубах и варить кофе...Шучу,шучу..., - тут же сменил он тон, заглянув в глаза Бихтер.- Насчет тапочек и кофе шучу, а ассистентом ты будешь точно. Чисто для статуса и зарплаты. По-моему, я неплохо придумал! У тебя есть права?
- Лишили. За аварию в пьяном виде. Еще не скоро смогу получить новые. Так что...
- Круто...Но ничего страшного! Есть вариант получить здесь. Я разузнаю. Хотя бы мотоциклетные ты получишь.
-Я не умею водить мотоцикл...
-Ерунда! Я научу...Было бы желание!
Они перебрались в какой-то кемпинг за городом и Хасан принялся учить ее вождению на байке. Принципы вождения были несложными и не составили для Бихтер никаких проблем. Наоборот даже, она быстро поняла всю прелесть езды верхом в соприкосновении с воздухом, ветром и ощутила все описанные Хасаном восторги на собственном опыте. Вскоре ему пришлось даже сдерживать ее порывы лихачить и закладывать сумасшедшие виражи на скорости:
-Не торопись, Заноза...На тот свет всегда успеешь! К Всевышнему еще никто не опаздывал, уж поверь мне. Так что лучше не торопиться...Мотоцикл не так прост, как кажется, и умеет здорово капризничать и показывать натуру, когда от него не ждешь никаких подлостей. Пока не разберешься с его характером, лучше езди поспокойнее, набирайся опыта...
Бихтер настолько уставала в процессе обучения, что у нее не хватало сил на еду и Хасану приходилось буквально заставлять ее есть, чтобы она совсем не обессилела. Зато наладился сон! Бихтер засыпала, как только голова соприкасалась с подушкой, глубоким, здоровым и очень крепким сном. Ей, наконец, перестали сниться кошмары, из-за которых сон до недавнего времени был дополнительной пыткой для нее.
Хасан вел бесконечные переговоры на гортанном арабском языке, не выпуская телефон из рук, и, видимо, именно в результате этих переговоров у Бихтер появились новенькие международные права, выписанные ей, как ни странно, в Дубае. Она удивилась, но Хасан небрежно отмахнулся от ее вопросов:
-Не парься, красотка, и даже не задумывайся об их происхождении. Они не поддельные, а самые что ни на есть настоящие, действительные - вот и все, что тебе нужно знать. Есть у меня кое-какие связи в этом мире...
Жили они скромно, не затратно, в загородном то ли мотеле, то ли кемпинге для моторизованных туристов, которые приезжали и уезжали, отдохнув и набравшись сил, особо не задерживаясь. Но фотоаппарат у Хасана был невероятно дорогим, с кучей приспособлений, все это лежало в стильном кофре и он очень дорожил им, как и мотоциклом - настоящим мощным харлеем. И на экипировку Бихтер он денег не пожалел. Бихтер как-то попыталась расспросить его об источниках доходов:
-Неужели работа фотокорреспондента настолько прибыльна, что ты не задумываясь тратишься на совершенно ненужные для тебя вещи?
-Ну, во-первых, это нужные вещи. Мне нужен живой и, по возможности, здоровый и веселый ассистент, - посмеивался Хасан. - А во-вторых, разве ты не знаешь, что Дубай - это город сумасшедших миллионеров, любящих сорить деньгами и не знающих им цену? Вот как раз одному такому очень богатому бездельнику вздумалось выпускать журнал о путешественниках и любителях экстремальных видов спорта. И вот он я - опа! Тут как тут нарисовался...Как раз такой, какой ему нужен: путешественник, экстремал, да еще и фотограф. Так что все довольны, как видишь...Говорю же тебе - не парься!
И Бихтер решила не париться. Две недели интенсивного обучения тонкостям езды на байке закончились тем, что Конфуций решил взять для Бихтер мотоцикл напрокат, чтобы путешествие в сторону Северной Италии было более комфортным даже с учетом малого опыта вождения Бихтер.
- Поначалу будет очень трудно, но ты ничего не бойся, - говорил он ей твердым, спокойным голосом, заставляющим верить его словам и она верила и ничего не боялась, и только кивала головой, соглашаясь. - Будем ехать не торопясь, с частыми остановками. Это цивилизованная страна, по дороге полно мотелей, кемпингов, где можно отдохнуть, отлежаться. Потом втянешься и перейдем на длинные расстояния. Вот тогда ты и поймешь весь кайф от езды на байке...
Так все и было. Бихтер невероятно уставала первое время, но потом втянулась и они могли совершать многодневные переезды, останавливаясь только на небольшие дневные привалы и ночевки в придорожных мотелях.
А фотографию эту Бихтер, разозлившись, потребовала уничтожить. Но Хасан не дал и просто перенес, спрятал в архив на старой флэшке, чтобы однажды достать и показать ей, как она изменилась. Да...она и в самом деле изменилась. Беспристрастный взгляд со стороны помог ей оценить все правильно и она с тех пор старалась держать себя в руках, не опускаться и сохранять более-менее нормальный вид. Не забывала умываться и принимать душ при первой же возможности, стала использовать смягчающие и солнцезащитные кремы и даже иногда подкрашиваться. Волосы постепенно отрастали. Вначале топорщились смешным густым ежиком, а потом появилась шевелюра, которая стала раздражать ее и она собралась было опять состричь все под корень, но Хасан уговорил не делать этого...
Окончательно она пришла в себя и выбросила из головы сомнения и разного рода глупости после одного страшного случая. Они пробирались в знаменитые Доломитовые Альпы - горы на севере Италии. Дорога была довольно трудной, все время вверх по извилистому серпантину. Они здорово устали, но, будто соревнуясь друг с другом в выносливости, упрямо отказывались от передышки, хотя это можно было сделать без проблем: вдоль всего пути были разбросаны очаровательные туристические шале и нужно было просто свернуть в сторону, признавшись в усталости. В горах темнеет быстро и они во что бы то ни стало решили засветло добраться до конечной точки дневного маршрута.
Что вдруг случилось с Хасаном они так и не поняли: он утверждал, что просто уснул за рулем, Бихтер же и вовсе терялась в догадках. Но на одном из крутых поворотов Хасан вдруг потерял управление и его байк занесло в сторону пологого вначале и довольно крутого метров через двадцать обрыва над бурной горной речушкой. Бихтер потом никак не могла вспомнить, каким образом она так стремительно сообразила сделать именно то, что было нужно и откуда у нее взялись силы для этого. Она резко затормозила, отведя свой байк на обочину и бросилась вниз, не разбирая дороги, за Хасаном, который кубарем летел прямо в сторону опасного обрыва над ревущей в камнях речкой. Повезло, что он сразу выпал из сиденья и его байк отлетел в сторону, зависнув на самом краю обрыва. Бихтер успела вовремя. Еще немного и Хасан отправился бы прямиком в реку, да еще и с огромной высоты. Она ухватила его за куртку и оттащила на безопасное расстояние. Хасан был без сознания, все его лицо было залито кровью, видимо, ударился о камень при падении. Бихтер, увидев кровь и торопливо отыскав ее источник, устроила его лежать удобнее, а сама ринулась по камням к его мотоциклу. Сорвала с него надежно прикрепленные рюкзак с аптечкой и бесценный кофр с фотоаппаратом и бегом вернулась к Хасану, который уже начал приходить в себя и даже пытался открыть глаза, один из которых был залит кровью, обильно текшей из ссадины над бровью. Так же энергично она обработала раны, изредка покрикивая на ойкающего Хасана. Затем расспросив его о том, где и что болит, она тщательно прощупала руки и ноги. К своему невероятному облегчению никаких видимых переломов и ушибов она не обнаружила, руки и ноги двигались нормально, голова тоже поворачивалась без проблем. Приказав ему лежать, она опять спустилась к обрыву, чтобы попробовать вытащить мотоцикл, который держался и не падал вниз только благодаря крупным камням, за которые он зацепился на излете в довольно удобном для нее положении - ей пришлось только слегка его приподнять и подтолкнуть в сторону.
Быстрый осмотр показал, что колеса вроде бы были целыми, руль не разбит. Вдребезги разлетелась панель управления и фары, но ключи зажигания не вылетели из гнезда и мотор заработал, как только она попыталась его завести...
Кое-как они выбрались на дорогу,поддерживая друг друга и толкая перед собой разбитый харлей, и только потом Бихтер вдруг почувствовала, что у нее нет никаких сил, ноги буквально подломились под ней и она села прямо на асфальт, уже ничего не соображая. Все это время Хасан молчал и только бросал на нее потрясенные взгляды. Он присел рядом с ней, крепко обнял ее, застонав от боли в ушибленном плече. Сколько они так сидели - неизвестно, но, наверное, не так уж долго, потому что солнце еще не перевалило за высокие горы на западе и было довольно тепло. К ним подбежали люди из проезжавшего мимо автомобиля и дело пошло веселей. Вызвали эвакуаторы, скорую помощь, в близлежащем городке их осмотрели врачи. Хасану наложили швы на рассеченную почти до кости бровь, обработали все царапины и ушибы. Бихтер была абсолютно цела, если не считать трясущиеся от перенапряжения руки и ноги и застывшие глаз, не выражавшие никаких эмоций. Только увидев перевязанного и обклеенного пластырями Хасана, она смогла расслабиться и тут же расплакалась навзрыд - напряжение, так прочно сковавшее ее и державшее в состоянии постоянной готовности бежать и немедленно что-то делать, отпустило и слезы потекли свободно, обильно...
Потом, уже на следующий день, когда они выспались в уютной гостинице и, слегка придя в себя от потрясений предыдущего дня, вспоминали вчерашнее приключение, Хасан, крепко ухватив ее за плечи двумя руками, сказал, пристально смотря ей прямо в зрачки серьезными глазами:
-Ты невероятный человек, Бихтер. С тобой можно куда угодно - на войну, в тыл врага, на Марс или в джунгли к людоедам. Не женщина, а боец и настоящий друг! Я жизнь за тебя отдам, имей в виду, друг. И это не пустые слова...
Бихтер улыбнулась слабой, еле заметной улыбкой и ответила ему негромко:
-Не преувеличивай, Конфуций. Я ничего особенного не сделала. И вот, посмотри! У меня до сих пор трясутся руки! Так что боец из меня никакой...
Хасан крепко обнял ее и повторил:
-Я за тебя жизнь отдам.

Бихтер встретила рассвет в слезах. Все вспомнилось настолько ярко, будто случилось только вчера. В каких только приключениях они не побывали с Хасаном после этого злосчастного падения с обрыва, но уверенность, что за спиной надежный друг, который всегда спасет тебя даже ценой собственной жизни, никогда не предаст и готов ради тебя на все, не оставляло ее до самой последней минуты, и даже воспоминания о нем придавали ей силу, укрепляли ее дух, внушали надежду на лучшее.
Она бережно сложила фотографии, за каждой из которых стояло какое-то событие, забавное или рискованное приключение, и все они были невероятно дороги для нее, убрала их на прежнее место и встретила начинающийся день во всеоружии. Никому не удастся заставить ее свернуть с избранного пути, ни одна химера из прошлого не смутит ее душу...

Глава шестая.


...Бехлюль молча смотрел на дядю и жену и хорошо  понимал, что от него ждут признательности, радости и даже восхищения, но мучительно искал и не мог найти хотя бы формальных слов благодарности, до того  растерялся от неожиданной новости. Затянувшееся молчание стало выглядеть совсем уже неприличным и Нихаль, не выдержав, воскликнула:
- Ну же, Бехлюль! Скажи что-нибудь!
Бехлюль откашлялся и выдавил:
-Это так внезапно...Даже не знаю, что и сказать...
Аднан рассмеялся довольным, благодушным смехом и покровительственно похлопал зятя по плечу.
-Ничего...это он просто смутился  от неожиданности. Или от счастья?
- От счастья, конечно, ну и от неожиданности тоже - справился с собой Бехлюль, наконец, - спасибо, дядюшка!
После объятий и всякого рода восклицаний и напутствий Аднан перешел к деловой части. Передачу должности он запланировал не раньше, чем завершится совместный проект со шведами, так успешно начатый  Бехлюлем, а затем на совете директоров он официально предложит кандидатуру Бехлюля на должность президента холдинга.
-Я уверен, что возражений не будет, - успокаивающе кивал головой Аднан. - Вдобавок контрольный пакет акций принадлежит нашей семье и наш голос будет решающим. Когда вы с Алексом будете готовы отчитаться перед правлением?
-Я думаю, через пару недель...или даже раньше. Мы как раз на днях обсуждали этот вопрос, - солидно ответил ему будущий президент, в голове которого вдруг взорвался шумом победный марш и загремели фанфары, но он изо всех сил сдерживался, стараясь не показать свое торжество.
Визит на этот раз затянулся дольше обычного. Аднан, вдохновленный своей щедростью и очевидной радостью детей, увлекся и, вспоминая историю создания холдинга, углубился в этих воспоминаниях на сто с лишним лет, начав неторопливый рассказ с прадеда, который удачно основал небольшую фирму. У разорившихся аристократов османских времен хватило сообразительности и предвидения дать сыну солидное образование в Сорбонне, и на оставшиеся после продажи фамильных ценностей деньги он открыл небольшую фирму - строительство, подряд, оптовая торговля, перевозки. На родовитого дворянина из семьи пашей, который занялся несвойственным для его сословия делом, посматривали косо, но злые языки быстро примолкли: прадед так толково повел дело, что очень быстро преуспел, разбогател и устроил жизнь на широкую ногу, укрепив свое положение выгодной женитьбой. У дедушки получилось еще больше расширить отцовскую фирму, и уже во времена реформ и строительства республики он смог подняться очень высоко, оказав услуги особого рода Кемалю Мустафе, будущему великому Ата-Тюрку, поддержав того и деньгами, и личным участием в революционной деятельности. Со времен основания и вплоть до сегодняшнего дня главным девизом холдинга была разумная осмотрительность, честность в ведении дел, поддержка основной правительственной линии и умеренный либерализм - так вкратце можно было охарактеризовать смысл пространственных речей  Аднана Зиягиля, нынешнего главы империи.
-Не переживай...Постепенно я объясню тебе все тонкости работы с правительственными чиновниками, с депутатами национального собрания. Ко всему есть свои  наработанные и проверенные временем подходы. Впрочем, ты и так уже во многом очень неплохо разбираешься ..., - с удовольствием заключил Аднан, одобрительно поглядывая на взволнованного зятя.
Приятную, хоть и несколько затянувшуюся, беседу прервал шумный приход Бюлента, который ввалился в гостиную с большим, тщательно упакованным плоским пакетом в руках. Бехлюль, что там скрывать, очень оживился, даже обрадовался, что можно, наконец, сменить тему разговора  и вернуться из высокой и заставляющей робеть истории величия семьи в простую и более понятную ему жизнь. Обменявшись веселыми приветствиями со всеми, Бюлент жизнерадостно спросил:
- Я что-то важное пропустил? У вас такие торжественные лица...
Нихаль с нескрываемой гордостью пересказала ему свежие новости. Реакция Бюлента всех развеселила. Он несколько раз подпрыгнул на месте с криками и воплями, отбросил в сторону  пакет и повис на шее Бехлюля
-Ура!!И еще три раза ура! Поздравляю всех с правильным решением! Бехлюль - лучший кандидат! Вот поверьте моему слову - вы еще ахнете, когда он выведет холдинг на мировой уровень...
-А почему сразу не на космический? - развеселилась Нихаль. - Ты сомневаешься в способностях моего любимого мужа? Что это ты принес?
С этими словами она подобрала отброшенный  пакет и попыталась вскрыть его, но ничего из этого не вышло, потому что Бюлент выхватил его у нее, задрал руки повыше и и  многозначительно повертел им над головой, будто желая подразнить любопытную сестру.
-Тебе не понравится, сестра, - с язвительной любезностью ответил он ей, - поэтому я лучше молча отнесу это наверх. А кому интересно - приходите и сами увидите. Только не говорите, что я не предупредил...
Раскланявшись шутовским поклоном со всеми, он развернулся на каблуках и убежал вприпрыжку к себе - только его и видели. Нихаль и Аднан переглянулись с веселым недоумением, а Бехлюль быстро встал и, рассмеявшись, оповестил жену и тестя:
- Схожу на разведку! А то лопну от любопытства...Что он еще надумал, интересно?
К его приходу пакет уже был распакован и Бюлент бегал по комнате, прикидывая, на какой из стен повесить довольно большую цветную фотографию, наклеенную на плотное картонное паспарту для устойчивости. На огромном фото с великолепной четкостью и с роскошными подробностями была запечатлена небольшая стайка речной форели, несущаяся против течения в прозрачной горной речке. Мастер выбрал изумительный ракурс, сняв все подробно и довольно замысловато: нижняя часть снимка показывала подводный мир, а на верхнюю половину попало все, что было над водой и камнями, о которые билась речка. В кадр попал и окружающий пейзаж - нарядно цветущие кусты, яркое синее небо,горные вершины вдали - и интересные подробности подводного мира. Напряженные, слегка вытянутые рыбки выглядели абсолютно живыми в кристально чистой воде. При взгляде на них возникало ощущение, что они вот-вот взмахнут хвостиками и исчезнут в глубине. Они казались нарядными, будто были созданы и с большим вкусом раскрашены талантливым художником - их темно-оливковые, радужно поблескивающие спинки мягко светлели, переходя к окрашенным нежно-розовым цветом брюшкам. Сами рыбки были усеяны светлыми, круглыми, как горошинки, пятнышками и выглядели празднично и очень эффектно на фоне всего этого великолепия.
-Ты только посмотри, какая красота!  -  ликовал Бюлент, показывая фото Бехлюлю, и тут же объяснил происхождение чудесной картины, - Это мне Бихтер подарила...
Бехлюль удивленно задрал брови.
-Бихтер?
- Да, а что тут такого удивительного..., - довольно улыбнулся Бюлент. - Я сразу понял, что не дождусь от вас приглашения на выставку. Так что сегодня мы с ребятами сами пошли туда после тренировки. И хорошо, что сходили! Она завтра уже закрывается. Так что я все успел: Бихтер увидеть, поболтать с ней от души, подарок получить и выставку рассмотреть. Обалдеть просто, Бехлюль...Я думал, у меня сердце выскочит или дыхание остановится от того, что я там увидел! До сих пор не могу поверить, что это Бихтер. Она крутая, как...Даже не знаю, как кто! Как агент 007 и даже круче!  
-Да уж, она крутая, это факт... - задумчиво согласился с ним  Бехлюль, внимательно рассматривавший фотографию, - Аль-Османи, говорят,  классный фотограф...
-Это не его работа. Это фото Бихтер, чтоб ты знал! Она сказала, что неудобно будет дарить фото ее покойного мужа и подарила мне свою работу. Вот, смотри...Ее подпись внизу! И дата! Ох, Бехлюль...Как смешно она рассказала, как она ракурс выбирала и упала в воду! И как ее вытаскивали! Хорошо, что фотик был специальный и она съемку не запорола... Так прикольно! Я чуть со смеху не умер!
Восторженный Бюлент сыпал подробностями встречи без остановки, а Бехлюль слушал его со смешанным чувством радости и зависти к его открытому, откровенному счастью, к тому, что мальчишка мог выразить все захлестнувшие его эмоции, не скрывая своего восхищения, и говорить обо всем искренне и с чистой душой. А в какой-то момент не удержался и спросил:
-Она тебе не сказала, что собирается делать дальше? В Стамбуле останется или уедет?
-Нет...не хочет оставаться, как я ни просил! Говорит,  дом свой закончит отделывать и уедет в Лос-Анджелес. Говорит, что хочет изучать там что-то...не понял я даже. То ли в Голливуд собралась и будет кинозвездой, то ли сама снимать хочет, то ли еще что-то в этом роде. А что? У нее получится! Я всегда считал, что она красивее Анджелины Джоли...Кстати, поздравляю тебя еще раз...Я ужасно рад, что папа решил тебя продвинуть в президенты, - посерьезнел вдруг Бюлент, меняя тему. - Сказать, почему?
-Ну, скажи, - механически согласился вдруг ужасно растерявшийся от услышанного Бехлюль.
-Теперь он от меня отвянет. Ты же знаешь, как он может надавить, если ему надо! Спокойно, неторопливо, без лишних слов, но если ты попался - все! Спасения нет! Сам не заметишь, как сделаешь все, что ему нужно и согласишься со всеми его доводами. И Нихаль такая же, только не такая продуманная и методы у нее другие...Да-да...я это точно знаю! Я их люблю очень, но иной раз хочется сбежать куда-нибудь подальше от обоих. Не хочу быть папиной надеждой и преемником в фирме. Мне вся эта возня неинтересна. А теперь ..Ого! Теперь я свободен! За твоей широкой спиной меня и видно не будет!
Бехлюль  молча смотрел на него, пытаясь осознать услышанное и еще больше теряясь от этого.
-Не смотри на меня так..., - с мрачной серьезностью продолжил Бюлент, став вдруг абсолютно непохожим на привычного задорного и не всегда сдержанного мальчишку, - Я закончу школу и уеду отсюда куда-нибудь подальше. Не хочу сразу поступать, потому что не знаю толком, кем хочу быть. Зато точно знаю, кем быть не хочу. И уж точно не хочу заниматься этой тухлятиной - работать на фирме под папиным покровительством. Я сначала обрадовался, когда зубрилка Нихаль поступила в универ, да еще и на такой факультет... Папина надежда! Уж она не подведет! Ей хоть сейчас можно фирму доверить - всех построит и изо всех душу вынет. Генеральша...Но я совсем забыл про тебя! Это такая удача, что папа вдруг так решил...Теперь у меня нет проблем, мне кажется...Только ты пока молчи! Ладно? - вдруг встревожился он, - Это еще не точно с моими планами, но я рад, что у меня хотя бы руки  теперь развязаны. Я сначала узнаю, что хочу сам, а уж потом пойму, стоит ли мне идти по проторенным дорожкам. Прямо от души отлегло... - с солидным взрослым вздохом завершил сумбурный монолог Бюлент, ошарашив Бехлюля своими внезапными откровениями.
И в очередной раз он сумел поразить Бехлюля. Знакомый до мельчайших подробностей, изученный вдоль и поперек  Бюлент поворачивался совершенно новыми гранями своей натуры. Откуда ни возьмись у парня появились личные планы и интересы, которые он абсолютно не связывал с семьей.
Бюлент вскоре отвлекся на разговоры о тренировке и несправедливости тренера,который слишком жестко выстроил тренировочный план, а Бехлюль задумался о себе, сравнивая себя  с названным братом.
Вот за собой он абсолютно не помнил таких мыслей в юности. Ну, так-то были попытки заявить о себе, когда он начал активно заниматься игрой на фортепиано и даже лелеять в глубине души робкие мечты о консерватории и исполнительской карьере. Мадемуазель неустанно восхищалась его техникой, своеобразным туше, чувственностью и мощью его игры, которая доставляла ему самому немыслимое наслаждение. Но все туманные надежды  были пресечены небрежной волей дяди, который однажды, серьезно глядя в глаза юного Бехлюля, посоветовал ему непременно идти в университет на экономический факультет, чтобы получить самую перспективную для работы в холдинге специальность - менеджмент, экономика и управление современным производством.
Правда, он тут же спохватился и стал ласково расспрашивать о планах у самого Бехлюля. Но тот быстро и правильно понял дядюшку и привычно  согласился с ним и его видением  своего  будущего без  сопротивления, за пять минут. А как иначе? Никак. Бюлент абсолютно правильно описал папину хватку, оценил Бехлюль наблюдательность мальчишки. Как-то так смог дядя и не надавить формально, и заставить сделать по-своему. И да, верно...У Нихаль порывы те же - заставить всех делать так, как ей нужно, но методы у нее слабоватые или пока неотработанные, она больше берет истерикой и пытается манипулировать чисто по-женски. Ну,ничего...она умная девочка и еще наберет обороты. А в твердости характера и настойчивости в достижении цели ей не откажешь, и тут Бюлент прав. Умный, наблюдательный мальчишка, с горечью в сердце отметил Бехлюль. Чувствуется в нем стержень... Или это врожденное ощущение личной свободы?
Поступил, помнится, он легко, сдав блестяще проходной экзамен, потому что и в школе у него не было проблем: закончил ее Бехлюль в первой десятке. А вот с учебой в универе дело не заладилось. Не то чтобы он был тупым и не мог усвоить  нудные лекции, но сам процесс усвоения вызывал тягучую скуку и в душе росло отвращение к учебе, которую он в итоге затянул и получение степени бакалавра вместо стандартных трех лет у него заняло почти в три раза больше времени.
В целом на судьбу жаловаться не приходилось и кто его знает, может быть, настояв в свое время на поступлении в консерваторию, Бехлюль оказался бы на задворках жизни, играя где-нибудь в провинции на захудалой сцене, а то и вовсе, как последний неудачник, преподавал в музыкальной школе класс игры на фортепиано для малолеток, ненавидящих инструмент лютой ненавистью и не смевших отлынивать от уроков под надзором пап и мам, лелеющих свои амбиции.  Никто не знает, как оно все повернулось бы. И уж вряд ли бы он смог достичь нынешнего успеха, занимаясь музыкой.  Так что в известном смысле он должен был благодарить дядюшку, подсказавшего ему правильный выбор в свое время. Но почему-то вдруг стало обидно за себя. Чувство зависимости от окружающих, заставляющее раз за разом подчиняться чужой воле и отказываться от собственных желаний, напомнило о себе ощутимой, довольно неприятно царапающей обидой.
А к роялю он с тех пор подходил очень редко, уступая или уговорам слушателей или повинуясь внезапному порыву, с которым было не совладать.  Иногда его гнало к инструменту острое желание прикоснуться к некогда любимым клавишам - нечто вроде тоски, своего рода ностальгии по утраченным мечтам. Что-то внутри сопротивлялось и удерживало его от регулярных занятий и углубленного интереса к игре на фортепиано. Может быть, он таким образом берег себя ? Не давал себе волю мечтать о другой судьбе и не забивал голову несбыточными надеждами.

По дороге домой Нихаль никак не могла остановиться, упрекая мужа в недостаточно бурно выраженной радости:
-Я не перестаю удивляться, Бехлюль! Папа так доверяет тебе, он предложил тебе такое невероятное повышение, которого ты бы еще долго не увидел при других обстоятельствах...А ты стоишь и  хлопаешь глазами, как дурак!
-При каких "других обстоятельствах", дорогая? - приподнял брови Бехлюль. - Может быть, ты выскажешься более конкретно?
-А куда еще конкретнее? Ну, просто представь, что ты...с дипломом бакалавра и без опыта работы ...вдруг устроился  в какую-нибудь фирму и за  два года сделал такую сногсшибательную карьеру! Представил? Нет? Вот и я тоже не смогла!
-То есть ты хочешь сказать, что должность досталась мне исключительно по протекции? Как зятю? И я ее на  самом деле не заслуживаю? - уточнил Бехлюль вежливо. На самом деле разговор не цеплял его, и разговаривать вообще не хотелось, он отвечал совершенно механически, думая о своем и все перебирая в голове вечерние откровения Бюлента, заставившие его вспомнить собственную молодость и посмотреть на многое совсем с другой стороны. Но молчать было неудобно и он поддерживал беседу, если можно было так назвать недовольные, мелочные придирки Нихаль ко всему на свете. К его неправильному поведению они подошли уже после серии ее раздраженных реплик о погоде, состоянии дорог, запахе бензина в машине и так далее в том же ключе. А теперь просто настала очередь любимого мужа отвечать по закону ее личного семейного кодекса.
- Ну, как сказать...Я не говорю, что ты не достоин этой должности! Иначе папа не стал бы тебя продвигать ни за что. Он ведь не враг самому себе, - засмеялась иронично Нихаль, - но ведь возможность проявить себя ты получил именно благодаря папе! Разве не так? Хотя бы за это можно было бы изобразить на лице благодарность?
-И что по-твоему я должен был сделать? Расплакаться...поцеловать ему руку...Что? - Нихаль смогла, наконец,  разозлить его и Бехлюль стал заводиться,  - по-моему дядя все прекрасно понял! А вот тебя я не понимаю абсолютно.  Что именно ты хочешь услышать от меня?
Он стукнул по рулю в раздражении. Нихаль замолчала, поджав в негодовании губы. Потом глубоко вздохнула, заметно успокоившись. Как обычно в подобных ситуациях, она быстро успокаивалась, стоило Бехлюлю потерять контроль над собой, будто именно это и было целью ее придирок - вывести мужа из себя. Помолчала немного и, чувствуя себя не до конца удовлетворенной, решила сменить тему разговора:
- Ну, ладно...не будем больше об этом...Просто я разозлилась на Бюлента. Как он изменился в последнее время! Я перестала его узнавать! Постоянно спорит, огрызается, все хочет делать по-своему, ни с кем не считается!
- А что в этом плохого, если парень хочет что-то сделать по-своему? Мужчина должен уметь такие вещи - настоять на своем, сделать по-своему ...Ну, и ответить потом за свой выбор. Иначе кто из него вырастет? Тряпка! Слабак!
- Не рановато ли он начал настаивать на своем? Вот что он сегодня принес, ты выяснил? Хотя можешь мне не говорить...я и так догадалась! Уверена, что он побывал на этой скандальной выставке и притащил какую-нибудь безвкусную фотографию оттуда. Тоже мне...развел секреты...Я права?
- Права, - согласился с ней Бехлюль, - но не во всем. Бихтер подарила ему отличную фотографию.
- И он, само собой разумеется, повесит ее на самое видное место... До чего все-таки она бестактная женщина! В доме первого мужа теперь будет висеть фото ее второго мужа. Я не устаю поражаться ее наглости! - возмутилась Нихаль.
- Не говори  ерунду...Все сделано вежливо и тактично. Это ее фото, она сделала его сама, подарила не бывшему мужу, а Бюленту...по его просьбе...Что тут бестактного? - устало растолковал Бехлюль жене сложившуюся ситуацию...
Нихаль замолчала теперь уже надолго, но по ее тяжелому дыханию было понятно, что разговор она не закончила и нужно ждать очередной волны упреков. И да...Бехлюль не ошибся. Уже почти возле самого дома Нихаль высказалась, с трудом удерживая гнев:
- Я только в одном не могу разобраться! Почему ты всегда встаешь на ее защиту? И раньше так было и теперь опять началось! Ну, я понимаю, хоть и с трудом, когда Бюлент лезет со своими обидами и детскими комплексами. А тебя почему так и тянет все оправдать и объяснить в ее пользу?
- Не понял...Объясни, пожалуйста! От кого я ее защищаю и что именно я трактую в ее пользу? Я тебе просто пересказал то, что было на самом деле. Причем тут защита? Что с тобой происходит? Ты цепляешься к каждому моему слову! Хватит уже! Не будь занудой, Нихаль...Не порть мне сегодняшний день. Вместо того, чтобы еще раз порадоваться за мое повышение, ты весь вечер пилишь меня, как старая пила! Уже голова от тебя разболелась...
Вечер закончился тягучими, нудными препирательствами, в результате которых Бехлюль ушел в кабинет и забаррикадировался монитором от непонятно почему взбудораженной жены. А Нихаль никак не могла остановиться и перенесла свое раздражение на слуг, потом долго с кем-то ссорилась по телефону, распекая за невозвращенные вовремя рабочие тетради. Радость от нового витка карьеры погасла, не успев толком разгореться. Бехлюль провел остаток вечера, размышляя о превратностях собственной судьбы, и выводы, к которым он пришел, тоже не доставили ему особой радости. Уверенная самостоятельная позиция малыша Бюлента растравила ему душу, натолкнув на не очень приятные для мужского самолюбия мысли и чувства, которые он подспудно испытывал очень давно и знал точно, что по-другому думать о себе он не имеет никакого права, если учитывать сложившиеся обстоятельства и неотступно  тяготеющее над ним сиротство. Однако почему-то именно сейчас эти простые и абсолютно ясные истины потускнели, потеряв свою простоту и ясность...

Началась новая рабочая неделя. Бехлюль не дал ходу новости о предстоящем повышении и попросил дядю пока не оповещать никого о грядущих изменениях. Но, видимо, какие-то слухи поползли, потому что он стал замечать на себе внимательные и слишком предупредительные взгляды сотрудников, старающихся именно при нем демонстрировать свои деловые качества и несколько угодливо приветствующие его в коридорах фирмы. Он старался меньше мелькать в холдинге, проводя почти все свободное от встреч и совещаний время на объектах:  на строительных площадках, в цехах многочисленных фабрик и в транспортном отделе - громадной стоянке большегрузных трейлеров. Кроме того, такая маневренность помогала ему увиливать от лишних встреч с Алексом, чья довольная физиономия стала выводить его из себя и он уже начал бояться, что выдаст себя и свою неприязнь к нему какой-нибудь неуместной выходкой.
Но долго избегать партнера не получалось, ведь дело они делали общее и отчитаться за него рано или поздно придется тоже совместно. Скрепя сердце, Бехлюль натягивал на лицо самую любезную и жизнерадостную улыбку и с трудом выдерживал то небольшое время, которое приходилось проводить вместе, готовя судьбоносный отчет перед советом директоров здесь, в Стамбуле, и который практически в том же виде Алекс собирался представить шведскому директорату. Бехлюль старательно обходил разговоры на личные темы, и, как только Алекс упоминал имя Бихтер в своих рассказах, он тут же переводил обсуждение на деловые рельсы. Иной раз это получалось незаметно и вполне естественно, но чаще всего его уловки носили надуманный характер и Алекс с удивлением понял, что Бехлюлю неприятна тема Бихтер. Однажды он не выдержал и выразил свое удивление вслух и довольно прямодушно:
-Дружище...Что-то случилось? Я заметил, ты слишком старательно обходишь некоторые темы в нашем общении. Тебя раздражает, когда я говорю о Бихтер? Скажи прямо, в таком случае...Видимо, я бестактен и слишком откровенно высказываюсь о том, что тебе не хочется слышать. Вот и Бихтер как-то странно напрягается, когда я упоминаю о тебе. Это не мое дело, конечно...Но, видимо, какие-то семейные вопросы остались нерешенными и портят вам обоим настроение. А я, получается, лезу...Но, насколько я понимаю, все ее отношения с вашей семьей закончились давно и мне даже в голову не пришло, что есть какие-то проблемы. Ну, я далек от турецкой жизни и не знаю ваших обычаев, поэтому не обижусь, если ты мне объяснишь, в чем я не прав. Я просто скорректирую свое поведение. Не хочу портить хорошие взаимоотношения ни с кем из-за разницы в ментальности. Буду очень тебе благодарен, если ты меня направишь в нужном направлении...
Бехлюль, напряженно слушавший его растерянные, но безупречно  вежливые и правильные слова, собрался уж было от всей души отправить Алекса в нужном направлении сразу же и по общеизвестному адресу, но вспомнил все свои лицедейские и дипломатические способности и хоть и с трудом, но удержался, прикусив язык. Широко улыбнулся, приобнял недоумевающего компаньона за плечи и весело, стараясь сохранять естественную непринужденность, воскликнул:
- О чем это ты, дружище? Ты прав, все проблемы в семье давно решены...В любом случае, меня они касались меньше всего. Бихтер - бывшая жена моего дяди и расстались они спокойно, без нерешенных вопросов. Не вижу причин избегать разговоров о ней совершенно. Она свободная женщина и может распоряжаться своей свободой по своему усмотрению, - вот тут голос его изменился, слегка дрогнул, и он, отвернувшись от Алекса, вызвал по коммутатору совершенно ненужную на тот момент секретаршу и попросил кофе, просто чтобы как-то отвлечься, успокоиться и завершить скользкий и цепляющий за живое разговор.
- В этом смысле мы ничем не отличаемся от европейцев, не переживай! - продолжил он, собравшись с духом, и тут же перевел разговор на свое будущее повышение, чтобы отвлечь Алекса, хотя и эта тема его раздражала не меньше, - А моя сдержанность и напряженность легко объясняется, поверь. Я сейчас ни о чем другом думать не могу...Может ты уже слышал про то, что мне предлагает дядя?  
-Ну, как тебе сказать ...я вижу по сотрудникам, что где-то в глубине, в кулуарах, зреют перемены..., - засмеялся мгновенно успокоившийся Алекс, - но в голову ничего внятного не приходит. И что он тебе предлагает? Неужели президентство?
Бехлюль сокрушенно кивнул головой, всем своим видом показывая недовольство и сомнение в правильности дядюшкиного решения. Получилось очень натурально, потому что он почти не притворялся. Будущее президентство и радовало, и страшило одновременно, вызывая и другие очень противоречивые ощущения, в которых он пока не мог окончательно разобраться.
- Ну, так я тебя поздравляю! Какой  молодец Аднан-бей, правильно мыслит, стратегически, я бы даже сказал, по-современному! Ты очень перспективный руководитель, мне кажется ...И он это увидел в тебе.  Это и в самом деле отличное решение! Даже не сомневайся!
Алекс настолько искренне отреагировал, услышав новость, что Бехлюль на мгновение забыл свою неприязнь к нему и даже испытал мимолетное, но довольно теплое чувство признательности к другу и компаньону.
- Но только между нами пока, прошу тебя...В том-то и дело, что я весь в сомнениях и не знаю, как себя вести. Любые преждевременные разговоры на эту тему  меня нервируют, - взмолился он.
Чтобы окончательно погасить сомнения Алекса, Бехлюль даже перегнул немного, перестарался, расспрашивая того о Бихтер и об их совместных планах, испытывая при этом почти физическую боль, злясь на себя за это и одновременно поражаясь свежести и остроте ревнивых переживаний. Зато Алекс расцвел, как и всякий раз, когда у него появлялась возможность лишний раз поговорить о любимой женщине.
-Ты еще не признался ей? - с небрежным видом спросил он, прервав восторженный монолог Алекса.
-Нет, пока мы далеки от этого... - расстроенно посетовал Алекс, - она ничего не знает о моих чувствах, а если даже и догадывается, то совершенно не показывает виду и ничем не поощряет на дальнейшие действия...Ну, ничего! У меня репертуар обширный и проверенный годами! Я только в начале пути...
- О-о...Вот как? - засмеялся  Бехлюль немного более злорадно, чем ему хотелось бы, - но ведь самолюбие задето, признайся!
- Ну, не без этого...Но мне так больше нравится, если честно. То, что дорого достается, имеет высокую ценность, сам знаешь. А я не сдамся, в этом я уверен. В эту субботу у нее прием. Она, наконец, переехала в свой особняк и собирает всех  у себя. Целая толпа будет - и новые друзья, и старые. Попытаюсь добиться хотя бы чего-нибудь в более непринужденной обстановке...
Приподнятое настроение и оживление после этих словах стремительно погасли и Бехлюль собрал остатки самообладания, чтобы закончить разговор и вырваться, наконец, из ставшего душным офиса на воздух, прикрывшись неотложными делами на складах готовой продукции. Вылетел из здания холдинга чуть ли не бегом, не видя перед собой дороги и ни на кого не обращая внимания. Не дожидаясь, пока ему подадут машину, побежал на стоянку и так стремительно рванул с места, что на выезде  чуть не снес неторопливо поднимающийся шлагбаум.
Как он провел два дня, оставшиеся до субботы, лучше не вспоминать. Всю радость от открывшихся перед ним перспектив, если она и была, отравляли мысли о целеустремленном компаньоне, который во что бы то ни стало намеревался завоевать неподдающуюся красавицу. Одновременно с этим мысль о Бихтер, игнорировавшей все его попытки, странным образом грела Бехлюлю душу, хотя он твердо решил для себя покончить с ненужными фантазиями и как-то продержаться до ее отъезда. Впрочем, и отношению к отъезду было неравномерным, смешанным, одновременно нетерпеливым и тоскливым. И что было сильнее?  Эта давящая тоска и полное неприятие собственной жизни или же  нетерпеливое желание поскорее выкинуть из головы так ярко пробудившийся образ новой, мешавшей ему жить и работать, лишающей остатков разума Бихтер?
Если рассуждать разумно, то пусть уж Алекс, наконец, добьется своей цели и они уедут вместе навстречу своему счастью. В отсутствии обоих жизнь Бехлюля как-нибудь наладится. Ведь смог же он продержаться эти два года и не просто продержаться, а добиться реального прогресса в отношениях с родными - прогресса,  внушающего уважение и поднимающего самооценку? А дальше будет еще легче, потому что ...Ну, просто легче - и все тут. Так он решил для себя.
Но стоило представить себе совместное счастье Алекса и Бихтер, как тут же накатывало бешенство. Он и замужество-то ее еще толком не переварил, а тут наклевывается новое семейное счастье. Умом он все понимал: и то, что все это не его дело, что он сам, своим сознательным и хорошо обдуманным решением отказался от  Бихтер и от ее любви в свое время, и предъявлять ей какие-либо претензии он вообще не имеет никакого права, и что с тех пор ничего в его положении, по-прежнему зависимом, несмотря на все достижения, не изменилось и ее дальнейшая судьба его абсолютно не касается, не должна касаться - все это было настолько очевидным, что было смешно даже просто задумываться на эту тему. Но ревность, обида на горькую судьбу безостановочно грызли его изнутри, не давали дышать  полной грудью и радоваться жизни.
Больше всего Бехлюль опасался сорваться на ни в чем не виноватой Нихаль, не сумев в какой-то напряженный момент сдержать раздражения. Хорошо еще, что она не замечала его мрачный вид, занимаясь учебой. Видимо, последний скандал прибавил ей жизненных сил и она была очень довольна собой и своими успехами в университете.
В субботу Нихаль была на занятиях и должна была вернуться после обеда. Бехлюль маялся с самого утра, пытаясь найти для себя аргументы против похода на вечеринку Бихтер, но только извелся, так и не достигнув успеха в этих тягостных попытках успеха, дождался прихода жены и тут же уехал в офис. Нужно было еще раз просмотреть итоговый отчет о проделанной работе,  который они с Алексом должны представить уже в следующую среду совету директоров. Формально отчет был готов и переделка его только испортила бы, но Бехлюль искал официальное оправдание для ухода из дома на весь вечер и лучшего он сочинить не смог бы: Нихаль трепетно относилась ко всему, связанному с работой.
Зачем ему нужно было врать? Зачем вообще нужно было уходить из дома? Это было неважно сейчас. Все рассудительные, здравые мысли по этому поводу если и появлялись в его воспаленном мозгу, то он успешно их игнорировал, уже зная точно, что непременно появится на вечеринке, на которой его никто не ждал, и попробует в очередной раз разобраться в своих запутанных отношениях с так некстати вынырнувшей из мира его грез и фантазий Бихтер. И может быть, поговорив с ней, он сможет положить конец душевному разброду, который его здорово вымотал за последние пару недель
Он просидел в офисе до самых сумерек, даже не пытаясь делать вид, что занят работой. С пустой головой и обреченным выражением на измученном лице он полулежал в кресле, бессмысленно раскачиваясь в нем взад и вперед,  и со стороны могло бы показаться, что он тяжело болен, но наблюдать за этим было некому, офис был пуст и каждый звук отдавался в его стенах гулким эхом.
Заметив, что стемнело и по всем приметам вечеринка уже должна была начаться, он встрепенулся, резко встал и прошелся по кабинету стремительным шагом, наполняясь странной, тревожной,  будоражащей дух энергией, будто сжал все свои сомнения и переживания в тугую пружину, которая могла развернуться в любую минуту и последствия от этого могли бы стать непоправимыми, но в то же время это же ощущение сжатой внутри пружины смогло придать ему энергичный вид, зажгло его недавно еще потухшие глаза ярким, слегка хищным блеском, выпрямило спину и помогло горделиво поднять поникшую голову. Он пока не знал, как повернутся события, к чему нужно готовиться, да и не хотел загадывать ничего, но ощущал себя готовым к любому повороту. Давно он не испытывал такого чувства! И как же оно ему понравилось...
Судя по количеству автомобилей, припаркованных у забора и ворот особняка Мелиха Йореоглу, или правильнее сказать - у особняка Бихтер Аль-Османи, вечеринка была в самом разгаре, когда туда приехал Бехлюль с  букетом нарядных, пышных лилий наперевес. Он прошел во двор по дорожке, обсаженной цветущей до сих пор жимолостью, алеющими даже в темноте гибискусами и многочисленными пахучими розами, внимательно рассмотрел внешние переделки и присвистнул от удивления: Бихтер полностью изменила облик старинного особняка. Во времена его бурного романа с Пейкер старый дом был облицован просвечивающей через нетолстый слой штукатурки дранкой и уже тогда было понятно,что он здорово нуждается в ремонте. Бихтер же, судя по всему, особо не заморачивалась аутентичностью и нашла смелый выход, заменив старинную и сомнительную отделку дома на более стильную и современную, сделанную с огромным вкусом облицовку горным камнем вперемешку с полированными гранитными блоками, придавшими дому солидный, капитальный и в то же время изысканный вид. Можно было бы подумать, что это старинный английский замок, если бы не прорубленные взамен старых узких зарешеченных окон огромные окна от пола до потолка во французском стиле. Тяжелые, массивные стены лихо сочетались с многочисленными воздушными просветами окон и вызывали стойкое ощущение легкости, изящества, открытости. Особняк был залит ярким светом, звучала громкая музыка, показавшаяся Бехлюлю знакомой. Он прислушался и узнал ту же композицию, что звучала ни открытии выставки - ню джаз, лаунж. Сердце застучало в такт музыке и почти так же громко, но он смог справиться с внезапным волнением и, приободрившись, вошел в незапертые двери с высоко поднятой горделивой головой и прямой спиной победителя.

Глава седьмая.

...Войдя в дом, Бехлюль даже растерялся от увиденного, не сообразив поначалу, куда он попал. Если раньше за дверями была довольно просторная прихожая с дверями в столовую - направо, и в гостиную - налево, то теперь перед его глазами предстало огромное помещение, раскинувшееся на весь первый этаж, судя по всему. Напротив входных дверей, почти из середины зала, поднималась оригинально изогнутая лестница на второй этаж - своего рода произведение зодческого искусства, а все остальное пространство с обеих сторон от нее было отдано великолепной гостиной, заполненной очень своеобразной на первый взгляд публикой. Можно было увидеть и дам в нарядах от кутюр, и щеголевато разряженных мужчин, отдаленно знакомых Бехлюлю по светским тусовкам, и странного вида неуклюжих молодых людей в смокингах, которые нелепо топорщились на могучих плечах, а их небритые, обветренные и загорелые лица смотрелись бы гораздо уместнее где-нибудь на спортивных площадках или на автотрассах. Выискивая Бихтер в пестрой толпе, Бехлюль зацепил краем глаза группу из нескольких статных мужчин в арабских одеяниях - белых кандурах, похожих на длинные рубахи, и в белых же шелковых платках, оригинально закрепленных на черноволосых головах кручеными ободками.
Кто-то танцевал, кто-то весело разговаривал, между гостей ходили разносившие напитки официанты - обычная вечеринка, ничего особенного. А в глубине зала, у камина с затейливо выкованной решеткой стояла и весело смеялась над чем-то Бихтер. Бехлюль улыбнулся радостно, но тут же замер, увидев рядом с ней довольного Алекса, который что-то рассказывал ей, оживленно жестикулируя и улыбаясь уголками губ тонкой, многозначительной улыбкой. С трудом успокоившись, Бихтер тут же залилась новым приступом звонкого смеха, и Бехлюль не смог удержаться и тоже начал улыбаться заново, забыв об Алексе и обо всех вокруг, до того заразительно она смеялась, и как же это прекрасно, понял он с ликованием, и даже неважно, кто ее так развеселил, главное - ее смех.
Он не стал ждать, пока она отсмеется и стал пробираться поближе к ней, искусно лавируя между гостями. Нужно ведь, в конце концов, освободиться от букета и поздороваться, поздравить хозяйку. Бихтер в какой-то момент успокоилась, притихла, посерьезнела и стала озираться вокруг себя, будто почувствовала что-то и, растерянно водя глазами по толпе, вдруг наткнулась взглядом на Бехлюля, который приостановился и просто смотрел на нее с мягкой, какой-то потерянной улыбкой в глазах. Как он ни старался придать лицу строгость, у него ничего не получалось, и он просто улыбался, внимательно разглядывая ее.
Во взгляде Бихтер промелькнуло странное, напряженное выражение удивления и смятенной радости одновременно. И хотя она быстро сориентировалась и моментально сменила выражение лица на вежливо-официальное, Алекс, внимательно наблюдающий за ней, уже обратил внимание на перемены в ее настроении и тоже обернулся, чтобы увидеть, на кого она так странно смотрит. Глаза его хищно блеснули,он прищурился и усмехнулся с удовлетворением, приготовившись к нескучному вечерку...
Ни одному слову Бехлюля во время их последнего разговора он не поверил, но не подал виду, прикинувшись наивным иностранцем, ничего не понимающим в местной обыденности, а сделав кое-какие выводы для себя, тут же целенаправленно провел небольшой, но очень интересный эксперимент: стал рассказывать в подробностях о субботнем приеме и своих коварных планах по соблазнению хозяйки этой вечеринки, внимательно приглядываясь к тому, как на это отреагирует компаньон. Ничего такого, никаких планов, разумеется, у него и в мыслях не было, да и никогда бы он не откровенничал с такой небрежностью, говоря о любимой женщине. Просто ему было крайне любопытно посмотреть, как поведет себя неуклюже избегающий общения с ним Бехлюль, который слишком старательно и оттого неубедительно демонстрировал свое безразличие к бывшей невестке. Что-то было не так в его показном равнодушии, и Алексу нужно было непременно в этом разобраться, уж очень цепляли его странности и несостыковки между словами Бехлюля и его поведением, которых накопилось слишком много, чтобы можно было не обращать на них внимания. В конце концов, в любви - как на войне, где каждый сам за себя, и отступать он был не намерен. Слишком долго он искал женщину своей мечты и, найдя, не собирался от нее вот так легко отказываться.
Мимо его внимательного взгляда не прошло внезапно испортившееся настроение партнера и его дальнейшее ничем не объяснимое поведение. В окно своего кабинета Алекс видел, как Бехлюль вылетел из здания и стремительно, будто на пожар, умчался на своем автомобиле. И вот его наблюдения подтвердились, и он видит на приеме Бехлюля, которого никто не приглашал, который стоит и улыбается в простодушном, неприкрытом восторге, глядя на женщину, по его словам, не имеющую к нему абсолютно никакого отношения. Да и выражение лица Бихтер его насторожило. То есть что? Получается, он был прав, заметив нестандартные реакции друг на друга у них обоих - и у Бихтер, и у Бехлюля. Осталось совсем немного: выяснить, что их связывает между собой, что именно случилось когда-то, и почему случившееся до сих пор так их напрягает, чтобы скорректировать свои дальнейшие действия и идти на упреждение. Пока все шло по плану...
Бехлюль подошел к ним с веселым лицом и словами приветствия:
- Добрый вечер всем! - слегка поклонившись, он вручил лилии Бихтер и продолжил, не отрывая от нее глаз, - Я пришел без приглашения, но разве можно было пропустить возможность увидеть самому, что ты сделала со старым особняком Мелих-бея. Тем более, что Алекс, - легкий поклон, разве что каблуками не щелкнул от избыточной галантности, в сторону невозмутимо улыбающегося Алекса, не сумевшего или не захотевшего скрыть насмешливые, слегка издевательские искорки в глазах, - так много рассказывал мне о своей незаменимой помощи в этом деле...
- Здравствуй, Бехлюль...Добро пожаловать и спасибо за цветы...Ну, что ты! Какие могут быть между бывшими родственниками церемонии! Хорошо сделал, что пришел, - от растерянности Бихтер не осталось и следа. - О да, ты прав...если бы не бесценная помощь Алекса, я бы и не управилась так быстро. Алекс и в самом деле был абсолютно незаменимым все это время...
И она благодарно кивнула головой Алексу, который широко, хоть и несколько иронично, улыбался, разглядывая всю мизансцену с нескрываемым удовольствием. Бехлюль улыбнулся такой же широкой, искусственной улыбкой и с язвительным добродушием подхватил ее слова:
- Да-да...Алекс умеет быть незаменимым, уж я это хорошо знаю! Я про него так и говорю всем - наш незаменимый Алекс! - и он громко рассмеялся, слегка преувеличивая дружелюбие, с которым похлопал Алекса по спине
- Друзья...ну вы меня совсем захвалили! - воскликнул Алекс и посмотрел Бехлюлю в глаза прямым, острым взглядом, продолжая насмешливо улыбаться, - Давайте на этом остановимся, а то я и впрямь подумаю, что все здесь собрались ради меня...
-Я не узнал дом еще во дворе, с фасада - настоящий дворец! А первый этаж меня сразил на месте! Очень красиво! Перестройки капитальные, как я понял, - Бехлюль опять обратился к Бихтер, - и внутри все не так, как было раньше, - тут он повернулся к Алексу и объяснил тому, вежливо улыбаясь, но с тонким, почти незаметным сарказмом в интонациях. - Я был здесь частым гостем когда-то... Мы долгое время дружили со старшей сестрой Бихтер, почти до ее замужества, так что мне тут каждый уголок был знаком...
Бихтер, и в этом не было никакого сомнения, моментально отметила некоторую странность, своеобразный вызов в их взглядах друг на друга и в репликах, с виду невинных, однако очевидно двусмысленных и хорошо понятных обоим, посмотрела внимательно на каждого по очереди, затем знаком подозвала официанта и отдала ему букет, объяснив вполголоса, где найти вазу и куда именно отнести цветы. А Бехлюль продолжал осматриваться и комментировать увиденное:
-Наверху ты тоже переделала так же радикально?
-Ну...можно сказать, почти так же, в том же стиле...Только папин кабинет оставила в неизменном виде. Пришлось побегать в поисках деталей по всему Стамбулу, но спасибо Алексу...
- Да-да... Наш незаменимый Алекс! - громко и весело перебил ее Бехлюль, и все дружно рассмеялись, а Алекс комично раскланялся.
Бехлюль понимал, что ведет себя слишком вызывающе и нелепо, но никак не мог остановиться и не цеплять компаньона. Какое-то злое веселье, желание подразнить самодовольного шведа и испортить ему настроение полностью овладели им, и он с трудом вспомнил о цели своего прихода - поговорить с Бихтер и разобраться в ее непонятных жизненных планах, попробовать выяснить все о целях ее приезда. При этом он ясно понимал, что обманывает самого себя, и на самом деле им двигало только сильное желание увидеть ее и помешать ее сближению с Алексом, однако он старательно притворялся перед самим собой и изо всех сил скрывал то, что скрыть уже было невозможно ни от кого и даже от самого себя: его по-прежнему мучает сильное чувство к Бихтер, от которого нужно было избавляться любой ценой, как от болезни, потому что оно засасывало Бехлюля, будто в океанскую бездну, и он начал бояться за себя. Но сейчас голову занимала одна мысль - поговорить с ней без помех! Может быть, в разговоре получится как-то прояснить для себя ситуацию и даже освободиться от назойливых мыслей о ней...
Посмеялись и как-то сразу примолкли, не найдя больше тем для разговора. Кто-то позвал Алекса и он, извинившись, отошел в сторону. Бехлюль решил воспользоваться ситуацией и быстро, пока Бихтер тоже не ушла по каким-то хозяйским делам, воскликнул, глядя просящими, почти умоляющими глазами:
-Покажи мне кабинет отца, если можно. Ведь можно же?...Я был пару раз там давным-давно...просто хочется вспомнить атмосферу старого особняка. Даже не верится, что ты могла в точности восстановить интерьер кабинета.
Бихтер пожала плечами и согласилась, несколько удивившись внезапной ностальгии по былому, вспыхнувшей у Бехлюля. Отец обычно не впускал посторонних, а тем более поклонников дочерей, на свою территорию, но может быть сделал когда-то исключение для нахального ухажера Пейкер?
А в кабинете произошел странный разговор, который выбил почву из-под них обоих и дал толчок Алексу довести свой эксперимент до логического конца...

Пока они поднимались по лестнице, Бехлюль лихорадочно перебирал в памяти вопросы, которые продумывал весь сегодняшний день, но почему-то сейчас, в присутствии самой Бихтер, все эти вопросы стали казаться ему пустыми и ничего не значащими или наоборот - слишком многозначительными, наглыми и бесцеремонными. Единственное внятное чувство, которое он смог определить в себе - это полная растерянность, которая выводила из себя и делала его беспомощным. Вот так же беспомощно он обычно цепенел перед дядей, и теперь опять, как это уже бывало давным-давно, в самом начале их запутанных отношений, он испытывает то же самое с Бихтер - все вернулось вновь, с новой силой и это стало здорово угнетать его. Отключались одновременно логика и здравый смысл, и оставалось одно только желание: рядом с дядей - согласно кивать головой и искать самый убедительный тон и самые лучшие решения, чтобы угодить ему и чтобы у того не оставалось сомнений по поводу племянника, а рядом с Бихтер - обнять ее, прижать к себе и не отпускать, и неважно, если даже она сопротивляется, вырывается, унижает его или просто бесится. В последнее время это желание только укрепилось и сил бороться с ним уже не оставалось, а в голове сидела только одна внятная мысль, бился один вопрос - зачем она приехала? Лучше бы этого не случилось вовсе, чем переживать то, что он переживает последние две недели...
Кабинет поразил и в самом деле абсолютной точностью воспроизведения: та же мебель, старинные ковры, те же картины на стенах, книги на многочисленных полках, коллекция курительных трубок в стеклянной витрине, антикварные вазы со свежесрезанными цветами. Не хватало только вкусного, чудесного аромата голландского трубочного табака, а так - полное ощущение, что хозяин кабинета вышел на минутку и вот сейчас вернется, и нужно успеть придумать уважительную причину для того, чтобы объяснить свое присутствие здесь. Бехлюль даже улыбнулся, вспомнив, как Мелих-бей застукал их с Пейкер однажды, когда они в поисках укромного уголка в доме, наполненном шумными гостями Фердевс-ханым, проникли в кабинет, доступ в который был запрещен всем домочадцам. А увидев лежащий на письменном столе энциклопедический словарь на английском языке, за которым, якобы, они с Пейкер поднялись в кабинет, он и вовсе растрогался. Мелих-бей, помнится, сделал вид, что поверил им, но Пейкер чуть не расплакалась от смущения и они с Бехлюлем поссорились. А потом так сладко помирились. Все это было настолько давно, что не разбудило в Бехлюле ничего, кроме легкой улыбки и мягкого, приятного чувства к давно забытому прошлому, которое вдруг так внезапно вспомнилось в знакомой обстановке. А рядом с ним стояла Бихтер, мысли о которой тут же затмили не только прошлое, но и настоящее, и даже будущее, вновь ставшее туманным, неопределенным, настораживающим, а порой даже пугающим.
Молчание затянулось и Бехлюль, сосредоточившись, смог, наконец, заговорить:
-Потрясающе! Абсолютное сходство со старым кабинетом! Ты учла каждую мелочь! Как тебе это удалось? - он повернулся к Бихтер восторженно и тут же с забавным возмущением замахал руками, увидев, что она вежливо и предельно доброжелательно, как и полагается настоящей хозяйке большого дома, собирается отвечать. - Нет-нет, вот только не говори мне опять, что кабинет тебе помогал восстанавливать незаменимый Алекс!
- Смешно... - Бихтер пожала плечами и улыбнулась рассеянно, - но ты прав. Алекс помогал от всей души, как родной, и я ему невероятно благодарна...
И вот тут Бехлюль опять разозлился! Из головы вылетели все с таким трудом сочиненные заготовки и приятные слова. В голове зашумело, он моментально потерял контроль над собой и смог только проорать яростным шепотом:
- Ты притворяешься, Бихтер? Или и в самом деле не понимаешь, почему он крутится рядом с тобой и что ему нужно на самом деле?
- Почему же не понимаю? Прекрасно понимаю! Я другого понять не могу: тебе-то что? - приподняла брови в надменном удивлении Бихтер. А Бехлюль возмущенно всплеснул руками и спросил:
- То есть ты понимаешь и тем не менее продолжаешь его поощрять? Невероятно просто...
- Остынь, племянник... - хладнокровно, не обращая внимания на его взволнованный вид, произнесла Бихтер. - Это уж точно не твое дело и лучше не лезь в то, что тебя не касается.
Бехлюль обиженно поджал губы, посмотрел на нее долгим, изучающим и неодобрительным взглядом и, наконец, мрачно произнес:
-Я еще твое замужество переварить не успел, а ты новые игры начинаешь...
Бихтер уже собиралась выходить из кабинета, но услышав эти слова, тут же развернулась и удивленно воскликнула:
-Ты сам-то хоть слышишь, что говоришь? С чего ты взял, что у тебя есть право разговаривать со мной вот так...запросто... А тем более указывать мне! Да кто ты такой?
-Это я кто такой? Это у меня нет права? - гневно переспросил ее Бехлюль. - Вот тут ты ошибаешься! Как раз у меня есть такое право!
Тут уже пришла ее очередь возмущаться и она дала себе волю, отчеканив презрительно:
- Нет. И никогда не было по-настоящему...Но и то, что было, ты потерял больше двух лет назад, когда сделал свой выбор. А теперь я тем более сама разберусь в своей жизни!
Бехлюль горько улыбнулся.
-Да... ты разберешься, пожалуй...Ты сумеешь... Выйдешь опять замуж только лишь для того, чтобы мне отомстить! Думаешь, я не понимаю, зачем тебе все эти игры с Алексом?!
Бихтер громко рассмеялась, всплеснув руками.
-Не смеши меня... У тебя паранойя, Бехлюль! Ты от жены заразился? Поверь, мир вокруг тебя не вращается...
- Паранойя, говоришь? Пусть так! Пусть будет паранойя! Но ты мне все-таки объясни: если ты так прекрасно устроилась в этой жизни, и весь мир у твоих ног, то зачем ты приехала сюда? Зачем устроила эту выставку своих достижений под видом вернисажа? Да еще с таким треском! Зачем ведешь двойную игру, стравливая меня и Алекса? Ты не такая уж скромница, какой хочешь себя показать, и все отлично рассчитала...
- Вот, значит, как ты для себя все понял? - язвительно усмехнулась Бихтер. - Каким был идиотом, таким и остался...Поверь мне, в жизни есть вещи более важные и интересные, чем пляски вокруг эгоистичного и самовлюбленного мужчины, хотя, похоже, некоторые женщины предпочитают прожить свою жизнь именно так. Это я о твоей жене сейчас, если ты не догадался...угу... Я вовремя это поняла, дорогой бывший племянник. И если ты думаешь, что я тебя вспомнила хотя бы раз с тех пор, как выкинула мысли о тебе из головы два года назад, то ты ошибаешься! Я в эти игры уже давным-давно не играю! - с торжеством в голосе закончила Бихтер свою пылкую и очень искреннюю речь. Бехлюль внимательно слушал ее, недоверчиво покачивая головой и ехидно щуря глаза, а потом медленно подошел к ней и вкрадчиво, негромко заговорил, уже забыв напрочь, зачем вообще пришел в кабинет и о чем хотел поговорить - так его увлекла новая мысль о ее хитроумии и коварности.
-Выкинула, говоришь? Не верю... - усмехнулся он, скривив губы в презрительной усмешке. - Тогда почему у тебя так горят глаза, когда ты разговариваешь со мной? Почему твое сердце стучит так громко, что заглушает музыку? Видела бы ты себя со стороны!
-Отойди от меня! Немедленно! Не смей приближаться ко мне! - рассвирепела Бихтер.
-А то что ты сделаешь? А? Говори прямо! Ты же смелая и независимая женщина! Чего ты боишься, Бихтер?
Бихтер потеряла голову от внезапно вскипевшей злости и замахнулась, чтобы влепить ему пощечину, но он стремительно перехватил ее руку. Она, совсем обезумев от ярости, вскинула для удара свободную руку, чтобы привести его в чувство и он перестал, наконец, ухмыляться своей гнусной самоуверенной улыбочкой, но он перехватил и эту руку, завел обе руки ей за спину, приблизившись к ней чуть ли не вплотную, и замер от потрясения, пытаясь справиться с накатившей на него небывалой по силе чувственной волной, которая перекрыла ему дыхание и лишила остатков самообладания. И она тоже притихла и только беспомощно смотрела на него, даже не пытаясь вырваться. Ошеломленный Бехлюль ослабил хватку, потеряв контроль за ситуацией от полной растерянности, но она, к ее чести, быстро пришла в себя, освободилась из плена и резко оттолкнула его, затем отвела смятенный взгляд в сторону, скрестила горящие от его прикосновений руки на груди, надменно задрала голову и, жестко подчеркивая каждое слово, приказала, тяжело дыша и задыхаясь то ли от волнения, то ли от злости:
- Не смей приближаться ко мне больше никогда. Или я приму меры, которые тебе не понравятся.
Бехлюль так и не смог справиться с собой и в ревнивой ярости спросил у нее, почти прокричал:
-Какие меры? Натравишь на меня своего любимого Алекса?
-Пошел вон отсюда...
Бехлюль не шелохнулся.
-Вон из моего дома, я сказала! И из моей жизни тоже вон! Видеть тебя не хочу!
Он постоял немного, глядя на нее мутными от бешенства глазами, и выскочил из комнаты, отшвырнув в сторону попавшийся по пути стул. Выбежал настолько стремительно, что даже не заметил Алекса, стоявшего неподалеку от двери с широко раскрытыми внимательными глазами.
Алекс не так уж много понял из того, что услышал только что. Разговор шел на турецком, а его познания турецкого были не очень обширны, детали и тонкости их разговора от него ускользнули, но в целом смысл он понял: они явно были когда-то очень близки, может быть, даже страстно любили друг друга и эти страсти скорее всего кипят до сих пор! Во всяком случае с Бехлюлем все очевидно и точно. А вот Бихтер...Не все было понятно с ней и это оставляло надежду.
Он неторопливо спустился в гостиную. Бехлюля там не было, уже уехал, по всей видимости. Да и кто бы стал задерживаться после такого разговора, усмехнулся Алекс, вспомнив красное, разъяренное лицо друга и компаньона, его безумные глаза и скорость, с которой он вылетел из кабинета. Красотка Бихтер смогла-таки задеть Бехлюля за живое, указав ему его место. А в каком контексте, интересно, они вспоминали его имя? Алекс слегка задумался и, усмехнувшись, все понял правильно - ревность...дикая ревность... Веселые мысли и пока еще смутные, но забавные планы, возникшие в голове, привели его в отличное расположение духа и он сам себе отсалютовал бокалом шампанского, которое принял из рук услужливого официанта. Начались нескучные деньки!
Бихтер в волнении носилась по кабинету, пытаясь прийти в себя. Прошло больше двух лет, а ничего не изменилось! Бехлюль, как всегда, видит только то, что хочет видеть, и понимает все с абсолютно непонятного ей ракурса, при этом обвиняет во всем кого угодно, весь белый свет, но только не себя... Ну, надо же! Выйти замуж, чтобы отомстить ему! Да кем он себя возомнил? А потом, слегка успокоившись, вдруг вспомнила возмущенное лицо Бехлюля, когда он упрекал ее во флирте с Алексом, и усмехнулась. А как он смешно тряс руками и орал? Она расхохоталась в голос, вспомнив внезапно, где видела подобные страстные жесты. Вот так же трясла руками и орала в возмущении базарная торговка в Иерусалиме. У нее пытались стянуть деньги два юных прохиндея одним жарким июньским днем. Бихтер с Хасаном тогда бродили по Священному городу в поиске типажей и снимали древние иерусалимские дворики, внутри которых жила сама Вечность, каждый из которых был частью этой Вечности. Они проследили за всей сценой от начала и до конца, и Бихтер смеялась до слез над язвительными и точными комментариями Хасана, который сразу разобрался в коварных намерениях нагловатых парнишек, морочащих голову крупной, толстой торговке пряностями и разной мелочью. Воспоминание о грязноватой, грубой бабе, которая кричала, возмущалась и трясла руками наложились на образ Бехлюля, пытавшегося ей растолковать то, что на самом деле растолковывать не надо было, и это было невероятно смешно...
Отсмеявшись, она задумалась и в результате решила изменить свои планы и уехать в Штаты, как можно быстрее, а до отъезда постараться не встречаться ни с кем, кто мог бы нарушить ее душевный покой и планы - то есть с Бехлюлем. Нельзя выпускать свою жизнь из рук, оставляя события на самотек. Давно пора исключить из нее все иррациональное, стихийное, неподвластное здравому смыслу. С нее довольно уже, в эти игры она больше не играет, несмотря на то, что ее трясет всякий раз, как только он приблизится, и это отрицать невозможно - себя ведь не обманешь. И его реакции остались неизменными, и это так очевидно для нее. Единственный выход не угодить опять в эту почти смертельную по своим последствиям ловушку - уехать. И как можно скорее...
Собралась с силами, вышла к уже надоевшим гостям. С трудом выполнила всю обязательную программу, буквально заставляя себя при этом разговаривать, улыбаться и поддерживать веселье. В душе возникло и укрепилось странное ощущение уже сделанного, завершенного дела, чувство, что программа вечера успешно выполнена и все остальное стало казаться лишним, избыточным. Разве не смешно? Получается, Бехлюль был в чем-то прав, и целью вечеринки было загнать его к себе, и именно его она ждала в нетерпении весь вечер в расчете на то, что Алекс непременно проболтается, а вот теперь она успокоилась с чувством выполненного долга. Стало как-то не по себе. Нет-нет! Уезжать без промедления!
Выглядела при этом совершенно спокойной, невозмутимой, в меру оживленной и общительной - ровно настолько, насколько этого требовали приличия для хозяйки вечера, и даже внимательно приглядывавшийся к ней Алекс не смог заметить ничего такого, что бы выбивалось из ее обычного поведения. Он пришел в абсолютный восторг, поразившись ее выдержке и самообладанию. Потрясающая женщина! Огненная страсть под ледяным покровом! Как там говорят про таких? Стальная магнолия? Такого он еще в своей жизни не встречал...Тем больше было причин побороться за нее и за ее благосклонность. Чем-то Бехлюль ей здорово насолил в прошлом, чего она ни забыть, ни простить не может - какая-то чрезвычайно запутанная история, судя по всему. Нужно разобраться во всем максимально и он уже знал, как именно начнет распутывать этот клубок противоречий и недомолвок, и кто ему в этом поможет...
Вечеринка, наконец, закончилась и благодарные гости разошлись, взяв с Бихтер тысячу обещаний встретиться еще раз. Последним ушел Алекс, который никак не мог оторвать глаз от Бихтер, восхищаясь ее умением держать удар. Бихтер осталась одна и ее выдержки хватило даже на то, чтобы проследить за уборкой в гостиной. Лилии, принесенные Бехлюлем, она собралась было выкинуть, но потом решила не срывать свою злость на прекрасных ароматных цветах и просто отнесла вазу с ними на второй этаж в комнату для гостей.
Она с удовольствием прошлась по обновленному дому, опять порадовавшись тому, что смогла выкупить его и таким образом спасти от разрушения. Еще оставались работы в той части сада, что выходила на море; причал и беседка для отдыха, как и вся площадка, нуждались в полной модернизации, но этот этап реконструкции Бихтер решила оставить на усмотрение архитектора, не желая задерживаться в Стамбуле больше ни на одну минуту. В понедельник она подпишет необходимые документы для Фонда, оплатит утвержденную смету для ремонта причала и во вторник или в среду уедет: прежние планы остаться здесь до зимы изменились кардинально после встречи с Бехлюлем, к сожалению. Поднялась наверх в папин кабинет, села в кресло у окна с видом на босфорский мост, сияющий в ночи, и задумалась, углубившись в печальные воспоминания.
Началась еще одна бессонная ночь Бихтер в родном городе...

Глава восьмая.

...Экспедиция в Тибет возникла вдруг, неожиданно. Никаких планов по этому поводу они не обсуждали, и наоборот, готовились поехать в страны Южной Америки - Перу, Уругвай и весь западный берег материка, а на обратном пути заглянуть в Аргентину и, может быть, слетать на пару недель в Сан-Паулу и Рио, если не надоест путешествие, на которое они собрались потратить около шести месяцев. Жили они в то время в Швейцарии, на внутреннем горном курорте в Скуолле.
Остались позади мотоциклетные трипы по Центральной и Южной Европе, парашютные прыжки и полеты на дельтапланах во Французских Альпах, дайвинг на Красном море и путешествие по Ближнему Востоку, где они сделали самые замечательные снимки. После иссушающей жары в странах ближневосточного Средиземноморья захотелось отдохнуть где-нибудь в прохладе и они отправились в Швейцарские Альпы, где вот-вот должен был начаться лыжный сезон. Выбирали специально не фешенебельное место, для своих, чтобы поменьше сталкиваться с богатыми иностранцами, заполняющими в это время все известные курорты, и чтобы качество отдыха соответствовало всем мировым стандартам.
Хасан равнодушно отнесся к лыжным спускам и в основном возился с обработкой и печатанием фотографий в снятой для этих целей лаборатории, парился в геотермальных бассейнах и сравнивал все виды массажа между собой, наслаждаясь негой и ничегонеделанием. Бихтер носилась по горным склонам, открыв для себя новый вид экстремального спуска на эйрборде. А вечерами они, как правило, сидели у камина в снятом на двоих небольшом и очень уютном шале и обменивались впечатлениями за день - шутили, спорили, планировали дальнейшие приключения. Бихтер уговаривала его спуститься по самому пологому спуску для детей хотя бы раз, а он отбивался изо всех сил, находя веселые отговорки и с удовольствием наблюдая за смеющейся подругой.
Бихтер уже начала составлять маршрут и выискивать в сети информацию о странах, в которых они собрались побывать, как вдруг Хасан все переиграл. Он объявил Бихтер ,что ему предложили отправиться на Тибет в группе мотоциклистов и снять об этом фоторепортаж. Фирма, организовавшая эту экспедицию в рекламных целях, средств не жалела и предложила настолько выгодные условия, что отказываться от этого всего было бы крайне неразумно, убеждал он слегка напрягшуюся Бихтер. Не говоря уже о массе новых впечатлений от экзотических мест, полных глубокого философского смысла для тех, кто понимает в этом толк, а Хасан был как раз из таких. Увидеть своими глазами священные для буддистов и последователей различных эзотерических и теософских направлений места, намоленные и наполненные мощной энергетической силой - все эти перспективы подействовали на Хасана завораживающе и он без особого труда уговорил Бихтер поменять планы и начать подготовку к новым приключениям.
Бихтер сидела в удобном кресле и слушала его вдохновенные рассказы, притихнув и съежившись в комочек, изо всех сил скрывая от Конфуция вдруг неизвестно откуда взявшуюся печаль. С Тибетом у нее были связаны свои ассоциации. Но спорить не стала...Тибет - значит Тибет.
Для описания всех тибетских приключений и подготовки к ним не хватило бы и целой книги, настолько насыщенным было это время. Совершенно случайно они попали в документальный фильм о Тибете и авторы посвятили их экспедиции несколько минут. Хасан смеялся, уверяя всех, что ничего случайного в этом не было и фирма элементарно проплатила каналу Дискавери эти несколько минут чисто в рекламных целях. А хоть бы и так? Все равно потом было интересно посмотреть на себя с экрана, да и память неплохая осталась обо всем...
К сожалению цели своей экспедиции они так и не смогли достигнуть. На одной из стоянок Хасану внезапно стало плохо. Еще в Швейцарии Бихтер замечала, что он стал очень капризным и переборчивым в еде, часто уединялся или исчезал куда-то на несколько дней, не ставя Бихтер в известность. Она молчала, не спрашивала ни о чем, хотя и тревожилась, подозревая, что у друга не все в порядке со здоровьем. Она спросила лишь однажды, все ли в хорошо, на что получила привычный веселый ответ, который ее успокоил. И вот теперь, глядя на скрючившегося от боли Хасана и вытирая крупные капли пота с его лба, она поняла, что на самом деле проблема с его здоровьем гораздо глубже, и что он явно что-то скрывает от нее.
Они смогли связаться по спутниковому телефону со спасательной станцией, вскоре прилетел санитарный вертолет и на этом для Хасана с Бихтер грандиозное покорение Тибета завершилось. На самолетах с пересадками через Катманду и Дели они вернулись в Швейцарию, где Хасана положили в современную клинику на обследование. Бихтер не отходила от него ни на минуту и вскоре стал известен его диагноз - рак поджелудочной железы с непонятными пока перспективами. Нужно было пройти еще ряд обследований, чтобы выяснить вид рака, возможность и способы его излечения.
И вот тут Хасан воспротивился дальнейшим обследованиям просто наотрез! Бихтер плакала, умоляя его согласиться на операцию и дальнейшее лечение, но он был непреклонен и вскоре выписался из больницы, уверяя, что чувствует себя отлично и еще долго продержится на диете и специальных препаратах. Глядя на его уверенный и довольный вид, Бихтер немного успокоилась и даже поверила, что с ним все в порядке и он справится с заболеванием так же легко, как справлялся до сих пор со всеми трудностями на их пути.
Они сняли красивую виллу на берегу женевского озера, резко изменив привычный образ жизни: стали много и неторопливо гулять по набережным и паркам, кормить ручных белок, наслаждаться неторопливыми беседами и воспоминаниями. Бихтер узнала друга совсем с другой стороны. Они никогда не откровенничали о себе в разговорах, будто договорились отсечь воспоминания от себя и жить, глядя только вперед, не оглядываясь на печальное прошлое.
Во всяком случае Бихтер не слышала от Хасана никаких рассказов о себе и о семье до сих пор, да и сама помалкивала, стараясь не бередить с трудом заживающие раны. А тут Хасан несколько размяк, оттаял и начал рассказывать о себе понемногу, вспоминал покойных родителей, свое счастливое светлое детство.
Выяснилось, что отец и старший брат Хасана погибли в теракте около четырех лет назад. Отец занимался общественной деятельностью и принимал участие в решении многих проблем в околовоенных зонах Ближнего Востока. И вот в одной из поездок по лагерям иракских беженцев, когда он вместе со старшим сыном, любимым братом Хасана, сопровождал организованный ими караван гуманитарной помощи, их автомобиль попал на заминированную ловушку и взорвался. Заряд был настолько мощный, что хоронить было почти нечего: пассажиров и водителя разметало в клочья, их собирали по окрестностям. Мама Хасана к тому времени уже покоилась на кладбище в Дубае и все тяготы, связанные с опознанием останков и похоронами, легли на самого Хасана.
Бихтер молча выслушивала печальные рассказы дорогого Конфуция и только вытирала слезы. Рассказала вкратце, без подробностей о своих родителях и сестре, живущей в США. Хасан внимательно выслушал ее, задал пару вопросов, на которые Бихтер так и не смогла ответить, попросту отмолчалась, и на этом тему о прошлом Бихтер они закрыли. После этих разговоров их дружба стала полнее, задушевнее, они сроднились до такой степени, что начали понимать друг друга без слов.
Несколько раз в Женеву приезжал Мехмет - то ли родственник, то ли друг Хасана, адвокат по профессии. Бихтер его уже видела несколько раз: именно он привозил ей водительскую лицензию из Дубая в свое время, и он же помогал утрясать некоторые вопросы с визами и подготовкой к экспедиции на Тибет. Они подолгу разговаривал о чем-то на арабском, ссорились даже и однажды Бихтер увидела, как сдержанный и вечно нахмуренный Мехмет плачет на террасе, вытирая слезы бумажной салфеткой. Заметив Бихтер, он отвернулся и быстро ушел. Вскоре после его отъезда Хасан и предложил Бихтер выйти за него замуж.
- Ничего такого! Ты не думай, ради Бога, что я прям так и предлагаю тебе - будь моей женой и я тебя люблю и все такое! Так-то да...Я тебя люблю даже больше своего фотоаппарата, но, правда, меньше мотоцикла. Но ведь не на мотоцикле же мне жениться? - пошутил он, увидев растерянный вид подруги. - Просто рядом со мной нужен человек с правом подписи. Или родственник ближайший, или адвокат. Дальних родственников у меня много, но я не горю желанием их видеть. Адвоката вызывать всякий раз, как мне понадобится его подпись, мне тоже неинтересно.
-А что вдруг случилось? Почему возникла такая необходимость? - решила разобраться в его туманных объяснениях Бихтер.
-Ну, как тебе сказать... - задумался Хасан, сразу став очень серьезным. - Вы с Мехметом все-таки убедили меня и я согласился лечь в больницу на дальнейшее обследование. Рядом должен быть человек с юридическим правом подписи на случай проведения чего-нибудь экстренного, непредусмотренного протоколом лечения. Ну, дорогая ...Ты же знаешь все о местной бюрократии! Так у них полагается - вот и все! Если все пройдет нормально, и ты не захочешь отягощать себя замужеством - тут же разведемся. Обычный формальный брак, фиктивный то есть. Никаких проблем!
-Я не отказываюсь, что ты...Конечно, если тебе так удобно, то я согласна. Просто мне интересно, что вдруг случилось и почему ты поменял свои планы? Ты стал хуже чувствовать себя? Говори, как есть, Конфуций...Мне тревожно...Ты что-то недоговариваешь!
-Нет-нет...не беспокойся! Все отлично! - с довольной улыбкой успокоил ее Хасан и весело подмигнул, рассмеявшись. - Я и не сомневался, что ты все правильно поймешь и не будешь набивать себе цену! Мехмет поехал в посольство улаживать официальную часть бракосочетания. В мечети он тоже договорится, все сделаем по правилам - и перед законом, и перед Богом, и перед людьми.
-А в мечети еще зачем? - весело удивилась Бихтер. Но Хасан не захотел поддержать ее веселья и ответил со всей серьезностью:
-Я не хочу, чтобы к нашему браку придирались на моей родине. Пусть все будет, как полагается. Регистрация в нашем посольстве, в турецком тоже отметим запись и возьмем свидетельство о никяхе в мечети при свидетелях. Чтобы ни одной юридической зацепки в будущем не возникло. Я привык все свои дела делать обстоятельно...
Мехмет вернулся быстро, уладив все формальности. Они в один и тот же день зарегистрировали свой брак в обоих посольствах и брак по доверенности в мечети, после чего Хасан клятвенно пообещал лечь в больницу и отдать себя в руки специалистов безоговорочно:
-Все. Больше не уговаривайте меня, я не буду спорить и согласен со всем! Если нужна операция - пусть будет операция ... И все остальное тоже пусть будет.
Мехмет уехал сразу же после всех обрядов, а молодожены вернулись к себе на виллу у озера.
После легкого ужина, во время которого Хасан только делал вид что ест, а на самом деле он с трудом улыбался, сдерживая отвращение к еде и надвигающуюся дурноту, они разошлись по своим спальням, договорившись завтра же поехать в клинику. Бихтер уснула, едва добравшись до кровати, просто провалилась в сон, от которого смогла очнуться только к обеду следующего дня. Потом-то она догадалась, что Хасан опоил ее снотворным - ничем другим объяснить свой богатырский сон она не смогла...
Проснувшись, она обнаружила, что осталась одна на вилле и даже обиделась на Конфуция, решив, что он не стал ее будить и поехал в клинику без нее. Стала названивать ему, но его телефон откликнулся из столовой, то есть получается, Хасан вышел из дома без телефона. Она растерялась, не зная, что и предпринять. Позвонила в клинику, но это только добавило ей растерянности: Хасан там так и не появился и они не заключали с ним никаких договоренностей о лечении. Въедливый голос из телефона высказал вполне резонное предположение о том, что г-н Аль-Османи выбрал другую клинику скорее всего. Бихтер схватила телефонный справочник, чтобы отыскать в нем номера других клиник, но в эту минуту в дверь позвонили, она побежала открывать и с ужасом увидела на пороге дома полицейских...
Все, что она потом узнала, показалось ей безумным ночным кошмаром, и она попросту не хотела верить ни единому слову полицейских, которые увезли ее на допрос и опознание тела мужа. Она ответила на все вопросы, опознала изуродованное тело Хасана, не проронив ни слезинки, так ничего и не поняв, вернулась домой в полном оцепенении, с пустой, ничего не соображающей головой.
По версии полиции получалось, что Хасан отправился рано утром на спортивный аэродром, где еще на прошлой неделе записался в группу парашютистов, собирающихся прыгнуть в затяжном прыжке. Опыт подобных прыжков у него был, более того, на этом аэродроме его, как и Бихтер, хорошо знали, потому что они уже прыгали в прошлом году именно здесь, и в планах на будущее у них были именно затяжные прыжки. Что случилось в полете и почему не раскрылся парашют - неизвестно, и следствие по этому поводу будет проведено самым тщательным образом, уверили ее в полиции, расспрашивая, не было ли у покойного суицидальных намерений и не связано ли его трагическое падение с диагнозом, поставленным ему накануне.
После этого события понеслись, стремительно меняясь и проходя мимо разума и желаний Бихтер. Приехал Мехмет и взял все формальности на себя. После судебно-медицинской экспертизы они смогли получить останки для захоронения. Тело несчастного Бихтер и Мехмет повезли на частном самолете в Дубай, чтобы похоронить Хасана на семейном кладбище в соответствии с мусульманскими законами.
Бихтер привезли в какой-то роскошный дом, уже заполненный огромным количеством людей, собравшихся для проведения траурной церемонии. Женщины сидели отдельно от мужчин. Бихтер с плачем усадили на почетное место, к ней без конца подходили какие-то люди, говорили что-то на арабском, или на ломаном английском, незнакомые женщины целовали и обнимали ее, как родную, мужчины ограничивались словами соболезнования. Бихтер ничего не понимала из происходящего и некому было ей объяснить.
Это столпотворение длилось три дня, а потом дом опустел и вот она осталась одна. Но ненадолго. Пришел Мехмет и постепенно многое стало понятно несчастной, запутавшейся в калейдоскопе горестных событий женщине. Он принес ей завещание Хасана и флэшку с записанным на ней прощальным обращением Конфуция к Занозе.
- Прежде, чем вы ознакомитесь с его устным завещанием, я озвучу письменную его часть, - печально произнес Мехмет. И начал длинный рассказ о том, чем именно стала обладать Бихтер после смерти мужа. Как выяснилось, Хасан был единственным оставшимся в живых членом семьи Аль-Османи, наследником огромного богатства. Его отец был выдающимся в своем роде финансистом, инвестором владельцем, многочисленных торговых центров и акций многих мировых компаний. Многомиллионное, учитывая все активы, состояние приносило устойчивую прибыль, увеличивая капитал семьи ежедневно и неуклонно. Богатством семья не кичилась, просто поддерживая привычный для их сословия образ жизни. Огромные суммы уходили на благотворительность - гранты на научные исследования, стипендии талантливым и малоимущим студентам, помощь беженцам всего мира, содержание Фонда имени Мерием Аль-Османи в Стамбуле - на родине покойной матери Хасана. Собственно говоря, именно благотворительностью вплотную и занималась семья, оставив бизнес доверенным специалистам, подобранным лично старым Аль-Османи.
После трагической гибели отца и старшего брата наследником империи остался Хасан единолично. Ну, а теперь, по законам наследования хозяйкой всему, к своему удивлению и шоку, стала Бихтер и в ее воле распорядиться всем по-своему. Закончив подробное перечисление всех предприятий, акций и банковских счетов семьи, включая особые счета в офшорах, Мехмет замолчал, ожидая ответа от богатой наследницы, которая выслушала все это, не проронив ни слова, и только смотрела потрясенным, остановившимся взглядом перед собой. После длительного молчания Бихтер наконец произнесла, проглотив комок в горле:
-Зачем мне это все, если он умер? Разве заменят эти деньги моего Конфуция? Есть ли на свете человек, который сможет мне объяснить, почему он так поступил с собой? Почему он, имея все это богатство, не стал лечиться, отказался от жизни? Просто в голове не укладывается! Я никогда этого не пойму, мне кажется...
-Вы многое поймете, когда просмотрите видео, которое оставил Хасан. Я сейчас уйду...Приду завтра и попробую объяснить, если у вас останутся какие-то вопросы. Это ваш дом, вы здесь хозяйка. Я сейчас объясню слугам, что к чему . Старшая горничная понимает по-английски, вы можете свободно говорить с ней...
После его ухода Бихтер нашла ноутбук в громадном, роскошно обставленном кабинете и вот перед ней живой, улыбающийся Конфуций, который говорит ей страшные слова, объясняя свой поступок...
- Прости меня, Заноза... - вот первое, что он сказал, мягко улыбаясь и смотря на нее с экрана ласковыми, полными любви глазами. - Прости за то, что я не смог рассказать тебе все сразу, с первых же дней нашей дружбы. Вначале не хотелось слишком откровенничать, а потом, когда я понял тебя и полюбил всей душой, не хотелось вызывать в тебе жалость и привязывать к себе в расчете на это унизительное для меня чувство... Я очень любил тебя и жалости твоей не хотел, а любви твоей я добиться не смог, потому что сердце твое было занято и притворяться ты не умеешь. Но сама возможность быть рядом с тобой, помочь тебе забыть горе и прийти в себя, возродиться для новой жизни - это было самым главным для меня в то небольшое оставшееся мне для жизни время, - он помолчал некоторое время, грустно улыбнулся и продолжил. - То, что я болен, я узнал за пару месяцев до нашей встречи... Я подозревал, что рано или поздно во мне разовьется эта проклятая болезнь, унесшая в свое время мою маму, потому что многое как бы намекало об этом. Сейчас я не буду говорить об этом подробно. Просто диагноза, как такового, тогда еще не было, но ощущение схожести моей судьбы с маминой не оставляло меня. Мама провела около семи лет своей жизни в больницах. Перенесла очень многое, находясь между жизнью и смертью и безумно мучаясь от болей и сильных обезболивающих средств. Последние месяцы она провела на таких мощных препаратах, что попросту никого и ничего не узнавала, а медленно угасала, пока не сделала свой последний вздох. Никакие деньги не смогли спасти мою маму, и она оставила нас горевать без нее. У нее был выбор: прожить пару лет полной жизнью рядом с нами или же лечь в больницу и попробовать вылечиться. Она выбрала второй путь... Вскоре выяснилось, что форма рака, которой она болела, была неизлечима, а бесконечные операции и мучительное послеоперационное лечение были попросту бессмысленны... Единственное, чего смогли добиться врачи - это продлить ее муки и растянуть наши страдания на целых семь лет. После того, как наши слезы высохли, я поклялся самому себе, что ни за что не последую по ее пути - по пути мук и страданий. Сколько даст мне судьба времени для нормальной жизни - столько и проживу. А в самом конце я уйду, как подобает мужчине моих убеждений - без лишних слов, без ненужных слез и сожалений.... - он опять замолчал, тяжело вздыхая и подыскивая нужные слова. - Встреча с тобой вдохнула в меня жизнь, Заноза! Именно твое присутствие рядом со мной было мне наградой, божественным подарком за правду о моем здоровье, которую я узнал накануне... Я был младшим в семье и особенных надежд на меня не возлагали, хотя образование и возможность жить в роскоши, ни в чем себе не отказывая, я получил в полной мере. Но ты знаешь меня, Заноза, лучше всех...Где я и где эта роскошь? Так что я решил потратить остаток своей жизни на то, что я люблю больше всего. Я не захотел мучиться так, как моя мама... Ах, как же я тебе благодарен, любимая ...За все, что мы пережили вместе, за твои слезы, за твою поддержку, за твою дружбу. Я бы хотел сказать - и за твою любовь...Но это даже лучше, что ты не смогла полюбить меня так, как я бы этого хотел! Зачем тебе лишние страдания? Помни меня, помни своего лучшего друга, Бихтер! Запомни меня здоровым, веселым и любящим тебя! Вспоминай меня с улыбкой на лице, любимая! Я обманул тебя, вынудив заключить брак, но ведь было же ради чего, согласись, подруга! Теперь ты вольная птица и можешь делать все, что захочешь... Проживи эту жизнь и за себя, и за меня! Смейся, люби, радуйся и горюй на полную катушку! Просто знай, что второй жизни у тебя нет и ты должна выжать из того, что тебе дал Бог, все до последней капли! Мечтай! И воплощай свои мечты... Я люблю тебя, Заноза. Прощай...

Прослушав несколько раз его послание, Бихтер ощутила пустоту вокруг себя - точно такую же, как после смерти папы. Ей опять стало казаться, что она осталась абсолютно одна в холодном мире, во всей Вселенной! Чувство полной, абсолютной незащищенности накрыло ее с головой и отчаяние, которое она испытала, не с чем было сравнивать. Ощущение сиротства и одиночества переполнило сердце и она расплакалась навзрыд впервые после его похорон. Так и уснула в слезах...
И вот теперь, сидя в папином кабинете в Стамбуле, она с горечью размышляла над глупыми упреками Бехлюля. "Ну, надо же...он не смог переварить мое замужество...", - с грустной улыбкой думала она, согревая в руках фужер с красным вином, -" что ты можешь знать о горе, о страданиях...Если самое большое твое горе - неумение любить по-настоящему, а самое сильное желание - удобно устроиться в жизни..."
Она встретила рассвет, любуясь величественным пейзажем и мысленно прощаясь с родными местами, если не навсегда, то очень надолго...

Глава девятая.

...Бехлюлю тоже пришлось несладко в эту ночь. После разговора с Бихтер, когда он в ярости вылетел из ее дома, он сел в машину и так разогнался,  что не сразу понял, куда и зачем едет. Очнулся через какое-то время, услышав предупреждающий  сигнал несшегося навстречу автомобиля. Оказывается, он попал на улицу с односторонним движением и ехал вопреки всем правилам по встречной полосе, внося сумятицу в движение. С трудом развернулся и выехал из переулка на центральную улицу, сориентировался, подумал немного и понял, что не хочет возвращаться домой к заранее всем недовольной жене. Он представил себе, как она будет напряженно вглядываться в него, пытаясь определить, где он провел столько времени после того, как покинул офис. Ведь наверняка она уже выяснила, когда именно  он выехал из холдинга и вовсю нафантазировала себе разных ревнивых страхов, но, памятуя о рекомендациях психолога, будет изо всех сил притворяться спокойной, а это порой раздражало даже больше, чем открытый скандал. Обычно ведь как? Автоматически отскандалишь по привычной схеме - и к себе, на первый этаж или в кабинет, приводить себя в чувство после скандала – и все. Таким образом напряжение, вылитое в скандал, довольно быстро рассасывается и ему в итоге остается просто принять виноватые извинения Нихаль и простить ее. А вот если она изо всех сил старается сдержать себя, загоняя конфликт внутрь, то напряжение затягивается уже на пару недель и жить в такой тягостной атмосфере тяжеловато даже для привыкшего ко многому Бехлюлю. Это случалось редко, только в моменты чрезвычайного нарушения дисциплины со стороны Бехлюля, чего он себе давно не позволял, сумев приспособиться к суровым требованиям жены. Да и учеба  отвлекала ее от избыточной бдительности и контроля. Но сегодня, получается, он грубо попрал все негласные семейные законы: мало того, что уехал в офис якобы для работы в выходной день и просидел там до вечера, так еще и отправился неизвестно куда, не взяв с собой Нихаль и не предупредив ее.
Даже обрадовался, увидев зазывно сверкающие огни какого-то ночного клуба. Зашел с острым желанием напиться и выкинуть из головы тяжелые, разрывающие мозг мысли. Не хотелось думать о Бихтер и ее тайных намерениях, об Алексе и о том, что ведь и в самом деле, ну какое дело Бехлюлю до их жизнерадостных игр? Свободные люди ...имеют право...ничего особенного в этом нет...От осознания этого стало совсем тошно, поэтому нужно было срочно выпить и хотя бы смягчить злость и недовольство жизнью  нечеткостью восприятия и расслабленностью затуманенного выпивкой мозга. Проблем пьянка не решит, и это проверено неоднократно, но хотя бы снизит остроту переживаний, поэтому именно вот так решил для себя Бехлюль закончить неудачный вечер  - напиться.
В ускоренном темпе он буквально проглотил несколько порций виски, внимательно прислушиваясь к себе, к своему состоянию. Напряжение не отпускало и он повторял и повторял  все по кругу. Опьянел, наконец, и только тогда смог оглядеться вокруг. Клуб ему не понравился, показался унылым, и он решил сменить обстановку, перебравшись в более веселое место. В машине выпитое его догнало основательнее и подействовало, как полагается,  так что он, ощутив, что ему полегчало, даже вздохнул со злорадным удовлетворением.
Разогнался на радостях, буквально положив стрелку спидометра. Дрифтуя на поворотах и лихо обгоняя всех подряд, он не заметил полицейских на обочине, которые знаками потребовали от него остановиться. Как несся с космической, сумасшедшей  скоростью, так и продолжал нестись, устроив на шоссе настоящее безумное ралли, с легкостью и блеском обставляя всех на своем пути,  от чего настроение заметно улучшилось и все проблемы сегодняшнего дня забылись. Да и вообще все проблемы закончились разом! Осталась только одна - уйти от преследования противно воющих полицейских автомобилей, которые сорвались с места за ним. Удрать от погони не получилось, к сожалению. Его мастерски обогнали, прижали к обочине и заставили выйти из машины. Обращались довольно вежливо, но их требования показались Бехлюлю, переполненному дерзким, злым куражом и пьяной удалью, просто возмутительными и он послал их к черту. Полицейские переглянулись и слегка напряглись. Бехлюль же продолжил куражиться. Ловким и быстрым движением руки он выхватил из рук одного из преследователей, сидящего в машине, микрофон, подсоединенный к мегафону, который они обычно используют для громкого оповещения при задержании нарушителей движения,  и заорал, перекрывая многократно усиленным голосом, разнесшимся, как ему показалось, по всему Стамбулу, возмущенные крики служителей порядка:
-Пошли все к черту!! Слышали?! Я, Бехлюль Хазнедар, плюю на вас и посылаю всех к чертовой матери!!
Микрофон тут же отобрали, но, видимо, этот поступок был уже за пределом ангельского терпения полицейских, которые перестали сомневаться и ловко скрутили нарушителя, уложили на капот и, заведя его руки профессиональным движением за спину,  надели на него наручники. Бехлюль изо всех сил сопротивлялся, пытался вырваться и продолжал оскорблять окружающих, посылая всех вместе и по очереди к черту и в разные непотребные места.
Дальше уже было не так интересно и совсем не весело. Его затолкали в спецфургон и увезли в участок. Всю дорогу он вел себя буйно  и притих только в участке, когда его посадили, как дикого зверя, в клетку - в одиночную камеру с решетками по периметру. Немного придя в себя и слегка успокоившись, он стал требовать адвоката, который прибыл где-то через час после звонка. Все формальности по освобождению его из камеры до суда под залог протянулись  до утра и у него было время протрезветь и подумать о себе и своей жизни без помех.
В воскресенье утром он уже был на свободе и выслушал от дяди, ожидавшего его в старом особняке вместе с Нихаль, несколько очень неприятных слов. По давней привычке выслушивал все молча, низко опустив голову и даже не пытаясь оправдываться. Но, если быть до конца справедливым, дядя не стал делать слишком глубокие выводы из его проступка и сомнений по поводу будущего президентства не высказывал. Его простили, но весь день почти не смотрели в его сторону - все, кроме Бюлента, который всячески поддерживал моральный дух новоявленного преступника. Нихаль казалась грустной и вечером, уже дома, попыталась поговорить с мужем, чье состояние ее вдруг сильно встревожило.
-Дорогой, я так тебя понимаю... Ты сильно волнуешься и переживаешь перед предстоящим собранием и поэтому позволил себе лишнего в субботу...Бедненький...тебе так тяжело...Ты один был в клубе? - ласково спросила она у Бехлюля и он, слегка расслабившийся от ее участливого тона, тут же пришел в себя.
-Ну, конечно, один...А с кем, по-твоему, я мог там быть? - спросил он устало.
-Ну...я не знаю, - протянула Нихаль уклончиво. - Мало ли...Может быть, с Алексом?
- Вот только не надо мне напоминать про Алекса! - вспылил Бехлюль, но тут же сбавил обороты, увидев округлившиеся от удивления глаза жены, - Он мне на работе надоел до тошноты... Не хватало еще и после работы с ним возиться. Он страшный зануда, ты же знаешь... - смягчившись, объяснил он свое раздражение, пряча от нее глаза. Нихаль с большим сомнением посматривала на него весь вечер, но он отмалчивался и упорно делал вид, что не понимает ее внимательных взглядов, и на том все и закончилось...
В понедельник все прошло достаточно быстро и формально. В суде ему назначили внушительный штраф и, учитывая его раскаяние и отсутствие нарушений такого рода, пригрозили лишить водительской лицензии, если подобное повторится. Можно сказать, дело спустили на тормозах благодаря адвокату, который  блестяще поработал с униженными полицейскими, закрыв им рот солидной суммой денег, чтобы те не подавали иск об оскорблении личности и дали показания в пользу Бехлюля...
По окончании суда он поехал в холдинг и занялся неотложными делами, стараясь занять себя чем угодно, лишь бы выкинуть из головы тяжелые выводы, к которым он пришел, проведя бессонную ночь за решеткой. Дел накопилось много и он даже с некоторым злорадным, почти мазохистским удовольствием разбирался во всей этой чепухе, которая на самом деле отлично имитировала настоящую жизнь очень даже драматическими сюжетами: столкновения между подрядчиками и заказчиками, между отправителями грузов и их получателями и счастливые, многообещающие  финалы этих драм. Все-таки, какие захватывающие канцелярские бои разыгрывались внутри слаженного и продуманного механизма под названием холдинг "Зиягиль-групп"! Никаких парашютов и мотогонок не надо, чтобы разогнать себе кровь, разбираясь в бюрократических завалах, с насмешкой и непонятным ожесточением думал Бехлюль, перелистывая толстые папки с внутренней перепиской. Главное, чтобы основной инструмент для работы в канцелярии был в порядке и не принял форму кресла, на котором так удобно расположился! К приходу Алекса он был уже достаточно взвинчен и предыдущими событиями, требовавшими разрядки, и текущей рутиной,  которая дополнительно настроила его на боевой лад...

С самого утра Алекс продумывал дальнейшую стратегию своего поведения. А после того, как ему ни с того ,ни с сего позвонил архитектор Бихтер, у него моментально сформировался сценарий грядущей беседы с Нихаль и ее счастливым мужем. В беседе ни о чем стало понятно, зачем позвонил  бедолага-архитектор: ему хотелось разделить ответственность за дальнейший ремонт причала и подиума с беседкой у моря. Он посетовал на то, что Бихтер вдруг внезапно нарушила свои планы и уезжает в Америку уже во вторник, оставив всю ответственность за дальнейший ход реставрационных работ на него. И это с одной стороны радовало - никто не будет давить, а с другой стороны огорчало - с заказчицей и при личном общении было трудно согласовывать детали, а уж на расстоянии и вовсе... Алекс удивился:
-В какой вторник? Вот прямо завтра? Странно...Она мне ничего не говорила...
-Вот именно! Прямо завтра! Она при мне бронировала билет до Лос-Анджелеса на утренний рейс.Сказать, что я растерянности - ничего не сказать...Слушай, Алекс, ты уже знаешь капризы Бихтер-ханым лучше меня. Прошу тебя, нет-нет заглядывай на площадку и корректируй нас. Не хочется непонимания со стороны заказчика...
-Ну, вряд ли я смогу быть полезным, - задумчиво протянул Алекс. - Видишь ли...Я ведь тоже уезжаю на следующей неделе! Дела зовут! Но ты же можешь держать связь напрямую с Бихтер! Какая разница, в общем-то? Есть телефон, есть интернет, в конце концов.
-Это все верно, - уныло ответил ему архитектор, талантливый, но робкий и слишком деликатный парень. Он побаивался энергичной и требовательной заказчицы и только Алексу удавалось разрешать неприятные противоречия между ними, иногда возникавшие по ходу дела.
- Ну, что делать, придется привыкать к самостоятельности. Надо же когда-то начинать...
Алекс задумался. Бихтер не просто уезжала - она убегала! И это не радовало...Стало ясно, что действовать нужно быстро, потому что времени на долгие игры не оставалось вообще.Слабым звеном во всей этой непонятной конструкции была Нихаль, и именно с нее он и решил начать свой разведывательный рейд в прошлое. Он приблизительно знал, где учится Нихаль и, обзвонив несколько факультетов, выяснил точное расписание лекций и время их окончания. К двум часам дня Алекс уже сидел в своем автомобиле перед центральным входом университета, пристально вглядываясь в пеструю толпу студентов, шумно спешащих на волю. И ему повезло! Он заметил Нихаль, которая шла в окружении бурно спорящих о чем-то подруг. Она, кстати говоря, в отличие от шумных и излишне жестикулирующих оживленных девчонок, была спокойна и просто с легкой насмешливой улыбкой на лице прислушивалась к их разговорам. Алекс посигналил, привлекая к себе внимание, и вышел из машины, чтобы Нихаль увидела его наверняка. Да и как можно было не увидеть такого красавца? Он возвышался над толпой и махал рукой в их сторону, и они тут же примолкли, чтобы загалдеть вновь, но уже не громко, как только что, а вполголоса, привлекая внимание невозмутимой Нихаль:
-Нихаль...Нихаль же...Ну что ты, как не живая!... Это не твой муж за тобой приехал?... Вон...машет тебе...А какой красавчик...ох...он в жизни гораздо красивее, чем на фотографиях... и выше кажется..., - зашептали они почти одновременно, подталкивая друг друга и саму Нихаль локтями, стараясь делать это незаметно, чтобы не уронить свое достоинство перед красавцем, так эффектно смотревшимся возле своего умопомрачительного кайена. Нихаль очень удивилась и даже встревожилась. Никогда еще до сих пор Бехлюль не заезжал за ней в университет. Что-то случилось? Какие-то проблемы дома? Или у него? Но присмотревшись и разглядев улыбающегося Алекса, тут же успокоилась - значит, все в порядке и не произошло ничего из ряда вон выходящего, хотя и непонятно было, для чего вдруг приехал Алекс.
- Привет! - Алекс поцеловал в щеку подошедшую к нему Нихаль и объяснил свое появление здесь случайностью. - Ехал мимо и вдруг вижу - ты идешь! Так обрадовался...Давно не виделись! Как ты? Как учеба ? Могу подвезти тебя домой. Или ты на машине? Ты же домой сейчас? А может, нарушим привычный график и прогуляемся?
Нихаль слушала его, расплываясь в довольной улыбке. Алекс всегда умел поднять ей настроение своим легким юмором и мягкой, неназойливой заботливостью. Наверное, вот так бы он относился к младшей сестренке - ласково, внимательно и добродушно. Они постояли немного, пошутили, посмеялись и Нихаль с радостью приняла его приглашение пообедать где-нибудь в ресторане неподалеку. Домой она не торопилась, и предложение Алекса оживило ее и настроило на веселый лад. Решили пройтись пешком до уютного французского ресторанчика за углом, оставив свои машины на стоянке. Во время обеда Алекс шутил, рассказывал анекдоты и Нихаль с огромным удовольствием смеялась и отшучивалась в ответ. К мясу, запеченному с прованскими травками, им подали отличное вино и Нихаль не отказалась пригубить немножко, не увлекаясь особо. Пол бокала отменного Chateau Montrose расслабило и придало обеду особую атмосферу дружелюбия и некоторой даже интимности, если можно так назвать усилившуюся обоюдную приязнь и полное взаимопонимание. Алекс, убедившись, что Нихаль достигла нужного уровня откровенности и расслабленности после веселого общения, начал постепенно переводить разговор на интересующую его тему, и, стараясь не возбудить в развеселившейся собеседнице подозрений, пошел издалека.
-Я даже рад, что встретил тебя здесь, - произнес он, внимательно наблюдая за Нихаль и ее реакциями. - Хотел вечером зайти, повидать вас на прощание. Но теперь не обязательно! А Бехлюля еще увижу на работе и там попрощаюсь...
-Что значит "попрощаюсь"? Ты уезжаешь куда-то? А как же ваша совместная работа? - искренне удивилась Нихаль.
-Работа не пострадает. Я еще на прошлой неделе договорился с директоратом в Швеции о замене и мой сменщик - очень компетентный и опытный менеджер  -  приедет буквально на днях, так что на деле мой отъезд не отразится, - успокоил ее Алекс.
-А почему мне никто не сказал - ни папа,ни Бехлюль - о твоем отъезде? Как-то странно получается...И куда ты едешь? На родину?
- Аднан-бей знал, что предстоит замена рано или поздно. Просто сроки были не обозначены - вот и все. Я-то думал еще поработать, но Бихтер вдруг решила ехать  в Штаты именно сейчас, на этой неделе. Так что сама понимаешь...
-Подожди..., - поразилась Нихаль, удивленно распахнув глаза, - так вы с Бихтер пара что ли? Не может быть...
-Почем не может быть? Надеюсь, что может! - добродушно рассмеялся Алекс. - Нет...пока нельзя сказать, что мы пара, но я очень на это надеюсь и рано или поздно, но мы будем парой. Следите за новостями, как говорится...
- Даже не знаю, радоваться за тебя или огорчаться... - нахмурилась Нихаль.
-Ох...прости, пожалуйста! Бехлюль просил в разговоре с тобой не упоминать о ней. У вас вроде бы проблемы были когда-то. Ведь она твоя бывшая мачеха  и вы что-то не поделили... Я забыл! Прости, ради Бога, - спохватился Алекс, немножко приблизив якобы случайной оговоркой интересующую его тему.
-Нет-нет...не извиняйся! Ничего такого между нами не было, хотя ...Мне давно хотелось поговорить с тобой на эту тему...Но Бехлюль запретил мне...
-Вот как? И тебе запретил? Интересно..., - протянул Алекс, слегка прищурившись.- Ты меня заинтриговала! А давай все-таки нарушим запрет и поговорим! Просто разговор останется между нами и мы не расскажем о нем Бехлюлю...Пусть это будет нашей маленькой тайной, - заговорщически подмигнул Алекс Нихаль, которая сохраняла очень многозначительный вид все это время, с сожалением покачивая головой. - Я очень доверяю женской наблюдательности! Вы, женщины, смотрите не глазами, а сердцем и это, как правило, самый точный взгляд. Мы так не можем и вечно попадаем в какие-то неприятности из-за этого... - не упустил он возможности польстить Нихаль , заговорив о так широко расхваливаемой женской интуиции и проницательности, над которыми внутренне всегда посмеивался, но еще не было женщины в его жизни, которая не повелась бы на эту откровенную лесть. Вот и теперь он с удовлетворением наблюдал, как оживилась Нихаль и с каким желанием посплетничать она заерзала на стуле. Решил подсыпать угольков, разбудив в ней извечную страсть женщин к роли спасительницы, и добавил:
- Видишь ли... Не хочется попадать в неприятную ситуацию и если ты расскажешь чисто по-дружески, чего ждать в дальнейшем, к чему готовиться, я буду только счастлив и ужасно благодарен тебе, дорогая Нихаль...
-Ну, как тебе сказать...У меня нет фактов, как таковых...Все в основном на уровне впечатлений...каких-то ощущений... - поломалась Нихаль для приличия, но все-таки не удержалась и поделилась наболевшим с внимательно слушавшим ее приятелем.
-Она пришла в наш дом в качестве мачехи, как ты знаешь...Я не буду говорить о чудовищной разнице в возрасте между ней и моим папой, это меня не касается. Хотя, если задуматься, этот факт тоже наводит на дополнительные подозрения. Их брак был шоком не только для нас с братом, но и для всего света. Люди делали ставки, насколько быстро они разведутся, представляешь? Я была просто поражена, когда об этом узнала... Тем не менее я прилагала все усилия, чтобы подружиться с ней, как-то сродниться, сблизиться... хотя бы ради папы...Но какое там..., - с горьким сожалением поджала губы Нихаль, - Она начала  проявлять себя с первых же дней! Нагло, бесцеремонно вмешивалась во все, и первым делом выгнала из дома Бехлюля!
-Бехлюля?  Но за что? - удивился Алекс вполне искренне.
-А вот ни за что на самом деле! Просто, чтобы показать всем и сразу, кто в доме хозяин. Я видела все ее лицемерие и эгоизм, но ничего доказать не могла... Папа будто ослеп, а потом и все остальные, включая Бехлюля, поддались ее интригам. Ты бы видел, как она третировала собственную мать! Я никогда этого не пойму, потому что рано осиротела..., - Нихаль  привычно промокнула слегка повлажневшие глаза, но грустить времени не было, и она энергично продолжила, - мне было чуть больше семи лет, когда мама умерла, и для меня  было шоком наблюдать за отношениями Бихтер и ее матери. Она взорвала наш дом изнутри! Дом стал похож на пороховую бочку с ее приходом. Мы вдруг стали персонажами бульварных газет и источником сплетен для всех! Даже для слуг! Мы забыли, что такое покой... - горячилась Нихаль, с возмущением перечисляя все свои претензии к бывшей мачехе. - В итоге она буквально разворошила, перевернула весь наш дом и отобрала у меня всех - и папу, и брата! До сих пор Бюлент, как помешанный бредит - "Бихтер,Бихтер ,Бихтер...". И самое обидное - Бехлюль не дает слова плохого о ней сказать! До сих пор! И это после всего, что она сделала нам... А что она устроила перед нашей свадьбой с Бехлюлем! Не хочу даже вспоминать...Я с трудом держалась, чтобы не высказать ей в лицо все, что я о ней думаю! Она всех настроила против нашего брака! Что только ни выдумывала, чтобы расстроить нашу свадьбу! Настраивала меня против жениха, пыталась все отсрочить! Казалось бы, какое тебе дело? Почему тебя так задевает чужое счастье?  Да просто ей плохо, если другим хорошо - больше никаких причин я не вижу! И в итоге знаешь, что сделала? Ты никогда не догадаешься! Она развелась с папой именно в день нашего бракосочетания! Ни раньше, ни позже! Ей нужно было обязательно испортить мою свадьбу и опозорить всю нашу семью перед обществом! Хорошо, что папа не поддался на провокацию в этот раз и постарался все замять тихо, без скандалов и свадьба прошла прекрасно, как и было задумано, и ничто не омрачило наше счастье..., - Нихаль перевела с упоением дух и продолжила торжествующе. -  Ну, развелись, казалось бы... Все должны только радоваться, что дело закончилось по-хорошему! Но она же не может жить без приключений...  Знал бы ты, какие только сплетни до нас не доходили за это время, что только про нее не говорили! Не буду перечислять... Скажу только одно: она опасный человек и лучше с ней не связываться вообще. Эта женщина - разрушительница по своей сути! Она сеет раздоры, сплетни, скандалы и неприятности вокруг себя. Уж не знаю, что там случилось с ее вторым мужем, и почему он так быстро умер..., - многозначительно понизила голос ,помолчала некоторое время, дав Алексу возможность самому оценить все коварство мачехи, и продолжила, приподняв брови, -  Рада хотя бы тому, что папе удалось вырваться из ее лап живым и здоровым...
-Ого...А по ней этого не скажешь... - удивленно пробормотал Алекс, - она по твоим рассказам получается настоящая fаmme fatale? Роковая женщина?
-Я бы сказала, она вампир, а никакая ни роковая женщина. Но тебе виднее... У мужчин другие критерии срабатывают при взгляде на женщину... - недовольно передернула плечами Нихаль - Мне даже неприятно стало, что я так разоткровенничалась перед тобой...Ты извини, если я как-то тебя задела, но я хотела быть искренней и непредвзятой - вот и все.Ты же нам не чужой человек...
-Нет, ну что ты...Даже не думай так! Я очень высоко ценю твою искренность и дружбу на самом деле. Мне даже интересно стало, что Бихтер развела вокруг себя такой переполох, - рассмеялся Алекс с видимым удовольствием, - Чувствую, мне скучно не будет!
-Вот и ты туда же... - расстроилась Нихаль - Никогда мне этого не понять! Что вы все такого особенного находите в ней? Хотя ...это не мое дело. Я сказала все, что думаю. И очень надеюсь, что это останется между нами и чтобы никаких обид. Хорошо? Не хочется выглядеть сплетницей или разрушительницей чужого счастья, - слегка поджала она свой маленький недовольный ротик, - Вдруг у тебя что-нибудь получится, а ты будешь вспоминать меня с раздражением, и я останусь виноватой...
-Ни в коем случае, что ты. Напротив! Я тебе очень благодарен..., - и Алекс рассыпался в благодарностях, успокаивая Нихаль изо всех сил, постепенно приведя ее в отличное расположение духа. Уже на выходе из ресторана Нихаль вдруг приостановилась и нерешительно спросила у Алекса:
- В субботу случилось маленькая неприятность... Бехлюль немного выпил в клубе и его задержала полиция по дороге домой. Ему пришлось провести ночь в участке. Наш адвокат с трудом вытащил его оттуда... Он случайно не с тобой был там? Ну, в клубе, разумеется, не в участке... Я у него спросила, а он ни с того, ни с сего так разозлился. Вот я и спрашиваю, может ты знаешь, что произошло в субботу?
Алекс поднял брови в веселом недоумении: "Вот даже как...Значит, от Бихтер он прямиком отправился в клуб, где напился с горя. Да-а...дела..." . Но вслух сказал совсем другое:
-Понятия не имею. Я его на прошлой неделе почти и не видел. А весь субботний вечер провел с Бихтер. Она давала прием по случаю своего новоселья в обновленном особняке отца, что на набережной. Да ты, наверное, знаешь, где это...
-Знаю, конечно...Мы там бывали пару раз еще в те времена. Так она выкупила дом и привела его в порядок? Ну, надо же! Молодец, тут уж ничего не скажешь...
На этом и закончился интересный разговор с Нихаль, приведший обоих в отличное расположение духа. Нихаль, наконец, смогла выговориться перед понимающим человеком, который не закрывал ей рот, как папа и Бехлюль с Бюлентом, а наоборот, выслушал и все правильно понял. Осталось только надеяться на то, что Алекс сможет сделать правильные выводы из того, что услышал.
Алекс со своей стороны прекрасно видел приподнятое настроение разговорившейся Нихаль, да и сам был доволен выше среднего, ведь в целом он во всем разобрался, а детали несущественны, и так все понятно. Расстались друзьями. Алекс заботливо проводил Нихаль, следуя за ее машиной почти до самого ее дома, чтобы пара глотков вина, которые она выпила с его подачи, не тяготели потом на его совести.
Теперь осталось подвести Бехлюля к краю - к той черте, за которой у него не останется самообладания и он обязательно покажет свою натуру и выскажется, не удержится. Об этом говорил весь многолетний опыт общения Алекса с людьми подобного сорта. Если размышлять с позиций здравого смысла, то разговор с Бехлюлем уже не имел никакого практического значения для продуманной Алексом стратегии, но его не оставляло желание унизить соперника, насладится его бесславием, заставить его взглянуть правде в лицо: Бихтер никогда не будет ему принадлежать.
Наглости наставить рога дяде у него хватило, и в этом Алекс уже ничуть не сомневался, но не хватило смелости пойти до конца и отстоять свою любовь. В итоге любовь он променял на выгодный брак, обманув втрескавшуюся в него наивную девчонку, и, судя по всему, страдает он от этого обмана не слабо во всех смыслах: Алекс имел возможность полюбоваться на его семейное счастье за последние месяцы. Как-то быстро стало понятно, кто в этой паре любит, а кто снисходительно позволяет себя любить и просто по каким-то причинам терпит партнера. Теперь-то понятно, по каким именно причинам. Многое из показавшегося ему странным в отношении Бехлюля к жене теперь стало понятным, и выводы из этого он сделал самые незамысловатые и очевидные: Нихаль - жертва продуманного искателя богатой невесты. Вся ничтожность Бехлюля и подлая по сути расчетливость стали очевидными Алексу, а желание поглумиться над ним только возросло после сегодняшних откровений наивной Нихаль, которая скорее всего чисто подсознательно чувствовала что-то неладное в истории с Бихтер, но не могла понять, что именно - опыта было маловато житейского. Хотя, с другой стороны все ее негодование могло быть обычной женской ревностью и, может быть, даже завистью, но разбираться в оттенках женской неприязни Алекс не стал - его это не касалось никак.

Разговор с бывшим компаньоном получился коротким и содержательным. Алекс зашел к нему в кабинет с широкой улыбкой на губах и тут же объявил враждебно уставившемуся на него Бехлюлю:
- Привет, дружище! Вот...пришел попрощаться. Я уже предупредил Аднан-бея о своем уходе, ну и тебе, как будущему президенту сообщаю... - насмешливо поклонился, артистично прижав руку к сердцу, прямо как персонаж из  сказок "Тысячи и одной ночи". - Наша совместная деятельность блистательно завершилась, а новые проекты вы будете развивать с новым сотрудником. Мы с Бихтер уезжаем в Америку завтра..., - помолчал, внимательно изучая вдруг окаменевшее лицо соперника в борьбе за женское сердце, потом продолжил, не дождавшись ответа. - Уж не знаю, почему, но она решила не задерживаться в Стамбуле и ехать уже завтра. Ну, желания любимой женщины не обсуждаются - сам знаешь...
Бехлюль медленно встал из-за стола, резко оттолкнул помешавшее ему кресло в сторону, и подошел к Алексу поближе.
-Ты хочешь сказать, что Бихтер решила уехать вместе с тобой? - спросил он,  не веря услышанному.
-Да...именно это я и сказал. Что тут непонятного? Ты так стремительно уехал в субботу. Торопился к жене, надо полагать, - усмехнулся с издевочкой Алекс, - а мы все обговорили, обсудили с Бихтер и я согласился ее сопровождать в поездке. Помнишь, я говорил тебе, что я ни за что не упущу женщину, которая поразит мой ум, мое сердце и еще кое-что... И я не о своих эстетических предпочтениях сейчас говорю - ну, ты понял меня. Хотя и тут все нормально, по высшему классу, - ухмыльнулся Алекс, не сводя глаз с покрасневшего Бехлюля, медленно наливающегося бычьей яростью. - Так вот я нашел эту женщину и вчера я это понял окончательно и бесповоротно, поэтому последую за ней, куда угодно. Ты рад за нас и наше счастье, надеюсь?
Все остальное случилось буквально за несколько секунд! Бехлюль в бешенстве, прорычав, как раненное животное "Не смей, подонок, приближаться к ней...я тебя убью!" и что-то еще в этом роде, накинулся на Алекса, который уже сгруппировался, принял правильную стойку и с усмешкой поджидал нападения. В мгновение ока потолок перевернулся, поменявшись местами с полом, и Бехлюль обнаружил себя распластавшимся на ковре у стола в невероятной позе на боку со скрученными за спиной руками. Алекс сидел на нем верхом, прижимая его ноги одной своей ногой, а другой ногой сдавливая шею  и удерживая его в страшно неудобной позе, причиняющей невыносимую боль при малейшем движении. Бехлюль продолжал хрипеть и выкрикивать проклятия и угрозы Алексу, с лица которого не сходила хищная удовлетворенная улыбка. Как только Бехлюль начинал злоупотреблять ругательствами, он делал что-то за его спиной и Бехлюль замолкал от ужасной боли в спине и суставах рук, и тут же замолкал и только тяжело дышал, постанывая. Придерживая его таким способом, Алекс негромко ,но очень убедительно произнес, склонясь прямо к лицу поверженного и униженного Бехлюля:
- Успокойся...Ты профукал свою возможность остаться с любимой женщиной настолько давно, что теперь это все уже стало неправдой...
Бехлюль сделал еще одну попытку вырваться, но Алекс прижал его чуть сильнее и продолжил так же спокойно и невозмутимо, не обращая внимания на забившегося от боли соперника:
- Не дергайся...а то спину себе сломаешь. Молча слушай, что я тебе скажу. Повторять не буду. Сейчас я тебя отпущу и ты пойдешь спокойно и радостно к своей любимой жене, на которой ты женат уже больше двух лет. Ты сделал свой выбор, мальчишка! Так имей мужество ответить за него. Оставь Бихтер в покое, понял меня? Силенок у тебя не хватит быть рядом с ней на равных, а по-другому с ней нельзя...
Бехлюль только мычал от боли и ненависти, но ничего сделать не мог - каждое движение только усиливало адскую боль во всем теле.
-Внимание. Я тебя отпускаю, но добросовестно предупреждаю: я провел секретный спецприем, и если ты не выполнишь в  точности все, что я тебе сейчас скажу - останешься инвалидом на всю жизнь. Понял меня? Так вот, слушай внимательно! После того, как я тебя отпущу, ты, не меняя позы, пролежишь тут ровно 2 минуты. То есть медленно отсчитаешь до ста двадцати и только потом неторопливо и осторожно встанешь. Отпускаю! Начинай отсчет!
Бехлюль волей-неволей начал считать:
-Один...два...три...
- Вот умница, молодец...Все правильно делаешь, - заржал во все горло довольный Алекс, поразившись, как легко купился на страшную угрозу поверженный Бехлюль, и легкой походкой супермена вышел из кабинета, предупредив уже торопившуюся войти в кабинет перепуганную Зейнеп-ханым, чтобы она не беспокоила шефа, который отдыхает после массажа. Секретарша обеспокоенно заглянула и, увидев распростертого на полу вице-президента, испуганно вскрикнула. Но Бехлюль не изменил свою странную позу, продолжая в бешенстве отсчитывать:
- тридцать три...тридцать четыре.
Дойдя до ста двадцати, он неторопливо, внимательно прислушиваясь к реакции организма, попробовал сменить позу и с облегчением понял, что может двигаться без помех. Кое-как встал с места и неуверенными шагами направился к дверям, рявкнув на перепуганную Зейнеп-ханым.
-Чтоб тихо было! Никому ни слова! Господин Свенсон показывал мне боевые приемы!

Глава десятая.

...В бессильной ярости Бехлюль застыл на пороге своего кабинета, но, поразмыслив и слегка успокоившись, решил не догонять Алекса. Доказывать и объясняться он ни перед кем не собирался, зная свою правду, а наказать Алекса, вернуть ему испытанное только что унижение он не смог бы сейчас при всем желании. Разве что со временем и не напрямую, да и то сомнительно. Постепенно злость утихла окончательно, и ее место заняла мысль - холодная и беспощадная, но не по отношению к новому врагу, а к самому себе, к своей судьбе, к своему жизненному выбору.
Он медленно, с тяжелой усталостью во всем теле спустился по лестнице, вышел из здания, спокойно и равнодушно дождался, пока ему подадут автомобиль, завел его и так же неторопливо выехал с территории холдинга. Орать, безумствовать и выяснять отношения, то есть делать все то, чем он занимался последние две недели с момента встречи с Бихтер, на самом деле не было никакого смысла. Все, что Алекс только что сказал, было вполне справедливым и звучало, как приговор, который оспорить не смог бы никто, хотя ничего нового для себя Бехлюль вроде бы и не услышал.
Да, он сделал свой выбор два с лишним года назад. Да, он построил жизнь на обманчивом решении скрыть свою слабость, свой грех, свою страстную и невозможную любовь в браке с так удачно влюбленной в него кузиной. Да, он испортил жизнь двум прекрасным женщинам. Да, при этом его жизнь не стала радостной и честной, как он мечтал когда-то, связав свое будущее с Нихаль. Три раза да! Если он не смог удержать любовь всей своей жизни, то почему за его слабость должна расплачиваться ни в чем кроме своей одержимости не виноватая Нихаль? Если он не может жить и дышать без Бихтер, то почему он до сих пор ничего не предпринял, чтобы решить этот проблему? Решить раз и навсегда, с любым исходом, но чтобы это решение было уже окончательным и не травило душу своей неопределенностью. Ни на один вопрос он не смог дать устраивающий его во всем ответ. Оставалось только признать свое поражение и он понял это до того ясно, что расхотелось жить...
Он подъехал к дому, ставшему с некоторых пор ненавистным для него, поднялся в гостиную, походил, сел, потом прилег на диванчик, опять встал и начал бродить бесцельно по комнатам. Опустошенность накрыла, как густое пыльное облако, она не давала вздохнуть. Слышно было, как Нихаль занималась хозяйственными вопросами: распекала за что-то горничную, оживленно переговаривалась со стариками Сулейманом и Шаесте, которые всегда умели успокоить ее и привести в самое умиротворенное расположение духа.
Бехлюль даже обрадовался, что она не поднимается наверх и не изводит его расспросами и многозначительными взглядами. Вот и ужин. Так же молча, с опущенными глазами и поникшей головой он сел за стол и начал механически, без аппетита есть, не замечая, что лежит на тарелке, до того ему было все равно. Кофе подали, как всегда, в гостиной и он равнодушно перебрался туда вслед за Нихаль, которая продолжила о чем-то весело щебетать, но он никак не откликался на ее болтовню, пока не услышал, что она то и дело произносит имя Алекса. Вот тут он напрягся и стал прислушиваться. Нихаль, оказывается, сегодня встречалась с ним. Интересно... Хм-м, а не ее ли откровенные разговоры натолкнули Алекса на такие убийственные по своей правдивости выводы? Бихтер-то уж точно не стала бы откровенничать, не в ее это характере, о ее выдержке и скрытности можно легенды рассказывать, было бы кому послушать. Да и зачем ей лишние сплетни о себе?
-Вот как? Ты встречалась с Алексом сегодня? - спросил он мрачно. - А когда именно?
-Ну, что ты за человек такой! Я уже целых полчаса тебе рассказываю, Бехлюль! - обиделась Нихаль на его невнимательность. - Мы случайно встретились сегодня возле университета и он пригласил меня пообедать!
-Случайно, говоришь? - угрожающе выдвинул челюсть Бех, взгляд его потяжелел.
-Да...А что? Неужели ты ревнуешь? - кокетливо склонила голову набок и лукаво прищурилась Нихаль.
- О чем вы с ним разговаривали? - продолжил расспросы Бехлюль тем же мрачным и строгим тоном, игнорируя ее игривый вызов. Нихаль вздохнула, отвела глаза в сторону и уклончиво ответила:
- Да так...можно сказать, ни о чем...Смеялись, шутили.. Сказал, что уезжает завтра. Разве он не заходил к тебе попрощаться?
Бехлюль замер. До него вот только теперь со всей ясностью дошло, что ведь это никакой не Алекс, это Бихтер завтра уезжает! И он ее больше не увидит! Он встал, прошелся в волнении по гостиной и, ничего не говоря Нихаль, изумленной его странной реакцией на ее абсолютно невинный рассказ, выбежал из комнаты. Она только проводила его удивленными глазами и услышала, как он слетел по лестнице, распахнул входные двери и помчался, судя по звукам его шагов, в гараж за машиной.
Нихаль вначале растерялась, но тут же и обрадовалась, можно даже сказать пришла в полный восторг! Такой реакции от обычно невозмутимого и сдержанного Бехлюля она не ожидала! Она вдруг решила, что муж не поверил ее оправданиям по каким-то непонятным причинам, и в приступе немотивированной и нелепой ревности решил разобраться с другом по горячим следам, углядев в их совместном обеде что-то подозрительное. В волнении она выбежала за ним, но увидела только, как за его машиной закрываются ворота. Она испугалась, что, разбираясь с Алексом, так неожиданно разгневавшийся Бехлюль может погорячиться, и кто знает, чем все это закончится, в суматохе бросилась было в гараж за своей машиной, но поняла, что не успеет, и кинулась на улицу в надежде поймать такси. Ей повезло. Такси подъехало тут же. Она, стремительно открыв двери, плюхнулась на сиденье и велела водителю следовать вооон за тем серебристым порше. Таксист неохотно тронулся и неторопливо поехал, всем своим видом демонстрируя явное неудовольствие двусмысленной ситуацией и не обращая внимания на нетерпеливые подгоняющие приказы нервной пассажирки. И только когда Нихаль побещала ему заплатить по тройному тарифу, он встрепенулся и дал по газам.
Бехлюль был так измучен переживаниями сегодняшнего дня, что не обращал никакого внимания на назойливо держащееся сзади такси. Впрочем, даже если б они ехали параллельно с ним, результат был бы тем же - не до того ему было. Вот и дом Бихтер. Он притормозил возле самых ворот и тяжело задумался, собираясь с мыслями, не зная, с чего начать разговор и толком не понимая, что именно он хочет услышать от Бихтер. Мысли о том, что он опять в тупике, давили своей тяжестью и лишали силы воли. Наконец, он собрался с духом, вылез из машины, подошел к воротам, постоял немного и нажал на кнопку домофона.


Двери в дом оказались незапертыми и, переступив порог, он ощутил странный покой в душе, будто и не волновался только что, стоя у ворот. Не хотелось спорить, доказывать, обвинять и добиваться каких-то признаний и откровений. Вошел и сразу увидел Бихтер. Освещение гостиной было не ярким, но и не сумрачным. Верхний свет и огромные люстры, сверкавшие на приеме, были отключены, зато горели многочисленные светильники разбросанные тут и там по гостиной. В общем, хороший был свет - и не слепящий, и не обманчиво интимный. Бихтер стояла неподалеку от входа и спокойно смотрела на него, склонив голову набок и слегка улыбаясь - без привычной насмешки, но и без светского доброжелательного равнодушия. Хорошо улыбалась, как близкому человеку и это дополнительно подбодрило Бехлюля, который тут же расцвел встречной улыбкой. Так же молча Бехлюль окинул взглядом гостиную. Судя по разбросанным бумагам и ноутбуку, разложенному на маленьком столике возле камина, Бихтер занималась делами. Было тепло, в камине уютно горели и потрескивали дрова. Рядом с ее креслом стоял небольшой чемодан. Значит, точно завтра уезжает, подумал он растерянно, раз все готово. Вздохнул и вспомнил, что не поздоровался:
-Привет...Спасибо, что согласилась впустить меня... Смотрю, ты уже и чемодан уложила?
-Привет. Уложила..., - спокойно и даже как-то расслабленно ответила Бихтер.
Ничего от субботней яркой и насмешливой красавицы сегодня в ней не было. Перед ним стояла простая, какая-то домашняя Бихтер в черных джинсах и светлом тоненьком свитере, свободно спущенном с одного плеча. Волосы, небрежно сколотые на затылке, свисали волнистыми прядями. Лицо почти без макияжа, а может и совсем ненакрашенное, чистое, детское какое-то. Бехлюль жадно рассматривал ее, примечая детали, стараясь запомнить ее и вот такой - уютной, простой, домашней. Смотрели друг на друга молча довольно долго, пока Бихтер не встрепенулась и не пригласила его движением руки вглубь комнаты, к камину.
- Проходи...садись...Ничем, кроме кофе угостить не могу. Дома пусто.
- Спасибо, не беспокойся. Красиво дрова горят, - сказал он просто, чтобы хоть что-то сказать.
- Да...Уже прохладно вечерами, а отопление подключать уже нет смысла... Вот...решила растопить камин, - пожала плечами Бихтер, будто оправдываясь перед гостем.
Они опять замолчали с неловкостью. Бехлюль отвлекся на музыку, которая приглушенно звучала из колонок музыкального центра. С радостью узнал любимую группу.
-Gotan Project?
-Да. Новый альбом...Люблю их, - улыбнулась Бихтер.
-И я люблю. В машине звучит постоянно...Отличная музыка, - поделился с ней Бехлюль, вдохновившись, - На флэшке собрал почти все, что у них есть. А вот этого альбома у меня нет!
- Тихо..шшш... - прижала палец к губам Бихтер, прислушиваясь. - Сейчас будет моя любимая композиция. Тоже не слышал? El Norte. Гениальная аранжировка!
Зазвучали чеканные ритмы стилизованной, а может и в самом деле народной мелодии, обработанной в своеобразном стиле группы. Бихтер прикрыла глаза в упоении и начала ладонью о подлокотник кресла неслышно отстукивать синкопу, забыв о сидящем напротив Бехлюле, который стал без помех рассматривать ее мгновенно преобразившееся лицо - чувственно раздувающиеся тонкие ноздри, приподнятые от восторга брови и губы, слегка подрагивающие от сдерживаемой улыбки. В какой-то момент это зрелище стало невыносимым и он протянул руку, чтобы погладить ее по лицу, по волосам, но тут же отдернул, спохватившись. Бихтер открыла глаза, затуманенные от чувств, вызванных и в самом деле завораживающей мелодией. Он поспешно произнес, мысленно проклиная себя за несдержанность, которую она, слава богу, не заметила.
-Нет, не слышал! Это твоя музыка... будто для тебя написана. Такая же, как ты. Красиво...И очень своеобразно...
Дослушали композицию до конца, потом Бихтер потянулась за пультом и отключила проигрыватель совсем, выжидательно посмотрев на Бехлюля. Он поерзал в кресле и решил хоть как-то начать разговор. Ведь зачем-то же он пришел сюда?
- Вот...пришел поговорить, увидеть тебя в последний раз, а самому страшно даже подумать, что это и в самом деле последний раз, - вырвалось у него грустно и очень искренне.
- Так будет лучше, - без тени насмешки или раздражения откликнулась Бихтер.
- Ты думаешь? Для кого лучше? Не для меня точно...
- Для всех...И для тебя тоже, поверь мне, - так же спокойно и мягко ответила ему Бихтер.
- Как бы я хотел вернуться в то время и все изменить..., - негромко, задумчиво произнес Бехлюль, помолчал немного, потом растер лицо руками, будто пытаясь привести себя в чувство, и продолжил с отчаянием. - Без конца переигрываю все ситуации, пытаюсь придумать выход в безвыходном на тот момент положении и прихожу в ужас от всего, от самого себя ...
-Зря. Все уже случилось и какой смысл без конца об этом думать? -усмехнулась и выразительно выгнула одну бровь Бихтер.
-Ты права, конечно. Просто хочу поговорить обо всем честно, без вранья, не передергивая...
-Ну, перестать врать - это еще не значит начать говорить правду, - засмеялась Бихтер.
-Да, ты права...Ну, просто не врать хотя бы! Или правду говорить - или молчать.
- Молчание тоже бывает красноречивым...
- А тебе есть чего бояться? Я, например, уже ничего не боюсь и готов ответить на любой твой вопрос. У тебя есть вопросы ко мне? - оживился Бехлюль, напряженно вглядываясь в лицо Бихтер, которая была спокойна и бесстрастна. Ему в какой-то момент показалось даже, что она притворяется. Насколько он помнит, прежняя Бихтер уже нашла бы, что сказать и спросить, и в чем обвинить - с ходу, не задумываясь. А сейчас все по-другому и он не знал, как к этому отнестись. Хотя новая Бихтер завораживала не меньше прежней. Если не больше...
- Вопросы? Были. А сейчас даже не знаю, хочу ли я знать что-нибудь вообще. Для себя я уже все решила и знаю ответы на все вопросы...
- А может быть ты неправильно решила и это неправильные ответы?
- Может быть...Но мои ответы меня вполне устраивают, - так же бесстрастно ответила Бихтер
- Значит, не устраивают, раз ты впустила меня и до сих пор не выгнала! - засмеялся с удовлетворением Бехлюль.
Она задумалась, тряхнула головой, весело хмыкнула и ответила, на мгновение посмотрев ему прямо в глаза.
-Пожалуй, ты прав...
Они сидели молча еще какое-то время, прислушиваясь к треску дров. Первым нарушил молчание Бехлюль:
- Я много чего передумал за это время...А уж за последние две недели у меня чуть голова не взорвалась! В субботу после того, как мы поругались, я напился, сцепился с полицией и провел ночь в участке...Времени подумать без помех было достаточно, - печально улыбнулся он, - даже не хочу пересказывать свои выводы, до того они мрачные...А сегодня и вовсе...А! Что там вспоминать! Может потом как-нибудь расскажу! - расстроился окончательно, вспомнив стычку с Алексом. - Одно знаю точно: мы не зря встретились опять. В случайности я не верю и уверен, что это судьба нас опять свела вместе для чего-то...
Бихтер слушала молча, с опущенными глазами и невозмутимым лицом, по ней нельзя было понять, как именно она относится к его словам, но он и не ожидал от нее мгновенного понимания.
- Сама посуди. Мы уж больше трех лет назад узнали, что любим друг друга. Разве что-нибудь изменилось за эти годы? Кроме того, что ты вышла замуж, а я женился!
- Странно, что ты вдруг об этом заговорил. Да и последовательность событий у тебя несколько смещена, тебе не кажется?
- Ну, по сути ведь верно? Если без деталей! Хорошо... буду говорить только о себе. Я женился, твердо зная, что все еще люблю тебя. Да...Я очень надеялся, что смогу все забыть просто усилием воли! И поначалу ужасно обрадовался, узнав, что ты уехала, и наша проблема разрешилась вот такой простой ценой - всего лишь твоим отъездом и смертью Бешира. Буквально на десять минут обрадовался, Бихтер! А потом затосковал... Не хочу рассказывать, как я жил все это время, потому что на самом деле я и не жил. Я пытался жить, пытался доказать ...
Бихтер, спокойно и внимательно слушавшая его, после этих слов удивленно пожала плечами спросила с недоумением:
-Я не понимаю...Ты хочешь, чтобы я тебя пожалела? Ты за этим пришел сюда? За сочувствием? Тогда ты не по адресу...
Бехлюль расстроенно пробормотал:
-Нет, конечно...Как ты можешь думать такое..Вот я дурак! - воскликнул он сокрушенно. - Ты права, конечно. Но я не вру, имей это в виду... Тогда я задам тебе вопрос, можно?
Бихтер улыбнулась с легкой насмешкой, но спорить не стала и молча кивнула головой. Бехлюль оживился, даже обрадовался: потихоньку завязывалась беседа, разговор, который, если повезет, может стать более откровенным и тогда...ну, что тогда - он загадывать не стал, положившись на удачу.
-Почему ты едешь именно в Америку? Бюлент говорил, ты хочешь сниматься в кино? Ну, он-то уверен, что ты Анджелину Джоли переплюнешь, - сказал весело Бехлюль, засмеялся и уже сквозь смех продолжил, - а я и не стал спорить! Сразу согласился...
Бихтер тоже улыбнулась, вспомнив веселый разговор с Бюлентом.
-Нет, ну что ты...Какая из меня актриса? Но тема кинематографа меня очень цепляет. Хочу изучить тонкости продюсирования...
-Продюсирование? - изумился Бехлюль. - Но почему именно это?
Бихтер долго молчала, то улыбаясь, то хмурясь и он уже решил было, что не дождется от нее ответа, но она все-таки попыталась объяснить ему свой выбор:
-Знаешь...Один умный человек... Конфуций..., - это имя она произнесла со странной, какой-то жалкой, потерянной улыбкой на лице, и это несколько смутило Бехлюля. - Так вот он как-то сказал мне, что самое беспечное ремесло в мире иллюзий, то есть в нашем мире, - это кино и все, что с ним связано.
Брови Бехлюля поползли верх после того, как он услышал о беседе Бихтер и Конфуция, но он не стал перебивать и продолжил слушать ее с тем же вниманием, надеясь разобраться по смыслу, что за Конфуций такой встретился Бихер на ее жизненном пути. Бихтер задумалась, но потом продолжила неторопливо, постепенно загораясь и начиная говорить более эмоционально. Чувствовалось, что все это не пустые и глубоко продуманные слова :
- Мне очень понравилось это определение - беспечное ремесло... Я много думала над его словами и вот... решилась. Не перебирать иллюзии, которые предлагает жизнь, а научиться их создавать! Режиссером я вряд ли смогу стать, хотя уверена, что со временем разберусь в специфике этой профессии и может быть даже рискну попробовать. Актриса? Актер - слишком зависимый человек, а мне не хочется от кого-то зависеть...Я решила попробовать продюсирование. Это и экономическая, и творческая профессия...Представляешь? Участвовать в процессе создания иллюзий для мира иллюзий. Звучит просто завораживающе! Не говоря уже о том, что это довольно выгодный бизнес при умелой постановке дела. Люди устали от действительности. Способов уйти от нее не так уж много: уйти буквально, то есть сделать что-то с собой..., - она помрачнела и задумалась, потом встряхнула головой и невозмутимо продолжила, - или поменять одну действительность на другую, то есть попросту сбежать, ну или погрузиться в вымышленный мир - кино...книги... . Прямой уход из жизни я не признаю. Убегать от своей действительности я уже пробовала - не помогло... Книги и кино заставляют тебя погрузиться в чужую, опять кем-то навязанную реальность. И меня это не устраивает абсолютно! Это получается только в ранней молодости, когда ты еще ничего не знаешь ни о себе, ни о жизни. А вот идея поучаствовать в создании иллюзий, в создании иных миров меня очень привлекла...Есть в этом что-то божественное, приподнимающее тебя над придуманными кем-то жизненными схемами...Ты начинаешь ощущать себя творцом, а не игрушкой в чужих руках. Ты повелеваешь, а не подчиняешься. Создаешь, а не потребляешь.. Даже если эти чувства мнимые. А что не мнимо с другой стороны? Но они дают приятные ощущения. Я понятно объяснила?
Весь это неторопливый, задумчивый монолог Бихтер произнесла, поглядывая на застывшего Бехлюля внимательными глазами, на дне которых плескалась еле уловимая насмешка, даже издевка. Хотел поговорить? Давай поговорим! Зачем ей это было нужно она не понимала толком, но с огромным удовольствием подчинилась его просьбе разговаривать откровенно или же молчать - но не врать.
Все воскресенье после приема она, приняв здравое решение уехать, мучилась в сомнениях, уже точно зная, что чувства к нему никуда не делись и даже приобрели какое-то новое наполнение, и в этом всем очень хотелось разобраться. Ведь и в самом деле, Бехлюль по-своему прав и все совсем не так просто, как кажется на первый взгляд. И если хорошо подумать, то выставку она могла с таким же, если не большим, успехом провести в Дубае, на родине Хасана. Но почему-то она приняла вот такое решение, да еще и с таким энтузиазмом. Она вспомнила, как стучало у нее сердце первое время, когда она просто проезжала мимо знакомых, родных мест, пытаясь отогнать воспоминания о былом, замирая от них и презирая себя за это. Судя по всему, Бехлюля обуревали похожие чувства и жизнь его здорово осложнилась с момента их встречи.
Все время, пока она говорила, он смотрел на нее, не отрывая горящих восторгом глаз. Он не узнавал Бихтер. Так-то и раньше она могла его поразить, удивить внезапной проницательностью или остроумным замечанием, или способностью моментально выпутаться из любой сложной ситуации, в которой у любого другого опустились бы руки и отключился мозг. А теперь она дополнительно поразила его глубиной и оригинальностью рассуждений. Все, что она сейчас сказала, звучало странновато, непривычно для него - он никогда не рассуждал такими категориями. Но и отрицать справедливость и своеобразную точность ее слов было невозможно, а слушать все это и пытаться понять - невероятно интересно.
И незаметно для самого себя он проникся этими рассуждениями и у них завязался интересный разговор о кинематографе, о роли музыки в современном кино, о возможностях компьютерных спецэффектов, о том, как безнадежно отстал турецкий кинематограф от мировых тенденций. Давно он не наслаждался беседой о чем-то, не касающемся денег, экономики или бытовых проблем.
Бихтер смогла немного расслабиться и перестала слишком контролировать себя. А в какой-то момент она поймала себя на мысли, что получает почти физическое удовольствие от разговора с человеком, который действительно понимает абсолютно все, что она пыталась так туманно объяснить. Как бы не впервые после ухода Хасана...
Выговорившись, они замолчали и только с удовольствием посматривали друг на друга.
-Ты что-то говорила о кофе? - оживленно воскликнул Бехлюл, чтобы не сбиться с взятого тона, не потерять зародившееся доверие и может быть не только доверие.
-Да...конечно! Но только растворимый. Молотый тоже есть, но я так и не научилась варить правильно..., - обрадованно откликнулась Бихтер.
-Я сварю! Покажи, где у тебя кухня и дай все, что нужно и ты узнаешь, что такое настоящий кофе от баристы, - обрадовался Бехлюль возможности отвлечься от абстрактных проблем кино и перейти к насущным вопросам.
Они прошли на кухню и Бихтер принялась хлопать дверцами многочисленных шкафчиков, пытаясь отыскать джезву. Бехлюль по-свойски копошился на верхних полках в поисках коробки с кофе и наткнулся на большой пакет с его любимым фисташками.
-О! А говоришь в доме пусто! Что еще нужно, если есть фисташки? - обрадовался он.
-Точно! Забыла...Я ведь их к пиву покупала. Знаешь что? У меня где-то пиво оставалось. Но где?- оживилась Бихтер и они возобновили поиски с новыми усилиями. Пиво с орешками выглядело гораздо заманчивее кофе без молока и сахара. В дальнем углу огромного холодильника она отыскала пару бутылочек светлого пива и вечер продолжился гораздо веселее и непринужденнее. Они отнесли все свои удачные находки к столику у камина, уселись поудобнее, разлили пиво по стаканам и вдруг замолчали растерянно, будто вернулись в реальный, сразу ставший неуютным мир. Все оживление с них спало, стало казаться неискренним, натянутым, они будто перестали притворяться старыми друзьями, случайно встретившимися после долгих лет разлуки, вспомнив вдруг все, о чем так старательно старались не вспоминать.
-Невероятно... - вдруг пробормотала Бихтер, рассматривая стакан пива на свет и стараясь не встречаться глазами с Бехлюлем.
-Да...верно. Слишком хорошо сейчас было, чтобы назвать это правдой, - печально подтвердил Бехлюль. - Незаслуженно хорошо. Но ведь хорошо! Разве нет? Ведь мы не притворялись! Мы просто смогли на какой-то миг забыть все нерешенные проблемы и вернуться в то время...Помнишь? Наш домик в Риве...
Бихтер молчала, опустив взгляд, и только грустная усмешка показала, что она услышала Бехлюля. И так выразительно было ее молчание, что откуда-то изнутри поднялась волна боли, сожалений и Бехлюль, не выдержав, заговорил - страстно, взволнованно, путано,но очень искренне:
-Прости...Прости меня,Бихтер! Умоляю тебя, прости меня... не наказывай меня больше! Ну, давай попробуем подняться выше обид и сожалений. Я очень хорошо знаю, каково это, когда внутри все горит и сжимается от боли, и ты ничего не можешь изменить. И никакие самые горькие слезы не помогут принять все, как есть. Очень трудно быть сильнее боли...Может быть даже невозможно! Но давай простим друг другу эту боль, Бихтер ! Да...два с лишним года назад наши жизни полетели под откос, я это все понимаю...Но ведь и ты понимаешь, как невозможен был для меня выбор, и через что я прошел, чтобы заставить себя сделать его. Ты была права... А я выбрал кандалы. И я честно пытался ответить за свой выбор! Но поверь мне, любимая... Я до такой степени уверен сейчас, что пройдет время и мы отстроим нашу жизнь заново, мы простим друг другу обиду за обидой. Мы сможем стать сильнее мук, которые испытали! Сильнее любой боли... Я не хочу, чтобы ты меня ненавидела...Разве ненависть может излечить боль утраты? Я предал тебя...предал нашу любовь, но я за это получил сполна! И продолжаю получать... Со стороны моя жизнь кажется успешной, но никто не знает, что творится у меня в душе...Вот ты говорила - уйти от действительности. И может кому-то и удается сделать это...Но как уйти от самого себя? Ведь на самом деле меня нет уже давно. Знаешь, каково это? Я дышу, ем, пью, работаю, добиваюсь успехов каких-то... Но меня в этом всем нету! А в голове бьется одна мысль: зачем мне все это? Чего я жду от этой жизни? За что я держусь?
Бихтер подняла на него глаза и так и застыла, слушая его отчаянные, путаные речи, одновременно не веря ему и страстно желая поверить, и тут же напоминала себе, что это всего лишь Бехлюль! Сладкоречивый и очень убедительный, когда ему хочется кого-то убедить! Она знала все про него! И все равно не могла оторвать взгляда от его измученного лица, от его умоляющих, наполненных страданием глаз. Он встал со своего кресла, подошел к ней и присел на корточки рядом с ее коленями, приблизившись к ней на очень опасное расстояние, продолжая свой страстный монолог, не отрывая прямого, чуть ли не гипнотизирующего по своей силе взгляда от ее растерянных и погрустневших глаз.
- Прошу тебя...Стань опять той Бихтер, которую я узнал в те времена...Прости меня! Дай мне возможность исправить свои ошибки! Слишком дорогую цену мы заплатили за мой выбор. Все было бы оправдано, если бы мы забыли друг друга и стали жить, радуясь жизни... Но ни я, ни ты ничего не забыли. И если раньше можно было думать, что это всего лишь страсть затуманила наши головы, и утешаться мыслями о том, что все проходит и эта сумасшедшая страсть пройдет, то теперь-то не так! Ведь не прошла, Бихтер! Я по-прежнему люблю тебя и не переставал любить никогда. И это даже не любовь уже, это что-то другое.. Я даже не знаю, как назвать это состояние, но я такого не испытывал и даже любовью назвать это не могу. Это точно что-то совсем другое! Ему еще нет названия! Поэты не нашли нужных слов, а философы не придумали... Но оно ведь есть, Бихтер! Есть! Я уверен, что ты знаешь, понимаешь, о чем я говорю сейчас...
Он чуть ли не задыхался от чувств, нахлынувших на него и заставивших выплеснуть, наконец, все, что накопилось в душе за долгое время и выкристаллизировалось, сформулировалось в слова за последние два дня. Мягко и уверенно обхватил ее голову горячими ладонями и продолжил, не отрывая взгляда от ее смятенных глаз.
-Поверь мне...Поверь моей любви, прошу тебя...
Потянулся, как заговоренный, к ее губам, но она нашла в себе силы оттолкнуть его.
-Нет. Не приближайся ко мне, Бехлюль!- отчаянно воскликнула, вжавшись в спинку кресла,
- Но почему, любимая? Ты же хочешь этого не меньше, чем я ! Признайся...
-Да. Хочу! Не буду врать! Но я боюсь поверить тебе опять..., - прошептала Бихтер с мукой в глазах. - Я боюсь опять упасть в эту пропасть...Просто уже некому будет вытаскивать меня оттуда. Второй раз я этого всего просто не переживу...
- Давай упадем вместе, любимая... И вместе взлетим над ней! И опять упадем, если захотим!
Бехлюль резко выпрямился, встал и начал в волнении бегать по гостиной, не замечая ничего перед собой и натыкаясь то на кресло, то на столик, то на чемодан, на который посмотрел с внезапной ненавистью и ногой отпихнул его с дороги, как виновника всех бед. Бихтер молча наблюдала за ним, пытаясь взять себя в руки и попробовать объяснить ему свою позицию. Да...он прав во многом и то, что с ними происходит и происходило, сильнее их желания и обстоятельств, и просто так от этого чувства, как бы его ни называли люди - любовью, страстью или еще как-то - не избавишься. Нужно что-то делать. И раз уж она оказалась тут и согласилась выслушать Бехлюля, то нужно думать о том, как быть дальше. Меньше всего ею руководило желание отомстить ему или заставить его страдать. За эти два года вдали от родных мест, у нее было достаточно времени понять и разобраться в том, что происходило в душе Бехлюля в те страшные несколько недель перед их разлукой. Задумалась она об этом, уже разобравшись в собственных чувствах и обидах. Просто попыталась встать на его место и даже посочувствовать ему, и это получилось, как ни странно. И вот все возвращается на прежние места. Только теперь у нее есть выбор: поверить ему или же найти в себе силы упорно двигаться к своей цели, выкинув из головы все, что она сейчас услышала, и что уже нашло отклик в душе и вызвало в ней ответные чувства и желания. Забыть это все опять будет очень трудно. Если вообще возможно...
- Это все слова, за которыми стоит очень многое, на самом деле. Мне очень хочется поверить в это...Но ведь может и ничего не стоять! - с болью в сердце воскликнула она. - И я боюсь, что они опять окажутся пустыми! Не буду притворяться, я и в самом деле хочу убежать от тебя, от этого ненужного, губительного чувства. Повторить пережитое заново ? Сил уже не осталось, Бехлюль...Все верно и неверно одновременно! Романтика...любовь...страсть - это все хорошо и может быть даже отлично! В свое время я за все это была готова отдать жизнь, которая тебе не понадобилась, увы... И это мучает меня! Не может не мучить, пойми!
-Бихтер...не начинай все заново, прошу тебя...Я раскаиваюсь искренне. Как еще я могу тебе это объяснить? Просто посмотри мне в глаза...Неужели нужны еще какие-то убеждения? В конце концов, так и умереть можно!
-Ладно, оставим прошлое... Не буду скрывать, я много думала обо всем этом. И поняла одно: мы не сможем что-то изменить, не закончив эту историю естественным путем. Просто довести ее до конца, раз уже начали! И я не знаю, что это будет, чем все закончится. Может быть, мы насытимся, переполнимся друг другом и с облегчением и благодарностью разойдемся! Без упреков и сожалений... А может быть, это и есть наша судьба, и мы будем жить сто лет вместе и умрем в один день? - печально улыбнулась Бихтер.
Бехлюль не сводил с нее сияющих восторгом глаз. Да! Как же она права! Их отношения и в самом деле были прерваны на взлете. Обстоятельства принудили их остановиться в момент, который они так и не смогли пережить, прочувствовать до конца. А теперь история повторяется и уже невозможно остановиться хотя бы из чувства самосохранения. Потому что пока, на этом этапе им друг без друга жить невозможно. Это ведь очевидно! И пусть это продлится еще сто лет! Ведь это счастье, о котором можно только мечтать. Или пусть закончится, но только после того, как оно само исчерпает себя, чтобы можно было просто разойтись с благодарностью к друг другу и просто жить дальше, храня светлую память обо всем, не страдая самим и не заставляя страдать других...
Бихтер справилась с волнением и продолжила:
-Я просто хочу слышать, что именно ты предполагаешь сделать ради того, чтобы эти прекрасные слова стали реальностью!
-Тебе нужен план моих действий?
-Да! Верно! Именно план! Я надеюсь, ты понимаешь, что я ни за что не соглашусь на повторение уже однажды сделанной глупости - быть твоей любовницей и зависеть от твоего графика, унижаться, прятаться и требовать от тебя то, на что ты будешь не способен в принципе!
- Да, понимаю. Я и сам этого не хочу.
-И?
- Ты права...Если я хочу перемен, это должны быть перемены во всем. Мне кажется, я уже давно готов к этим переменам, Бихтер. Твое появление просто подтолкнуло меня к ним, - серьезно и даже сурово стал говорить Бехлюль, понимая, что сейчас именно от его слов зависит очень многое. - Никакого плана у меня нет, я не могу точно сказать, что с нами будет завтра или через год, я не настолько рационален...Но я точно знаю, чего я хочу и не хочу. Я хочу освободиться от той жизни, которая была мне навязана обстоятельствами...Я бы многое мог тебе рассказать и расскажу со временем, может быть. Но не хочу ныть. Твои горки были круче и мне неловко жаловаться. Просто хочу, чтобы ты знала - я искренне говорю сейчас...В общем, у меня пока нет плана. Мы просто уедем в Лос-Анджелес вместе! Вот и все мои планы...А уже там разберемся со всеми остальными проблемами...
- Ты уверен в том, что говоришь сейчас? Не получится ли так, что я тебя вынудила это сказать и ты просто пошел навстречу моим желаниям?
- Повтори, пожалуйста...Скажи это еще раз, - лукаво улыбнулся Бехлюль и глаза его заискрились, - Навстречу твоим желаниям? О...я уже счастлив! Наши желания опять совпадают, Бихтер...
-Не лови меня на слове. Это все не имеет никакого значения, если... - попыталась сохранить серьезность и сдержать довольную улыбку Бихтер .
-Имеет. И ты это знаешь. Значит так! Завтра встречаемся в аэропорту. Дай мне ноут...я забронирую себе место на том же рейсе. Вот и все, что нужно, Бихтер. Все остальное - лишнее.
Она молча подала ему ноутбук и он с деловым видом начал в нем копаться, выискивая сайт авиакомпании.
-О...хорошо..., - пробормотал себе под нос, - здесь есть схема расположения мест...Отлично! Самолет полупустой!
-Да... в это время года не так уж много желающих путешествовать, - откликнулась Бихтер, так и не веря до конца тому, что происходило на ее глазах.
- Бизнесс-класс? Какое место?
-Бихтер молча ткнула пальцем, показав свое место у иллюминатора. А Бехлюль медленно поднял голову, внимательно посмотрел ей в глаза и спросил:
- Ты же одно место бронировала?
-Одно..., - удивилась Бихтер, - я меньше всего думала о том, что вдруг на моем пороге окажешься ты и все вот так за несколько минут перевернется! А почему ты спрашиваешь?
-Просто так.... - с трудом сдерживая безумную радость, ответил Бехлюль, отводя взгляд в сторону, - просто я боюсь высоты и обрадовался, что ты купила билет у иллюминатора и место рядом свободно. Ты даже не представляешь, как я рад этому...
И рассмеялся, чувствуя невероятное облечение, почти счастье! Схватил Бихтер в объятия, приподнял и закружил по комнате. Потом поставил на место и нацелился поцеловать ее по-настоящему. Бихтер мгновенно отреагировала на хищное, многообещающее выражение внезапно потяжелевших глаз Бехлюля и быстро увернулась. Никаких осложнений она не хотела перед решающими жизненными переменами. Бехлюль правильно понял ее нежелание и тут же извинился:
- Прошу прощения...увлекся! Просто слишком обрадовался...

Глава одиннадцатая.

...Нихаль вначале с удивлением заметила, что Бехлюль почему-то едет совсем не в том направлении, не к району, в котором Алекс снимал квартиру, а совсем в другое место. Удивление перешло в растерянность и она чуть было не решила вернуться обратно! Но желание знать, что же происходит на самом деле, почему вдруг муж сорвался с места ни с того, ни с сего, что его заставило лететь на ночь глядя неизвестно куда, пересилило ее сомнения и она поменяла тактику преследования:
-Держитесь не вплотную, пожалуйста...Просто старайтесь не потерять его из виду!
-Не беспокойтесь, госпожа! Я вам покажу высокий шпионский класс! Джеймс Бонд позавидует!
В какой-то момент она вообще перестала понимать, что происходит, и только когда они свернули друг за другом на смутно знакомую улицу, она вдруг напряглась и начала лихорадочно вспоминать, кто же из близких или друзей живет здесь. А уж когда они остановились чуть поодаль от притормозившей машины Бехлюля, до нее сразу же дошло, куда именно привели ее шпионские страсти - к обновленному дому семейства Йореоглу! Она замерла, не веря своим глазам, не зная, что и думать, и еле сдержала первый порыв выскочить из машины и посмотреть Бехлюлю в глаза, спросить напрямую, выяснить у него, что он забыл в такой час у дома этой женщины, но все-таки с огромным усилием смогла удержаться на грани и просто молча, широко открытыми потрясенными глазами наблюдала за сценой, развернувшейся перед ней, и изо всех сил прислушивалась к тому, что Бехлюль говорил в домофон. Она даже слегка опустила стекло, чтобы не пропустить ни слова!
Бехлюль же, как заговоренный, не видел и не слышал ничего вокруг себя и меньше всего его заботило какое-то такси, которые во множестве шныряют по улицам, и вот одно из них просто остановилось неподалеку - какая ему разница? Наконец, он услышал слегка искаженный домофоном, но такой родной голос, устало произнесший простые слова, от которых вдруг забилось сердце и ноги стали ватными.
- Бехлюль? Зачем ты пришел?
Бехлюль нашел глазами камеру наблюдения и виновато улыбнулся.
-Открой, Бихтер...прошу тебя... Давай поговорим... Обещаю, я не буду выяснять отношения...Я просто хочу поговорить, может быть, попросить у тебя прощения...
-Ты считаешь, это нужно сейчас?
-Да, я считаю, что нужно. - голос его окреп, и он уверенно и очень эмоционально, с болью в голосе произнес. - Именно сейчас! Ведь ты завтра уезжаешь, Бихтер! Мы, наверное, никогда больше не увидимся... Давай поговорим в последний раз! Прошу тебя, открой!
Ответом ему было молчание, которое Бехлюлю показалось бесконечным, но через какое-то время замок щелкнул, дверь открылась и он, сделав глубокий вдох, шагнул внутрь - будто прыгнул, наконец, в ту вызывающую холодок в груди и манящую к себе все эти долгие годы бездну...
Нихаль сжалась в комок на своем сидении и все пыталась хоть как-то осмыслить увиденное, сообразить, как ей быть теперь с этим знанием, что предпринять? Таксист с пониманием поглядывал на нее в зеркало и не торопил с решением. А она с ужасом прислушивалась к себе...Неужели именно так выглядит настоящая измена? Вот так буднично, посреди размеренной, устоявшейся жизни и мирного разговора, человек может просто встать и, ничего не сказав, умчаться к другой женщине? Нет...этого просто не может быть! Это безумие! Это слишком жестоко, чтобы быть правдой! Но разве можно все это понять как-то по-другому? Она не могла и не хотела верить тому, что увидела и услышала только что, а как-то осознать все это и сделать хоть какие-то здравые выводы не получалось. Отчаяние наполнило ее всю целиком - и голову, и сердце, и все тело, которое просто колотила крупной, как от мороза, дрожью...
Когда она привычно ревновала мужа до сих пор, придираясь к нему и приписывая ему фантастические романы, и даже страдала от этого, плакала, она и не представляла себе, как это страшно на самом деле. Как быть с этим ужасом, который вдруг сковал ее, да так, что она не могла ни заплакать, ни закричать, ни бежать, ни думать? Весь привычный мир перевернулся и она потеряла точку опоры за одно мгновение - чудовищное мгновение прямого знания, абсолютной уверенности в предательстве любимого человека. Но боже мой, что же делать? Кто сможет подсказать ей? У кого получится убедить ее в том, что все это неправда, ей все показалось, она просто видит сон и ей всего лишь нужно проснуться? Кто сможет разбудить ее и прекратить этот кошмар? Осталось ли хоть что-нибудь устойчивое на этой земле, за что можно было уцепиться и попробовать прийти в себя, чтобы ощутить себя живой, отдышаться и как-то осмыслить происходящее? "Папа! Где же ты, папочка...Папочка...помоги мне...", - мысленно взмолилась она, изо всех сил сдерживая рыдания.
Кое-как собравшись с силами и отдышавшись, она смогла сказать водителю адрес, по которому нужно было ехать. Они тронулись с места и неторопливо поехали. Таксист неуверенно спросил:
-С вами все в порядке? Может быть, нужна какая-то помощь?
Нихаль, сумевшая обрести надежду, принять хоть какое-то решение, ухватившись за него, как за соломинку, на минуту отвлеклась от страданий и смогла коротко выдохнуть:
-Все нормально. Побыстрее, пожалуйста.
Поехали быстрее и вот показался папин дом - родной, надежный дом, крепость, которая сможет защитить от любых бурь! Так казалось Нихаль ровно до той минуты, пока она не представила себе предстоящий немыслимый по своим последствиям разговор. Водитель, подъезжая, сбавил скорость и вопросительно повернулся к ней, но она отчаянно воскликнула, почти простонала:
-Нет! Не останавливайтесь!
Она решила ехать домой, потому что вдруг ясно поняла: папа не помощник ей в этом вопросе. Конечно, он сделает все, чтобы защитить свою любимую доченьку, но что в его понимании означает защита в этой ситуации? Он раздавит, уничтожит Бехлюля одним пальцем! Устроит из его жизни ад! А может быть и еще чего-нибудь похуже. И как жить после этого? Как справиться с тем, что ей останется в этой жизни - с одиночеством, со сплетнями и с крушеним всех надежд, с потерей любви всей ее жизни, ее мечты? Лучше умереть, наверное...Нет-нет...пусть никто не узнает! Пока не сказаны последние слова - ничего не решено! Она дождется Бехлюля и попробует что-нибудь придумать, чтобы не допустить катастрофы, чтобы устоять на гибельном краю. Эти мысли помогли ей собраться с духом и к дому она приехала хоть и полностью разбитой, но внутренне собранной и сконцентрированной на мысли о том, что у нее еще есть шансы на спасение.
Она проскользнула наверх, в свою спальню, стараясь не попасться на глаза проницательному дядюшке Сулейману, быстро заперла за собой двери, чтобы никто не помешал ей и принялась лихорадочно думать, бегая по спальне. Иногда в глазах вскипали слезы, но она упрямо вытирала их, запивая комок в горле водой из-под крана и стараясь не потерять нить рассуждений, еле успевая за стремительно несущимися мыслями. Отгоняла прочь жалостливые чувства, решив, что обязательно пожалеет себя и свою несчастную судьбу и даже поплачет - но потом, попозже! Анализ сегодняшнего открытия и его последствий она постаралась перевести в абстрактную плоскость, отсечь от себя и своих переживаний и просто постараться обдумать ситуацию логично и максимально конструктивно. Ей удалось справиться с собой, постепенно слезы высохли, а мозг стал работать холодно и расчетливо, взвешивая всевозможные решения проблемы и отметая одни варианты и рассматривая другие со всех сторон.
Напряженные размышления прервал телефонный звонок. Она с неохотой достала его из сумочки: говорить ни с кем не хотелось, но узнать хотя бы, кто звонит было нужно. А вдруг это Бехлюль, который вдруг спохватился, вспомнив о небрежно брошенной жене, и придумал оправдание своему хамскому поступку? Даже интересно, какую ложь он сочинил, презрительно скривила губы Нихаль. Но нет, это был не Бехлюль. Звонила Зейнеп-ханым, чтобы привычно отчитаться за прошедший день. Нихаль нахмурилась недовольно, но все-таки соединилась с секретаршей, несмотря на то, что ей сейчас совершенно не хотелось выслушивать глупые подробности рутинной и ничем не примечательной офисной жизни мужа.
Однако она ошибалась, думая, что не услышит ничего нового: Зейнеп-ханым, волнуясь и перебивая саму себя, рассказала о странной истории, произошедшей сегодня в кабинете шефа во всех подробностях, не забыв упомянуть, в какой именно позе она нашла Бехлюль-бея на полу в кабинете и его загадочном счете до ста двадцати.
- Я так и не поняла, драка это была или и в самом деле они отрабатывали какие-то боевые приемы, но Бехлюль-бей так нагрубил г-ну Алексу... извините...Я точно не смогу повторить, очень грубые слова. Он говорил, не смей к ней подходить... И всякие грязные ругательства... Ну, вы понимаете меня... - закончила свой сумбурный доклад Зейнеп-ханым.
Нихаль внимательно выслушала ее, поблагодарила сквозь зубы и отключилась. Да...все подтверждается... Именно ревность выгнала Бехлюля из дома, толкнула его на такой отчаянный поступок. Но только ревность эта была не к Нихаль, а... И она прикрыла заполыхавшие ненавистью глаза, с трудом переведя дыхание. Боль от услышанного стеснила грудь, ее затрясло от прерывистых, со стонами, сухих бесслезных рыданий. Захотелось крушить все, что было под рукой и только немыслимыми усилиями она смогла сдержаться, не позволив ненависти и безумной, всепоглощающей ревности завладеть ею.
Нет. Ни в коем случае нельзя было обнаружить перед мужем свое жуткое знание... Ни криками, ни скандалами, ни угрозами действовать было нельзя на этот раз. Как выяснилось только что, все было гораздо сложнее и запутаннее, чем можно было даже вообразить себе. Соответственно и ее дальнейшие действия должны быть хорошо продуманы и тщательно взвешены. Все остальное можно отложить на потом...
К приходу Бехлюля она была спокойна, сосредоточена и готова к любой импровизации, обдумав стратегию своего поведения до мельчайших деталей...